скачать книгу бесплатно
– Ну же, ну – еще, еще… Ах!
Роскошная молодая женщина разметала нагое тело на мелком прибрежном песочке неподалеку от пещеры Темных Сестер. Черные косы змеями струились вокруг прекрасного лица, искаженного гримасой сладострастия. Пересохшие губы шептали снова и снова:
– Еще, еще, еще!..
Вторая женщина красотой не блистала, зато руки ее так восхитительно ласкали разгоряченное тело Ибрит! О, эти тяжелые молочно-белые груди с ягодами сосков на вершине – дурнушка тянулась к ним губами и испытывала странное блаженство.
– Ах! – стон сорвался одновременно с губ обеих женщин, открывая выход захлестнувшему их напряжению.
Чуть позже Ибрит лежала, глядя в небо и предоставив подруге возможность выбирать из своих кос песчинки. Высоко – высоко над ними кружил коршун, изредка взмахивая крыльями. В двух шагах струилась река, одаривая прохладой прибрежные кусты.
– Скажи, Рута, ты никогда-никогда не была с мужчиной? – Ибрит заглянула в глаза подруги снизу вверх.
– Зачем тебе знать? – откликнулась та, внутренне содрогнувшись от неприятного воспоминания.
Всю свою жизнь она пыталась забыть ту ночь, когда была изнасилована забредшим в их дом странником.
– Вот я никогда не знала мужчин, – протянула Ибрит, не то, сожалея, не то, гордясь этим.
– Такая красавица не могла быть обделена мужским вниманием.
– Хм, ухажеров-то было достаточно, только все они мне не нравились. У одного был нос курносый, у другого – уши в разные стороны, третий – конопатый. И что же, я должна была отдать свою красоту этим уродам?
– Ты никого не любила? – ревниво обронила Рута.
– Я любила себя – этого было достаточно. А потом и вовсе ушла из деревни – сюда, к Сестрам. В нашей пещере жила настоящая страсть. Здесь был настоящий, единственный, обожаемый баг. Ты пришла позже и не знаешь, каково кружиться в хороводе совершенно голой, изнывая от желания быть выбранным нашим повелителем. Он так ни разу и не выбрал меня, берег мою девственность для совершения тайных обрядов. А я хотела его, пусть он и был уже старым. Ты бы тоже не утерпела.
– Мне не нужны мужчины, мне нужна только ты! – Рута наклонилась и поцеловала подругу в губы.
Ибрит вытерла рот ладошкой и перекатилась на живот.
– А я хочу настоящей близости, понимаешь? Только я дала клятву ненавидеть мужчин, всех, кроме бага. А наш нынешний баг – сопливый мальчишка. Когда он вырастет и будет в состоянии выполнять все свои обязанности, я уже буду старухой.
– Но ведь у тебя есть я! – в голосе Руты сквозило отчаяние.
Казалось, Ибрит даже не обратила внимания на ее слова. Она потянулась, томно закатила глаза и прошептала:
– А не поторопить ли время? Десять лет – не такой уж юный возраст. Если взяться за дело с умом, можно разбудить мужчину и в мальчике. И тогда только я буду его избранницей в хороводе. Только я!
Рута побледнела от этих слов и в отчаянье прикусила губу. Она не могла, не могла допустить, чтобы Ибрит бросила ее ради мальчишки, пусть и юного бага. Она любила это роскошное тело, она млела от одного прикосновения к нему.
– Ну, уж нет, не бывать этому! – прошептала она себе под нос и с остервенением принялась натягивать на себя одежду.
Ночью Руте не спалось. Она ворочалась с боку на бок, задыхаясь от пряного аромата набитой в тюфяк сухой травы, ощущая на губах тончайшую меловую пыль. В двух шагах от нее спокойно посапывала красавица Ибрит. Видимо, ей снилось что-то приятное, иначе, отчего бы ее губам складываться в такую пленительную, такую чудесную улыбку?
