скачать книгу бесплатно
Эклектика эпистолярного жанра
Юлия Волкова-Ворошилова
«Эклектика эпистолярного жанра» – повесть о любви в письмах мужчины и женщины, которые все время находятся в противофазе друг с другом. Обложка – художник Александр Маранов. www.maranov.ru
Эклектика эпистолярного жанра
Юлия Волкова-Ворошилова
Эта повесть – скромная попытка возродить эпистолярный жанр. Если кто-то увидит в этих письмах себя или своих знакомых, ну, что ж, значит, мне что-то все-таки удалось, потому что все совпадения здесь случайны.
Огромное спасибо моей подруге Диане Сафроненко за идею и поддержку.
Дизайнер обложки Александр Маранов
© Юлия Волкова-Ворошилова, 2017
© Александр Маранов, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4485-0227-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
…Что толку от того, что в моем столе хранятся старые фотографии? Воспоминания, связанные с ними испепеляют душу. Я миллион раз спрашивала себя: зачем я это сделала? Мне так его не хватает… И всегда будет не хватать… Но я упорно продолжаю обманывать себя. Так легче. Я все время чувствовала, что он ускользает от меня. Чувствовала. Но ничего не могла сделать. Совсем ничего. Просто упорно не везло. Я, наверное, никогда не пойму этого человека. А он никогда не сможет понять моего безрассудства. А главное, он просто не верит, что я его люблю…
«Из зеркала на меня смотрела молодая усталая женщина. Может быть, в свои 20 лет я еще не выгляжу такой. Но мне очень хочется. И чтобы обязательно „женщина“ и непременно „усталая“. Так солиднее…»
Хуже и не придумать – копаться в своих старых дневниках. И почему я их до сих пор не выкинула? Смешно 25 лет любить одного человека и столько же лет бегать от него. Смешно называть 25 лет своего ровесника «папочкой», услышанным в итальянском кино. Но ведь «папочка» это так здорово! Большой и добрый, всегда поможет, защитит и утешит, всегда побалует! А рядом с ним я такая маленькая и хрупкая (несмотря на свой высокий рост и 42 европейский размер). Я, наверное, всегда в мужчинах искала отца, потому что свой был в бесконечных далеких командировках. Ай, ну и пусть! Пусть оно будет, пусть это все со мной остается – не расстается, если мне от этого теплее и радостнее жить… пусть согревает меня. Может, и я кого-нибудь, согретая этим своим чувством, согрею…
Держу в руке три пожелтевших листка, напечатанных папочкой на машинке, рассказ когда-то посвященный мне. Это все, что осталось от наших с ним отношений: «КТО ЭТО СМОЖЕТ ПОНЯТЬ?»
«Только тебе…»
– Душно, ужасно душно, – я откинул прилипшую простынь и встал с постели. Взял сигареты и подошел к окну. Раскрытое настежь, оно ничего не меняло в общем мареве ночного воздуха. Была мертвая, июльская ночь.
– Наверное, будет дождь.
Уже много дней подряд стоит изматывающая жара. Люди, дома, воздух – все накалено до предела.
Я закурил. Пламя зажигалки на миг осветило комнату. Она сидела, прислонившись к стене, белая простынь подчеркивала удивительную стройность ее длинных ног. Вспомнился Превер: (1.)
«Три спички, зажженные ночью одна за другой:
Первая – чтобы увидеть лицо твое все целиком.
Вторая – чтобы твои увидеть глаза.
Последняя – чтобы увидеть губы твои.
И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,
Непроглядная темень кругом».
У нее зеленые большие глаза, но мне всегда казалось, что они голубые. Мне так хотелось, чтобы они были голубые! Зеленые, собственно говоря, тоже неплохо. А еще у нее на лице весной появляются веснушки, самые настоящие! Они вызывают во мне какой-то детский восторг! В общем, я очень люблю это создание! А она меня… Но она почему-то всегда исчезает, когда я меньше всего этого хочу. Может ли человек любить и постоянно исчезать на неопределенное время?
– Этой ночью будет дождь, а утром ты снова исчезнешь?
– Ты должен привыкнуть к этому. Я буду уходить постоянно.
– И возвращаться… так больше нельзя, я двинусь от ожидания.
– Папочка, ты, что же любишь меня? Меня, которая уходит и приходит, когда ей вздумается, делает черте что… Может, я сплю с каждым встречным, а потом прихожу к тебе поиграть в чистую любовь? Неужели ты можешь меня любить?
