скачать книгу бесплатно
– Не знаю, я об этом не думала. Наверно, тебе достанется память о том, чего сделать не захотел или поленился. Тебе же было со мной хорошо, сам сколько раз говорил. Вот и проверь, так ли прочны твои чувства. Моя любовь, точнее предвкушение сказочных событий, стремления окунуться в источник счастья оказались слишком хрупкими. Всё равно спасибо тебе, Денис! Ты замечательный друг. Могу предложить и дальше общаться в этой роли. Если хочешь, конечно.
– Вместо конфетки фантик? Наверно я соглашусь. Может, тогда поймёшь, что я лучше любого Лёни?
– Нет, Денис, не надейся. У нас всё по-взрослому. Я купила билет на поезд под названием жизнь лишь в один конец. Дружба, это всего лишь дружба. Мы с Лёней скоро поженимся.
– Как такое могло произойти? Ведь ты любила меня.
– Нам с тобой хотелось, чтобы так было. Юношеские мечты. Мама сказала, что первая любовь всегда заканчивается болью, но о ней с благодарностью помнят всю жизнь. Ты встретишь свою любовь, но это точно буду не я.
– Давай встретимся ещё раз, поговорим всерьёз. Я уверен, всё ещё можно исправить.
– Нет, Денис, уже невозможно. Я от тебя ничего не скрываю, говорю как есть. А встретиться можно. Записывай адрес, я живу у Леонида. Сейчас и приходи.
– Почему раньше не позвонила, не сообщила, когда ещё не было поздно?
– Не могла разобраться в себе, боялась сделать тебе слишком больно, мучилась, винила себя в непостоянстве, считала предательницей. Поверь, это совсем не так. Сердцу не прикажешь. Когда-нибудь ты это поймёшь. Мама научила, как поступить. Теперь говорю только правду, без эмоций и нервов. Думаю, ты сможешь меня простить.
– Никогда! Я хотел сказать, никогда не поверю в нечаянную любовь. Он взял тебя силой? Говори. Я его уничтожу.
– Денис, не волнуйся ты так. Я действительно его люблю. И к тебе… тоже отношусь очень хорошо. Тебя ждать, придёшь?
– Нет. Я так не могу. Это неправильно, жестоко. Почему?
– Этот вопрос ты должен задать себе. Когда сумеешь ответить на него, станет легче. Оглянись вокруг. Наверняка сейчас мимо тебя проходит любимая. Ты разволновался и не заметил её. Улыбнись. Жизнь никого из нас не оставит без взаимности.
– Пытаюсь улыбаться. Только тебе лучше этого не видеть. Можно испугаться и остаться заикой на всю жизнь.
– Прощай, Денис. Не заводись. Это просто реальная жизнь. Она постоянно что-то отнимает даже у самых счастливых людей. Давай заканчивать разговор, пока ты ещё способен адекватно мыслить. Если надумаешь, можешь приходить, буду рада тебя увидеть. Целую.
Денис в отчаянии и злобе что-то пронзительно едкое выплёвывал в микрофон, но трубка выдала звуки отбоя, оставив его наедине с бушующими эмоциями.
Крик отчаяния перекрыл порыв ветра, превратив миг расставания в магический ритуал, переходящий в минорный ритм ливневых струй. Театральность момента подчеркивала обращённая, как бы к небесам, обречённая поза с раскрытыми, словно в мольбе, руками.
Слёзы текли из глаз, вместе с ним плакало, стонало, рыдало небо. Денис чувствовал себя лишним, одиноким на этой жестокой планете.
Звуки ливня дополняли, усиливали минорные ритмы момента, превращая простые, как земля и вода слова "я тебя не люблю" в причину столь мощного отчаяния, которое способно внушить мысль добровольно расстаться с жизнью.
Напор тревожных эмоций быстро заполнял образовавшийся в мыслях и чувствах вакуум, пока не спрессовал поток ощущений в единую массу, где невозможно было уследить, понять, вычленить что-то конкретное. Гнетущая какофония неопознанных впечатлений перемешала возможность их осознания.
