Гениальный грабитель

скачать книгу бесплатно


Вышел на стоянку, где к нему тотчас подошел таксист и, признав в нем человека приезжего, сказал:

– Могу до города подвезти.

– И сколько стоит это удовольствие? – буркнул Степан.

Водитель с непроницаемым лицом назвал астрономическую цену.

– А не много ли? – хмыкнул Шабанов.

– Такса!

– За такие деньги я могу половину России проехать, а ты меня только с аэропорта до города везешь.

– И сколько же ты дашь? – спросил таксист, посмотрев по сторонам. Пассажиры уже разбрелись по стоянке: кто-то пошел к автобусу, кого-то встречали на служебных или частных автомобилях, так что привередничать особо не приходилось.

– Умерь аппетит в два раза.

– Хорошо, – вздохнул водитель, – договорились. Куда именно везти? – спросил он, когда Шабанов разместился в кресле.

– Подбрось до какой-нибудь гостиницы поприличнее. «Полярное сияние» еще стоит? Вроде бы раньше была ничего.

Водитель с интересом посмотрел на клиента:

– Подброшу, – охотно отозвался он, – в самом центре города стоит «Якутия». А «Полярное сияние» уже лет десять как снесли. А ты что, бывал, что ли, здесь? – спросил водитель, выехав на дорогу, казавшуюся безжизненной, – по обе стороны лишь небольшие чахлые кустарники, пробивавшиеся реденько через размороженную раскисшую почву.

– Приходилось, – буркнул Степан, уставившись в окно.

Еще через полчаса Шабанов был на месте. Расплатившись с водителем, он подхватил нехитрый скарб – кожаный портфель с теплой курткой – и бодрым уверенным шагом направился в сторону гостиницы.

Дождавшись, когда за клиентом захлопнется дверь, водитель достал телефон и нажал кнопку.

– Что там у тебя? – раздался начальственный голос.

– Он прибыл.

– Ты уверен, что это он?

– Абсолютно! Точная копия фотографии.

– Хорошо. Запомни этого парня получше. Нам нужно за ним присмотреть.

– Уже запомнил.

– И возвращайся давай на службу. Тут у нас дел невпроворот!

* * *

После обычной планерки, которой начиналось едва ли не каждое утро, Тимофеев задержался. Курганов удивленно посмотрел на главного эксперта.

– Ты что-то хотел сообщить?

Подошла Варя, поставив на стол чашки с дымящимся кофе и вазочку с печеньем, незаметно удалилась. По кабинету тотчас распространился пряный аромат.

– Андрей Макарович, помните, мы с вами говорили о Шабанове? О моем однокласснике? – спросил Тимофеев. Напоминание было лишним, для Курганова не было мелочей, тем более если разговор касался алмазов.

Отхлебнув кофе, Андрей Макарович живо отозвался:

– Прекрасно помню. И что там?

– Он приехал? Вот его фотография, – положил он перед генеральным цветной снимок.

Курганов взял фотографию и, всмотревшись в нее, недобро хмыкнул:

– Значит, ты его все-таки вытащил?

– Да. Это было непросто. Пришлось подключить людей, чтобы он ни о чем не догадался.

– Я понимаю. – Вернув фотографию, спросил: – Ему действительно под силу провернуть такое дело?

– То, что я о нем узнал, говорит: он способен на многое. Умен, дерзок, просчитывает каждый свой шаг. И вместе с тем очень осторожен. Признаюсь, мы с Абрамовым стали даже опасаться за безопасность хранилища. Ведь не с лучшими намерениями он посещает Дружный через столько лет.

– Тоже верно. Так что будьте начеку!

– Я уже сказал Абрамову насколько все это серьезно. Он меня заверяет, что к хранилищу невозможно подступиться, но ведь у нас десятка три совместных предприятий, где гранят алмазы, и в каждый из них мы перевозим очень большие партии сырых алмазов. Поэтому Шабанову не составит большого труда организовать ограбление где-нибудь в дороге.

Андрей Макарович неприязненно поморщился, длинные пальцы выбили нервную дробь.

– Не нравится мне его интерес к нашим алмазам. Мне не нужны неприятности… Тем более сейчас, когда подо мной, того и гляди, рухнет кресло. Я должен успеть провернуть задуманное. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да.

– Сделай так, чтобы он здесь не задержался. Подтолкни к банку «Заречье». Уверен, у тебя это получится, парень ты способный.

– Кажется, у меня есть идея, – едва улыбнулся Тимофеев.

