скачать книгу бесплатно
Жила-была старушка в зеленых башмаках…
Юлия Николаевна Вознесенская
Увлекательная, смешная и трогательная книга знаменитой и всеми любимой писательницы Ю.Н. Вознесенской о приключениях трех старушек-подружек помогает разобраться в себе и обрести надежду. Автор убедительно показывает, что народная поговорка «старость – не радость» не верна, если сердца чисты, вера горяча, а дружба крепко спаяна годами. Особая атмосфера повествования создается благодаря месту действия – прекрасному и неповторимому Петербургу.
Юлия Николаевна Вознесенская
Жила-была старушка в зеленых башмаках
«Жила-была старушка в зеленых башмаках…»
Татьяна Гнедич. «Баллада о старушке»
Книга посвящается светлой памятиТатьяны Григорьевны Гнедич
Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви
© ООО «ГрифЪ», оформление, 2016.
© Вознесенская Ю.Н., 2016.
© ООО «Издательство «Лепта Книга», текст, 2016.
История первая
Этот дивный день рождения
Господи, благослови!
В семьдесят пятый день рожденья, под самое утро Агнии Львовне Пчелинцевой был ниспослан чудесный сон. Снилось ей, будто лежит она на летнем лугу, дышит теплыми запахами разнотравья и смотрит бездумно в лубокое синее небо, а над головой у нее колышутся ромашки да маки, васильки да лютики, плотные белые щитки тысячелистника и малиновые шапочки клевера. Потом вдруг на чистое небо набежала серая тучка с темным брюшком, и на запрокинутое лицо Агнии Львовны упали первые капли летнего дождя. И от ласкового этого дождика Агния Львовна проснулась, сожалея об уходящем дивном сне. Но… сон покидал ее как-то странно – фрагментами: ни луга, ни синего неба с тучкой посередине уже, конечно, не было, а вот запах цветов остался; под головой у нее была любимая подушка, но теплый дождик все так же продолжал капать ей на лицо. Она почувствовала в этом некоторую… несообразность, что ли, удивилась и проснулась окончательно. И открыла глаза. Над ее головой колыхались цветы! Правда, это были уже не маки и ромашки, васильки да лютики, а разноцветные осенние астры и между ними – три большие белые хризантемы. А на лицо ее падали капли с мокрого букета.
Агния Львовна отвела цветы от лица и увидела за ними довольные лица своих подружек и соседок, Варвары Симеоновны Комиссаровой и Лики Казимировны Ленартович, Варежки и Лики. Варежка держала букет, слегка им помавая, а у Лики в руках был поднос, на котором стояли парадные фарфоровые чашки Агнии Львовны, синие с золотом, Ломоносовского завода, серебряный кофейник и тарелочка с печеньем «курабье татарское». Увидев, что Агния Львовна открыла глаза, Варвара Симеоновна бросила мокрый букет на подушку рядом с ее головой, достала из кармана халата открытку и торжественно объявила:
– Ода на день рождения Агнии Пчелинцевой! Автор Ангелина Ленартович, читает Варвара Комиссарова! – И с выражением прочитала:
Восстань, внемли, о Львова дщерь!
Уже стучатся гости в дверь,
Уже рассвет, уже цветы!
Но их пока не видишь ты,
Поскольку спишь без задних ног.
А день рожденья на порог
Меж тем вступил, и ждут друзья —
И долго их томить нельзя,
Ведь кофе стынет. Поднимись,
Протри глаза и оглянись!
«Восстань и виждь!» – сказал пророк,
Он лучше выдумать не мог.
Окончив чтение, Варвара решительно отодвинула к стене подушку вместе с букетом и головой Агнии Львовны, чтобы освободить в изголовье кровати место для самой обширной части своей фигуры, и уселась, переводя дух. Худенькая Лика Казимировна деликатно, по-кошачьи, примостилась в ногах виновницы торжества, пристроив поднос у нее на животе – она устала его держать. Тут же на постель с ликующим лаем взлетел Танька, песик Лики Казимировны (полное имя Титаник, порода йоркширский терьер, характер восторженно-истерический). Шелковистые черно-рыжие космы Таньки-Титаника на макушке были собраны в пучок красным бантиком в белый горошек – в честь праздника. Хитрый пес, быстро виляя мохнатым хвостиком, начал деловито разгребать одеяло в ногах Агнии Львовны с таким озабоченным видом, будто у него где-то там была зарыта вкусная косточка или любимая резиновая игрушка, а не то чтобы ему просто захотелось понежиться под теплым нагретым одеялом, как могли бы подумать некоторые чересчур сообразительные люди. В конце концов, он таки приподнял одеяло, развернулся, протолкнул под него округлый лохматый зад, а затем протиснул в теплую пещерку и все свое тельце, оставив снаружи только бантик, хитрые глазенки да черный нос.
