скачать книгу бесплатно
Господин с «Настроением»
Константин Михайлович Станюкович
«Морские рассказы»
Константин Михайлович Станюкович
ГОСПОДИН С «НАСТРОЕНИЕМ»
I
Пожилая эстонка Христина, перевирающая фамилии с таким же апломбом «горничной за лакея», с каким истинно бесшабашный журналист наших дней перевирает географию, историю и даже арифметику, однажды утром вошла в мою комнату, сделала книксен и торжественно доложила:
– Господин Шивости! – и подала карточку, на которой значилось: «Иван Иванович Шилохвостов».
Фамилия ничего не говорила ни уму ни сердцу.
– Очень желает видеть вас…
– Ведь я просил не принимать по утрам. Меня нет дома!
– О, извините! Я сказала, что вы дома. Он такой хороший господин и так благородно одеты!..
И, вероятно, от удовольствия принять такого хорошего господина и получить двугривенный лицо Христины вспыхнуло, и она не без таинственности прибавила:
– Он сказал: «Одна минута по важному делу!»
– Ну, просите!
Через минуту я увидал безбородое красивое лицо плотного брюнета лет за тридцать в безукоризненном рединготе.
Слегка выкаченные темные глаза не лишены были кокетливой наглости татарина-проводника в Ялте. Пушистая щетка усов, поднятых кверху, придавала физиономии решительный вид. Из-под толстых сочных губ сверкали ослепительно-белые зубы.
– Великодушно простите, что отнимаю драгоценное время у писателя, который творит… Я прошу пять минут… Только пять… Надеюсь, позволите?
Я знал эти «пять минут» незнакомых посетителей и особенно посетительниц, когда они, при малейшей оплошности, начинают знакомить с избранными местами своих рукописей.
Но, по-видимому, гость не походил на начинающего писателя, – карман сюртука не оттопыривался от рукописи. И был загадочен. Сразу отгадать его профессию было трудно.
Он мог быть и железнодорожным деятелем, и благотворителем, и профессиональным шулером, и директором увеселительного заведения.
И я хотел было «позволить» и просить садиться, как господин Шилохвостов уже протянул большую руку с крупным брильянтом на мизинце, крепко пожал мою, плотно уселся в кресле около стола, поставил на него новый цилиндр, и мягкий баритон гостя звучал еще нежнее, когда он, слегка наклоняя коротко остриженную черноволосую голову, проговорил:
– Приехал бить челом, глубокочтимый… С большою просьбой.
Признаюсь, я недоумевал. С какою просьбой мог обратиться к старому писателю загадочный господин?
А он после паузы, во время которой бросил мечтательный взгляд на скромную обстановку кабинета, не без убедительности в тоне прибавил:
– Ведь вы, господа писатели, сила и большая сила. Вы только не понимаете своей силы…
Я пристально взглянул в глаза гостя, и в голове моей мелькнула мысль: «Не сбежал ли он из больницы для сумасшедших?»
Но, казалось, он был в здравом уме и в твердой памяти.
В его глазах стояла снисходительно-любезная улыбка умного человека, встретившего не совсем понятливого слушателя.
И Шилохвостов сказал:
– Во всяком случае, и у нас пресса может быть значительным коэффициентом благожелательного влияния… Несомненно… Разумеется, если уметь пользоваться им умно, в известных пределах и… Позволите курить?
– Пожалуйста!
Шилохвостов пыхнул дымком и продолжал:
– И, конечно, имея в виду le gros public [1 - Широкую публику (франц.)], а не ограниченный круг читателей, которые по старой привычке еще слушают тихие вздохи о шестидесятых годах и робкие надежды на жареных рябчиков, которые вдруг упадут в каком-то неизвестном государстве. Эти немногие либеральные старые дятлы выдохлись… Их «тук-тук» стары, бесцельны и глупы… Не те времена, чтобы большая публика слушала монотонную сказку о белом бычке. Старые песни и старые боги основательно забыты. Теперь новые настроения… Надо воспользоваться ими, и тогда, поверьте, господам литераторам будет и почетно и спокойно. Они станут получать такие гонорары, о коих и не снилось.
