скачать книгу бесплатно
Ролюне
Анастасия Трыканова
Проект «Ролюне» был запущен в 2153 году, когда угроза глобального потепления превратилась в проблему обратного характера: к неожиданности мирового сообщества Земля вступила в эру ледникового периода. Заморозки заморозками, пятьсот лет прошло с 2153 года и Земля постепенно входит в фазу потепления, температура перестала быть критической, и люди, точнее, то, что от них осталось, вздохнули свободнее. По крайней мере, так должно было быть. А что же на самом деле?
Анастасия Трыканова
Ролюне
Старый подвал, новая дорога
Как же я ненавижу солнце, просто терпеть его не могу. Не понимаю, почему моя жизнь должна зависеть от тусклого огненного шара, который находится от нас за тысячи километров.
Как только солнце выходит из-за горизонта, я, вместе с младшим братом, вынуждена прятаться в потёмках под землёй, дожидаясь, пока не наступит глубокая ночь, ведь только тогда мы можем выйти наружу и найти себе что-нибудь съестное.
Вот и сейчас, я сижу в подвале заброшенного дома и смотрю, как мирно посапывает Майкл, в ожидании сумерек. Майклу легко даётся этот ритм жизни, а вот мне, хоть я и самого детства не знала ничего другого, с каждым днём становится всё труднее. Так и распирает от невыносимого чувства в груди всякий раз, как на горизонте появляется желтовато-красная полоска света.
Как же всё это несправедливо!
Старая лампа, висящая на пыльном потолке, начала мерно мотаться из стороны в сторону. Толку от неё не было: электричество в этом городе отрубило несколько десятков лет назад, но как мини сейсмограф она мне пригодилась.
Я приложила руку к холодной бетонной стене – она вибрировала. Вот чёрт. Эти твари опять бродят снаружи.
Если бы не эти сраные гигантские роботы, мы бы уже давно добрались до Подземного города, и нам больше не пришлось беспокоиться о своей безопасности, хотя, если бы роботов не было, нам бы и бежать не пришлось. Во всем эти металлические уроды виноваты.
Наручные часы Майкла пропищали двенадцать раз: полдень, день был в самом разгаре, а это значит, что нам торчать здесь примерно часов восемь, если не десять. Летом ночного времени в обрез, придётся действовать быстро. Я понимала, что есть достаточное количество часов, чтобы выспаться перед дорогой, но сна не было ни в одном глазу, в голове лихорадочно метались мысли. Мне нужно продумать план действий, иначе мы рискуем в пустую растратить время, кружа по округе.
В сотый раз раскрыв карту, я разложила её на земляном полу и принялась тщательно рассматривать каждый сантиметр, хотя в этом не было никакой необходимости – я знала карту наизусть.
Я взяла в руки зажжённую восковую свечу из жестяной кружки и поднесла к карте, пытаясь понять, как нам действовать дальше. Мы с Майклом осмотрели все дома города за месяц и вытащили оттуда всё полезное, что не смогли унести наши предшественники, теперь у нас оставался только один путь к выживанию: выйти из города, но это было слишком рискованно, неизвестно, как далеко отсюда до ближайшего населённого пункта, где можно найти провиант, и как много роботов бродит там. Необходимо просчитать оптимальный путь, выбрав из сотни дорог одну и притом верную, и именно эта задача казалась для меня непосильной.
– Что там нового на карте?
Я встрепенулась и чуть не обронила свечу. Майкл, отодвинувшись от меня на безопасное расстояние, ехидно захихикал из темноты.
– Ах ты, маленький засранец, я же просила тебя больше так не делать, я чуть карту не прожгла!
– Да ладно тебе, ты и так её всю наизусть знаешь, так что это была бы небольшая потеря.
– Всё равно! Не надо меня пугать, я сейчас вся на нервах, – я поставила свечу обратно в жестяную кружку, от греха подальше. – Я в панике, Майкл, совсем не понимаю, как нам быть. Мы уже два года в пути, но так и не нашли даже малейших следов Подземного города. Всё что у нас есть, это только слухи таких же бродяг как мы. Больше ничего.
– Ну, так или иначе, нам ведь больше ничего не остаётся. Только идти, идти и идти вперёд. Иначе мы тут просто подохнем от голода, – Майкл сгрудил вокруг себя наши спальные мешки и зарылся в них с головой. – Кстати, о еде. Сколько у нас осталось?
