скачать книгу бесплатно
– Трясёт, говорю.
– Это ток. Так и должно быть. Сыро вокруг. – Грош прервал работу. – Выравняй-ка раму чуток, – скомандовал он.
Боронок исполнил команду. Решив помочь рукам, в качестве дополнительной опоры подсунул под раму ногу. Вспышка, разряд и сильная конвульсия сотрясла его с пят до головы.
– А-а-а! – закричал он, едва удерживая раму.
– Держи! – рявкнул Грош, тыча электродом. – Держи, пока не прихвачу.
Сноп искр, трескучий ослепительный свет, железо, калясь и плавясь, поплыло ручьём лавы. Столб и рама насильно соединялись между собой.
– Всё, – выдохнул Грош, поднимая маску.
– Ух, – ответил ему Боронок, убирая ногу из-под рамы.
Уставившись на твердеющий шов, Грош молча порадовался своему мастерству. Взглянул на Боронка.
– Сыро сегодня, – почесал лоб он. – Надо пережить.
Сварка продолжалась. Одна рама, другая, третья… Рука Гроша, вооружённая электродом, подрагивала, методично круша, плавя и смыкая части железа. Отдача терзала Боронка.
– Грош! – вскрикнул он, извиваясь от очередного разряда.
– Чего?
– Ой-ё-ёй!
– Сыро, – отвечал Грош.
– Грош!
– А?
– А-я-яй!
Устав от жалоб, Грош остановился. Поднял маску.
– Маетно тебе?
– А сам попробуй!
– Сам?! – вскричал Грош. – Да где он, этот ток? Покажись!
Являя собой живой пример железного бесстрашия, он ткнул в воздух обгоревшим электродом.
То была последняя капля. Немедля в ответ Боронок вцепился в раму, бешеным усилием оторвал её и поднял над головой.
Короткое замыкание.
Сварщик, открыв рот, замер.
Бум-м-м, упала брошенная рама.
– Живца нашёл? – прохрипел Боронок, судорожно кривя лицо и разминаясь. – На тебе!
Грош сорвал маску и в сердцах бросил её наземь. Всё вышло из-под контроля. Конец работы. Конструкция требовала немедленного заземления.
Помимо свиней на ферме постоянно находились двое солдат-срочников. Полностью освобождённые от службы, они шефствовали над животными, обслуживая их, ухаживая и потакая всем капризам. За такую близость к свиньям парни были вынуждены мириться с участью отверженных, живя и трудясь в зоне отчуждения. Граница нарушалась лишь самостоятельными выходами на кухню, да визитами повара. Повар находил на ферме убежище и покой, свинари же получали от него свежие новости и гостинцы. Союз зижделся на крепкой взаимовыгодной основе. Присоединилась к данному союзу и проводящая свои трудовые будни на ферме бригада.
– Совсем крысы обнаглели, – жаловался повар во время одной из общих посиделок, угощая всех сухофруктами. Его юношеское лицо, украшенное чёрными вразлёт бровями, тоненькими усиками и выдающимся орлиным носом, выражало большую озабоченность. – Рано утром выползают и шастают по столовой, как у себя дома. Жирные.
– Откормились на солдатских харчах, – заметил Налимыч.
– Не-ет, – отмахнулся повар. – Харчи под охраной. Они отбросы жрут, что сюда свиньям собираем.
– Это непорядок, – подал голос Коля Раков. И посоветовал: – Котов натравите.
– Пробовали. Коты их боятся.
– Значит, надо дрессировать.
– Я – что, дрессировщик?
– Учись. Становись им от такой жизни. Поймай крысу за хвост, сунь мордой в ящик, туда же кота. Выживет, значит, будет крысоловом. Нет – повтори. Работай, пока не получится. Главное, чтобы котов хватило.
Повар задумался. Казалось, слова Коли произвели на него впечатление. Было в них нечто, побуждающее к действию.
Спустя два дня личный состав части, за исключением караульных, устремился в дальний марш-бросок. На ферме воцарилось праздничное настроение, можно было расслабиться и отдохнуть. У повара тоже возрадовалась душа, он дал знать о себе, прислав на ферму вестового – с приглашением потешиться зрелищем поединка животных.
– Что он дурак, твой повар? – лениво отозвался Боронок, разглядывая не в меру возбуждённого вестового. – Какая нам радость от этого?
