скачать книгу бесплатно
Сотворение женщины. Повести и рассказы
Светлана Смолина
Платье было безупречным, и она в нем – умопомрачительной. Не Лилит и не Ева. Не стерва и не скромница. Не невинность и не порок. В ней щедро было замешано все, что Творец пожелал добавить в Женщину, чтобы сделать Мужчину управляемым. Когда Мужчина видел такую Женщину, он забывал о поисках истины и древе познания, об утраченном Рае и угрожающе близком Аде. О боли, крови, предательстве и бедности. Он вожделел и покорялся. Он отдавал почти всего себя, требуя взамен всю ее. Всю, без остатка.
Сотворение женщины
Повести и рассказы
Светлана Смолина
© Светлана Смолина, 2017
ISBN 978-5-4485-0297-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Бонифаций
Ворона была здоровенная и злющая, как черт. Вот уже десять минут он вел с ней войну за копченое свиное ребро, выпавшее из мусорного бака. Несколько раз ему почти удалось схватиться за серую от пыли кость, но крылатая бестия с обезумевшим карканьем взлетала и пикировала на него сверху, норовя долбануть острым клювом то в морду, то в лапу. Он с необычайной ловкостью для оголодавшего и обессиленного зверя уворачивался от террористки, отступал и припадал к земле, собираясь с мужеством для новой попытки. Дважды он предпринял решительные наступательные маневры в надежде громким лаем отогнать врага, но тщетно. Ворона продолжала завтракать, косясь недобрым круглым глазом, и его шансы на успех неумолимо падали.
В конце концов, он поднялся с земли и оскорбленно тряхнул ушами. Длинные нити слюны вскинулись и обмотали черную морду. «Ну, я тебе…» – с отчаянной яростью подумал он и в последний раз бесстрашно шагнул в сторону мусорного бака. В последний момент серая птица с грозным видом обернулась, и ужасная боль обожгла ему левое ухо. Он завизжал, как маленький, отпрыгнул, мотая головой, и наткнулся на что-то мягкое позади себя.
– Ой, – высоким голосом сказало что-то, с трудом удержав равновесие. – Ты кто такой?
«Тебе-то какое дело?! – огрызнулся он и поднял голову. – Ах, простите…»
Женщина дружелюбно смотрела сверху вниз и улыбалась. Под ее взглядом он почувствовал себя невоспитанным уличным псом и устыдился собственной грубости. Но она, кажется, не сердилась и, подобрав полы белого плаща, присела рядом с ним.
– Привет, бродяга.
Он слабо качнул хвостом и потянулся к ней запыленным носом. Она сняла блестящую черную перчатку и погладила его по голове.
«По голове гладить нельзя!» – хотел он сказать строго, но вместо этого глупо улыбнулся во всю пасть и с явным удовольствием прикрыл глаза.
– Ты такой красавчик, – протянула незнакомка. – Похоже, ты водолаз, да?
Он горестно вздохнул и с осторожным осуждением посмотрел на женщину: «Интеллигентка!»
В его доме это было одним из рядовых ругательств. Впрочем, в ругательствах пес не слишком разбирался, только уяснил для себя, что так назывались люди, которые были симпатичны ему и вызывали раздражение у бывшего хозяина. Их вкусы мало в чем совпадали.
«Сама ты водолаз. Я – ньюфаундленд».
Она не поняла, что пес остался ею недоволен, и продолжала задумчиво гладить его по голове.
– Слушай, пойдем ко мне! – Внезапно ее лицо осветилось. – Я тебя покормлю. Нет, правда! Отличная идея! Ты, наверняка, давно уже не видел приличной еды.
Слово «еда» всегда, с самого рождения, оказывало на него необъяснимое магическое действие. От еды он отказаться не мог даже под угрозой новой битвы с вороной, даже если всю дорогу женщина будет называть его водолазом.
«В конце концов, поем и уйду. Я ведь не ее собака!» – решил он.
Но это была лишь дешевая отговорка, и, обманывая себя, он покорно трусил рядом с белым плащом, помахивая свалявшимся грязным хвостом.
– Ну, заходи, собака. Сейчас соорудим тебе какой-нибудь завтрак или, скорее, обед.
