скачать книгу бесплатно
– Тебя ведь раньше отпустят, уверен, ты здесь потому, что со мной в бильярд играл, а когда они разберутся, что ты ни при чем, так сразу и выпустят. Мне же здесь еще долго куковать.
– Так что ты хочешь?
– Я про тот мешочек, с алмазами. Просьба у меня… Ты можешь взять себе половину, а вот вторую нужно отвезти в Балашиху. Сумеешь? Даже то, что там останется, тебе надолго хватит.
– А с чего ты взял, что я не возьму себе все? Ведь мы же с тобой, может быть, в первый и в последний раз встретились.
– Если ты задал такой вопрос, то уже не возьмешь.
– Хм, а ты психолог.
– Не знаю, – губы парня едва заметно дрогнули, – скорее интуиция.
– Называй адрес.
– Балашиха, Овражная, восемь. Это частный дом. Хозяйка дома – девушка, зовут Настя. Век буду тебе благодарен! Она сумеет камешками распорядиться. Сейчас ей деньги нужны.
– Попробую, – без охоты отозвался Степан. – Хотя вешаешь ты на меня немало. С твоими делами самому погореть можно.
Дверь неожиданно открылась, тяжело громыхнув металлом. В проем заглянул крепенький коренастый полицейский в помятой форме.
– Григорьев! – выкрикнул он громко. – На выход!
Поднявшись, сероглазый нерешительно зашагал к двери.
– Тебя поторопить? – помахал он наручниками, висевшими у пояса.
– Сам уж как-нибудь, – глухо отозвался сероглазый.
Шабанов попытался ободряюще улыбнуться, поймав его прощальный взгляд. Дверь с глазком захлопнулась, оборвав установившуюся невидимую связь. До самого вечера Шабанов провел в камере один, только ближе к полуночи ему втолкнули двух пьяных мужичков: один долговязый, в очках, в черном костюме и пестром широком галстуке, тугим узлом стягивающим тощую шею; другой – с побитым лицом, нелюдимый; устроившись в углу, он зло посматривал на соседей. Первый походил на доцента, перебравшего на банкете и оказавшегося в полицейском участке по недоразумению; у второго был вид дебошира, устроившего погром на веселой свадьбе (кто знает, может быть, так оно и было в действительности). Ночь Шабанов провел скверно, просыпаясь при каждом шорохе, отчего-то снился один и тот же кошмар: дебошир, помахивая ножичком, пытался добраться до его горла, а очкастый, презрев врожденную интеллигентность, держал его за ноги.
Однако все обошлось без кровопускания. Утро наступило с пронзительного крика в коридоре – кто-то отчаянно сопротивлялся, не желая шагать в камеру. Горластому следовало только посочувствовать. В следующую минуту дверь распахнулась настежь и все тот же сержант в помятой форме гаркнул:
– Шабанов! На выход!
Степан под завистливые взгляды сокамерников покинул камеру. Его проводили в кабинет, где сидел тот самый лейтенант, которого он видел вчера во дворе полицейского участка. Помнится, в некотором роде он был принимающей стороной.
– Жалобы есть? – неожиданно спросил лейтенант.
Шабанов невольно хмыкнул:
– Что вы! Я прекрасно провел досуг! Мне будет о чем вспомнить. А потом, смена обстановки всегда очень полезна. В камере со мной сидели милые интеллигентные люди, и мы прекрасно пообщались, где еще встретишь такую душевную компанию, как не в обезьяннике.
Лейтенант оставался серьезен:
– Вы первый, кто так тепло о нас отзывается… Надеюсь, вы говорите искренне. У нас, конечно же, не санаторий, но условия человеческие. Подпишите бумагу, что не имеете к нам претензий, и можете быть свободным.
– Почему такие странные вопросы? Это какие-то нововведения?
– Мы меняемся вместе с обществом… Нет, если вам, конечно, понравилось общество милых людей, тогда можете остаться, вас никто не станет выгонять. Не обещаю ресторанного меню, но с голоду тоже не дадим умереть.
– Я понял ваш юмор, – кивнул Шабанов. – Так где подписаться? – подвинул он к себе бумагу.
– Вот здесь, – охотно откликнулся лейтенант и показал указательным пальцем черту в конце плотно набранного текста.
Едва взглянув на написанное, Шабанов размашисто расписался.
– Все свободны. У меня к вам будет один вопрос.