– Хватит примерно на неделю.
– Значит, пора выдвигаться.
– Я знаю, – тяжко вздохнула я. – Перед тем как ты отвлёк меня, я думала о том, в какую сторону нам направиться.
– На юг, куда же ещё, – хмыкнул Майкл.
– Спасибо, маленький гений, юг, между прочим, большой.
– Если бы я знал, куда нам идти, то сообщил бы тебе, – Майк устало вздохнул и заворочался в мешках и ненадолго притих, а я, как бы не пыталась сосредоточиться, не смогла сфокусироваться на задаче. Вечная моя проблема: не хватает концентрации и мысли уплывают одна за одной, долго в голове не задерживаясь.
– Ты помнишь, – начал вдруг Майкл, – тот лысый мужик в горах сказал, что рядом с Подземным городом должен быть большой мегаполис. Там будет, чем поживиться, главное дойти туда.
– Да, я помню, что говорил тот мужик, но на карте нет чего-то подобного. Последний большой город на юге тот, в котором мы находимся, дальше только небольшие разбросанные по округе деревеньки, а затем море, – нахмурилась я.
– Значит, он наврал, как и все остальные. Может, и нет вовсе никакого Подземного города.
Опять старая песня.
– Есть, папа рассказывал про него, а он был не из тех, кто говорит о том, чего не знает наверняка, – уверено произнесла я.
– Да, ты права, и это единственное, что не даёт мне опустить руки. Только жаль, что отец не успел указать нам точную дорогу.
Я печально усмехнулась. Пускай моему брату всего двенадцать, но говорил он и действовал как настоящий мужчина. Он слишком рано повзрослел, мы оба слишком рано повзрослели.
– Надо думать логически, – спустя какое-то время начала я. – Если бы тебе нужно было построить город, куда не смогут добраться роботы, где бы ты его построил?
– На острове, – быстро ответил Майкл.
– Роботы могут переплывать воду.
Майкл на это ничего не ответил, но я решила окончательно отмести эту мысль:
– Ближайший остров на карте в нескольких сотнях километрах от берега, а это слишком далеко, без водного транспорта выжить там было бы невозможно, а роботы любые корабли на раз уничтожают. Это не вариант. Город где-то на континенте.
– Может, стоит поискать места, где есть пещеры? – предположил Майкл.
– Мы ведь уже бродили возле гор, почти год на это угробили, ничего не нашли. Все пещеры и расщелины оказались пустыми.
– Может, есть какие-то подземные пещеры? – не отступал он. – Трудно было бы копать место под целый город, тем более, когда рядом бродят эти гиганты.
– А такие пещеры бывают? – удивленно пробормотала я.
– Эх, Марианна, ты совсем не слушала отца на уроках?
– География мне была не интересна. Перестань ехидничать и давай ближе к делу.
Но Майкл потянул паузу для вида, наслаждаясь своим превосходством, и только затем размеренно произнёс:
– Папа говорил, что есть такие подземные пещеры, которые могут достигать в длину и в глубину несколько сотен километров. Они бывают практически везде, но в основном в местах тектонических сдвигов, рядом с вулканами, горами и реками, где происходит вымывание пород, образующее пустоты под землёй. Это самый оптимальный вариант для строительства Подземного города, никакие роботы не страшны. Быстро и копать ничего не надо, всё уже сделано матушкой природой.
– Это всё, конечно, замечательно, но как мы сможем найти подобную пещеру?
– У нас только одна возможность – случайно провалиться в неё.
Мы ненадолго замолчали, каждый думал о своём. Но в безмолвии мне становилось неуютно, я начинала беспокоиться, а мне сейчас это совсем не нужно.
– Взглянешь на карту? – предложила я.
– Чего я там не видел.
– Попытайся хотя бы примерно указать нам дорогу, у тебя это всегда лучше получается.
Майкл с неохотой поднялся со спальных мешков и придвинулся ко мне. Взяв в руки свечу, он с серьёзным лицом принялся водить грязным пальцем по истрепанной временем карте, пока не остановил его на длиной голубоватой полоске, подписанной неизвестными нам буквами.
– Может, стоит попытаться поискать возле этой реки? Она протекает с востока, огибает город, в котором мы находимся, и впадает в море.
– Предлагаешь идти вдоль реки? – нахмурилась я. – Это небезопасно, вдоль неё нет городов, только деревушки и то на большом отдалении. А за одну ночь мы всю реку не обойдём. Завтра по всем приметам будет солнечно, и мы не сможем идти днём.