Пес остановился в прихожей и настороженно огляделся. Он уже успел забыть, как выглядят многоэтажные дома изнутри. Это не было похоже на его прежнее жилище, и пахло здесь гораздо приятнее. В прихожей помимо ее собственного было других странных запахов, которыми женщины так любят себя окружать и которые могут сбить с толку даже бывалую служебную собаку. Но она жила в этом доме не одна. Если принюхаться, то можно было различить недавнее присутствие мужчины. Он недовольно наморщил нос. С того момента, как он очутился один на улице, мужчин он не любил. Женщины, выносящие мусор или выходящие из магазина, были добрее, щедрее и сговорчивее. При овладении определенными навыками манипуляции он мог бы вить из них веревки, как это делали опытные дворовые псы.
Хозяйка квартиры возилась возле плиты, а он все еще осматривал узкий коридорчик с двумя закрытыми дверями, ведущий прямо на кухню, и другой такой же, из которого была видна просторная светлая комната с мягким коричневым ковром посередине.
– Что ты застыл, как бедный родственник? Иди сюда. Не стесняйся. Нравится?
«Еще бы! – вздохнул он. – Последний раз в настоящем доме я был три большие луны назад. В моем собственном доме…»
Его грустные воспоминания были прерваны металлическим звоном миски, поставленной на пол, и он вразвалку проследовал на кухню мимо женщины, ведомый запахом вареной крупы и колбасы.
– Извини, сегодня на обед только рис с колбасой. Ты ведь нежданный гость, но такой симпатичный, – добавила она, словно боялась, что пес может обидеться на ее бестактность.
Он пропустил ее замечание мимо ушей, сосредоточившись на еде. За пару минут он дочиста вылизал миску, загнав ее лапой в угол, и поднял морду, на которой все еще был написан неутолимый голод. Она положила ему вторую порцию каши и нарезала колбасы. Все это время он безропотно стоял рядом, со скромным видом уткнувшись мордой ей в колени, словно процесс приготовления пищи его вовсе не волновал.
– Ешь, обжора, – ласково сказала она и погладила его по спине.
Он на секунду прекратил чавкать и покосился на женщину.
– Конечно, конечно, я не буду тебе мешать. Не сердись!
Со второй порцией он справился так же быстро, как и с первой. Ему все еще казалось, что есть можно бесконечно, но от приятной тяжести в желудке его внезапно потянуло в сон. Он лениво полакал воду в другой миске, подставленной к его морде заботливой рукой, и собрался улечься прямо посреди кухни, чтобы отдохнуть после трапезы.
– Нет, дружок. Поднимайся и отправляйся в ванну. С тебя грязь кусками отваливается. Нельзя быть таким чумазым поросенком.
И она слегка потянула его за ухо. Он помотал головой, отгоняя дремоту, и поплелся за ней.
«Зачем в ванну? – удивленно размышлял он. – Раньше оттуда меня всегда гоняли. А если испачкался, выносили тазик для мытья и тряпкой вытирали лапы».
В ее ванной было светло, как на улице, и вкусно пахло из разных пузырьков со стеклянной полки.
– Залезай, – голосом, не терпящим возражений, скомандовала женщина и отвернула кран.
Вода шумела и брызгалась, а он с недоумением переводил взгляд с хозяйки дома на маленький водоворот на дне ванны, образовавшийся вокруг черной дырки.
– Ну что ты тянешь время. – Она легонько подтолкнула его в бок. – Сначала я тебя основательно вымою, а уж потом ты сможешь спать, сколько захочешь.
Он потянулся мордой к струе воды, и стены обдал фонтан брызг. Пес дернулся назад и плюхнулся на хвост.
«Не полезу», – твердо решил он.
– Сейчас, подожди.
Она вытерла руки о розовое полотенце и вышла, закрыв за собой дверь. Вода неожиданно фыркнула, и в кране что-то угрожающе зарычала и завыло. Он прижался носом к двери и жалобно заскулил.
«Откройте, откройте! Я ничего не сделал! За что?»
Дверь тотчас распахнулась, и женщина с трудом удержала рвущегося наружу пса.
– Чего ты испугался, малыш? Я здесь, все хорошо.
В руках у нее было мягкое цветное полотенце. Она положила его на стиральную машину и опустилась на корточки рядом с собакой.
– Все очень просто, – заботливо объясняла она, почесывая его за ухом. – Сначала ты ставишь туда передние лапы, а потом задние. Это не трудно, я помогу.
Пес, завороженный ласковым голосом, не ожидал подвоха, когда она неожиданно выпрямилась, обняла его под грудью, приподняла и поставила грязные лапы в воду.
