скачать книгу бесплатно
И о любви он грезил, и укрыться
Мог звездным небом, близким колдовски.
А Цхенис-цкали катится лениво,
На берегу купальщица нага.
Пусть нежная слегка поблекла ива,
Еще ее не тронули снега.
Как многих деревенских людный город
Его осилил, покорил, увлек.
Он потерял свободу, переборот.
Так сносит мостик мчащийся поток.
Воспоминаний мученик угрюмый,
Тоскует дачник, выйдя на балкон,
И, юности оплакивая думы,
Селенье сновидений видит он.
Исчезло детство… Волны беспокойны —
Растущий шум Кура проволокла.
В глубоком сне ущелье видит войны,
И Ташискари атакует мгла.
Галактион Табидзе
Ангел держал длинный пергамент
Ангел свиток держал – повесть на длинном пергамене,
Скорбно взирая на землю, что-то на ней стерег.
Полно! Прощай! Напрасно к твоему я тянулся пламени,
О, сверкающий вечер, вечер алмазных серег!
Молитва моя и Слава, Величье, какого не видели,
Вспомнишь меня когда-либо… Когда-либо! О, внемли!
Обрушились башни Грааля, упала звонница Лидии
Под стопами твоими, и плач я услышал вдали.
О, как мечта поблекла, равная небожительнице,
Греза, из жизни выбежавшая, вышедшая из тьмы!
Померкли цветное облако и тополь, желавший выделиться,
Над которым по небу Азии мчались мы.
Ангел свиток держал, и с бледных письмен, с их ветоши,
С прожелти, – листья падали, осыпав долины рек.
Тщетно тебе я верил, напрасно, отравы изведавши,
Мы друг друга желали!.. Прощай навек!
А уж в затон янтарный занавесы опущены,
Вечер, дрожа от ужаса, кончился невзначай.
Умирают розы, вечер угас над кущами…
Прощай, прощай, прощай!..
Сизые кони
Как гряда туманная, на закате рдяная,
Блещет берег Вечности и угрюмо светится.
Где обетованная радость богоданная?
Здесь царит безмолвие, длится гололедица.
Область эту стылую сковывая силою,
Лишь с тоской унылою делит власть молчание.
Жизнь сдавили милую ледяной могилою,
Ледяной могилою, и в душе – отчаянье.
Сквозь чащобы шумные, черепа безумные,
Дни мои воздушные рвутся вновь и сызнова.
Кони непослушные, как виденья сумные,
Вы ко мне приблизились косяками сизыми.
Прочь летят мгновения – гибель в грозном призвуке,
Что же в горе быть ли нам, слезы горько лить ли нам?
Отошли мучения, как ночные призраки,
Как души звучание в пламени молитвенном!
Как огня скитание, как судьбы вращение,
С гулом в исступлении скачут кони синие.
Где земли цветение, сладость сновидения?
Здесь отдохновение – кладбища уныние!
Только позови меня, назови по имени!
Нет, окинут комьями мерзлыми и серыми,
Рухну обессиленный в темные извилины,
В лабиринты сонные, полные химерами.
Зыбких бликов линии реют над пустынею,
Числа безучастные, позапрошлогодние,
И лесами шумными с лицами безумными
Дни воздушно-синие скачут в преисподнюю.
Лишь в провалах темени, на пределе времени,
В небе или в ямине, прокляты и призваны,
Рок и колыхание моря или пламени,
С громом – стремя к стремени – мчатся кони сизые!
Ветер
Ветра вист, ветра свист, ветра свист,
Ветра взлет; ветер гнет дерева…
И уносится по ветру лист.
Где ты, где ты сейчас, ты жива?
Льется дождь, сыплет снег – ни следа,
Не найти мне тебя никогда!..
Но повсюду, повсюду со мной —
Образ твой, облик твой, лик ночной.
Небосвод и рассеян, и мглист.
Ветра свист, ветра свист, ветра свист.
Луна Мтацминды
Безмятежней луны никогда не всходило!