Рута почувствовала неодолимое желание прикоснуться губами к уютной ложбинке между грудями подруги, ощутить в руках округлость упругих ягодиц. Быстро окинув взглядом спящих Темных Сестер, она уже готова была перейти к делу, но тут Ибрит открыла глаза и села на своем тюфяке.
Как завороженная, Рута наблюдала за подругой. А та сбросила с себя рубаху и ступила босыми ногами в меловую пыль на полу пещеры. Всего два шага отделяло ее от любовницы, но, сделав эти два шага, Ибрит не остановилась. Вот она миновала ложе строй Каргуньи, вот ее ягодицы сверкнули, отражая пламя единственной свечи у алтаря. Наконец женщина остановилась у возвышения, на котором была устроена постель юного бага.
Мгновение Ибрит медлила, а потом опустилась перед ложем на колени и склонилась к разметавшемуся во сне крепкому мальчишескому телу. Ее роскошные волосы упали на живот бага, а следом и пышущие огнем губы коснулись загорелой кожи.
Мальчуган что-то пробормотал во сне и, отмахнувшись от нарушительницы его спокойствия, перевернулся на живот. Невесомой ладошкой Ибрит провела по спине бага – сверху вниз. Это движение чуть было не разбудило повелителя, но тут вмешалась Рута. Она подлетела к подруге сзади, схватила ее за руку и потащила к выходу из пещеры. Ни одна из женщин не осмелилась закричать, так что последующие сцены ревности, страсти и примирения прошли без единого звука.
После этой ночи Рута окончательно поняла, что вот-вот потеряет свою любовь. Спасти ее можно было только одним способом: избавиться от юного бага. Почему-то эта крамольная мысль не испугала женщину. Возможно, она жила еще слишком мало времени в пещере ведьм и не успела проникнуться к повелителю слепым обожанием. Возможно, ненависть ко всем мужчинам поселилась в ее сердце после совершенного над ней насилия. Как бы то ни было, а Рута решила бороться за Ибрит. Кроме того, власть над ведьмами повелителя – мужчины казалась ей несправедливой. Уж если ненавидеть мужчин, так всех без исключения! У Темных Сестер должна быть повелительница, багиня, и ею станет она, Рута!
Теперь одна неотвязная мысль преследовала женщину – как избавиться от юного бага? Просто вонзить кинжал ему в грудь – опасно. Рута была наслышана о магических способностях мальчишки и не желала вспыхнуть факелом от щелчка его пальцев. Организовать заговор и свергнуть бага тоже было нереально: вряд ли у Руты нашлись единомышленницы среди фанатично преданных повелителю Сестер. Оставалось одно – найти сообщников на стороне. И тут ведьму осенило! Остроушки – вот кто поможет ей избавиться от мальчишки.
В голове тут же возникли картинки из далекого детства.
– Не ходи одна гулять на луг – остроушки утащат, – стращала ее бабушка.
Озорная девчонка не слишком-то верила в бабушкины сказки, но всегда любила послушать их вновь.
– А кто они, эти остроушки?
– Я тебе уже столько раз рассказывала!
– А ты снова расскажи. Они маленькие?
– Маленькие, да удаленькие. С ними лучше не связываться.
– Чего мне с ними связываться, мне бы только одним глазком на них взглянуть. Я бы одну остроушку к себе взяла вместо куклы. Вот здорово было бы!
– И не вздумай! – бабушка испуганно махала руками. – Они сами тобой, словно куклой поиграют, позабавятся, а потом и убьют. От них никто не возвращался.
– Враки все это, – девчушка хитро прищуривала глаз. – Никто твоих остроушек не видел, ты все придумала, чтобы меня на луг не пускать.
– Не каждому дано увидеть крохотулек, а вот следы от их плясок на лугу любой узрит, хоть бы и ты. Видела, как трава иногда поутру кругом полегает: не сломана, не срезана, а все в одну сторону согнута? Так вот это – след от хоровода остроушек. Это они ночью на лугу плясали, траву помяли. Кто одной ногой в тот круг ступит – может плясунов увидеть, а кто двумя войдет – того остроушки уже не выпустят, с собой заберут. Так что держись подальше от луга, там частенько те круги появляются.