– А вдруг нам повезёт? – краем рта улыбнулся Майкл. – Везло же до этого момента. Карта довольно старая, может, в более позднее время были построены новые города, которые на ней не обозначены? Придётся проверять самим, больше вариантов ведь нет.
– Да, ты прав, – устало согласилась я. Другого выхода и в самом деле нет. – Ложись спать, нам предстоит тяжелая ночь.
– Уж кому сон нужен, так это точно не мне, – усмехнулся Майкл. – В мешках под твоими глазами можно нести припасы.
Я взъерошила его густые каштановые волосы, отчего он тотчас же отмахнулся от меня, и последовала совету брата.
Мне стало спокойнее, Майкл всегда успокаивал меня, находил нужные слова, когда я не могла найти их сама. Пока мы вместе у нас есть шанс выжить, отец всегда говорил об этом. И хотя нам и предстоит долгая дорога, но у нас есть план, а это уже пятьдесят процентов успеха.
Мы справимся. Должны справиться.
Конец?
Проект «Ролюне» был запущен в 2153 году, когда угроза глобального потепления превратилась в проблему обратного характера: к неожиданности мирового сообщества Земля вступила в эру Ледникового периода. Кто был к этому готов?
Никто.
Ха, эти засранцы из исследовательских центров только и могли, что разводить руками, пока Сахару заносило снегом, а Сибирь замерзала от таких температур, которые русским и не снились.
И что, как вы думаете, решили сделать эти крысы, что зовут себя «учёными»?
Они развернули новый масштабный проект, обозвав его по-ублюдски – «Ролюне», и спустили на него все деньги Международной организации по исследованию климатических изменений. Что они там делали? Да хрен его знает, только теперь, из-за этих ублюдков, моя жизнь превратилась в полную парашу. Почему? Позвольте, я объясню.
Заморозки заморозками, пятьсот лет прошло с 2153 года, и Земля постепенно входит в фазу потепления, температура перестала быть критической и люди, точнее, то, что от них осталось, вздохнули свободнее. По крайней мере, так должно было быть, а что на самом деле? А на деле оказалось, что создатели этого гребаного «Ролюне» подложили для тех, кто осмелился пройти через все круги ада и выжить в холоде, от которого сводило зубы, такую дрянь, что нам и не снилась.
Роботы. Сраные гигантские машины для убийства, что бродят по земному шару в поисках тех, кому посчастливилось выжить, и уничтожают их без разбора. Кто они, откуда взялись, кто создатель и какова цель их существования? Хрен его знает.
Никаких данных, никаких имен, никаких ответов. А почему? А потому, что эти ублюдские машины истребили всех, даже своих создателей, оставив от них на память лишь клеймо на лбу, аббревиатуры «РЛН-86», «РЛН-94», «РЛН-02». И ведь, сука, они ещё и обновляли этих металлических ублюдков! Не остановились на одной модели, видимо, их не устраивало то, как именно машины уничтожают людское племя, изгалялись по полной программе в своих лабораториях: огонь, кислота, яд, скорость, ловкость, сила – чего они только не добавляли в свои «творения». Для чего? Кому это было нужно? Кто ответить мне на эти вопросы?
Лучше бы создали машину времени, чтобы я мог вернуться и надрать зад всем этим уродам в халатах. С какого хера они решили, что выжить в Ледниковом периоде человечеству удастся, только если по Земле будут ходить тысячи металлических убийц ростом от трех метров до трех сотен? Кому из светил науки того времени пришла в голову такая идея?
И ведь ничего уже не исправишь. Никто в мире не знает, как отключить эти штуки, никто даже читать толком не умеет, что уж говорить о науке.
Если б я только мог вернуться, смог понять, когда началась эта херня под названием «Конец света», тогда… Тогда…
И что тогда? Что бы я сделал? Я, простой механик в городе И-12, последнем городе на континенте, которому удаётся сражаться за свою жизнь с помощью тех штук и механизмов, что оставили нам те, кто создал роботов, те, кто скинули нас в пучину этого хаоса, где солнце и простор стали первейшими врагами для всего человечества.
Да ничего.