Он сделал непроизвольное движение вперед и не успел опомниться, как оказался стоящим в воде. И сразу же страх ушел. Женщина сняла блестящий металлический шланг с распылителем, и на лохматую спину мягко обрушился теплый и чистый дождь. Вода возле сливного отверстия из прозрачной мгновенно стала серо-коричневой, а пыльная волнистая шерсть отяжелела и распрямилась. Ласковые руки гладили его по груди и спине, спускались вниз по лапам, почесывали живот.
«Наверное, это и есть счастье», – в блаженном беспамятстве подумал он, но тут она положила шланг на дно ванны и обильно полила ему спину вязкой жидкостью из пузатого пузырька.
– Это просто шампунь, не бойся, глупенький. Теперь ты будешь самой чистой в мире собакой.
Он повернул голову и попытался слизнуть шуршащую белую пену с плеча.
– Нет, милый, это не вкусно, – засмеялась она. – Зато теперь от тебя будет пахнуть как на престижной выставке. Однажды я попала на такое шоу. Там собак поливали туалетной водой и лаком для волос, словно в парикмахерском салоне. Мне кажется, тебе не захочется пахнуть, как диванная болонка. Знаешь, я всегда хотела собаку. Но папа терпеть не мог собачьего запаха, а когда он умер, мама так и не решилась купить мне щенка… – Женщина перестала намыливать левую переднюю лапу и посмотрела ему в глаза. – Слушай, может быть, ты захочешь быть моей собакой?
«Твоей собакой? Не знаю, не знаю, – засомневался он. – Однажды меня уже выставили за порог. Не думаю, чтобы мне это понравилось еще раз. Хотя… Конечно, в домашней жизни есть определенные преимущества».
Он вспомнил полную миску риса с колбасой и вместо ответа лизнул ее в щеку.
– Будем считать, что мы договорились, – улыбнулась она и подняла над ним шланг.
Через полчаса он, вымытый, насухо вытертый, наотрез отказавшийся от черной жужжащей штуковины со струей горячего воздуха, спал в комнате возле кресла, положив лохматую голову на влажные лапы. Ему снилась вода, целое море воды, и он бил лапами, поднимая фонтаны брызг, и хватал зубами желтый мячик, отнятый у молодой овчарки. Мячик все время старался ускользнуть, а овчарка металась по берегу и не решалась намочить лапы. Пес перевернулся на другой бок и блаженно улыбнулся во сне. А потом он заснул так глубоко, что уже не мог видеть сны, и громко захрапел, перевалившись на спину и разбросав мокрые лапы.
Когда он проснулся, потеряв ощущение времени, в комнате было почти темно, а на кухне слышались голоса. Он еще немного повалялся, с удовлетворением вспоминая события прошедшего дня, потом поднялся, потянулся, зевнул и степенно направился на звук знакомого голоса.
– Я даже не сомневаюсь, что эту работу поручат именно тебе. У них нет больше специалистов такого класса…
Он толкнул носом дверь и остановился на пороге. Женщина оборвала начатую фразу и замолчала, а мужчина, сидевший за столом лицом к окну, проследил за ее взглядом и обернулся. На нем были потертые джинсы и клетчатая рубашка с расстегнутым воротом, а на ногах почему-то отсутствовала обувь.
«Неужели и этого она подобрала на улице? – неприязненно подумал пес. – Когда только успевает? Сейчас тоже помоет и положит спать».
Настроение сразу испортилось, и, склонив голову набок, он укоризненно посмотрел на свою спасительницу.
– Зойка, это что еще такое? – с возмущением воскликнул мужчина и брезгливо отодвинулся в сторону. – Откуда он взялся?
И тут пес вспомнил этот терпкий запах, который вместе с другими обитал в прихожей, когда он утром переступил порог дома. Значит, это и его дом. Не повезло.
– Я не успела тебе рассказать, Витя. Я нашла его на улице. Он был такой голодный и замученный… Можно, я оставлю его себе?
Зойка говорила заискивающим тоном и явно чувствовала себя виноватой.
– Да ты с ума сошла! Такая здоровенная псина! Его же не прокормишь. Избавься от него немедленно.
– Но, Витенька…
– Пошел, пошел вон…
Мужчина замахнулся на собаку. Пес попятился и зарычал, грозно оскалив молодые белые зубы. Женщина бросилась между ними, обхватила пса за шею и с умоляющим лицом обернулась к мужчине.
