скачать книгу бесплатно
ВасИля любили за нрав справедливый,
внимательность к делу, хозяйский догляд.
С купцами сварливый, к старшим учтивый,
а с ратными строгий. Как говорят.
А ноне случилась колгота на прИстанях.
Там Фряги да Греки, всегда меж собой.
И кто тут главнее в повАдах, да в прИхотях?
А Фряги сильнее в колготе то той.
– Эй, гости торговые! Чего же шум пОдняли?
Аль места вам мало? – тысЯцкий спрошат.
А Греки: – тож Фряги пол вымола отняли,
и русским лодьям тута мест на хватат.
Послушав в молчанье и Фрягов и Греков
Василь Вельяминов тут так порешил:
– Сам вымол поставишь! Утя есть там в сусеках!
Так Фрягу сказал. И ешо пригрозил.
– А коли узнаю, что вымол тот строен
не в ладности, в споре, да не в чести,
то знай – переверку задам! Всем! Доволен?
А лес свезёшь сам! Нету часа. Прости.
От пристани в город, ешо не пемши,
литейный то двор посмотреть, доглядеть.
Каки таки нужды вперёд? Что первейши?
В клети зашёл, а угля то на треть.
Тихо взьерясь: -сторожить углежогов!
Как и откель этот уголь достать?
Возчиков надоть, телеги, хлолпов,
уголь с Заречья в Москву доставлять.
Сам на коня, без промашки, немедля.
Литейный то двор поважнее всего.
Как без угля, без железного кегля?
Литейный вот встанет?! А спрос то с него.
А вдруг тут война? А где ядра, шелОмы,
секиры, топорики, да куяки,
стрел наконечники, скрабы, да скобы,
ножи, да подковы, сабли, крюки?
Василь понимал, то не просто Литейный.
Это ж не кузня, а сердце Москвы!
Это не склад, но завод оружейный!
Литейный Двор встал – не сносить головы.
Дав себе роздых, поев хлеба с квасом,
с горсткой холопов навстречу скакал
к возАм углежогов, с конями, с запасом,
где поезд угля, что в Заречье застрял.
А как довезти? Ведь река неспокойна!
Вот вот ледоход, ледолом! Эт же страсть!
Река то Москва по весне то разбойна!
Застрял на реке в ледолом – знать пропасть.
Вот и спешит Василь в то Заречье.
И лёд то стоит и надо б успеть.
Часом пойдёт!? И встанут там печи.
ТысЯцкий рискнул, не боясь умереть.
Мосты знать построены ныне заранье.
По ним то с обозом за Углем вперёд!
Да слабы подмостки, но всё же старанье.
Всёж не по льду. Ну авось пронесёт….
Свезло. Переправились. Обозчиков встретили.
Те убоялись идти: – лёд попрёт?
Иван хвать за плеть: – Ну, что? Все заметили?
Буду пороть! А ну все вперёд!
И так с божей милостью все переправились
обратно с углём. А с чем же ешо?
С последней телегой как только управились,
услышали треск. Лёд то вскрылся, пошёл!
Ан токмо узрели – последний возница,
замешкавшись чёй-то стоит на мосту.
Все ему в крик: – Эй! Надо ж случится.
Стоит, знать от страха, глядит в пустоту.
А лёд бушеват, ломит в гору всё злее.
На мост наступат ледянная река.
Боярин в седло. Спасти бы быстрее
мужичка -недотёпу. И пятки в бока!
Вынес гнедко к мужику на подмостки.
ТысЯцкий за шкворень того мужичка:
– Детки то есть?
– Да. Они то подростки.
– Мужик на коня!
Ну а смерть то близка.
Рушится, ломится мост над рекою.
На берегу рты раззявили вси.
ТысЯцкий с холопом, с единой судьбою,
скачут на берег. Эх конь, выноси!
Как вынеслись, мост так и рухнул.
Стали стоять, друг на друга смотрев.
Уж после, потом по плечу ктой-то бухнул.
Кто-то обнЯл, не сробев, осмелев.
И только к утру, в срЯде мокрой и грязной,
тЫсяцкий всёж этот уголь довёз.
Голос сорвавши, с походкой не ясной.
Княжева служба! Не крестьянский извоз.
А небо окрасило розовым светом
сиренево -белые облака.
Он успокоясь: -ну хватит об этом,
теперя домой, повидать бы сынка.
Вьехал во двор. А скакун спотыкатся,
по мускулам видно бьёт дрожь и озноб.
Спустился с седла, на ногах удержался,
губами прижался коню прямо в лоб.
Такие Бояре! КнЯжевы слуги!
Заботливы, строги, да деловы.
Чин то по праву, по праву заслуги
даётся ТысЯцкому града Москвы!
Жило
Как на Руси строили дом?
Рубили. Не строили. От.
Рубили то клети там,
избу с окном.
Тож жИло, то жизни оплот.
Хозяева спЕрва колготу зовут,
сусЕдей, там огнищАн.
Дом не одюжить срубить одному,
без помочи, да без селян.
Боярам, ли Князю
всем миром кладут.
Оброк ведь. А как без ево?
Тут мастера надоть.
Найдуть. Позовуть.
Не сразу и сыщешь тово.
Доброго мастера не вдруг и найти.
Не сразу и сыщется сам.
Федюху сыча? Нет тут Прова зови.
Пров мастер не по годам.
А мастера все вспоминают зато.
За то, что срубил знатный дом.
А плата ему то зерном, то сукном.
И плата не прежде. Потом.
Мастер знать рубит ходы,
аль крыльцо, на стояке,
не спроста.
Гульбище, горницу,
сени с резцом.
Как поглядеть.
Любота.
Мастер закончив свой труд
и пройдёт, что по коню.
Ведомо.
Сверху озрев колготню, ребятню.
Так крикнет: всё, сделано!
Главному, старшему расчёта сверх,
дарят рубаху, сукно.
Мастер посмотрит нет ли огрех.
Управился. Нать. Решено.
Хозяева поят всех в первый раз.
Всех, кто рубил, помогал.
Первый то нижний венец,
то от сглаз.
Поят, чтоб кажный знал.
Знали, что до «ПотЕря-Угла»
надоть ешо чутка.
Тама второй раз сажают за стол.
Пива нальют и медка.
Кроют дом тёсом, али дерном,
что в северной той стороне.
Слоя в четыре,
да так чтоб срослось.
Вода, что бы всяко. Вовне.
Что тут сказать?
Как рубят то дом?
А то уж кто рубит тот знат.
До поту седьмого, да всё топором.
Всё топором. Так-то брат.
«Не клин да не мох,