И нежна, и безмолвна вечерняя лира,
Что сквозным дуновением сизые тени
Созывает и вводит в деревьев плетенье.
И луна в ожерелье выплывает, как ирис,
Сновиденья одели бледный облака вырез.
На Метехи и Мтквари с неба льются белила…
И светила нежнее никогда не всходило!
Старца[35 - Имеется в виду А.Церетели.] тень здесь почила, в этом царстве печали,
Но ромашки и розы на холмах не опали.
Звезд мерцанье струится, длится блеск перелива,
Юный Бараташвили здесь бродил сиротливо…
Пусть умру в песнопеньи, словно лебедь потока,
Только спеть бы, как в душу ночи глянуло око:
Как, лазоревой грезы паруса расправляя,
Крылья сна охватили твердь от края до края;
Как в предчувствии смерти, песнопевец крылатый,
Лебедь горестно стонет, словно рек перекаты;
Что душе моей, этим взлелеянной морем,
Смертный путь – лишь дорога в цветах по нагорьям;
Что на этой дороге – лишь мечты новоселье;
Что безмолвнее ночи не бывало доселе;
Что приму свой конец, как великие тени,
Что я – царь и певец, и умру в песнопеньи.
В мир уходит нездешний эта нежная лира…
Нет, луны безмятежней никогда не всходило!
Горы Гурии
В путь!
Гони коней, возница,
Так, чтоб – гривам с визгом взвиться!
Горы я хочу увидеть, головы их великаньи,
Склоны их в зеленой ткани, в травяной весенней скани.
В океане, в океане…
Лаврами хочу окинуть мыслей горестных мельканье.
Скачем,
Скачем, поскакали!
Горы! Их широкий округ, весь простор лугов и пашен,
Хрусталем росы осыпан – пылью радужной окрашен.
Так чиста небес пустыня, небо так неколебимо,
Что приметишь в сизой сини мчащегося серафима.
Кипарис, волнуясь, ропщет и качается маяча.
И дрожит, порывом ветра пересечен, смят и схвачен.
Вырвался родник из камня, – и громада водоската,
Словно небеса, бесплотна, словно небо, бесновата.
Набегает в рукопашной на базальтовые стены
И выламывает лавры, и кипит молочной пеной.
На горе стою… И слышу внятной тишины наречье,
Плещут крылья вдохновенья и в мои врастают плечи.
Вот – Сураби и Дапнари, под крылом – Насакирали,
Всюду новыми очами жизнь глядит в родные дали.
Чу!
Кто там поет в ущелье?
Что за мощь, что за услада!
Где еще так петь могли бы!.. Звуков мне иных не надо.
Нет нигде такого гнева, непокорства и горенья,
И гремит в огне напева ветер реющий боренья.
Нет нигде такой же страсти, в мире нет такого братства…
И нигде, нигде так пылко не умеют целоваться.
Девы здесь так огнелицы… Кто еще приманит взором,
Как тростинки, как юницы, к тайнопламенным озерам.
Что ж, вези! – ухабы вязки —
Не про нас, как видно, ласки, что так жгуче-горячи…
Горы —
приласкать готовы!
Горы… Я мечтаю снова
Зеленью их насладиться,
Слушать пенные ключи.
Так хлестни коней, возница,
Чохом, —
без оглядки
Мчи!
Осень в мужской обители «Непорочного Зачатия»
Май, июнь, июль – тучами —
Над собой промчат кущи осени.
Эти страсти пройдут жгучие,
Люстры залов уснут в озере.
Ветхая желть, берег рдестовый,
Но сандалета тепла еще…
Подсвечник над «Путешествием
Анахарсиса» отдыхающий.
«Зачатия Непорочного»
Обитель в лиственном ропоте.
Вот падает вниз немолчная
И черная вьюга копоти.
Грозные очи навыкате —
О, пристальность выси сводчатой!
Здесь хоть распнись, но о выходе
И не мечтай. Все тут кончено.
Знаю, ты помнишь… Но пологом
Играет сквозняк, и в обители —