– Задавайте.
– Вам ничего не говорил тот юноша, с которым вас сюда доставили?
– Ничего. А что, собственно, он должен был мне сообщить? Ведь я его едва знаю.
– Тоже верно, – задумчиво протянул лейтенант.
– А что?
– Дело в том, что он сегодня умер.
– Что значит умер? – невольно ахнул Степан.
– Обыкновенно умер, как умирают все люди, – лейтенант цепким взглядом уставился на собеседника. – Ему стало плохо, и он умер.
– Но он же был совсем молодой!
– А вы думаете, молодые не умирают? Это называется внезапная смерть, она случается с людьми в любом возрасте. Что ж, можете идти, мы вас больше не задерживаем.
Степан вышел из кабинета в скверном настроении. Вроде бы расстраиваться особых причин не было, он едва знал этого сероглазого парня, однако к горлу так приперло, что хоть вой! С чего бы это?
По коридору, стуча тяжелыми каблуками, протопали двое полицейских, заставив встречных потесниться. Вместе с остальными Шабанов поспешно прижался к стене, давая простор энергично размахивавшим полицейским, и, посмотрев им вслед, зашагал дальше. Сделал еще одну вынужденную остановку, когда выходил наружу, – прямо на него в сопровождении двух сержантов, со стянутыми за спиной руками, опустив буйную непокорную голову, протопал крепенький мужичок. Зыркнув на Шабанова недобрым взглядом, он вновь уставился в пол. Отчего-то думалось, что тот задержится в стенах полиции надолго.
Во дворе стояла машина «Скорой помощи», из нее расторопно, подхватив узкие складные носилки, выскочили два розовощеких жизнерадостных медбрата. Ни на кого не глядя, они вошли в полицейский участок. Степан отошел в сторонку, решив посмотреть, что будет дальше. Ждать пришлось недолго, едва-то сигарету прикурил, как санитары вышли с носилками, на которых лежало тело, укрытое несвежей простыней. Из-под нее выглядывали остроносые ботинки, принадлежавшие сероглазому. Привычно задвинули носилки вовнутрь кареты, и, взобравшись в машину, они устроились по обе стороны от неподвижного тела на скамейках, будто бы в почетном карауле. Машина «Скорой помощи» плавно выехала со двора полицейского участка.
«Вот так оно и случается… – выдохнул Степан. – Кто бы мог подумать».
Он вышел на улицу и посмотрел на часы – без пятнадцати девять, – самое время заняться делами. Поймав такси, спросил:
– Командир, на Басманную подкинешь?
– Куда именно? – лениво поинтересовался таксист, смерив потенциального пассажира оценивающим взглядом. У Шабанова невольно возникло ощущение, что его взор бессовестно ощупывает его карманы. Точно такие же взгляды он наблюдал у проституток на улице Кейптауна. Водители и путаны весьма хорошие психологи с отменным чувством на опасность и тугой кошелек. Видно, таксист признал в нем человека состоятельного, иначе чего тогда лепить любезность? – Улица большая.
– «Бильярдный клуб» знаешь?
– Знаю… Только сейчас продираться через центр трудно, кругом пробки, – как-то неуверенно протянул он.
Шабанов даже не удивился собственной проницательности: «Началось!»
– Не обижу, заплачу как следует, командир! – Шабанов по-хозяйски устроился на переднем кресле. – За полчаса доедешь?
– Постараюсь.
Не то они были безгрешны, не то половина автолюбителей загнала свои машины на автостоянки, но дорога вопреки прогнозам была наполовину пустой, едва ли не на каждом перекрестке им радушно подмигивал зеленый свет, так что до «Бильярдного клуба» Степан добрался раньше запланированного времени. Щедро расплатившись с водителем, он сказал:
– Побудь здесь немного, скоро буду. Мне еще в одно место сгонять нужно.
– А куда едем? – заинтересованно спросил таксист, сунув деньги в карман.
– В Балашиху.
Рябое простоватое лицо таксиста стало одухотворенным. Калькулятор в голове усиленно заработал – при некоторых обстоятельствах простой таксист может дать сто очков форы любому доктору физико-математических наук. Сейчас был тот самый случай.
– Договорились, – едва улыбнулся водитель, видимо подсчитав возможную прибыль.
