скачать книгу бесплатно
Обратно в настоящее
Юрий Жуков
Год назад я набрел на сайт, где муссировались идеи о «кукловодах» и «золотом веке человечества». Владелец сайта предлагал пишущим людям за деньги создать художественное изложение его проекта. Сам он рисовал мир социальных утопий. Я не стал описывать его взгляды и написал свой рассказ. Отбросил политику в вопросах о скрытых двигателях истории, придумал другие события. Сюжет из политики перешел в фантастику. Владелец сайта полностью признает мои права на авторство рассказа.
Обратно в настоящее
Юрий Юрьевич Жуков
© Юрий Юрьевич Жуков, 2016
ISBN 978-5-4474-7268-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Доктор Морис Жерар любил просматривать старые газеты. Это было для него тем более увлекательным, поскольку сам он преподавал студентам историю и историю ХХ века как эксперт. В архивах Сорбонны хранились экземпляры всех парижских газет, начиная с момента их появления в этом городе. Доктор Жерар был постоянным посетителем архива, хранители Полетт Нэди и Анни Моруэн были давно знакомы с ним. За мадам Нэди он даже слегка ухаживал, хотя был женат и вполне счастлив в браке.
После рождественских каникул 2013 года доктор Жерар появился в архиве в начале января года следующего и подарил мадам Нэди календарь с видом Стоунхэнджа и шунгитовый браслет.
– Ну что Вы, Морис! – смутилась Полетт. – Я не рассчитывала… А знаете, кстати?! Я приготовила для Вас послевоенные газеты. Вы просили…
Они выскользнули в соседнее помещение избегая быть увиденными мадам Моруэн и там обнялись.
– Морис, ну Вы пытаетесь толкать меня на необдуманные действия… Постойте! Вот «Паризьен либере», нынешняя «Паризьен», уже самая популярная газета тех времен. Мне казалось, что есть все экземпляры, но когда стали вносить в базу, то оказалось, что некоторые утрачены… Морис, постойте! Не заставляйте женщину силой нарушать благоразумие. Так вот: несколько газет мы не обнаружили и сейчас выясняем куда они могли деться. Но ведь Ваше исследование опирается на множество документов и если часть из них утрачена, это не помешает Вам восстановить главные события. Скажите, я права, Морис?
– О да!
Месье Жерар сделал еще несколько горячих телодвижений, но в этот момент в соседней комнате раздались шаги и Полетт оторвалась от него и исчезла за дверью. Жерар стряхнул с себя стрелы Амура и сел перелистывать газеты. Тема его исследований была вполне очерчена и не носила глобального характера. Следовало отсмотреть и отобрать не зализанные историками, порой весьма скандальные газетные мнения о деятельности Шарля де Голля в первый период его политического взлета: о его враждебности к США и терпимости к СССР, об аристократическом национализме и прочее. Старые газеты были не только живыми свидетелями этих событий, в них можно было еще найти замечательные подробности, которые обычно опускались в учебниках и которые так ценил доктор Жерар. Вот описание родового имения де Голлей в Коломбэ, сделанное журналистом явно коммунистического толка. А вот полоса с фотографиями за март 1947 года под общим заголовком «де Голль ушел, чтобы воевать с Четвертой республикой». На фото – легендарный генерал, в окружении соратников по RPF, акцентирует внимание читателей на проблемах жизни французской столицы: де Голль на фоне улиц, на фоне магазинов, в метро на фоне вестибюлей уже покойного тогда архитектора Эктора Гимара…
– Ах, Гимар! – не удержался Морис.
Завораживающие старые фото ушедших исторических героев на первых полосах, множество мелких заметок, которыми пестрили тогдашние газеты и которые Жерар не в состоянии был охватить. Да и к чему? Ведь журналисты второго эшелона собирают сенсации, а ему нужны реально значимые факты. Когда в газетное хранилище вошли Полетт Нэди вместе с Анни Моруэн, доктор Жерар уже порядком утомился перебирая глазами заголовки фасадных страниц.