– Вот и отлично! Держи меня в курсе дела! Ну а сейчас мне некогда, извини! – посмотрел Курганов на часы.

– У меня к вам есть одна небольшая просьба.

– Все, что угодно, сам знаешь…

– Просьба необычная, – замялся Тимофеев.

– Да говори ты, что там у тебя! Не мямли!

– Мне нужна Варя!

– Какая еще Варя?

– Ваша секретарша.

– Варя?.. Что значит нужна? – Андрей Макарович вытаращил глаза на эксперта. – Однако ты оригинал! Она мне тоже нужна.

– Если хотите, она нужна мне в качестве приманки, у меня есть определенный план, без нее осуществить его будет крайне трудно.

Генеральный директор вновь поднял чашку. Рука дрогнула, и коричневый напиток, пролившись, испачкал белоснежный манжет.

– Проклятье… – Поставив чашку на блюдечко, Курганов тщательно отер рукав салфеткой. – Все настолько серьезно?

– Более чем.

– Хорошо, я скажу ей… Завтра она поступит в твое распоряжение. А теперь убирайся к черту!

* * *

Вернувшись домой, Федор подошел к комоду, где лежала небольшая шкатулка из карельской березы, приоткрыл ее крышку. На самом дне в бархатной коробочке лежал красный необработанный алмаз величиной с крупную фасоль. В нем было не менее восьми карат. Камень невероятно прозрачный и редчайшего цвета. Пожалуй, такой на черном рынке стоил бы не менее трехсот тысяч долларов, а может быть, и дороже. Пользуясь правом консультанта и доверенного лица генерального директора, Тимофеев вынес из цеха конечной доводки красный алмаз, объяснив, что должен выставить его на ближайшей выставке алмазов в качестве образца. У самого выхода стояла охрана, которая, невзирая на чины и звания, обязана была осматривать каждого. Спрятав алмаз в нагрудный карман, Федор Юрьевич с независимым видом прошел мимо охраны. Возможно, обнаружив кражу, его просто выперли бы с производства, вручив на прощание «волчий билет». Но, скорее всего, посадили бы в назидание всем другим.

Теперь похищенный камень, ставший талисманом, находился у него в шкатулке, и всякий раз при принятии трудных решений он неизменно извлекал его и держал в руках, как если бы хотел получить от него подсказку. Возможно, это называется подпитывание энергией, психодуховная ткань или еще какая-нибудь метафизическая дрянь, в которую, несмотря на полнейшее безверие, все-таки хотелось верить. Но странно, его дела после подобной мистификации пошли самым лучшим образом.

Взяв камень, Тимофеев долго рассматривал его гладкую поверхность. Он много раз пытался отыскать в прозрачной глубине хоть какие-нибудь дефекты – крошечные пузырьки, трещинки или незначительное замутнение, но их просто не существовало. Камень был бы совершенен, если бы его идеальности не мешал раковистый излом на одной из граней, напоминающий формой скол разбитого стекла. Но у этого камня была трудная судьба, он пролежал в фундаменте сотни миллионов лет, прежде чем был выброшен на поверхность взрывом, слегка подпортившим его первозданную природную красоту. Хотя дело поправимое, достаточно придать ему подобающую огранку.

Камень был холоден, столь же холодна природа Якутии, породившая сверкающее чудо.

Интересно, что бы сказал генеральный, если бы однажды узнал о том, что его эксперт хранит у себя дома в простенькой деревянной шкатулке уникальный камень стоимостью в сотни тысяч долларов? Выгонит? Пожалуй, что сейчас уже нет. Слишком многое их теперь связывает.

Подняв трубку телефона, Тимофеев дождался суховатого ответа:

– Слушаю.

– Андрей Макарович, я уже все подготовил. Приступать?

– Ты мне вот что скажи, ты будешь привлекать Крутского?

– Да. Он часть моего плана. Уверен, что Шабанов на него непременно выйдет, я облегчу ему задачу и подброшу по нему кое-какую информацию.

На некоторое время в трубке установилось молчание, до предела натянувшее нервы. Курганов осмысливал сказанное. А что, если он решил пойти на попятную, оценив степень риска? Но уже в следующее мгновение прозвучал спокойный голос генерального:

– Это опасно.

– Да. Но другого выхода я не вижу.

– Понятно. Он тебя услышит?

– Шабанов человек обстоятельный. Он ничего не пропускает мимо ушей. Уверен, он потопает именно по этой дороге.

