скачать книгу бесплатно
– Вон оно что…
Прихлёбывая остывший чай, Джио думал о том, что в жизни не слышал такой витиеватой, неправдоподобной чуши. Его понемногу отпустило. Это же сказки. И чего он разволновался?
– Если верите в рай, стало быть, и в бога? Какой тут у вас бог?
– У нас свобода. Кто на мурров молится, кто на Мать-кошку, кто на деньги. Молись, на кого хошь.
Ещё и Мать-кошка… Ну, да. У Джио больше не было сил интересоваться очередным чудом, и он слегка раздражённо констатировал:
– Мурры ваши, уж извините, на полноценных богов не тянут – опасные и бесполезные. Формально, у богов можно что-нибудь выпросить, а у этих? Храмы в городе есть? Святилища?
– Что за храмы?
– Здания, где поклоняются и молятся богам.
– А-а. Нет. Возле каждого дома, даже если кошка в нём не живёт, ставят плоский камень с углублением в виде чаши. Для молока. Это древний обычай. Кошки попьют, а что останется, в запас идёт. В трудные времена в этих чашах молоко само появляется, для голодающих. Сколько сейчас нальёшь, столько потом получишь.
– Хороша придумка!
Старик терпеливо ждал, когда Джио просмеётся.
– У вас тоже есть такой камень, Пента?
– В огороде. Мясо в чашу класть запрещено – демонов привлекает.
– Злые, наверное, демоны? – пошутил Джио.
– Злющие, – согласился старик. – С такими длинными хвостами, что свиваются в кольца. Застанешь их у молочной чаши, хвостом задушат. А в разных местах в городе стоят Кошачьи камни… Погоди-ка… шесть али семь… забыл… В день Всех кошек к ним ходим.
– С цветами?
– С пальцами. Прикоснёшься к камню, и кольнёт, как иголкой. Скоро праздник, ты тоже можешь отметиться.
Местечко в раю забронировать… Джио с трудом удавалось сохранять серьёзный вид.
– А какой он, тот рай, Пента?
– Хороший. А бог есть, я не сомневаюсь… – Пента поднял слезящиеся глаза к засиженному мухами потолку. – Меня-то он сейчас точно видит – ко мне девчонки стали ходить. Как тебе мои цветы?
Гирлянда! Джио совсем забыл о ней, а ведь этот запущенный дом со старой мебелью и паутиной по углам насквозь пропитался их тонким ароматом.
– Откуда у вас такая красота?
– От них, – сказал старик, раздуваясь от гордости. – Их у нас цветочными девушками зовут. Они не каждому помогают. Сначала проводят экзамен. Повесили мне гирлянду на ворота, день прошёл, два… сколько уже? – Подсчитывая, Пента пошевелил губами. – Третья неделя, а цветы не вянут! Я тебе признаюсь, людей раньше не слишком жаловал, жена часто говорила, что я злой, за глаза всех тварями обзываю. А я думал – с чего мне их любить? Каждый норовит кусок получше урвать, все друг другу завидуют, только отвернись – тут же карманы обчистят. – Джио смотрел на старика немигающим взглядом. – А как один остался, мне из-за моего дурного характера тяжко пришлось. Никто в гости не зовёт, друзей нет, родные знаться не хотят. Хоть волком вой. Только Лиска моя меня любит. А тут цветы. Висят и пахнут. Поставлю возле них табуреточку и сижу весь день, любуюсь, надышаться не могу. Люди ко мне подходят, здороваются, спрашивают, что, мол, за чудесный запах такой? Разговоришься, и как-то легче. Думал, всё во мне давно заскорузло, ан нет, сердце, как кусок масла, стало таять. И началось… – Пента махнул рукой, по его морщинистым щекам побежали слёзы. – Покой потерял. Стал вспоминать всех, кого