– Месье Жерар, с Новым годом! – обратилась к нему мадам Моруэн. – Нашли для себя что-нибудь полезное?
– Я рад Вас приветствовать, мадам! – ответил Жерар. – Вас также с Новым годом! У меня, честно говоря, уже глаза болят. Ничего радикально нового я не нашел, но восхитился, в очередной раз, гением нашего Гимара.
– Кстати! – продолжила Анни Моруэн. – Раз уж речь зашла о метро, то я Вам покажу одну статейку. Но это позже. У Вас глаза устали и сейчас пойдемте к Филиппу. У него сегодня свежий рецепт салата с мидиями и восхитительный кофе.
– Вот именно, что статейку, – проворчала Нэди, не то из ревности, не то из какого-то страха.
Моруэн была не столь привлекательна внешне, как ее коллега, но имела волевой характер и редкий для женщины аналитический ум.
Филипп, содержавший бистро на территории самой Сорбонны, всегда угощал посетителей какими-нибудь изысками.
– Кофе действительно здорово взбодрил! – делился впечатлениями доктор Жерар. – А что за статью Вы отыскали, мадам Моруэн?
– Я бы сказала, что это заметка, а не статья. Поэтому верить тому, что там написано следует с большими оговорками.
– Я надеюсь, Вы мне ее сейчас покажете, уважаемая коллега.
– Не сейчас. Но завтра покажу.
Морис удивленно вскинул глаза.
– Вам разве Полетт не рассказала, что часть изданий оказалась утрачена или…
– Что или? – продолжил удивляться Жерар.
– Анни, зачем Вы это говорите!? – нервно вмешалась Полетт. – Мы с Вами просто предположили что-то, а доктор Жерар может думать по другому!
– Я понял: Вы хотели сказать, что часть изданий была изъята! – закончил мысль Морис и проглотил остатки кофе вместе с осадком.
– Да, но это только предположение, – продолжала Анни, а Жерар уже слышал ее слова как из старого телефона, где связь вот-вот оборвется. Он, вместе с кофе, провалился куда-то вглубь… Мадам Анни нажала какую-то кнопку и «лифт» пошел вниз. Нет, это Полетт нажала с ее страхом. Но « лифт» поехал. А куда? Надо было что-то вспомнить. Информация, спрятанная за порогом памяти, хуже пули в сердце. Она будет томить и изводить, и мучить как адский огонь. Даже сексуальное влечение к мадам Нэди оказалось заблокированным и выглядело сейчас никчемным.
Однако, вернувшись в архив, доктор Жерар попытался снова собраться и весело закруглить тему об исчезнувших газетах.
– Говорить можно все, что угодно, – резюмировала Анни Моруэн. – Журналистские утки всегда были частым явлением. Я не склонна им верить. Но тут ко мне кое-что «прилетело». Вам как историку это может быть более понятно.
– Так что же, что «прилетело», уважаемая Моруэн? Не интригуйте! – нарочито бодро спросил Жерар, чувствуя, что как раз Анни Моруэн бодра, а он куда-то «съезжает».
– В мае прошлого года я ездила к своему брату в Марсель. Когда в воскресенье была ярмарка, он вынес продавать бюро нашей бабушки. Я не была против, бюро было старое, громоздкое, чистый хлам. Деньги поделили согласно праву наследования. Но когда человек из России, купивший бюро, стал грузить его в свой фургон, то вынул изнутри часть ящичков и оттуда вывалилась старая газета, видимо случайно приклеившаяся к стенке мебели. Я подняла ее. Это была «Паризьен либере» от 16 июня 1947 года. Мне это показалось забавным, мы с братом и его женой вечером развлекли себя чтением ретро-новостей. Первые полосы были отданы разумеется политике…
– Так и-и? – не удержался Жерар.