– Хорошо. Надеюсь, что мы не ошиблись с расчетами.

Тимофеев с облегчением положил трубку.

* * *

Шабанов подошел к самому краю карьера, где по серпантину, не уступавшему по ширине городским магистралям, двигались огромные, высотой с двухэтажный дом «БелАЗы», груженные грязно-зеленоватой кимберлитовой породой, из которой после тщательного обогащения будут выделены алмазы. Cтолько же карат может находиться с грузовике «БелАЗа»? Тысяча? А может быть, десять тысяч? Во всяком случае, этих денег вполне хватит на годы безбедной жизни.

С шестисотметровой высоты «БелАЗы» казались махонькими, да и двигались-то не очень расторопно. Но в действительности все обстояло как раз наоборот: зарплата водителей зависела от количества пройденных рейсов, а потому они ехали на предельно возможной скорости, какую может позволить себе на крутом серпантине огромнейший многотонный самосвал.

Степан был родом из Дружного, небольшого городка, расположенного на самом краю гигантского карьера. Ну чем не пуп земли! Хотя правильнее сказать, его незаживающий рубец. Вскрытые слои фундамента, колюче и неровно выпирающие на поверхности, больше напоминали набухшие вены, а воронки взрывов, с просачивающейся между слоями водой, выглядели кровоточащими ранами. Прогуливаться среди груд кимберлитовой породы, затевать среди гор отвалов какие-то свои мальчишеские игры было для них делом обыкновенным: так уж получилось, что они проживали рядом с месторождением алмазов. Порой некоторые куски пород, выпавшие из грузовика, вспыхивали на скудном якутском солнце лучистым ореолом, вот только игра в «казаки-разбойники» их занимала куда больше, чем выковыривание торчавших из породы алмазов, напоминавших куски разбитого стекла. Шабанов хмыкнул: «Сейчас об этом можно было только сожалеть. Глядишь, еще в детстве сколотил бы первоначальный капитал. Хотя вряд ли – скорее всего, выменял бы все сокровища на чупа-чупсы и жвачки».

В Дружном Степан прожил до пятнадцати лет, вполне счастливых, о чем мог бы мечтать каждый ребенок в его возрасте, до того самого времени, когда однажды не осиротел в одно слякотное якутское лето. Отец с матерью, работавшие геологами, разбились где-то над хребтом Черского, а его забрала к себе престарелая бабка, проживавшая в Подмосковье. Так что большую часть времени он был предоставлен самому себе, крепко сдружившись с непутевыми пацанами, каким впоследствии сделался и сам. Бесспорным лидером в их компании был Сашка Григорьев, с чалкой в три года за плечами. Он умел мастерски сплевывать слюну через выбитый зуб, был невероятным шутником и большим проказником, но кроме прочих достоинств, обладал еще одним талантом – играючи открывал замки любой сложности, чему вскорости научил и всю свою честную компанию. Так что время они не теряли и промышляли тем, что вскрывали пустующие квартиры, едва ли не ежедневно совершенствуя мастерство, вынося из них буквально все, что подвернется под руку.

Все баловство закончилось враз, когда им однажды удалось вскрыть небольшой каменный особнячок, стоявший на самой окраине города. Совсем неприметный с виду, с небольшим участком – таких в близлежащей округе можно было бы насчитать не одну сотню. В дом прошли как к себе домой, без особых усилий открыв по три замка на двух входных дверях. В больших комнатах, расположенных на первом этаже, лежали многочисленные коробки, да и вообще сам дом больше напоминал складское помещение, нежели жилище. Коробки не трогали, слишком они были громоздкими, с такой поклажей далеко не уйдешь; покопавшись в шкафах, отыскали пачку долларов и, тут же ее поделив, с мальчишеским восторгом распихали по карманам.

Уже покидая дом, Санька заметил на комоде небольшую черно-белую невыразительную фотографию, стоявшую в рамке, на которой, обнявшись за плечи, стояли двое молодых мужчин, обнаженных по пояс. На ключицах одного из них, совсем небольшого росточка, но невероятно крепкого, были выколоты звезды. Даже в сумраке было видно, как его лицо побелело, приняв сероватый оттенок, а рот, еще минуту назад столь живой, с которого в любой момент могла слететь язвительная насмешка или острая шутка, вдруг неожиданно скривился в неприкрытую гримасу страха. Швырнув фотографию обратно на комод, Санька, метнувшись к двери, выкрикнул:

– Атас! Валим отсюда!