Рута и верила, и не верила в бабушкины сказки. Все же подходить к вытоптанной кругом траве она остерегалась. Но в ту ночь…
С вечера на дворе то выл, то взлаивал Волчок.
– Не к добру собака воет, ох, не к добру, – вздыхала бабушка, суетясь возле печи. – Уж не по мою ли душу?
– Что ты, бабуля, – утешала ее Рута. – Полнолуние – вот Волчку и неспокойно. А ты – крепкая, ты еще долго жить будешь.
От негромкого стука в дверь вздрогнули обе.
– Кого это, на ночь, глядя, принесло?
Не дожидаясь приглашения, в дом вошел высокий мужчина. Одежда его была сера от пыли, стоптанные башмаки также выдавали странника.
– Не пустите ли переночевать одинокого путника, добрые люди? – густым басом пророкотал незваный гость.
– Отчего же не приютить того, кто припозднился в дороге? Далече ли путь держишь, мил человек?
– Долог еще мой путь, хозяюшка, за седмицу не добраться до родного очага. Да я вас не стесню, устроюсь где-нибудь в уголке. А если и хлеба горбушка для меня найдется, рад буду безмерно.
Бабушка засуетилась, доставая из печи горшок с кашей, наливая из кринки молока. Рута же, пристроившись на дальнем краю лавки, с любопытством разглядывала мужчину. Был он еще не стар, чернобород и белозуб. Заметив изучающий взгляд девчонки, незнакомец подмигнул ей:
– А что, курносая, который тебе годок?
Рута зарделась и опустила глаза, а бабушка неодобрительно нахмурилась:
– Ты, мил человек, девчонку-то не смущай, мала она еще с взрослыми мужиками разговоры разговаривать.
– Да уж, поди, и в девичий хоровод скоро пойдет, – рассмеялся гость. – Вон, титьки уже растут.
Рута вскочила, как ужаленная, и выбежала из избы. Так о ней еще никто не говорил, никто не замечал, что из босоногой девчонки она вот-вот превратится в настоящую девушку. Зарывшись на сеновале в остатки прошлогоднего сена, Рута пыталась унять неожиданную дрожь. Сколько она ни зажмуривалась, перед глазами все равно стояли черная борода и белозубая улыбка странника. Потом мысли сами собой перескочили на хоровод, в котором девушки каждую весну собираются за околицей. Там парни выбирают себе невест. Вот пройдет лето красное, за ним – осень, да зима – и Рута впервые закружится в том хороводе. Кто выберет ее? Может, это будет давно уже приглянувшийся ей Любим?
Разомлев от сладких мыслей, Рута забылась во сне. Проснулась она от грубого прикосновения жесткой мужской руки. Зажав девчонке рот и щекоча ухо бородой, путник шептал ей:
– Пикнешь – убью на месте! Ну-ка, не вертись, как уж на сковородке. Будешь умницей – не пожалеешь.
Вторая рука уже задирала подол и шарила между ног оцепеневшей от страха Руты…
Она сползла с сеновала и, негромко постанывая, побрела прочь. В голове было пусто, на душе – погано. Остывшая за ночь пыль деревенской улицы мягко окутывала босые ступни. Где-то у соседей подал голос петух, ему неохотно отозвалось еще несколько. Полная луна светила так ярко, что длинные черные тени полосатили улицу почти как днем.
Рута опомнилась только за околицей, когда ноги ощутили прохладу росистой травы. Луг искрился в лунном свете мириадами капель, но девочку привлекло непонятное светящееся колесо, что вертелось почти у самых прибрежных кустов. Оно казалось таким огромным! Трудно было представить телегу, которой бы оно подошло. Зябко поеживаясь, Рута двинулась к мелькающим по кругу огням. Вот уже один только шаг отделяет ее от сказочного видения.
– Боги, да это же хоровод остроушек!