Денис в растерянности уселся на ближайшую скамью, сосредоточенно уставился в какую-то отвлечённую точку, расфокусировал зрение, расслабил тело, полностью утратив связь с реальностью. Он был настолько переполнен страданием, что казался себе пустым, неодушевлённым.
Из небытия его вырвал голос, глухо и тихо доносившийся, словно звучал из другой реальности. Денис попытался сосредоточиться, уловить направление, откуда звучала речь. Сознание сопротивлялось, не желая лишиться невесомого равновесия.
– Эй, парень, ты живой? Да очнись же. Дождь идёт. Холодно и сыро. Ты настолько влюблён в стихию, что не можешь с ней расстаться, – девочка залилась звонким смехом. Смысл сказанного доходил с трудом, – я вот терпеть не могу эту мерзкую слякоть. Хожу назло себе, чтобы простыть и заболеть, смертельно, навсегда. Чтобы не жалко было расставаться с жизнью. А ты?
– И я.
– Что, ты?
– Умереть и расстаться хочу. Навсегда.
– Для этого есть реальная причина?
– Конечно, есть. Но кому до этого есть дело?
– Например, мне. Видишь же, я за тебя переживаю. Что случилось?
– Наверно я умер.
Девушка потрогала губами его лоб, посмотрела внимательно зрачки, пожала плечами, – бред. Ты здоров, чего нельзя сказать обо мне. Только я не умираю. Жизнь слишком щедрый подарок, чтобы от неё так запросто можно было отказаться.
Денис не услышал слов девушки о болезни. Собственно, он и саму её чётко не различал, зрение упорно не желало возвращаться в нормальное состояние. Единственное, чего он сейчас хотел, чтобы его оставили в покое. Чувства и мысли отказывались подчиняться, кружа внутри головы цветными концентрическими кругами.
– Мне не нужны, ни помощь, ни участие.
– Ошибаешься. Я же вижу, с тобой что-то не так. Уж не наркотики ли тому виной?
– Нет, точно нет. Можешь просто уйти, тихо, без слов?
– Теперь точно не могу. Сейчас вызову скорую помощь. У тебя ведь есть телефон.
– Не нужно, девушка. Со мной всё в порядке. Наверно, так странно тело покидает любовь.
– Любовь? Обнял, поцеловал, помечтал. Нашёл повод расставаться с жизнью. Если расстаются, значит, никакой любви не было. Хочешь, я тебя поцелую? Мне не трудно.
– Откуда тебе знать, что такое любовь? Сколько тебе лет?
– Я из-за болезни такая худая. Мне уже двадцать. Было. Теперь больше, –девушка подошла к Денису, наклонилась и поцеловала в губы. Неловко. Сразу смутилась и отпрянула, – ну, вот. Кажется, вернулся на Землю. Меня София зовут, можно Софья, но София правильно, так в паспорте. Лучше стало? По глазам вижу, лучше. Я уже нагулялась, замёрзла, наверно теперь обязательно простыну. Хорошо бы совсем.
– Что, совсем?
– Устала болеть. Хочется отдохнуть.
– От чего отдохнуть?
– От всего сразу. С утра до ночи процедуры, таблетки. Всё болит. Ладно, ерунда. Никогда никому не жаловалась и вдруг перед тобой расплакалась как девчонка с соской. Ты так и не сказал, девушка бросила? Глупая. Ты красивый. И любишь, наверно, очень крепко, если так сильно страдаешь. Меня бы кто так полюбил. Имя у тебя есть?
– Денис. Не переживай за меня, я сильный.
– Это заметно. Сидишь под проливным дождём, потому, что покинут любимой девушкой. Жалкий, убитый горем, сильно-сильно стараешься покинуть своё бренное тело, но себя жалеешь сильнее, чем утраченную любовь. Просто обожаете вы, мальчишки, нюни распускать. Сделали бы тебе хоть раз химиотерапию, когда волосы выпадают, тело дрожит, руки-ноги не шевелятся, тогда бы узнал, что такое боль и беда. Или кожу бы с тебя живьём сняли. Э-эх, о чём я тебе говорю, разве такое можно понять, не отведаввав?