обижал в жизни. Жену-покойницу, Кошу мою, вспомнил… как она в огороде копошилась с помидорами, дурёха, как улыбалась, если я не сильно пьяный приходил… и как дети у нас родились, смешные, хорошие… Потом припомнил дружка своего из детства, был у меня один, погиб рано… Э, да я тебе о нём рассказывал, о Пряжике… И так мне его жалко стало… И жену жалко, и детей, и всех остальных… И ещё горько и стыдно. Сижу под гирляндой и плачу, а если кто спросит, что, мол, за беда у тебя, почему ты так горюешь, – начинаю, как дурак, рассказывать. И уйти с улицы нету сил, в пустом доме-то ещё тоскливее. Соседи сказали, мы не знали, дед, что у тебя есть сердце. Девоньки мои цветочные каждый день меня навещают. Говорят, хорошо это, дедушка, что плачешь, значит, не совсем пропащий. Плачь, мол, плачь, смой слезами раскаяния накопившуюся в душе грязь. О как! Не только душу – двор мой начали расчищать. А в выходной перед домом танцевали. Такой концерт для меня закатили – с соседних улиц публика набежала. Имена у них красивые: Колокольчик, Лантана, Белая Лилия, Киссаэнда… А моя – Пыльная Роза. Она ко мне прикреплена. Сегодня сказала: мы тебе на зубы зарабатываем, дедушка. Да зачем мне зубы, говорю, милая ты моя? Мне уж помирать скоро… Скоро, не скоро, отвечает, а человеком себя почувствуешь. Думаешь, я тебя раньше спас бы? Сидел бы дома, как гриб в земле, и плевать, что ты под окнами погибаешь. А теперь я не такой. Потому что чудо со мной произошло, истинное чудо, по-другому не скажешь. Они даже имя мне дали новое. Был я Растютюем, а стал Пентой. А что оно значит, не говорят. Но я не жду от них ничего плохого, ношу его с радостью.
Они поговорили ещё немного. Джио спросил, как звонить по деревяшке.
– Да зачем тебе? Ты у нас не задержишься.
– А вдруг?
– Ну, тогда запоминай. Связь по деревяшке – для важных и тайных звонков. Сперва регистрация в полицейском отделении. Потом вырежешь из дерева плашку и бросишь в контейнер на минутку, там же, в отделении. Можно купить готовую, но деру-у-ут… Лучше вырежи. За год управишься. Ну, и всё. Долго по деревяшке не болтай – вдруг загорится? Хлопот не оберёшься… – Старик подумал и счёл нужным пояснить: – За это и убить могут. За поджог.
– Ясно, – сказал Джио.
2
Спать он улёгся на разложенном диване, прямо в одежде, отказавшись от засаленного стёганого одеяла без пододеяльника, которое предложил Пента, – уж больно было грязно.
– У меня в спальне обогреватель, но дело к лету, уже не включаю, экономлю, а то не расплачусь. Как же ты без одеяла?
– Ничего, обойдусь.
Старик ушёл и унёс одеяло с собой. Уставший Джио сразу провалился в глубокий сон.
Проснулся он оттого, что страшно замёрз. Нос стал холодным, руки и ноги окоченели. К
лету…
Джио на цыпочках прокрался в прихожую, нашарил на вешалке, прикрытой от пыли куском ткани, овчинный полушубок. Блаженное тепло разлилось по телу, когда он съёжился под полушубком на диване. Ноги затекали, но вскоре Джио настолько согрелся, что смог их вытянуть.
Пришла кошка, легла к нему под бок и заурчала, включила внутренний моторчик. Шла бы
ты отсюда, боясь прикоснуться к ней, подумал Джио. Пожизненный срок за попытку украсть кошку или котёнка – нет, они серьёзно? Что тогда за кражу? Сон не шёл. Помимо воли, мысли Джио крутились вокруг сегодняшних событий.