– Мы кошку с крысой в окно посадили, между стекол – чтобы всё видно было. Меня за это кошара вон как расцарапала. – Вестовой показал руки, кровоточащие свежими царапинами.
– И что крыса? – спросил Боронок, поневоле оживляясь.
– Ждём вас. Пока не стравляли.
Возбуждение мигом охватило всех. Поединок, драка зверей. Конечно, такое зрелище не для одиночки, повару действительно требовалась компания. В обратный путь вестового сопровождала вся бригада, за исключением Гроша, оставшимся верным своему ремеслу.
Животные находились в разных углах окна. Рассевшись перед ним, публика затаилась.
Горели, не мигая, пронзительным огнём глаза кошки. Сидя за стеклом, словно за стеной, она была подобна застывшему каменному сфинксу.
Иным было поведение крысы. Рождённая во тьме, добычей света, она стремилась всячески поладить с ним – привстав на задних лапках, качаясь из стороны в сторону, туда-сюда, и непрерывно исследуя воздух носом.
Потакая общему зрительскому нетерпению, повар нагнулся, подхватил с пола тряпку и метнул её в окно. Стекло задрожало от удара. Сигнал был красноречивей некуда. Однако должного гладиаторского отклика он не получил – животные остались на своих местах.
Повар и Боронок переглянулись.
– Время – деньги, – сказал Боронок. – Пора драться.
Кивнув, повар поднялся и направился к окну.
Это возымело действие. Не дожидаясь приближения человека, крыса опустилась на четыре лапы и устремилась в кошачий угол.
Все оцепенели. Два кровных врага сошлись. Крыса попыталась перебежать через кошку. Та заблокировала движение. Возня, ужимки, мелькание зубов и когтей. И, наконец, всё успокоилось. Крыса заняла место сверху, кошка – под ней.
– Брэйк, брэйк! – отчаянно закричали зрители.
Повар вооружился палкой, открыл переднюю раму и, сунув палку в щель, принялся разъединять бойцов.
Кошка в страхе попятилась, крыса, напротив, сгруппировалась и, прыгнув вперёд, вступила в отчаянное противоборство с палкой.
Упоённо, с азартом, коля и рубя, фехтовал повар палкой. Удары сотрясали крысу от носа до хвоста. Терпя, она сражалась.
Повар решил сменить руку. Крыса воспользовалась моментом и цепкой наездницей оседлала конец палки. Не успел повар моргнуть глазом, как палка оказалась объезжена – морда крысы сунулась наружу в щель.
Повар бросил палку, ухватился за раму и с грохотом захлопнул её. Но было уже поздно. Пленница вырвалась на волю. Прыжком сиганула с подоконника на повара, скользнула по нему вниз, соскочила на пол и, петляя, побежала в сторону кухни. Потрясая кулаками, повар бросился за ней.
Отчаянное мяуканье кошки привлекло внимание бригады. Оставшаяся в одиночестве пленница требовала своей свободы.
Делать было нечего. Представление кончилось. Бригада поднялась с мест, выпустила кошку и, оживлённо переговариваясь, направилась к выходу из столовой.
Покинуть столовую мирно не удалось. Примерно на середине пути их поджидало серое видение. По виду – сытому и наглому – сама подруга крысиного короля, беспечно развалясь, нежилась на полу.
– Бей! – вырвался из глоток единый крик.
В руках мигом появились сапоги и ремни. Истосковавшиеся по адреналину зрители ринулись в бой.
Шансы были не в её пользу. Крыса распласталась на полу, оценивая обстановку. Оценила. И, вскочив, бросилась навстречу. Одна против всех. Смешала ряды атакующих и юркнула в брешь. Горыныч замахнулся ремнём. Свист, удар пряжкой… Мимо. Эстафету принял Налимыч. Разбег, пинок. Носок сапога разминулся с серой бестией и нашёл голень Горыныча. Хряп. Тот захватался руками за воздух, выронил ремень и осел, мгновенно белея. Протяжно воя, опрокинулся назад, вернулся и закачался. Туда-сюда.
Бригада окружила раненого.
– Горыныч, ты окучен, – с видом знатока заметил комсорг.
Горыныч остановился, взглянул на него и выдохнул:
– Умри, Коля Раков!
Растолкав всех, перед Горынычем присел Боронок.