– Что у тебя за болезнь? Про себя говоришь или так, для примера?
– Забудь. Привычка глупая размышлять вслух. Я ведь одна почти всё последнее время. Ни подруг, ни друзей. Только мама. Да и та всегда на работе. Хоть наговорюсь с тобой. Я здесь рядом живу. Пошли ко мне, обсохнешь. На чучело похож, до чего промок.
– Неудобно. Чего ты со мной нянчишься?
– Привыкай. Сам видишь, жить не всегда комфортно, иногда, чтобы просто выжить, приходится страдать, терпеть боль, уговаривая себя, что это и есть самое прекрасное, что впереди возможны испытания более серьёзные и мучительные. А ты из-за детской игры в сердечные чувства расстроился. Я же вижу по глазам, что до неё у тебя девчонок не было. Первая любовь? Первая. Счастливый. У меня ни одной не было. Только в школе, когда маленькая была. Коля, мы с ним за одной партой сидели, он меня сначала щипал и за косы дёргал, а потом целовал в подъезде. Тогда я не так сильно болела, в школу ходила. Только они уехали из нашего города. Больше никто никогда не любил. Разве что мама. Ладно, пошли, замёрзла я, мамка ругаться будет.
– Давай зайдём в магазин, хоть к чаю чего-нибудь купим.
– Нельзя мне чай. Много чего нельзя. Проще сказать, чего можно. Себе купи, только заварки у нас нет. Мама не хочет меня дразнить, тоже ничего запретного не ест и не пьёт.
– А цветы можно?
– Смотря какие. Хризантемы можно, ромашки. На остальные у меня аллергия.
– Смотрю, тебе ничего нельзя. Как же ты живёшь?
– Хорошо живу. У меня есть мама, гитара, много книжек. С тобой вот наговорюсь, буду потом вспоминать, эмоции в стихах описывать. Я и рассказы пишу. Про любовь. Иногда так увлекусь, что сама влюбляюсь в своих героев. Один раз всерьёз влюбилась. Ночами не спала, всё разговаривала с ним. А рассказ переписывать пришлось. Он, кстати, тоже Денис. Я его под дождём нашла, как тебя. И влюбилась. С первого взгляда. Не веришь? Дома дам почитать. Я никогда не вру.
– Почему не верю? Какой смысл меня обманывать?
– Ещё я на гитаре люблю играть, песни пою. Слова сама сочиняю. У меня пять плёнок уже записано на магнитофоне. Только мне больно очень на гитаре играть. Струны тугие, кожа на руках лопается, приходится медиатором пользоваться. Ещё рисую. Карандашные портреты. Героев всех своих рассказов нарисовала. Могу показать. И Дениса, в которого тогда влюбилась, тоже. Он немного на тебя похож. Вот и пришли.
Старенькая пятиэтажка из белого кирпича, первый этаж, двухкомнатная квартира, встретившая въедливым запахом медикаментов. София разделась, не снимая варежек, что было очень неудобно. Эти варежки приковывали внимание Дениса всю дорогу. Осень, дождь. Девушка в плаще с капюшоном, с раскрытым зонтом, и вдруг в матерчатых варежках.
– Принюхиваешься? Знаю, не очень романтичный запах. Я привыкла, не замечаю. Вот ванная, раздевайся. Меня можешь не стесняться. Полоскать одежду самому придётся, мне кожу мочить нельзя, слезет сразу. Потом в стиральную машину засунем. Высушишь утюгом. Справишься, – София сняла варежки, под которыми ладони были плотно обёрнуты бинтами.
– Кожа не приживается. Не обращай внимание. Вот мамин халат, он тебе в самый раз, она у меня габаритная. Ты же не на свидание пришёл.
Девушка звонко засмеялась. Голос у неё музыкальный, мелодичный. Словно поёт, а не разговаривает, – ты спортивный, сильный. Правильно, что в тебя девочки влюбляются.
