скачать книгу бесплатно
– В «Жерле», – сказали сестры в один голос, и их лица переменились.
Этель снова попыталась улыбнуться, а Ронда о своей маске дружелюбия мигом забыла. Ее брови поползли на лоб, кровь отхлынула от лица. Этель перемен в сестре не замечала, потому что, обиженная, все еще смотрела куда угодно, но только не на Ронду.
– Набор объявили не так давно, и я кое-как успела забрать место, – Этель смотрела в пол, а ее пальцы нервно теребили оторванный ярлычок от чая. – Работа несложная, хотя время жрет ужасно. Чтобы накопить на курсы, мне придется пахать в парке все лето…
– Нет, – спокойный, но жесткий голос Ронды стер последние призраки радости с лица Этель.
Она нахмурилась, и шрамы на ее виске бледной паутинкой опустились вслед за кончиком брови.
– Ты больше не пойдешь в парк. Ясно? – строже, чем стоило бы, приказала Ронда, и это окончательно разрушило надежды на перемирие.
– Не пойду? Почему это?
– Потому что… – начала Ронда, но тут же запнулась.
Как пояснить сестре, что, возможно, в парке творится что-то неладное? Как убедить, что в «Жерле» опасно, не имея никаких доказательств? Есть только цепочка странных совпадений и животный, всепоглощающий страх потерять последний крошечный осколок семьи.
– Там опасно, – глухо выдавила Ронда, чувствуя на себе тяжелый взгляд малахитовых глаз.
Шаги секундной стрелки в повисшей тишине были громче выстрелов. Ронда успела насчитать двадцать два щелчка прежде, чем Этель заговорила.
– Я не катаюсь на аттракционах, если ты об этом. Знаю, там все установили всего за ночь, это опасно, и бла-бла-бла, но в «Жерле» я не развлекаюсь, а помогаю людям, которым становится плохо. Кого-то укачивает, кто-то падает в обморок от жары, кто-то разбивает коленки в кровь…
– Я не об аттракционах, – грубо перебила Ронда.
– А о чем? – нервная улыбка Этель дрогнула. В глазах застыл блеск. Не то злость, не то слезы. – Боишься, что на меня вырвет кого-нибудь после «Вертушки»? Или, может, переживаешь, что сорвусь и потрачу все наши деньги на попкорн и сладкую вату из палаток? Или…
– Прекрати!
Ронда, до этого устало потиравшая переносицу, вдруг ударила по столу. Кружки коротко звякнули. Чай выплеснулся из них мелкими коричневыми лужицами.
Этель не понимает. И не поймет.
Сестра не видела все записи, которые сделала Ронда. Не думала ночами о том, что десятки жизней внезапно прервались без причины, а судьбы людей, которые еще вчера гуляли по улицам, ходили в продуктовый, возвращались к своим семьям… Превратились в короткие сводки и сухие факты. Они стали несколькими абзацами рядом с черно-белым фото. От десятков судеб не осталось ничего, кроме тире между двумя датами.
Почему это случилось? Почему абсолютно здоровые люди беспричинно перестали существовать? Почему всех их, таких разных и чужих друг для друга, объединил луна-парк на окраине Фирбси?
Комната покачнулась, когда Ронда представила, что через месяц-другой на ее доске появится новый лист с именем Этель. Она не попадет в группу преступников, не окажется рядом с наркоманами или алкоголиками. Трудным подростком Этель тоже не назовешь. А вот в «компанию» травмированных, убитых горем прошлого обе сестры впишутся отлично.
Подумав об этом, Ронда невольно посмотрела в лицо Этель. Но не в ее зеленый здоровый глаз, а на тот, что был отмечен бельмом слепоты. Он – отпечаток боли и вечное напоминание об ошибке Ронды.
Она не допустит еще одну.
– Это сложно объяснить, но я постараюсь. А ты постарайся поверить мне, Этель. В парк тебе ходить больше нельзя.
– Почему? – Этель медленно встала, не сводя глаз со старшей сестры.