– Где-то на пятой… нет, на шестой странице я прочла небольшую заметку с опровержением сведений журналиста Мишеля Вернье, который, в предыдущих номерах якобы утверждал, что при попытках начать строительство глубокой линии метро ученые обнаружили объект аномального содержания… С Вами все нормально, месье Жерар? Вы очень бледны.
– Н-нет… Все отлично, мадам Моруэн!
– Я заканчиваю. Брат, ради интереса, проверил в интернере информацию о строительстве метро в 1947 году. Оказалось, действительно, правительство Бидо и Тореза инициировало проект создания новой ветки метрополитена, наподобие нынешнего RER. При этом сведения были очень краткие, противоречивые и, по мнению брата, недостоверные. Из них следовало, что проект оказался неудачным, экономически неоправданным и, несмотря на подключение американских специалистов, был почти сразу заморожен, а потом и вовсе закрыт по указу Ориоля. Аналитики однозначно оценивали это событие в русле политической борьбы: правящей партии надо было «утереть нос» оппозиционным голлистам, но планы зачастую делались опрометчиво или имели показной характер. Техника была не развита, многие рабочие болели и даже умерли из-за тяжелой работы. Я думаю, месье Жерар, что условия жизни в послевоенной Франции Вам знакомы лучше, чем мне.
Жерар сделал легкий выдох, но «заноза» в механизме памяти лишь немного пошевелилась и не пошла наружу.
– Да, мадам! Так, а… что же с газетами?
– Слушайте! Газета пролежала у меня среди прочих бумаг до прошлой осени, когда началась работа по сверке базы и перенесению ее в новую программу. Доктор Рошель был весьма раздражен и сетовал на то, что распоряжение об обновлении поступило якобы еще в 2012 году. Мы торопились, работали все, включая профессора Можерини с кафедры физики, который был подсоединен к нам как автор программы. Первой я сверяла базу «Паризьен либере». Когда обнаружилась утрата нескольких десятков номеров, то удивило не только количество, а еще и то, что эти экземпляры шли подряд с 18 мая по 11 июля 1947 года. Я предположила изъятие и доложила обо всем доктору Рошелю. Он отреагировал достаточно равнодушно. Когда я попыталась расспросить месье Рошеля о возможностях восстановления утраты, то он, и особенно профессор Можерини, стали укорять меня в торможении нашей основной работы. «Лакуны в исторических документах – частое явление», – ответил наш итальянский коллега.
– Американский, – поправила Нэди. – Анни, может быть хватит?
– Нет, нет! – вмешался Жерар. – Мадам Моруэн, прошу Вас – закончите свой рассказ.
– Дальше было еще интереснее, месье Жерар. Я вспомнила о своей марсельской находке и, учитывая что номер газеты был как раз из числа утраченных в Сорбонне, предложила доктору Рошелю внести ее в реестр и разместить в хранилище. На это он не возражал. Я сделала все по правилам и подшила газету в общую пачку, но через неделю она исчезла!
– Как!? – не удержался доктор Жерар и слабая надежда на банальное объяснение своих страхов вновь покинула его.
– Об этом стоит подумать и Вам, уважаемый коллега, – закончила свой «детектив» мадам Моруэн. – Полетт теперь вся в страхе. Да и вправду это уже больше похоже на мистику, чем на политику. Вы слышали что-нибудь о призраках прошлого, обитающих в стенах Сорбонны? И продолжающих плести свои интриги?
– Анни, перестаньте! – взмолилась мадам Нэди.
– Полетт, поймите, – продолжила ее коллега, – только знание может быть оружием против страха.
– Да, да! – поддержал Моруэн Морис. – Мадам Нэди, мадам Моруэн совершенно права. Надо попытаться во всем разобраться и тогда всему, что Вас пугает, могут найтись весьма простые объяснения. До того простые, что мы потом долго будем хохотать, вспоминая эту историю. И особенно подозрения в сверхъестественном вмешательстве.