Странно, что Пента верит во всякие чудеса. Сам Джио верил только в то, что можно увидеть собственными глазами, а ещё лучше – пощупать, потому что глаза могут обманывать. Сам он, например, за всю свою жизнь ни разу не видел воочию ни одного чуда. Хотя… Поднапрягшись, он кое-что вспомнил. Детство кончилось, и ему стали сниться голые женщины. Однажды днём, в самый разгар его мечтаний, соседка зашла за солью, развесёлая девица намного старше и навеселе, и совратила его. Вот это было настоящее чудо – чудо визит соседки. Правда, потом такие чудеса стали происходить довольно часто и утратили свой волшебный флёр. Но старик Пента, нагородивший до небес всякой чепухи о муррах, хранителях и диком коте, рассказывал о чудесах иного сорта. Его истории слишком похожи на волшебные сказки о бессмертных кошках, которые находятся под защитой неведомых сил и к которым ходят на поклон люди. Их вполне могла бы читать маленькому Джио мать, будь она с ним поласковее…
Усталость брала своё, Джио задремал, но кошка мяукнула, словно привлекая его внимание, и он вдруг подумал, что у него есть возможность прямо сейчас развеять фантазии старика и убедиться, что все в этом городишке всего-навсего помешались на любви к кошкам и никаких чудес здесь нет. В груди сразу заныло – сомнение трезвонило в звоночек.
– Ничего не случится. Мы всё сделаем как надо и разбогатеем, – сквозь дрёму прозвучал в голове его собственный голос.
– Ага, разбогатеем… Легко и быстро, – донёсся из глубин памяти недоверчивый голос Томми. – Я знаю, Джио, ты хитрый жук, мотаешься по свету, проворачиваешь разные делишки, но космос – это другой масштаб. Страховщики зверствуют. В их компаниях не дураки сидят, а натасканные спецы, умники, у каждого голова размером с ведро. А если мы попадёмся? Я не хочу в тюрьму со своим больным желудком. Вообще не хочу! Нам обязательно соваться в этот треклятый космос? Я даже в детстве не мечтал стать астронавтом…
– Ты-то чего боишься? Тебе всего лишь нужно добыть маленький кусочек, крошечный, как ноготь у младенца. Кто завёл разговор? Ты! И кто ты после этого?
– Лучше б я молчал…
– «Есть такой хитрый сплав, режет всё, кроме камней, вот бы им чего-нибудь перерезать…» Я нашёл, что перерезать, а твоя задача – принести его мне и молчать. Молчать, как рыба.
– Я читал, Джио, рыбы тоже разговаривают… пищат, что ли… только мы не слышим…
– Значит, молчать, как дохлая рыба! Я сам всё сделаю – пронесу с собой твой чудесный сплав и перережу страховочный трос.
– Пальцы ты себе перережешь, а не трос. А разгерметизация скафандра – мгновенная смерть…
– А ты сплав заправишь в камешек, как обещал, вот я и не порежусь.
– А вдруг сплав лопнет? Там же адский холод!
– Тогда просто полюбуюсь с орбиты нашим родным Огастином.
– Очень смешно. Я тебе не для этого отдаю все свои сбережения.
– Не бойсь, всё получится. Я тоже рискую финансами.
– Только это меня и успокаивает. Ты знаешь, что в открытом космосе даже простое сжатие перчатки требует сверхусилия?
– Мне не понадобится её сжимать, я приклею к ней сплав специальной липкой лентой с ограниченным сроком действия. Она отвалится через полчаса.
– А камеры?
– Улучу момент, когда меня не будет видно. Поверь мне, Томми, я смогу провернуть это
дельце. Заплатят! Куда они денутся? Метеорит перебил трос, и турист едва не погиб в открытом космосе…
– На тебе будет медицинский браслет, ты будешь волноваться, и они сразу заметят, что участился пульс. Сначала повысилось давление, а потом метеорит перебил трос?