Выбравшись из салона, Шабанов направился в «Бильярдный клуб». Он был открыт и манил в свои недра немногих прохожих через большие широкие окна затемненным зеленоватым светом. Открыв дверь, Степан уверенно прошел в зал. За бильярдным столом двое молодых мужчин вяло катали шары (очевидно, в ожидании «жирного» клиента, с которым можно было бы сыграть на интерес). Заметив вошедшего Шабанова, почти одновременно до хруста в позвонках развернули свои шеи, но, узнав в нем одного из завсегдатаев заведения, с разочарованным видом отвернулись.
Пол в зале был тщательно подметен – ничто не свидетельствовало о том, что еще вчера вечером здесь протопала пара десятков казенных ботинок, – лишь в самом углу Степан увидел мелочь, видно оброненную недавно. Уверенно подошел к искусственному камину и, сделав вид, что пытается затянуть шнурок на ботинке, наклонился. Пакетик лежал на прежнем месте, именно там, куда он его засунул, виднелся лишь полиэтиленовый уголок. «Интересно, что подумали бы эти два хмыря, поджидающие денежных клиентов, если бы узнали, что у них под ногами лежат алмазы стоимостью в сто тысяч долларов?» – Губы растянулись в злорадной усмешке.
Сунув в щель два пальца, Шабанов без особого труда извлек пластиковый шуршащий мешочек и быстро сунул его в карман. Кажется, никто ничего не заметил: парни продолжали лупить киями по белым шарам, нелестно и громко отзываясь о каком-то своем прижимистом приятеле. Ничего не попишешь, у каждого свои проблемы. Степан распрямился. Следовало немедленно уходить, навсегда распрощавшись с негостеприимным заведением, но камешки, что прожигали ткань его куртки, требовали к себе почтения, так и толкали в глубину бильярдной, где бы он мог насладиться их радужным сиянием. Немного помешкав, Шабанов направился в туалет, где никто не помешал бы ему в полной мере оценить приобретение. Открыв дверь, Степан прошел вовнутрь уборной, благоухавшей, как розарий во время цветения, и вытащил мешочек. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошли парни, игравшие в бильярд.
– Послушай, как там тебя, – развязно произнес один из вошедших: длинный, с угловатыми ссутулившимися плечами и вытянутой головой, с отвисшей лошадиной челюстью с брезгливыми пухлыми губами (Шабанов тотчас окрестил его Орангутангом), – ты что там подобрал в зале? Похвастай!
– О чем вы? – попытался сыграть под простака Степан.
– Ты думаешь, что мы ничего не видели? – раздвинул он губы, показав желтоватые оскольчатые зубы. – Нам тоже интересно глянуть! Наркоту, что ли, припрятал, когда менты вломились? Если так, давай ширнемся. Или, может быть, золотишко? Тоже делиться надо! – потребовал он, придвинувшись еще на два коротеньких шажка.
Подпускать Орангутанга ближе было опасно. В правой руке, что он держал в кармане, могла прятаться заточка. Следовало усыпить его бдительность показным добродушием, убаюкать смешком, притвориться лохом, глупцом (кем угодно!), но выйти из сортира неполоманным и живым.
Его приятель с короткими волосами, через которые пробивалась ранняя плешь, плотоядно заулыбался, предвкушая потеху. Типичный образчик люмпена, где все ценности сводятся к трем нехитрым вещам: бухнуть, пожрать, да вот еще с девками переспать. И одежда тут играет далеко не определяющую роль – некоторые из них порой носят костюмы от Версаче. Такие люди всегда на стороне сильного, и неважно, где разыгрывается сцена: в тесной переполненной тюремной хате или в зале думского собрания. Своими повадками они напоминают рыбу-лоцман, что жмется к брюху акулы, довольствуясь ошметками царской трапезы. Нередко именно они наносят первый удар в желании заполучить благосклонность покровителя. Вполне предсказуемый типаж.
Степан обезоруживающе улыбнулся. Нащупав в кармане связку ключей, он сжал ее в кулак, выставив вперед заостренный конец.
– Тут ювелирка, сам взгляни! – сказал он смеясь и выставил вперед руку. – Никогда такого не видел!
Плешивый, влекомый любопытством, потянулся всем телом к руке, и Шабанов, подавшись корпусом, ударил его сбоку в лицо и почувствовал, как острый ключ, пробив щеку и раздробив зубы, ушел в глубину рта. Плешивый отпрянул назад, громко взвыл, зажимая ладонями брызнувшую кровь. А Степан, развернувшись к Орангутангу, врезал ему ногой в грудь. Взмахнув нелепо руками, тот повалился спиной, крепко ударившись затылком о край умывальника.