Лицо Ронды резко осунулось. Она будто постарела в один миг на десяток лет. Сердце тревожно сжалось, ведь Ронда знала – все, что она сейчас скажет, не будет иметь веса. У нее нет доказательств. Ни для Этель, ни для Ааррона, ни для отдела полиции, ни для самой себя.
Есть только догадки, подозрения и…
– Паранойя. У тебя паранойя, Ронда, – с печалью в голосе и болью в глазах выдохнула Этель. – С того дня ты словно умом тронулась. Я перестала тебя понимать. За чем ты гонишься?
– Я хочу покоя для нас с тобой и справедливости для всех.
– Ты не можешь контролировать весь мир, – грустно качнула головой Этель, и свет желтой лампы отчетливо осветил ее изуродованное шрамами лицо.
– Не могу, – Ронда тоже встала из-за стола. – Но мне и не нужно контролировать весь мир. Дай мне защитить тебя.
Этель пораженно умолкла. Ее глаза расширились, а с губ сорвался шумный вздох. Но замешательство девушки длилось лишь долю секунды, а потом она нервно прыснула:
– Защитить от чего, Ронда? Я не ребенок, а ты – не моя мать. Я не обязана тебя слушаться. Но если скажешь все прямо, обещаю подумать над твоими словами.
Некоторое время они обе молчали. Этель ждала, а Ронду, невозмутимую снаружи, разрывало изнутри. Как сказать сестре правду? Да и стоит ли это делать?
Наконец она осмелилась. Стиснула ладони в кулаки, выпрямила спину, будто была на отчете, и на одном дыхании выдала:
– За месяц умерло девятнадцать, – Ронда запнулась, вспомнив о видео от Ааррона, которое так и не успела посмотреть, и исправилась: – Двадцать. За месяц умерло двадцать человек, которые побывали в «Жерле». Смерть наступила на фоне полного здоровья, причины гибели не установлены, но все умершие посещали парк. Я думаю, что эти события как-то связаны, но пока не понимаю как. Одно могу сказать точно: в «Жерле» опасно. Да и от старого театра лучше держаться как можно дальше. Раньше там часто прятались бездомные. Мало ли кто там может ошиваться сейчас? Поэтому, пожалуйста, Этель, забудь о своем волонтерстве. Мы накопим на эти курсы, все будет хорошо. Только не ходи в парк, умоляю.
Сказав это, Ронда часто и шумно задышала. Она чувствовала себя так, будто пробежала сложный кросс: дыхание сбилось, сердце тарабанило о ребра, а в висках гремел пульс.
Ронда могла бы подумать, что время остановилось: мир словно замер. Но шумные часы выдавали каждую прошедшую секунду, которую сестры провели в тяжелом молчании.
– Бред, – спустя почти минуту заключила Этель. – С тобой все намного хуже, чем я могла подумать.
– Этель…
– Смирись уже с тем, что случилось семь лет назад! Прекрати искать подвох там, где его нет, лишь бы загладить несуществующую вину перед этим миром и передо мной! И дай мне наконец жить спокойно!
Прокричав это, Этель выскочила в коридор. Ронда хотела броситься за ней, но ноги будто приросли к полу. Она пустым взглядом смотрела на остывшие блины и пролитый чай.
Оцепенение спало лишь тогда, когда хлопнула входная дверь. Ронда рухнула без сил на стул и схватилась за голову.
– Что я наделала?..
Глава 6
Этель
Она еще не успела нажать на звонок, а дверь уже распахнулась. Каспер стоял на пороге и так же, как и Этель, удивленно молчал.
– Уходишь? – вместо приветствия спросила она, окинув Каспера взглядом.
Джинсы на стройном и высоком парне смотрелись мешковато, как и свободная синяя футболка. На одном плече Каспера висел рюкзак, из которого торчала темная толстовка. Уже вечерело, и ночью на улице, несмотря на жаркий день, будет прохладно. Значит, Каспер уходит надолго.
– Ты не предупреждала, что придешь сегодня, – вместо ответа напомнил Каспер. Он потоптался на пороге и пригласил Этель войти.