– Если бы не мог, выгнал бы, но пока прощаю, значит люблю…
– Я не верю, не могу верить тебе, ты врешь!
– Оставайся здесь, будь моей женой!
– Как ты себе это представляешь?
Она приподнялась на локте и посмотрела на меня лукавым взглядом. То ли передо мной строили стену непонимания, то ли… Я провел рукой по волосам, во рту стало сухо и горько.
– Я хочу забрать тебя со всем, что в тебе есть. Со всеми твоими недостатками, страстями, потребностями, с твоим законом жизни. Ты есть то, что ты есть. В твоем несовершенстве больше тебя самой, чем во всем прочем. За все, что есть в тебе, я и люблю тебя…
– Дай сигарету!
Пачка и зажигалка шлепаются на кровать рядом с ней. Снова тусклый огонек на секунду освещает ее лицо, глаза и губы.
…Она отдает свое тело вместе с ласковым блеском глаз. Сейчас ты победитель, ты сильнее и самый теплый взгляд тебе. В этот миг ты мой хозяин, я рабыня и принадлежу только тебе, единственный…
Но приходит утро, и глаза становятся отражением бурной и бессонной ночи. Они и благодарят, и осуждают, и тепло уходит куда-то внутрь, и наступает день, полный двуличия и отчуждения. Любовь – это ночь. Ночь – это безудержность, порыв. День – это время остывания тел от страсти, это реальность, вызывающая отвращение и отвергающая любовь. Но все-таки ночь сменяет любой день, смывает краски, стирает границы реалий и четкие очертания тела – твое и мое, и ты – это я, а я – это ты…
Я докурил и вернулся на поле ночной битвы. Вытянулся во всю длину своего пухлого тела, вдохнул и рывком притянул ее к себе. Она уткнулась лицом в мое плечо и крепко прижалась.
– Я люблю тебя, я очень люблю тебя, папочка! Мне ужасно плохо без тебя! Ты слышишь?
– После таких слов не уходят, а просят прощения и остаются навсегда!
– Если я останусь, ты привыкнешь ко мне через несколько дней, а где появляется привычка, там кончается любовь. Любовь – это напряжение всех нервов, мозга, каждой клеточки тела. Я не хочу, чтобы ты перестал меня любить.
– Я не перестану, хм…
– Что ты делаешь! Ты задушишь меня!
– Уж лучше это сделаю я, чем кто-то другой!
Но почему он так звонит, кто же его таким сделал?! Я стучу рукой по будильнику, и он замолкает. Ох,… Ого! Пора мой друг, сегодня гора работы!
Рывок с кровати, ледяная струя в помятое лицо, чашка горячего кофе и в машину – день полетел! Пока добирался до работы в постоянных московских пробках, пытался сообразить, куда подевалось это мое чудо с веснушками. Записки я не видел, может, умчалась раньше на работу, а может снова ушла на неопределенное время?
Лезу в карман пиджака за сигаретами, достаю пачку вместе с запиской. А вот и все объяснения, чего голову ломал… «Милый папочка! Я ухожу. За эту ночь я многое поняла, ты, наверное, этого не заметил. Но мы все-таки разные и ужасно трудно-совместимые. У нас ничего не получится. Я так решила. Прощай, мой любимый папочка, ты был самый-самый лучший! Целую».
– А я вчера такой монолог произнес… Может это и к лучшему… Хоть на добром слове спасибо: «милый, самый-самый», приятно… Куда ты прешь! Ездить научись, чайник!
И как загоняемый волк во флажках по кругу: подписал, позвонил, договорился, опять подписал, позвонил.
– Тебе только что девушка звонила.
– Что сказала?
– Ничего, перезвонит.
Покурил, пожевал, опять подписал, позвонил, сел и закрыл глаза…
– Ты домой собираешься? Уже восьмой час.
– Как восьмой?! Да, скоро пойду.
Это «скоро» тянется почти до десяти, потом к друзьям, последнюю чашку кофе в «Гриле» и домой. Машин нет, можно и притопить… Ну вот, притопил… теперь он меня притормозил, ах, да, сегодня еще догорает понедельник, дам пятерку, что делать, он тоже человек.
Добрался до дома: душ и в кроватку – нырк. Хм, все пахнет ее духами… Пусть хоть приснится… И провалился в свой сон.
– О, черт! Ну, почему он так звонит, кто его таким сделал?!! – стучу рукой по будильнику, но звонить продолжают. Кто же это гад такой, да еще в ночью?!..