– Да у меня уже сейчас бешеный пульс от одной только мысли, что я там окажусь! У остальных, думаешь, не так? За этим они туда и лезут – за адреналином, лекарством от скуки. Хватит ныть, Томми, расслабься. Говорю тебе, кое-кому придётся раскошелиться. Только представь, сколько мне отвалят по страховке. А за интервью? А потом ещё книгу напишем!
– Ага, в тюрьме! О том, что нельзя считать себя умнее страховой компании. Они нас уроют, Джио!
Томми… Столько лет прошло, с чего вдруг он вспомнил о Томми? Это всё водила, Кот Рыжий – где был да что видел… Разбередил.
– Да нет же, кретин, – возразил внутренний голос, – не из-за водителя твои мысли о Томми. Здесь опасно. Послушай, ты помнишь, где Томми? Или совсем ничего не соображаешь?
После того случая Джио больше никогда не работал в паре. Томми всего лишь нужно было ждать и держать рот на замке. Но страховая компания запугивала его, при этом обещала деньги и защиту, и он польстился, наплевав на их дружбу. Поверил тем, кому нельзя верить. Воспоминания о Томми были связаны не только с грустью, они вызывали злость.
– Отстань! Он сам виноват, твой Томми! Да ещё и меня за собой потянул… А сейчас я один, и меня никто не подведёт. Больше ни одной ошибки. Старик ослаб умом, заговаривается. Я, пока его слушал, сам чуть не рехнулся.
Но внутренний голос не замолкал:
– А агенты в Фесте? Помнишь, они задержали поезд только ради того, чтобы поговорить с тобой о кошках? О кошках Дубъюка, теперь это совершенно ясно. А предостережения кошачьей полиции? Нет-нет, не стоит так рисковать.
Но Джио подвёл под сомнениями жирную черту:
– Вот я и проверю. Разоблачу деда и крепко засну.
– Томми кормит червей! Он умер в тюрьме, в соседнем блоке! – заорал упрямый собеседник.
– Мне жаль, – не мог не признать Джио. – Но я-то до сих пор жив. Как думаешь, почему? Я редко ошибаюсь.
– Впереди много печальных лет, – успел прохрипеть задавленный внутренний голос, но Джио сдержал пробежавшую по телу лёгкую дрожь.
Он приподнялся на локте, взглянул на открытую дверь спальни, откуда доносился тихий храп, высвободил из-под полушубка руку и осторожно погладил кошку.
– Да ты красавица, – почти беззвучно сказал он. – Не кошка, а куколка.
Кошка села и выпрямила спинку. Её глаза сияли – казалось, что в щель между занавесками в тёмную комнату влетели вместе с лунным светом два больших светлячка; кончик пушистого хвоста лениво бил Джио по руке. Он снова погладил её и лукаво прошептал:
– Ни у кого не видел такой красивой рыжей шёрстки… Вы, кошки, прелестные создания, и вовсе не безмозглые, как считают некоторые. Может, расскажешь мне какой-нибудь секрет? Самый маленький? Наверняка лисичка припасла для друзей пару интересных историй…
Кошка потянулась, изогнувшись дугой. Ей нравилось, что Джио продолжает её ласкать и уговаривать, и она так громко замурлыкала, что у него от испуга сразу пересохло во рту.
– Тише, ты! – прошептал он.
К его удивлению, в громоподобном мурлыканье кошки улавливался определённый ритм.
Джио неудержимо потянуло в сон, веки смежились, и вдруг перед его внутренним взором замелькали, как зарницы на грозовом горизонте, многочисленные огненные знаки.
– Что тут происходит?! – раздался пронзительный возглас.
Джио подпрыгнул и открыл глаза. В дверях спальни стоял Пента, в пижаме, с всклокоченными волосами, и растерянно смотрел, как его кошка вдохновенно мурлычет, адресуясь к ночёвщику. Он дважды позвал её, но она дважды не обратила на него внимания.
– Хватит, балаболка! – жалобно вскричал старик, поняв наконец, что дело плохо, и засеменил к дивану. – Остановись, глупая ты курица!