Жерар попытался улыбнуться, но у него вышло не очень натурально. Остальные тоже явно не нашли его слова убедительными. Моруэн молчала.
– Идею о призраках и полтергейсте надо отмести сразу, – продолжил Морис. – Газеты, безусловно, могли быть и изъяты по каким-либо политическим мотивам, но это, скорее всего, было давно и я, как историк, обязуюсь навести подробные справки… Кстати! Вот объяснение еще проще: пачка газет могла быть потеряна или ошибочно засунута в ненадлежащее место нерадивым сотрудником архива в 50-е или 60-е… или 70-е годы. Теперь это трудно проверить. Чем не версия?
– А какую версию, уважаемый коллега, Вы предлагаете применить в отношении моей марсельской газеты? – спросила Моруэн.
Жерар опять помрачнел.
– Допустим это… А Вы успели известить о пропаже доктора Рошеля?
– Разумеется, месье Жерар, я доложила о произошедшем руководству архива. Доктор Рошель был возмущен. Он сказал, что лично займется этим вопросом. И сам обратится в соответствующий отдел полиции. Но на следующий день он улетел на конференцию в Берлин. А тут уже и наступили рождественские каникулы.
– Вам это начинает казаться подозрительным, мадам Моруэн? – спросил Жерар.
– Я только озвучиваю факты и не более, уважаемый коллега.
– Все это может быть цепочкой случайностей, дорогая мадам Моруэн. И возбужденное воображение…
Морис прочитал несогласие в глазах обеих женщин.
– Уважаемый месье Жерар, – продолжила Моруэн.– Вы знаете, что я не склонна к фантазиям и всегда стремлюсь к реалистическим сопоставлениям. Реестры архивных материалов сверяются почти ежегодно. Раньше это делалось реже. Но даже в этом случае значительная пропажа по вине сотрудника была бы быстро обнаружена и восполнена из ресурсов национальной библиотеки или других. А если бы ее не удалось восполнить, то об этом бы имелась архивная пометка с указанием даты происшествия.
– Значит правильна версия об изъятии по политическим мотивам, – перехватил Жерар. – Май-июль 1947 года как раз были временем активизации предвыборной борьбы за места в муниципиях.
– Возможно Вы и правы, месье Жерар, но моя интуиция неотступно твердит другое.
– Что же, мадам Моруэн?
– Боже, как все это тяжело слушать! – пожаловалась мадам Нэди.
Моруэн продолжила.
– Сложно представить череду политических фактов, или компроматов, имевших большой вес, которые попали в газеты и которые потом было решено всеми способами утаить от потомков, дабы не смущать их морально-этические взгляды.
– Да, но… да, – Морис начал и остановился.
– Вот именно, месье Жерар, вплоть до того, чтобы в конце 2013 года изъять и последний, случаем восстановленный экземпляр газеты!
– Это действительно загадочно, мадам Моруэн.
– Месье Жерар, в этой газете не было ни одной политической статьи экстремального характера. В ней все было банально, кроме…
– Той заметки?
– Да, да. Кроме заметки с опровержением сведений Мишеля Вернье об обнаружении подземного аномального объекта при строительстве станции метро в южной части 14-го арондисмена… Кстати, почему Вы сразу отвергли версию аномального характера?
Жерар передернулся.
– О призраках и тому подобном? Это уже не ко мне, а к профессору Можерини. У него целые труды о паранормальных явлениях.
Теперь уже передернулась мадам Моруэн, а Нэди опять воскликнула:
– О, прекратите, наконец, свое мучительное изыскание!
– Постойте! – заговорил Жерар, опять пытаясь нагнать бодрости. – Почему вы априори связываете утрату тех газет и пропажу этой. Те газеты были изъяты давно и никто о них уже ничего не помнит. А эту мог украсть… даже какой-нибудь студент, нашедший ее архивной редкостью, которую можно предложить любителям антиквариата. Или…
– Или что? Или кто? – продолжила мадам Моруэн.