Иду в коридор и открываю дверь… Глазам больно от яркого света на площадке, жмурюсь как кот… на меня весело смотрят такие знакомые мне зеленые глаза.
– А что это ты вернулась? – умнее вопроса я со сна не смог выдавить из себя.
– Дурак!
Вот так вот: уходят – милый, приходят – дурак. Ничего не понимаю! Но в коридоре стало тесно от огромного чемодана…
Сентябрь 1989 года
7 декабря 2010, 11:55
Папочка! Это я! Я так рада, что ты позвонил!
«Как долго я Вам не писала, милый мой!» В общем, если быть точнее, писала-то каждый день, но не на бумаге, а мысленно чертила в голове всякие закорюки. Бесконечный монолог, где вопросов больше, чем ответов.
Меня не покидает мысль, что ты меня так и не простил за ту ужасную выходку, когда я выходила замуж первый раз. Боже мой! Наверное, и за вторую, когда забеременела Ванькой, тоже?!! Прости меня! Прости. Я ведь, кажется, никогда не просила у тебя прощения. А ведь это был мне урок, когда ты не сказал, что у тебя родился сын! А если бы я тогда случайно не зашла к тебе на арбатскую квартиру и не увидела рыженького малыша, как две капли воды похожего на тебя?
Одна моя чокнутая приятельница, бывшая подруга времен 1812 года (кстати, у меня все подруги теперь «бывшие») как-то сказала, что иногда в жизни человека бывает так, что он сам себе не рад, а его несет и несет и он ничего не может с собой поделать…
Знаешь, с одной стороны, ощущение такое, что я проспала летаргическим сном все эти двадцать лет и о! проснулась! А у меня уже трое детей и все ЭТО остальное, что я имею, а точнее НИЧЕГО! Ужас! Куда ушло время?! На что?! А с другой стороны, кажется, не было этих лет, и все было только вчера.
Так о чем это я? Почему ты не звонил мне целый год? Почему ты мне не звонил? Почему? Скажи честно (или соври что-нибудь, но лучше честно), что хотелось все забыть и выкинуть меня из своей головы и из своей жизни? Не по-лу-чит-ся! Я же, как плесень, меня вывести невозможно! Невозможно!
Я так давно не писала прекрасный бред! Вот, буду закидывать тебя письмами, может, некоторые даже буду отправлять, а некоторым даже повезет, и ты на них ответишь.
Бесконечно люблю и скучаю.
07 декабря 2010, 17:44
Круто. Меня всегда радовал твой фонтанирующий жизнью слог. Ты пишешь, а читая, я слышу, как ты говоришь. Я не звонил целый год, потому что зимой меня пригласили на новую работу, и мне надо было изучать совершенно новые для меня вещи. Было действительно трудно разобраться в нюансах. Меня отправили в Питер поднимать компанию с нуля. Это был полный кошмар! Я не помню, как прошли весна и лето. Очнулся только осенью… Научился говорить одновременно по 4-м телефонам, ну и отличаю типы задвижек! Гуманитарий!
Так что, год этот выдался сумасшедшим. И не было у меня никаких причин пытаться все забыть… Что за бред: выкинуть тебя из своей головы и жизни? Это невозможно, ты ж и есть моя жизнь!
А что касается Золотова, и как ты за моей спиной выскочила за него замуж (заметь, даже ничего не объяснив!) – это было противно, чертовски противно! Но во второй твоей попытке создать семью (хотя чего считать количества!) я сам виноват. Я не сказал каких-то важных слов, не сделал каких-то правильных движений, а ты повела себя как все женщины и выбрала там, где надежнее… А урок… урок был хороший…
Не надо жалеть, что в материнстве время пролетело быстро. Почему ничего не сделано? Какая глупость! У тебя трое прекрасных детей! Да, пока ты тратишь всю себя на них, на их здоровье и образование. Сейчас они еще маленькие и не дают развернуться тебе в полную силу, но это пока.
Ты думаешь, у нас с тобой было бы что-то по-другому? Были бы те же дети, а может и один, а может и четверо и что? Ты все равно была такой же матерью… Вот интересно, ты бы мне также писала, что жизнь прошла впустую?! Брось, моя дорогая! Просто твоя жизнь пошла вот таким путем. А моя пошла другим… Твоя и моя… У нас с тобой все хорошо, чего оглядываться назад! Главное, мы, несмотря ни на что, все равно рядом. Может быть, даже ближе и влюбленнее, чем могли бы быть спустя 25 лет совместной жизни…, а может и нет… Но ни один день не прожит зря, это точно! И пишите, пишите, вы и в этом прекрасны!