Не менее сотни крохотулек мчатся по кругу, взявшись за руки и издавая мелодичные звуки то ли песни, то ли смеха. Все они – рыжеволосы, с задорно вздернутыми курносыми носишками, необычно заостренными ушками. Росту – всего-то Руте по колено. В руках – фонарики, которые то поднимаются вверх, то опускаются разом вниз, а то и перекатываются по хороводу сверкающей волной.
Рута застыла на месте, боясь пошевелиться. Хоровод остроушек несется прямо у нее между ног, задевая намокшую от росы рубаху. Трава, примятая сотнями крошечных башмачков, послушно склонилась в одном направлении.
– Кто одной ногой в тот круг вступит, тот остроушек увидеть сможет, – вспоминаются Руте слова бабушки. – А кто двумя ногами в него войдет, того уж остроушки из хоровода не выпустят, с собой уведут.
Рута поднимает ногу: один лишь шаг – и никто никогда не узнает о ее позоре. Будь что будет! Но тут же мысль о том, что она бросит старую бабушку одну-одинешеньку на белом свете, заставляет девочку попятиться назад. Шаг, другой – и вот уже не видно крошечных человечков, только огни вертятся по лугу колесом, да трава сгибается под невидимыми ногами.
Глава 3
– Испейте-ка, сударик, кислого молочка, – Каргунья, умиленно улыбаясь, протягивала глиняную кружку своему господину.
Не говоря ни слова, тот отвернулся от угощения и уставился на сверкающую в лучах солнца воду реки. Вот уже несколько часов юный баг вместе со своим рогатым приятелем валялся в привязанной к прибрежной ветле лодке. Вынужденное безделье угнетало мальца. Он с завистью поглядывал на ватагу деревенских пацанов, весело плескавшихся у противоположного берега чуть ниже по течению. С какой радостью он очутился бы там, среди своих сверстников! Увы, это было совершенно невозможно.
– Ну, что стоишь, старая, пошла прочь со своим молоком! Не видишь разве, что господин кручинится? – чертенок не только давным-давно перестал прятаться от Темных Сестер, но позволял себе покрикивать на них: ведь он был другом самого бага.
Каргунья молча поставила кружку на дно лодки и заковыляла к роще, где ведьмы доили коров. Здесь, на острове посреди реки, все четыре пеструхи были в безопасности, не требовали пастуха и бесперебойно снабжали обитательниц пещеры молоком. К тому, что молоко без конца скисает, ведьмы уже привыкли. Зимой приходилось прятать своих кормилиц от волков в той же пещере, где жили сами. С ними было и сытнее, и теплее. Родившийся весной приплод шел под нож – на солонину. Там же, на острове, выращивали овощи. Таким образом, Темным Сестрам удавалось обходиться без тесных контактов с окрестными селянами. Вот только за мукой для ежедневного ритуального каравая им приходилось наведываться на дальнюю мельницу. С мельником у ведьм были свои счеты: он, единственный из живущих поблизости мужчин, оставался счастливым главой многочисленного семейства, каждый год радуясь новому малышу.
– Не грусти, приятель! – чертенок дернул бага за край рубашки. – Давай рыбу ловить.
– Надоела мне твоя рыба, отвяжись.
– Ну, так полезай в воду, поплавай маленько.
– Скучно одному, – баг с завистью следил за резвящейся в реке деревенской детворой.
– Ты – баг, тебе не положено с пацанами знаться, – напомнил чертенок.
– Да это они со мной знаться не хотят! Забыл, как мы пытались познакомиться с ними поближе?
– Не мы, а ты: мне на глаза людям показываться нельзя. А ты… Ну да, они с тобой играть не захотели. Вопили – колдун, ведьмак, камнями швырялись. Но ты их здорово проучил тогда! – чертенок весело захихикал.
– Не сдержался, поджег пару рубашек на крикунах, – мрачно улыбнулся баг. – Только теперь мне к ним дорога заказана.