– Сашок, да здесь добра немерено! Что, просто так уходить? Такая удача один раз в жизни бывает? – удивленно отозвался Чиграш, приятель Григорьева.

– Ты что, баран, без башки, что ли, хочешь остаться?! – неожиданно истерично отозвался Сашка.

Грубость, столь несвойственная для Санька, покоробила всех. Молча выскочили из дома, позабыв даже запереть двери. Уже отбежав на значительное расстояние, заметили, как к воротам подъехал «Ситроен», из которого вышли двое мужчин: один из них держал неброский кожаный портфель черного цвета, в руках у другого был цветной пакет. Открыв ворота, они подождали, пока автомобиль заедет во двор, а потом наглухо закрыли створки.

– Хорошо, что ушли, так бы влипли, – выдохнув, произнес Сашок.

– Повезло, – согласился Чиграш.

– Кто это был? – спросил Степан.

Внимательно посмотрев на приятеля, тот серьезно отвечал:

– Лучше тебе этого никогда не знать. О том, что здесь произошло, никому ни слова! Иначе нам голову оторвут.

Сашка знал о чем говорил. Ему можно было верить, а потому об этом ограблении постарались не вспоминать.

Случившееся уже стало понемногу забываться, когда вдруг неожиданно пропал Сашка Григорьев. Решили, что он, никого не предупредив, как поступал не однажды, уехал навестить отца, проживавшего в Питере с другой семьей. Однако еще через неделю грибники натолкнулись в лесу на его почерневший труп, подвешенный на дереве. Перед смертью его крепко пытали – на теле оставались следы от ожогов, пальцы на ладонях были переломаны. Вскоре неожиданно погиб Вадим, он же Чиграш, его убили заточкой в сердце. Труп парня обнаружили утром на пустой лавке подле собственного дома. Он лежал с широко открытыми удивленными глазами, прижав правую ладонь к узенькой груди. После второго убийства их компания тотчас распалась, а сам Степан перебрался в Москву, где поступил в Московский художественный институт. Учеба походила на сплошное баловство, где были веселые загульные компании, безмерное количество выпитого вина на лавочках ночного парка и женские общежития, в которых студенты были настолько частыми гостями, что даже коменданту стало казаться, будто бы они там прописаны. Но худшее зло случилось несколько позже, уже на втором курсе, когда на спор Шабанов сумел изготовить качественную углубленную тысячерублевую гравюру. Кто-то дальновидный «капнул» в деканат, и, стараясь не поднимать шумихи, его просто по-тихому выперли из института. Восприняв случившееся как предостережение судьбы, Степан более не привлекал к себе внимание и поступил в технический университет.

По року судьбы или по странному стечению обстоятельств через год после того памятного случая, из их тесной подмосковной компании в живых остался только он один. Третий утонул у самого берега, отправившись на рыбалку; четвертый, сев за карманную кражу, умер на пересылке, а пятый был сбит грузовиком.

Опасаясь дразнить судьбу, к бабке Степан больше не вернулся, но привычка красть, полученная в юности, оказалась куда серьезнее, чем он поначалу полагал, а потому со студенческим безденежьем Шабанов решил бороться самым радикальным образом – просто вскрывал пустующие квартиры, забирая из них все самое ценное. Вместе с каждой обворованной квартирой возрастало его мастерство, а знания, полученные в вузе, не пропали бесследно, он научился взламывать электронные системы, расшифровывать коды, блокировать сигнализации. А за неделю до государственного экзамена сумел ограбить ювелирный магазин, заблокировав систему оповещения. В общем-то, именно это дело он считал своей настоящей дипломной работой, так что не было ничего удивительного в том, что свой официальный проект он защитил на оценку «отлично». Перед ним предстала дилемма: что делать дальше? Промотав последнюю сотню рублей в одном из ресторанов, Степан окончательно определился с выбором. Он вдруг осознал, что его ничто так не волнует, как алмазы, перекатывающиеся на ладони; искрящийся многими красками свет будоражил ни с чем не сравнимые чувства. Такая любовь к алмазам могла появиться только у человека, родившегося на алмазных карьерах, у того, кто едва ли не ежедневно вдыхал в себя запах кимберлитовой пыли. Каково это ощущение – бегать по кимберлитовым глыбам, прекрасно осознавая, что любой из кусков может содержать алмазы. Подобного чувства не понять даже хозяевам ювелирных салонов и алмазных ярмарок.