Люблю и целую. Всегда.
08 декабря 2010, 09:20
Проснулась сегодня в 2.22 ночи и до 5 утра никак не могла уснуть – все писала и писала тебе, строила красивые фразы, зачеркивала, снова строила, оттачивала, меняла слова местами… в 7 утра открыла телефон, а там сообщение от тебя, что ты ответ послал – мистика! Чуть с кровати не упала, хорошо посмотрела на время, поняла, что это ответ на прошлое письмо.
Я болею тобой. Думаю о тебе 24 часа в сутки. Пишу тебе и боюсь остановиться и что-нибудь упустить.
Парадокс. Все та же пресловутая, чокнутая бывшая подруга как-то сказала мне, глубоко затягиваясь сигаретой и ехидно щуря глаз, что когда я говорю о тебе, у меня озаряется лицо и горят глаза (заметь, что все вокруг в то время, да и я сама, думали, что я влюблена по уши в Витала Парамонова). Ну, это так, к месту.
Еще один парадокс (обожаю парадоксы!). Когда я поступала на журфак, на втором туре творческого конкурса мне предложили без экзаменов сразу перевестись в Литинститут – слог им мой очень понравился. Но я уперлась как баран и твердила без остановки: «Я хочу учиться на журфаке, я хочу учиться на журфаке»… как заезженная пластинка, выдвигала аргументы типа дедушки и мамы журналистов… А тетка из комиссии меня так уговаривала, даже сказала, что я могу некоторое время подумать…
А если бы я ушла в Литинститут? Я бы (ужас!) не встретила тебя или (ужас!) встретила тебя, потому что не ушла в Литинститут?!
Бабушка рассказывала, когда мне было 4 года, мы ходили гулять по набережной Москвы-реки, и я ее просила: «Возьми с собой блокнот и карандаш, я буду сочинять, а ты – записывать». Гуляли долго, бабушка спрашивала: «Ну, что записывать-то?». «Что-то сегодня не сочиняется»…
Как ты думаешь, я могу претендовать на малюсенький кусочек счастья от жирного пирога жизни?! Нет, не счастья, счастья нет, а кусочек радости. Радости, похожей на рождественскую ночь в маленьком тихом прибалтийском городке с уютными узкими улочками и сказочными домиками, где в каждом окошке горит свет. Повсюду мерцают гирлянды, блестят елочные украшения, светятся фонари, слышится негромкая музыка и все наполнено предчувствием чего-то, и от этого становится так радостно на душе! А вокруг лежит белый пушистый снег, пахнет корицей, имбирем и ванилью…
Многое из того, что я тебе пишу, я никогда бы не смогла сказать. Только бы не пожалеть потом… Пишу и боюсь. Так и не научилась жить как в песне «летать, так летать!» А как хочется все же осмелеть, вдохнуть полной грудью, расправить плечи и ни на кого не оглядываться, и парить, парить…
Так много хочется тебе сказать-рассказать, мысли пихают и обгоняют друг друга, и совсем не слушаются меня. Просто мы даааавно не разговаривали!
Что касается рождения моих трех детей, то они появлялись сами по себе, только потому, что должны были здесь появиться. Я – лишь временный аэродром, чтобы они полетели дальше каждый своим путем.
Ванечка мне очень тяжело достался. У меня была тяжелая беременность, и никто из врачей не давал никаких гарантий. Я помню, как после очередного посещения поликлиники, я лежала на кровати с задранными вверх ногами, и рыдала: «МНЕ ОЧЕНЬ НУЖЕН ЭТОТ РЕБЕНОК!»
Появление на свет Лизы обусловлено тем, что это был временный период близких к идиллическим отношений с Соседом, и я, ревущая уже по другому поводу: потому что НЕ ХОЧУ, поняла, что если ребенка не будет, то меня бросят (а он до безумия хочет дочку).
Василий же – это подарок Божий, прощение мне после шести лет страшных угрызений совести.
Когда Лизе был годик, я смалодушничала, и ведь знала, что нельзя, а все равно сделала… В ночь перед тем как съесть «кремлевскую таблетку», мне приснился сон: мальчик темноволосый и темноглазый в очень бедной рваной одежонке протягивал ко мне ручки и плакал: «Мама, мама, не бросай меня!»
Сколько лет прошло, а мне все также страшно… очень страшно…
Каждый раз думаю, что в следующем письме уже будет не о чем писать! Буду надеяться, что не иссякну!