– Или преподаватель, – закончил Морис иронично-кислым тоном.
– Дорогой месье Жерар! Вы самый частый гость в архивах Сорбонны. И до сих пор не замечали… Я понимаю: Вы ученый, историк и электронные средства наблюдения вряд ли могли Вас интересовать.
– Да, мадам Моруэн, я совершенно не интересовался этим.
– Так вот, когда Вы прикладываете карточку к сканеру и проходите через рамку в хранилище, то в компьютере фиксируется многое: параметры вашей личной карты с обозначением темы запроса для посещения хранилища, время входа и выхода из хранилища, тепловое излучение вашего тела, имеющее индивидуальные, «портретные» свойства…
От этих слов у Мориса в голове пронеслась посторонняя и не соответствующая напряженности момента мысль о том, что раз здесь так все пеленгуется, то его вольности в отношениях с мадам Нэди тоже могли попасть в чей-то фокус. «Тьфу, какая дурь лезет в голову!» – попытался он внутренне отогнать эти мысли. Но тут же другая мысль положила его на лопатки со словами: «Весь мир состоит из интриг и подозрений». Жерар устал. А Моруэн продолжала несгибаемым тоном:
– В каждый документ встраивается чип и из хранилища невозможно вынести даже клочок бумаги, ни спрятав под одеждой, ни в потайном кармане сумки. Мы знаем об этом и я не имела намерений проверять подшивки газет, тем более недавно перерегистрированных. Если бы не одно обстоятельство.
– Какое? – спросил Жерар.
– На пачке «Паризьен либере», в которую неделю назад я вложила свой марсельский экземпляр, я случайно увидела свежие пятна, напоминающие следы слюны.
Морис больше не мог анализировать. Нэди сидела абсолютно бледная.
– Утром того дня я принимала зачеты на факультете журналистики и Полетт была в архиве одна… Простите, дорогая Полетт, но теперь надо дорассказать доктору Жерару все подробности.
Жерар перевел взгляд на мадам Нэди. Лицо ее отражало целый клубок негативных эмоций.
– Честно говоря, я не понимаю, Анни, зачем Вы решили втянуть доктора Жерара в эту историю? Все это очень непонятно и неприятно… Самое большое желание, какое у меня сейчас есть – забыть скорее обо всех этих пропавших газетах и отодвинуть эти… мягко говоря, неприятные события в прошлое.
– Полетт, дорогая моя! – ответила Анни Моруэн. – Вы очень впечатлительны и воспринимаете нашу беседу слишком болезненно. Я обращаюсь к месье Жерару не как к частному детективу, а как к коллеге, историку. Я начала разговор просто с заметки курьезного содержания. Месье Жерар сам захотел узнать больше. Я сама была бы крайне рада что-то понять и успокоиться. И навсегда забыть. Кто же, как не историк, смог бы пролить свет на наши женские раздумья?
Жерар кисловато улыбнулся и кивнул головой. Он был сейчас не очень способен проливать свет. Похвалы историку-изыскателю только больше напрягли его по линии неприятных ощущений.
– Здесь фактов нет никаких! – продолжила теперь мадам Нэди, взглянув на Мориса несколько тревожно. – В тот день до прихода мадам Моруэн в хранилище вообще никто не входил.
– И даже в офис архива? – спросил Морис больше для проформы.
– Да… то есть нет. В офис заходили, – нехотя ответила Нэди. – Сначала доктор Рошель с профессором Можерини. Они даже не приближались к рамке. Месье Рошель объяснял Можерини принципы безопасности хранения документов, еще какие-то обычные рабочие вопросы… Потом он попросил меня продемонстрировать работу программы, фиксирующей параметры карточек.
– А Вы? – спросил Жерар.
– Я поняла, что Можерини имеет задание усовершенствовать и эту программу. Я… Я приложила к сканеру свою собственную карту и показала как это отобразилось в компьютере.