Из дома доносился шум включенного телевизора и голоса родителей Каспера. Этель прикусила губу, вспомнив о том, что семья Элон, как и все вокруг, считают Каспера и Этель парой. Если она примет приглашение и войдет, снова придется врать. Но это лучше, чем вернуться домой и остаться с Рондой наедине. Сестра совсем свихнулась…
– Возникли внезапные проблемы. Поругались с Рондой, – губы скривились в грустной полуулыбке. – Но, если тебе надо идти…
– Все в порядке! Мои дела подождут, а вот твое разбитое сердечко нужно срочно залечить, – Каспер бросил на пол собранный рюкзак, как бы показывая, что готов отложить все планы ради подруги. – Сегодня я в вашем распоряжении, миледи!
Замок на рюкзаке чуть разошелся, и краем глаза Этель заметила лежащий в нем блокнот с коричневой обложкой. Она на секунду нахмурилась: Каспер и блокнот? Что-то новенькое. Однако Этель забыла об увиденном в тот же миг, когда Каспер схватил ее за руку и затащил в дом.
Этель было не по себе оттого, что она нарушила планы Каспера. Она уже хотела снова, второй раз за вечер сбежать, но у лестницы ее заметила мама Каспера.
Миссис Элон и ее сын совершенно не похожи. Каспер – высокий, смуглый, голубоглазый и с волосами цвета горького шоколада, а его мать – низкорослая, пухлая блондинка. Единственное, что у них есть общего, – это солнечный характер.
Этель уже привыкла, что каждый визит к семье Элон начинается с крепких объятий. Сегодняшний вечер не стал исключением. После теплого приветствия последовали банальные вопросы: об учебе, лете, планах и, разумеется, о Каспере.
– Он тебя не обижает? – стрельнув на сына смешливым взглядом, спросила миссис Элон. – Ты, если что, говори, не стесняйся. Мы с Норманом этому оболтусу мигом мозги вправим.
– Ну, мам, – Каспер картинно закатил глаза и взъерошил темноволосый затылок.
Этель же, смеясь, отмахнулась:
– Пока без происшествий, миссис Элон.
Еще немного поболтав с ребятами, мама Каспера убежала на кухню, где ее муж умудрился проворонить яблочный пирог. Теперь по дому тянулся запах гари и туман дыма. Причитания миссис Элон над подгоревшим блюдом были слышны даже со второго этажа, где и находилась комната Каспера.
– Пока без происшествий? – процитировал недавние слова Этель Каспер, когда они оказались за закрытой дверью его спальни. – Пока?! Самая отвратительная формулировка из всех отвратительнейших формулировок. Могла бы просто сказать, что я душка.
– Ты прекрасно знаешь, что в это никто не поверит, – Этель швырнула на пол рюкзак, который не разбирала со вчерашнего дня. Сама она рухнула в кресло у компьютерного стола, заваленного мангой про скейтеров.
– Я не хулиган.
– Не спорю, – пожала плечами Этель.
– И даже не раздолбай.
– Но ты балбес.
Каспер подозрительно сощурился и крутанул кресло, на котором сидела Этель, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Это еще почему?
– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты. А ты своих друзей видел? – вопросом на вопрос ответила Этель. Лицо Каспера мигом осунулось.
Она не сомневалась, что парень и сам понимает, с какой компанией связался. Кучка влиятельных отморозков с богатыми родителями. Статус и деньги – вот решающие критерии для таких людей, испорченных и прогнивших.
Этель боялась, что подобное общество плохо скажется на Каспере. Она знала, что он вписывается в свиту лишь за счет яркой внешности, спортивных успехов и богатых родителей. В остальном Касперу рядом с друзьями приходится притворяться: строить из себя одного из королей университета, а Этель – играть роль его девушки.
Но она знала настоящего Каспера. Любила друга всем сердцем и боялась, что свита постепенно, как вода точит камень, изуродует его характер и исказит душу.
Может, это уже происходит? Каспер подружился с Этель в то же время, когда поступил в университет и затесался в свиту. Она могла и не заметить изменений, которые произошли в Каспере за этот год.
– Ты мой друг, – глядя Этель в глаза, серьезно произнес Каспер.