Длинные вереницы полыхающих знаков текли теперь по стенам и потолку, сплетаясь в узоры, и вызывали у Джио мучительную тошноту и головокружение. Боль в глазах была невыносимой, казалось, они вот-вот вылезут из орбит и полопаются.
– Помогите, – тяжело дыша, просипел Джио. – Я умираю…
– Ах, ты, подлец! Я тебя… – Старик одной рукой вцепился в плечо Джио и принялся его трясти, а другой замахнулся на очнувшуюся кошку.
Простенок рядом с диваном озарился ослепительным светом. Оттуда бесшумно и плавно высунулось по пояс громадное существо с гладкой, песочного цвета шкурой, очень похожее на львицу, только намного крупнее. Тумбочка, на которую наступили передние лапищи, с треском развалилась на части, и Джио охватил первобытный ужас, когда он увидел возле своего лица розовую пасть с огромными клыками и янтарно-жёлтые глаза, сиявшие так беспощадно, словно они вобрали в себя всю жестокость этого мира. Горячее дыхание зверя опалило Джио, как внезапно подувший ветер пустыни.
Кошка завизжала, шерсть у неё на загривке встала дыбом, а от короткого рыка существа в доме зазвенели стёкла. Подцепив кошку тяжёлой лапой, тот, кого называли Диким котом, ушёл обратно в стену. Раздался шлепок – для кошки стена оказалась неодолимым препятствием. Чудовищной величины когти прошли сквозь любимицу Пенты, разорвав её в клочья и размазав по стене. Брызнувшая во все стороны кровь залила Джио лицо и грудь.
Пента издал горестный вопль, сотрясший дом, и без чувств рухнул на пол, а Джио откинулся на спинку дивана и сидел в оцепенении, наблюдая, как огненные знаки и сияние постепенно бледнеют и исчезают. Вместе с наступившей темнотой на него напал ещё больший страх. Очнулся он от настойчивого стука в дверь и возбуждённых голосов:
– Пента, ты живой?!
– Что у тебя случилось? Открой дверь!
Старик на полу пошевелился и застонал. Трясясь от страха, Джио слез с дивана, кое-как обулся, натянул полушубок, на ватных ногах поплёлся к окну. Когда он вылез наружу, холодный ночной воздух немного отрезвил его, но мучительный страх не проходил. Джио выбрался из палисадника и, спотыкаясь, побежал вниз по пустынной улице, и ему всё время казалось, что старик бежит следом, оглашая криками спящие предместья.
Только когда ноги стали подкашиваться, а лёгкие готовы были разорваться в груди, Джио забился в тёмную подворотню, чтобы отдышаться, и как раз вовремя – трое возбуждённых мужчин прошли совсем рядом. Разговаривали они вполголоса и обильно сдабривали свою речь площадной бранью и угрозами. Джио помимо воли слышал каждое их слово про заезжего мерзавца, который никуда не денется, потому что завтра в Дубъюке каждый узнает, что он сгубил мурчу, и никто не захочет его укрывать…
Скорчившись, Джио сидел в подворотне, пока не начало светать. Он не помнил, как оказался на дороге, ведущей в долину. В свете нарождающегося дня она казалась единственным путём к спасению. Непонятно, откуда взялись силы после пережитого, но Джио бросился бежать по дороге вниз, неизвестно куда, лишь бы подальше от города.
Глава 3. Спящая крепость
1
Снова весна, уже шестидесятая… Годы мелькают, как каменные дома за окном
автомобиля, несущегося по сложному лабиринту узких, тесных улочек.
– Как ваша жена, Гордон? – спросила Айлин.
– Спасибо, госпожа Айлин, ей лучше, – ответил водитель. – Цвета любит составлять букеты и не может не совать в них нос. Говорит, цветочные ароматы – самое прекрасное из всех творений природы. А потом чихи, слёзы и одышка. Благодарим вас за заботу. От всего сердца.