Теперь Денису захотелось рассмотреть Софию. Невысокая, с огромными, очень выразительными серо-голубыми глазами, кукольное личико, белоснежная кожа, короткие русые волосы, худая, словно тростиночка, еле заметные холмики грудей. И улыбка. Похоже, девушка с ней родилась и никогда не расстаётся.
– В этом халате ты на мою маму похож. Выжимай одежду, пусть немного стечёт. Порошок вон там. Только я уйду отсюда, мне нельзя им дышать, задохнусь сразу. Включать машинку вот так. Потом ко мне приходи. Буду хвастаться.
Чистота в доме была как в операционной, идеальная. Ничего лишнего. На стенках множество искусственных цветов во всевозможных кашпо. В комнате Софии два кресла, застеленная кровать, возле которой подставка для капельницы и маленький столик, заставленный медикаментами, два стула возле большого стола, на котором лежала книжка и две стопки писчей бумаги. София достала из тумбы стола пластиковую папку, на которой фломастером написано "Избранное".
– Вот. Читай здесь, это про Дениса, остальное потом. Скоро мама придёт, мне нужно будет отвлечься на обязательные процедуры. Тогда уже дальше почитаешь, если интересно. Ну, что, не обманула? Мальчика зовут Денис. Проливной дождь. И поцелуй. Ага! А если я знала, что тебя встречу и это судьба, тогда как? Ладно, Денис, расслабься. Мало ли в жизни совпадений. В рассказе у меня девочка здоровая, не то, что я.
– Знаешь, София, мне немножко не по себе. Мистика какая-то.
– Ато! Я тебе говорила. Смотрю, сидишь. Сразу тебя узнала. Потому и подошла. А вот и мама. Слышишь, дверь открывает?
– Мамочка, родненькая, я так по тебе соскучилась. Знакомься, это Денис. Я его от душевной травмы спасаю. Его любимая бросила. Он постирает, высушится и уйдёт. Не ругайся, а!
– Да что ты, деточка. Денис, можно вас на пару слов? На кухню, пожалуйста. А ты не подслушивай. Ишь, любопытная Варвара, уши растопырила. Мы быстро.
– Мам, Денис хороший. Не нужно ему ничего лишнего говорить. Я ведь женщина. Должно же во мне оставаться хоть капля загадки.
– Готовься к процедуре, женщина. Я его чаем напою. Вижу, что вкусненького себе накупил. Голодный, наверно. Проходите, Денис, присаживайтесь. У нас не очень удобно. Наш дом, скорее клиника, чем жильё. Думаю, вы успели заметить.
– Если можно, на “ты”. Не привык, когда старшие обращаются официально. Предупреждая первый вопрос, докладываю: учусь на третьем курсе в другом городе. Программист. Родители живут здесь. Папа инженер, мама учительница. Встретились случайно. София подошла ко мне сама. Был один поцелуй. Пожалуй, очень целомудренный. Как дочка целует маму. Я к ней не приставал, руки не распускал, непристойных мыслей не вынашиваю.
– Знаю. Как ты мог к ней приставать, если она ещё ребёнок? Ей лет много, а физическое развитие отстало лет на шесть. Ей же ничего почти нельзя. От всего аллергии и воспаления. Несчастный ребёнок. Не понимаю, за что судьба так наказывает этого ангела. Она так талантлива. Но я стараюсь убедить, что она обычная. Незачем Софочке знать лишнее, надежды питать. Ещё размечтается, подумает, что существует способ обмануть болезнь. Нет у неё такого шанса, и не будет никогда. Целый букет тяжелейших генетических заболеваний. Неизлечимых. Прошу вас, тебя, Денис, ничего себе не придумывай. Она фантазёрка, очень обаятельная фантазёрка. В неё все сходу влюбляются. Нельзя давать ей надежду, которую невозможно осуществить. Это может ускорить болезнь.
– Собственно, я ничего такого… а дружить с ней можно? Просто иногда приходить, читать рассказы, слушать песни, беседовать.