Она улыбнулась, но очень коротко, едва уловимо.
– А свита? Ты с ними и в универе, и в выходные, и даже летом. Они мне не нравятся.
Каспер открыл рот и набрал полную грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но промолчал. Он помрачнел и отвел взгляд к окну, за которым уже окончательно стемнело.
– Ты ведь к ним сейчас собирался идти, да? – следя за Каспером, спросила Этель. Она вспомнила о блокноте, который случайно увидела в рюкзаке, но об этом решила не упоминать. Просто потому, что не понимала, есть ли связь между свитой и этой находкой.
– Да. К ним, – после недолгого молчания кивнул парень и прямо в одежде завалился на кровать.
Он уткнулся лицом в подушку и обхватил ее руками, крепко вцепившись побледневшими пальцами в ткань. От Этель не ускользнуло то, как Каспер напрягся всем телом. Его грудь тяжело вздымалась, очерчивая каждый глубокий вдох. Кадык дрогнул, когда парень с трудом сглотнул и снял подушку с лица.
На его губах играла улыбка, но голубые глаза, всегда такие теплые и лучистые, сейчас точно затянуло сизыми тучами.
– Что случилось, Каспер?
Его улыбка едва заметно дрогнула. Но затем Каспер как ни в чем не бывало провел рукой по кофейным волосам и невинно улыбнулся:
– Что случилось? Когда? – непонимающе выгнул брови он, но Этель видела притворство в чуть прищуренных голубых глазах и в уголках губ, что дрожали от напряжения.
Даже если интуиция не обманула Этель и сегодня у Каспера что-то произошло, он не расскажет. Не готов? Боится?
Нет, он расстроен и подавлен, догадалась Этель, глядя в помрачневшие аквамариновые глаза друга. Каспер разбит и не станет говорить, пока снова не соберет себя по осколкам.
Такое уже было однажды, в конце первого семестра. Тогда какая-то девчонка из университета Каспера не угодила свите. Бедняга перешла дорогу кому-то из девушек компании, и вся свита отомстила за подругу. После экзамена они прокрались в кабинет преподавателя и испортили работу провинившейся студентки.
Каспер помогал украсть ключ и стоял на стреме, пока его дружки подстраивали исключение и ломали девчонке жизнь за косой взгляд.
После того случая Каспер был сломан несколько недель. Чуть не завалил отборочные соревнования, напился и только будучи вдребезги пьяным признался во всем Этель.
Она не забудет, как неслась по ночным дорогам на роликах к спортивному центру, умоляя Каспера не класть трубку, пока она не приедет. Не забудет, как кралась мимо спящего охранника, чтобы найти Каспера, сидящего в насквозь промокшей одежде на бортике бассейна. Не забудет, как дрожал голос Каспера в ту ночь. Как он задыхался в слезах, пока его рыдания слушали только Этель и стены пустующего ночью бассейна.
Но еще до конца дней она будет помнить, как раскаяние в голосе Каспера сплелось с отчаянием.
– Если бы мне дали выбор, я бы сделал это снова, – тогда сказал он, сидя рядом с Этель.
Она и сейчас помнит, как заледенела после этих слов. Ноги, опущенные в воду почти по колено, покрылись мурашками, а дыхание перехватило.
– Зачем ты связался с этими уродами? – тогда спросила Этель, глядя в глаза, в которых отражалась подсвеченная вода бассейна, из-за чего голубая радужка казалась еще ярче. – Ты ведь не такой… Ты хороший парень.
– Никто не замечает хороших парней. А я хочу, чтобы меня любили. Чтобы мной восхищались. Ведь, может, тогда я… перестану считать себя ошибкой.
Миллионы слов кружились в голове Этель.
Чужое признание не сделает тебя счастливее. Любовь к себе не измеряется любовью окружающих. Ты не сможешь полюбить себя, пока пляшешь под дудку короля свиты, пока ты делаешь ужасные вещи, заставляя свою душу гнить. В погоне за популярностью ты лишь отдаляешься от себя настоящего.
Почему?
Почему ты не можешь принять себя, Каспер?