– Титаник! А совесть? – строго спросила его Варвара. Но пес сразу же отвернулся в другую сторону: не вижу, не слышу, и совести никакой у меня тоже нет – какая может быть у собаки совесть?
– Да оставь ты его, Варежка, пускай понежится! – смеясь, сказала Агния Львовна. – Уж сегодня-то можно. А вам спасибо, мои дорогие! Но, может быть, я все-таки встану и мы перейдем за стол?
– Ни в коем случае! – отрезала Варвара. – По протоколу ты сегодня должна пить кофей в постели, как аристократка.
– Вот именно! – поддержала ее Лика. – Скажи, Агуня, часто тебе случалось пить кофе в постели?
– Случалось, и не раз!
Подруги переглянулись.
– Это когда же? – недоверчиво спросила Варвара.
– Да в больницах же, глупые! В прошлом году, например, когда лежала с радикулитом…
– Скучная ты старуха, Агния! Разве ж такое кофепитие подразумевалось? Ты вот скажи прямо: муж твой покойный тебе часто кофе в постель подавал?
– Честно говоря, девочки, я такого не припоминаю…
– А вот мы – подаем! Так пей же и будь признательна и счастлива.
– Я вам весьма признательна и благодарна, но кофе я пить не стану, вы уж меня простите, милые!
– Это еще почему?! – возмутилась Варвара. – Чем это тебе наш кофе не угодил или «курабье татарское»?
– Да потому, что я сейчас поднимусь, реанимируюсь и отправлюсь в храм на литургию и там буду причащаться. А вы сами пейте, пейте! Чего ж добру остывать?
– Мы, значит, начнем праздник в твою честь, а ты будешь на нас взирать, утопая в цветах, как… как… – начала было Лика, но, споткнувшись о сомнительное сравнение, умолкла.
– Как Офелия! – выручила подругу Варвара, подняла с подушки букет и одним широким взмахом разбросала астры по всей кровати. – Предупредить не могла?
– Простите, я как-то не подумала… Да разве же я могла предусмотреть такое торжественное пробуждение? Да вы пейте, не стесняйтесь, девочки! А я на вас погляжу и порадуюсь.
«Девочки» стесняться не стали. Подняв свои чашки, они чокнулись и запели дуэтом: Варвара переходящим в бас контральто, а Лика трогательным, чуть надтреснутым сопрано:
С днем рожденья тебя!
С днем рожденья тебя!
С днем рожденья, Агунюшка,
С днем рожденья тебя!
После этого подруги немедленно начали торжественное кофепитие, а виновница торжества с улыбкой поглядывала на них, собирая разбросанные по постели астры и хризантемы обратно в букет.
– Гостей у тебя вечером много будет? – спросила Варвара.
– Только семья и вы.
– Слышишь, Ангелина? Семья и мы. Семья – отдельно, мы – отдельно. Так что мы с тобой, выходит, ей не семья!
– Это она оговорилась, Варежка!
– Хорошенькие оговорочки в день рождения! – пожала полными плечами Варвара.
– Ну простите, девочки, согрешила я, не подумавши! Конечно, конечно же, вы – тоже семья! Может быть, теперь уже самая близкая часть моей семьи. Сколько же лет мы тут вместе живем, а, милые? Я с самого детства, и ты тоже, Варенька. А вот Лика поселилась в нашем доме позже, но сразу же пошла с нами в один класс, хоть и была старше нас на год.
– Была и осталась, – резонно заметила Варвара.
– Могла бы не напоминать в такой день! – сказала Лика.
– Больше не буду, прости, старушка!
– Вот – опять!
– Успокойся, Ликуня, ты не выглядишь старше нас ни на один день! – сказала Агния. – Лика, а ты в какой класс к нам поступила, в четвертый или в пятый?
– В четвертый, по-моему. Вы обе еще так удивились, когда узнали, что я не только с вами учиться в одном классе стану, но и живу в одном доме с вами и на одной площадке. Ревновали ко мне друг дружку… А вот Варенька не только тут родилась, но и все ее предки тоже здесь жили. Так что, можно сказать, мы все живем в твоем родовом гнезде, Варежка! С детства прожить в одном и том же доме, в доме своих предков, никуда не переезжая, – это мало кому удается в наше неспокойное время. Ну да и я уже тут старожилка, можно сказать. Наверное, тут мы и помрем все трое, каждая в свой срок… А лучше бы вместе! Да нет, я, пожалуй, хотела бы уйти из жизни первой, чтобы не тосковать по вам.