Толкнув дверь, Степан быстрым шагом вышел в коридор, миновал растерянных официанток, стоявших с открытыми ртами, и направился к выходу.
– Чалый! Гаси его! – раздался за спиной крик Орангутанга.
Повернувшись, Шабанов увидел, как прямо на него, помахивая руками, двинулся коротко стриженный, плотный, широкий в кости парень.
– Стоять! – истошно заорал Степан, сунув руку в карман. – У меня дура! Разнесу череп в два счета!
Коротко стриженный приостановился и опасливо посмотрел на руку Шабанова, юркнувшую в карман. Отступая боком к двери, Степан увидел, как исказилось от страха лицо стриженого, теперь он точно знал, что тот не ступит и шагу, но все-таки продолжал держать его под прицелом цепких глаз; спокойно открыл дверь и быстрым шагом направился к машине. Через стекло Шабанов видел, как водитель беспечно сидел на своем месте и с величайшим интересом полистывал какой-то иллюстрированный журнал.
– Гони! – плюхнувшись в кресло, произнес Шабанов.
– Что случилось? – невольно покосился водитель на пассажира.
– Гони, я тебя сказал!
Из бильярдной, размахивая руками и что-то громко выкрикивая, выскочил Орангутанг, следом, зажимая рукой пробитую щеку, двинулся лысоватый.
– Послушай, парень, ты меня в свои дела не впрягай! – запротестовал водитель, отшвырнув журнал. – Вылезай из машины! Мне тут еще работать!
– Поезжай, если не хочешь, чтобы тебе голову свернули!
– Вот навязался на мою шею! – в сердцах воскликнул водила. Надавив на педаль газа, он проворно выкатил машину на проспект, оставив позади преследователей. – Кто это был?
– А хрен его знает, – с облегчением отозвался Степан, обернувшись, – не успел войти, а на меня с ножом. Может, под горячую руку попал, а может, обознались, не разберешь!
– А тот, с окровавленной рожей, – расслабляясь, заулыбался водитель, – здорово ты его приласкал. Ну ты меня подставил, братан! Меня, часом, не загребут?
– Не переживай, все будет в порядке.
– Братан, за это ты мне доплатишь!
Шабанов хмыкнул:
– Не волнуйся, компенсирую.
Доехали до Балашихи и, скоренько миновав центр, покатили в сторону водоема, на берегу которого раскинулся небольшой коттеджный поселок.
– Какой дом, говоришь? – спросил водила, посматривая по сторонам.
– Восьмой.
– А вот и он, – шофер подрулил к трехметровому каменному забору, за которым просматривалась черепичная красная крыша. – Обратно тебя забрать?
– Да, я недолго.
– Ты вот только сразу скажи мне, к чему нужно готовиться? За тобой мужики с дрынами не погонятся?
– Нет, – ответил Степан, распахивая дверь. – Все будет по-тихому.
Шабанов отошел от машины на значительное расстояние и, спрятавшись за деревьями, обернулся. Водитель вернулся к своему любимому занятию – взял с сиденья понравившийся журнал и принялся разглядывать обнаженных теток. Вытащив из кармана пакетик с алмазами, Шабанов высыпал их в согнутую ладонь. В «Бильярдном клубе» у Степана не было возможности рассмотреть их пообстоятельнее, и вот теперь, позабыв об осторожности, он с улыбкой любовался их завораживающим блеском. Извлек из кармана куртки коробок и, вытряхнув на траву спички, ссыпал в него из пакетика половину алмазов.
Еще сегодня утром Степан Шабанов не собирался передавать камушки (чего только не наобещаешь, когда находишься в стенах камеры), но, узнав про нежданную кончину сероглазого, решил исполнить его просьбу. Теперь ее следовало расценивать как последнюю волю, а она всегда священная. «Как же он ее назвал? – наморщил лоб Шабанов. – Кажется, Настя».
Степан подошел к калитке и нажал на кнопку звонка. Некоторое время было тихо, потом откуда-то сверху, усиленный динамиком, прозвучал женский голос:
– Я вас слушаю.
– Мне нужно к Насте.
– Говорите, я Настя.