– Подумаешь, у тебя есть я! А хочешь – с ведьмами позабавься. Они тебя не все боятся, вот Ибрит, например.
– Да ну это бабье, только и знают, что ныть, да заговоры свои твердить. Телушки! Ненавижу их вместе с их коровами и их молоком. Хоть бы коня завели для меня, так нет же, твердят все – коню сена много надо, а пользы от него – никакой. Глупые гусыни!
Как назло на другой стороне реки показались лошади. Деревенские мальчишки пригнали на водопой десяток кляч, которые, тем не менее, показались багу прекраснейшими скакунами. Пока лошади пили, ребята заботливо поливали водой их бока, протирали пучками травы спины и шеи. Напоив животных, мальчишки вскочили на них, и вся ватага понеслась к деревне с визгом и гиканьем.
Рута стояла неподалеку за ветлой. От нее не скрылись навернувшиеся на глаза бага слезы досады и зависти.
– Теперь я знаю, как избавиться от тебя, мальчишка! – прошептала женщина.
На лугу крутилось огненное колесо. Полная луна несколько приглушала яркость сияния, зато становились заметными странные тени, скользившие по траве ниже движущихся огней. Сочная росистая трава поникла, полегла в одну сторону, совпадающую с направлением вращения.
– Это они, остроушки! – обрадовано бормотала Рута, не в силах оторвать взгляд от волшебного видения.
Она столько бессонных ночей провела на лугу, караулила и в дождь, и в туман. И вот – полнолуние. Светло так, что можно разглядеть каждую травинку – неслыханная удача! Именно сегодня крохотульки затеяли свой хоровод.
– Чего же я медлю? – опомнилась женщина. – Нужно спешить, пока остроушки кружатся на лугу.
Подобрав подол рубахи, она помчалась к меловой пещере. Только бы никто не помешал, только бы никто не помешал – стучало у нее в висках.
В глубине обители Темных Сестер привычно мерцала свеча на жертвенном камне. Тишину нарушали похрапывания, посапывания, постанывания спящих ведьм. Где-то под сводом пещеры проснулся на своем выступе в стене один из воронов, встряхнулся, обронив вниз пригоршню мелких камешков вперемешку с пометом.
Рута замерла, обливаясь холодным потом: если вмешаются вороны – верные телохранители юного бага, – все ее планы рухнут. Чертенка, обнаглевшего до того, что он уже перестал прятаться от Темных Сестер, Рута не боялась. С рогатым всегда можно было договориться, умаслив его каким – либо лакомством. Женщина непроизвольно нащупала кусок яблочного пирога, спрятанного под передником. Как кстати нашла она его на камне у деревни!
– Ага, плутишка, ты спишь, – улыбнулась Рута, заметив свернувшегося под боком у приятеля чертенка. – Ну что ж, пирог не пригодится.
Ведьма подошла к изголовью ложа повелителя и с нескрываемой ненавистью вгляделась в лицо мальчишки. На долю мгновения она засомневалась, стоит ли продолжать: он был таким еще юным, этот ее соперник! Разве сможет он доставить ее драгоценной Ибрит хоть долю тех удовольствий, которыми одаривает она подругу?
– Но ведь ты же вырастешь, гад, ты повзрослеешь и отнимешь у меня мое сокровище. Смогу ли я вынести зрелище, о котором с таким восторгом вспоминает Ибрит?
У Руты даже челюсти свело от ревности. Она наклонилась и тронула бага за плечо.
– Господин, господин, проснитесь!
Малец стряхнул с плеча будившую его руку и повернулся на другой бок. Чертенок, что-то недовольно бурча себе под нос и не открывая глаз, отполз в сторону.
– Господин, проснитесь же! – не отступала Рута. – Деревенские мальчишки пригнали на луг коней. Вы же так мечтали прокатиться на лошади!
– Какие лошади – ночь на дворе! – баг все же открыл один глаз.
– Так в ночное и гоняют коней на луг, чтобы они паслись спокойно. Днем-то оводы, слепни, мухи…