– Он такой добрый. И ест не много. Я сама буду с ним гулять. Пожалуйста, разреши ему остаться. Мне так одиноко одной дома. А он не будет тебе мешать. Правда ведь, Бони? Его зовут Бони, Бонифаций…
«С чего это вдруг! – возмутился оскорбленный пес и попытался вырваться из нежных объятий. – Никогда меня не звали таким дурацким именем. И ем я не так уж мало, если, конечно, дают».
– Пожалуйста, Витя. Пожалуйста!
Женщина снизу просительно смотрела на мужчину, который с недовольным видом возвышался над ними обоими.
«Надо же так унижаться перед этим типом, – раздосадованно заметил про себя пес. – Какой-нибудь ротвейлер давно бы ему в горло вцепился, а мы с ней вынуждены хвостом вилять. Ну, это до поры до времени…»
Женщина прижималась к нему и часто дышала в ухо. Он вздохнул и запоздало удивился, что подумал о ней, как о родном существе, хотя со времени их знакомства прошло всего несколько часов.
Виктор оценивающе прищурился, разглядывая собаку, потом поморщился и милостиво махнул рукой.
– Да вроде он даже породистый. Черт с ним, пусть поживет. Но учти, если эта псина попробует отколоть какую-нибудь штуку, живо окажется на улице.
Он отвернулся, демонстрируя клетчатой спиной, что на сегодня разговор закончен, и взялся за ложку. Женщина быстро поцеловала Бони в блестящую морду с колючими черными усами, крепче обняла и одними губами шепнула: «Обошлось!»
«Я-то породистый, – раздраженно подумал ньюф. – А насчет тебя мы еще посмотрим, что ты за птица. Сдается мне, что не все в этом доме так гладко, как кажется на первый взгляд. Но обижать ее я не позволю – так и знай. Она меня нашла, она и будет моей хозяйкой».
Он попятился, осторожно высвободился из женских рук и вернулся в комнату на мягкий ковер возле кресла. Зойка вошла следом и прикрыла дверь в коридор.
– Ты не сердись, пожалуйста. Мы сразу не договорились, но я буду звать тебя Бони, ладно?..
«Да, ладно! – Он приветливо стукнул хвостом по полу. – Называй, как хочешь».
– Он неплохой, только строгий, – тихо продолжила она. – Но это его квартира, и здесь мы оба с тобой – гости. Я помогу тебе не совершать ошибок, но и ты тоже должен постараться и не подводить меня, иначе тебя выгонят, а у меня будут большие неприятности. Понимаешь?
Бонифаций, конечно, все понимал, но этот плохо пахнущий и злой человек ему категорически не понравился, будь он хоть трижды хозяин квартиры. Чтобы сохранить лояльность, по-видимому, придется приложить немало усилий. Но ради нее, ради вновь обретенного уюта и заботливых рук он готов был потерпеть. «Поживем – увидим», – философски рассудил пес, оставив свое мнение при себе.
Женщина устроилась с ногами в кресле, а Бони сел напротив, приготовившись выслушать инструкцию по пользованию квартирой.
– По утрам Виктор рано уходит на работу, – негромким голосом продолжала Зойка, словно не хотела быть услышанной на кухне. – Я переводчик. Работаю дома, вон там. – Она показала на стол, придвинутый к окну. – Обычно я занята днем пять или шесть часов, и еще вечером, если нужно. Иногда я уезжаю, чтобы отдать работу и взять новую. Остальное время мы сможем проводить вместе. Гулять утром и после обеда.
Он с пониманием завилял хвостом, услышав ласкающее слух слово «обед».
– Какая ты умница, – расцвела она. – Мы будем играть, делать покупки. Я познакомлю тебя со своими друзьями. Но ты должен обещать, что будешь послушным мальчиком, чтобы мне не было за тебя стыдно.
Она протянула руку и почесала его за ухом. Бони придвинулся ближе и положил тяжелую морду ей на колени, приподняв брови домиком и заглядывая ей в глаза.
– В прихожей нет места, поэтому спать ты будешь здесь. На диваны и кресла залезать нельзя. Нельзя грызть обувь и ножки у стульев. И лаять тоже нельзя, ты ведь не деревенская дворняжка, а благородный пес. Ну, ты, я думаю, все это и сам знаешь. Ведь когда-то ты был домашним.
«Конечно, – хотелось ответить ему. – Но меня бросили. Выгнали, как надоевшую муху! А ты не выгонишь меня?»
Он жалобно заскулил и привалился к ее коленям.