Изменить прошлое – невозможно, когда ты ничтожество, когда ты только и можешь, что пытаться выжить в тех условиях, в которых ты оказался не по своей воле. Сильные такими проблемами не страдают, они сами перекраивают мир под себя, создают эти гребаные условия. Как те ученые из 2153 года, вот уж кто действительно имел власть над временем: так поднасрать своим потомкам могли только по-настоящему «сильные» люди.
Какой из всего этого вывод? А никакого. У простых людей, вроде меня, никогда не остаётся времени, чтобы сделать вывод, потому что всё оно уходит на выживание, простое, сука, выживание, будто я животное, низшее звено в пищевой цепи, где верхнюю ступень занимают твари, которые даже жрать не могут.
Изменить прошлое, ха. Какой в этом смысл, если я даже настоящее своё изменить не в состоянии. Жалкий человек, живущий в жалком мире, где нет места…
– Карлан, ты закончил с передатчиком? Надо передать сигнал на базу в Колсире, роботы движутся в их сторону, и мы не можем понять причину, необходимо предупредить лидера их группы.
Ну вот, о чём я говорил. Я даже, сука, докурить не успел.
– Иду, босс. Через минуту будет готово.
Вот оно моё прошлое, моё настоящее.
Что насчёт будущего? Ха, понятия не имею. Кто я такой, чтобы даже думать о подобных вещах. Мне остаётся только надеяться на то, что в этом прогнившем мире остался хоть кто-то, подобный тем ученым-крысам, кому будет под силу изменить будущее, перечеркнуть черную полосу прошлого и дать вздохнуть тем, кому не дано решать судьбу мира.
Возможно, это случится в будущем.
А пока. Пока пора потушить сигарету и пойти уже, наконец, починить этот чертов передатчик.
Нет дороги обратно
Во сне я видела маму и дом: ветхую лачужку на склоне холма, из которой открывался потрясающий вид на Северный океан. Холодные серые воды с белоснежными проблесками льдин, редкие желтоватые кустики и низкорослые корявые деревца, тут и там встречающиеся на кремового цвета песке, и наш дом, стойко сопротивляющийся суровым ветрам. Деревня, где мы жили все вместе, никогда не отличалась живописностью, но я любила это место, покинуть его навсегда было нелегко, будто часть сердца оторвали и пригвоздили к покосившейся двери родной хижины. Я вижу, что и Майклу тяжело далось наше решение, но он всем видом и поступками старается показать, что не скучает. Однако его печальный взгляд всякий раз, когда Майкл думает, что я не смотрю на него, говорит об обратном.
В моем сне мама рисовала на мокром песке своими скрюченными узловатыми пальцами символы, которые я никогда раньше не встречала. Она что-то тихонько напевала и улыбалась, с теплотой смотря на меня холодными голубыми глазами, вокруг которых залегли глубокие морщины. Я попыталась сказать ей всё то, чем так давно хотела поделиться, но могла лишь смотреть, как её губы и руки трясутся также, как в тот день, когда она умерла.
– Марианна? – мать окликнула меня скрипучим голосом. – Никогда не забывай прошлого. Помни то, откуда ты родом, и всегда храни это в своём сердце. Оно приведёт тебя к дому, ты будешь в безопасности.
Мама, грустно улыбнувшись, бросила последний взгляд на океан, а затем растворилась в тумане, возвращаясь туда, откуда никто не возвращается.
***
Наручные часы Майкла противно запищали: девять часов вечера.
Брат спал, я не стала его будить и решила разведать обстановку. Осторожно поднявшись по хлипким скрипучим ступеням, я открыла дверь и с удивлением обнаружила, что внутри дома уже довольно темно. Я радостно окрикнула Майкла, и он с недоверием поднялся из подвала.
– Странно, почему так темно? По времени у нас ещё примерно час до выхода, – сонно заметил брат.
– Да какая разница! Просто порадуйся вместе со мной хоть немного, у нас лишний час на дорогу, разве не здорово?
– Да, здорово, – ехидно ответил Майкл, хмуря брови.
Порой он становился невыносимым: начинал язвить, подолгу молчать, уходить куда-то, заставляя меня нервничать. Но я понимала – у него есть на то причины, поэтому никогда за это на него не злилась.
Я не стала обращать внимания на кислую мину брата и сейчас, и двинулась к входной двери. Как только открыла её, недоуменно уставилась на небо: оно было покрыто багрово-красными облаками, плавно переходящими в темно-фиолетовый – солнце ещё не село.
– Майкл? Что это значит?