Унял суету замелькавших перед собой рук, снял сапог с пострадавшей ноги и, обнажив рану, исследовал её.
– Пустяк, – заметил он спустя несколько секунд. – Завтра будет на что посмотреть, а сейчас – ерунда.
Схватив Горыныча за уши, он потряс его и скомандовал:
– Крови нет. Ты здоров. Собирайся, пошли.
Энергия Боронка придала Горынычу мужества. Лицо его порозовело, охая, он пришёл в себя, поднялся на ноги и к радости товарищей, хромая, сделал шаг вперёд.
Выход из столовой. Здесь их ждал ещё один призрак. Уже иного рода. Гайдук. Столкнувшись с ним, они хотели было исчезнуть без следа, но грозный окрик, парализуя, остановил их.
Гайдук разглядывал их несколько секунд.
– Бригада! – сказал он, презрительно кривя лицо. – Проданные души. Товарищи их маршем истязаются, а они без всякого стыда их имя позорят. Того и гляди, самого полковника затопчут, не оглянутся.
– Что с ногой? – обратился полковник к Горынычу.
– Упал, – ответил тот, морщась.
– Жаль не в моём присутствии. Потешил бы старика. В твоём ведь возрасте падают либо от лени, либо от вина. Другого не дано. А ну, дыхни!
– Ха, – выдохнул Горыныч прямо в лицо Гайдуку.
– Ленивый, – оценил результат полковник. Повёл носом, принюхиваясь к остальным.
– А-а-а, – уставился он на Боронка. – Главный ёрш мелководья, баламут подполья, партизан.
Боронок поднял глаза вверх, словно пытаясь вообразить себя хотя бы одним из перечисленных образов. Не получилось. Глаза вернулись обратно. Невинные.
– Во! Где-то я уже это видел. А! – приседая, хлопнул себя по ляжкам Гайдук. – Вспомнил – Иоганн Вайс без памяти.
Левый глаз Боронка непроизвольно дёрнулся.
– Что? – нахмурился Гайдук. – Есть возражения?
– Нет, – сквозь зубы ответил Боронок.
– То-то, – упиваясь своей властью, расслабился Гайдук. – Чти старшего. За это я, так и быть, похлопочу о твоём будущем. Забирай с собой лентяя и марш за мной, примерять хомуты. А вы, – обратился Гайдук к бригаде, – передайте от меня привет своему альфонсу Рыбкину. Пусть справляется меньшим числом. Эти двое – теперь моя отдушина. Ну, пошли, жеребцы.
И тщедушный полковник, тыча в спины, погнал Боронка и Горыныча перед собой вперёд.
Это был настоящий конец шоу. Такого не мог предугадать никто. У гладиаторов животного мира – крысы и кошки – оказывается, был свой небесный покровитель.
Несколько дней настроение было хуже некуда. С утра до вечера все работали, опустив головы, молча, без звука. Временами тишину нарушал голос Гроша, в одночасье на безрыбье возомнившего себя пупом земли. Никто не был в состоянии дать ему отпор. Призрак Гайдука страшным чудищем витал перед глазами, парализуя волю.
Полным составом бригада встречалась в казарме. Охомутанные Боронок и Горыныч возвращались под вечер – зализывать раны и пытаться забыться на время общим сном. Пахота их была тяжёлой. В гараже находился отживший своё старый облезлый УАЗ Гайдука. Им было велено вдохнуть в него жизнь и сделать крылатым.
Отчаяние угнетало. Однако жизнь постепенно брала своё. Внутри созревала острая потребность в разрядке. Рассказы солдат-свинарей о близости воли – в деревне, за лесом – подливали масла в огонь.
Вскоре Боронок велел передать Грошу, чтобы тот раздобыл гражданской одежды и самогон. Было решено готовиться к вылазке.
Близились выходные. Деревня грезила субботней танцевальной вечеринкой. И, как нельзя кстати, Гайдук засобирался по семейным обстоятельствам в город. Лучшего времени для осуществления задуманного было не придумать. Утром в пятницу на ферме появились деревенское зелье и одежда на десятерых. Оставалось дождаться отъезда полковника.
Гайдук уехал.
Радости не было предела. Однако они не успели вдоволь насладиться ею. В самый разгар торжества, как чёрт из табакерки, объявился Фатуйма.