– Хорошенькую ты нашла темку для размышлений в день рожденья! – фыркнула Варвара.
– Ой, правда, что это я? Не надо, не надо о грустном, девочки! – сказала Лика и даже ручками замахала.
– А ведь тут и вправду мое родовое гнездо, вернее, его уголок, – вздохнув, сказала Варвара. – Вы-то знаете, что этот дом построил еще мой прадед. А другие соседи и не догадывались, нам таиться приходилось… Конечно, в стародавние годы семья наша жила не во флигеле, а в угловом бельэтаже и занимала весь этаж: шесть окон на Кузнечный и восемь – на Коломенскую. Тогда номеров не было, и дом наш назывался просто – «дом дворянина Комиссарова».
– А все-таки странная фамилия для русского дворянина, – заметила Агния Львовна.
– Да ничего странного! Комиссарами назывались офицеры, ведавшие снабжением в царской армии, – сказала Варвара. – Полезная и уважаемая должность, в отличие от комиссаров прошлого века, и фамилия наша была уважаемая. Но и потом именно фамилия эта не раз помогала нашему семейству выжить после революции.
– Верно, ведь большевистские комиссары и понятия не имели, кто такие были царские комиссары! – засмеялась Агния Львовна.
– Откуда ж им было знать! – фыркнула Варвара.
Тему развивать не стали, поскольку биографии друг дружки все трое знали досконально.
– К столу у тебя все приготовлено или что-то еще стряпать будешь сегодня? – спросила Варвара.
– А я ничего особенного готовить и не собираюсь. Холодец в холодильнике, его только выложить и украсить, а салат приготовлю перед самым приходом гостей.
– А горячее будет?
– Будет. Картошка с солеными или маринованными грибами. Картошку тоже перед гостями надо почистить и поставить. А грибы куплю готовые на рынке.
– Что ж так скромно? – удивилась Варвара.
– А день-то постный, среда! Да и не хочется после храма в кухонную суету окунаться. Куплю на рынке побольше хороших и разных закусок – вот и будет стол как стол.
– Если хочешь, мы с Варенькой можем что-нибудь приготовить и картошку заранее почистить. Пусть постоит до вечера в воде с капелькой лимонного сока, чтобы не темнела, а потом раз – и на плиту!
– Это было бы чудесно, спасибо вам, девочки! Варенька, а ты не купишь к столу бутылку вина в гастрономе на Лиговке? У меня по пути не будет приличных магазинов с винным отделом.
– Одну?
– Одну. Артемий, как всегда, принесет бутылку шампанского, так что одной бутылки нам вполне хватит.
– Ладно. Так я кагор куплю?
– Купи кагор, если будет.
– Ну так картошку мы чистить начнем прямо сейчас, как тебя в церковь отправим, – сказала Лика, – а то нам с Танечкой после обеда к ветеринару на прием идти.
– Так и не жрет морковку? – спросила Варвара.
– Нет. Я уж ее и в молоке, и в курином бульоне отваривала – все равно нос воротит!
– Собака!
– Это ты, Варежка, ругаешься на него или?.. – подозрительно спросила Лика.
– Нет, это я тебе, дурище, поясняю: собака – она собака и есть и не должна морковку есть…
– Ой. У тебя стишок получился! Можно скрасть, Варежка?
– Кради! – великодушно разрешила Варвара.
Тут же Лика достала из кармана записную книжку с привязанным к ней карандашиком и стала записывать, диктуя сама себе вслух:
Хороший пес – он пес и есть,
Не должен он морковку есть,
Ведь он собака, а не кролик…
Тут она остановилась и призадумалась.
– Какая рифма к кролику?
– Алкоголик! – подсказала Варвара басом.
– Не годится. Я сочиняю стишок для детей, а не басню для взрослых. Впрочем, можно сочинить и поучительные стихи:
Мой пес собака, а не кролик,
Но ест морковку он от колик!.. —
– Удачный стишок получился, а, девочки?
– Это не стишок, а какой-то слоган для собачьего доктора. Можешь продать своему ветеринару для плаката, а деньги – пополам! – сказала Варвара.
– Как это – деньги пополам с ветеринаром?
– Да не с ветеринаром, а со мной пополам: первая-то часть стишка моя или нет? То-то! Но ты, Лика, все-таки перестань пичкать несчастного Титаника тем, что он не любит. Собака тоже человек!
– Но если ему врач прописал?!