– У тебя три часа. Читай, слушай, развлекайся. Не могу сразу отнять у Софии такую игрушку. Постарайся ей не понравиться. Так будет лучше для неё. Она привыкла жить одна.
– Как вас зовут?
– Анна Павловна. Старайся при ней не кашлять, не сморкаться. И не дотрагивайтесь до неё. Это может вызвать серьёзное воспаление.
– Я вас услышал. А папа у Софии есть?
– У девочки замечательный папа. Был. Умер три года назад. Не выдержал чувства вины перед дочкой. Генетические заболевания – подарок от его рода. Он очень страдал от этого. Выпивал. Инфаркт. Теперь нас совсем некому поддержать. Моего заработка не хватает на медикаменты, хотя работаю в больнице. Иди, она ждёт.
Выйдя из кухни, Денис увидел, как девочка на цыпочках подходит к своей комнате. Она обернулась, приставила палец к губам, призывая молчать. Похоже, подслушивала. Но разговаривали они тихо, вряд ли София чего-то слышала.
– Не мог громче говорить? Рассказывай. Небось сказала, чтобы дышал через раз и в сторону, ближе чем на три метра не подходил. Не чихать, не пукать. Так? Не слушай её. Я смерти не боюсь. Можно, я ещё раз тебя поцелую? Тихонечко. Мама ничего не узнает. Просто чтобы доказать, что мне совсем-совсем не страшно.
– София. Давай лучше продолжим начатое. У нас мало времени. Анна Павловна разрешила чем угодно заниматься три часа. Только без глупостей.
– Тогда так: кассеты с записями я дам тебе с собой, рукопись тоже. Только не вздумай забыть вернуть. У меня копий нет. Сейчас я буду петь. Потом расскажешь всё про себя. Коротко. Дальше, про вашу с Ириной любовь. Всё-всё. До мельчайших подробностей. С самого начала и до конца. Но сначала поцелуй. Договорились? Думаю, в три, часа уложимся.
– Договорились. Только тихо, чтобы мама ничего не знала.
– Ура! Дай, приготовлюсь. Только не смейся. Я волнуюсь. Глаза закрой. Не подсматривай.
Денис почувствовал легкое прикосновение горячих губ, потом между губами застенчиво пролез кончик влажного языка. Юноша не ожидал от себя какой-либо реакции вообще, просто выполнял просьбу, разрешив обычный поцелуй.
Сила и глубина внезапного ощущения удивила. Вкус поцелуя показался сладко-фруктовым. Губы были очень приятными на ощупь, возбуждающими, мягкими, волнующими, чувственными. Юноша в недоумении открыл глаза. София дышала, высоко и сильно вздымая грудь, словно только что пробежала стометровку. Глаза её были открыты, словно фары, излучая энергию крайней степени удивления, покрывшееся румянцем смущения лицо покрыто белыми пятнами.
– Так бывает всегда?
– Как?
– Я чуть не умерла от удовольствия. Немножко щекотно, но там, внутри, я чуть не выпорхнула из себя. Мне так показалось. Поток блаженства прокатился вниз, потом вверх, закружилась голова, внизу что-то напряглось, потом стало жарко, трудно дышать. С тобой было так же?
– А, ты про это. Почти всегда. Если тот, кого целуешь, тебе действительно нравится.
– Хочешь сказать… Денис, я ведь нормальная женщина, правда, разве я не могу нравиться? Хоть кому-нибудь.
– Девочка, не женщина. Красивая, юная, привлекательная. Ты решила, что не можешь нравиться? Это не так.
– Почему мама говорит, что мне нельзя быть женщиной?
– Не знаю, София. Ей лучше знать.
– Не ври. Она тебе всё рассказала. Почему мне нельзя быть женщиной, –спросила девочка требовательно, с расстановкой произнося каждое слово.
– Из-за слабого здоровья, наверно. Она за тебя переживает.
– Мамка сказала, чтобы ты больше не приходил? Так?
– Ну-у…
