скачать книгу бесплатно
потеряться на веки веков.
И примчаться при первом же слухе…
За спиной услышать – «Каков…».
Свет зеленого солнца в Талмуде.
Сорок лет по пустыне гулять.
И читать Достоевского склоки.
И в забытых могилах лежать.
Быть растоптанным дважды иль трижды.
Быть расстрелянным множество раз.
Быть обманутым просто без счёта.
Окунуться в грусть чьих-то глаз.
И в момент приобщения к счастью,
ощутить вечный трепет любви.
Быть с тобой, ожидая несчастие,
обвенчаться с намёком судьбы.
Голубой жасмин
Ты выходишь из темы
и из роли в сюжете.
Сладкий запах измены,
как жасмин на рассвете.
Как жасмин на рассвете,
как сирень на коленях…
Целовал чьи ладони,
уходя в полутени?
Как луна среди звёзд,
Как тюльпан на газоне…
Оловянный солдатик
в оловянном дозоре.
Кто поверил гадалке?
Кто в прелестную маску
думал: страстно влюбляясь,
стану принцем из сказки?
И решил, что отрава
маскирует расправу,
и намёки в словах
есть основа обмана.
Как же глупо оно…
Говорил о ненастье
A потом втихомолку
упивался несчастьем.
Поцелуй, что созрел,
не сорвал как награду…
Где припухшие губы?
Где глаза что так рады?
И причудливость красок.
Волшебство нежной ласки.
Истуканы из камня.
Тайны острова Пасхи.
Цвёл жасмин голубой..
Всё прошло как в затмении…
Безнадёжно больной,
ищешь ты исцеления.
Состояние Бардо
Под лиловым небом,
в сонном бреду,
моей памяти тени бродили
меж вишнёвых деревьев.
В медном тазу методично
повидло кипело.
Старый примус —
механический шмель
сердито жужжал
и синим огнём свирепел.
Пузырьками пенясь,
истомившись, в сироп уходя,
как утопшего бренное тело,
пропадала лиловая слива.
Был Июль.
в состояние Бардо, в предвечерие
возле летней печи я стоял.
Моей мамы мама варенье варила.
Сострадание, наполнившись сладкой тоской,
мне о мире другом говорило.
Детский сон,
светлячки в океане травы
И родителей нет – куда то ушли.
И соседская дочка на тебя
как-то странно глядит.
И боишься, О Боже,
И как же ты хочешь…
И желанием горишь…
Состояние Бардо…[8 - Состояние Бардо – Обычно, говоря о бардо, мы подразумеваем промежуточное состояние между смертью и последующей жизнью. … «Сын благородной семьи, ты испытаешь три бардо: бардо момента смерти, бардо дхарматы и бардо становления»]
Как нелепо – в том сонном бреду,
уходя, ожидать возвращение.
И гулять босиком в Гефсиманском Саду
среди древних олив у подножья
Елеонской горы.[9 - Гефсиманский сад – в настоящее время небольшой сад (47 x 50 м) в Гефсимании; в евангельские времена так называлась вся долина, лежащая у подошвы Елеонской горы и гробницы Богородицы. Традиционно почитается, как место моления Иисуса Христа в ночь ареста: В Гефсиманском саду растут восемь очень древних олив. Елеонская (Масличная гора), (ивр. Хар ха-Зейтим), возвышенность, тянущаяся с севера на юг против восточной стены Старого города Иерусалима, по восточную сторону Кедронской долины. Издревле была засажена маслинами, откуда и произошло название.]
И молить о Господнем прощение.
Чёрный чай на двоих
«Сказки Венского леса» —
два полных витка и шуршание шагов…[10 - «Сказки Венского леса» – одно из самых сказочных и волшебных произведений в творчестве Иоганна Штрауса-сына. Необходимо отметить, что композиция получила звание самого длинного вальса, когда-либо написанного композитором.]
И вспотела ладонь, улыбнулись глаза,
и светилась прелесть в овале лица.
Шелестели шелка по паркету.
Тут и там щекотали усы
нежной шеи изгиб
и спускалась рука вниз
по склону спины… запах тела… духи…
И стучал пулемёт в амбразуре судьбы.
В белой вате тонули вокзалы.
Укрывались азуром наивной зимы.
На перроне шумели скандалы.
Пролетело сто лет.
Как слоенный пирог
мир – война… мир – война…
заварной крем ванильных иллюзий,
перемешано с рёвом лихое «Ура!»,
как основа народов в союзе.
Чёрный чай на двоих…
только ты, только я
в ресторане пустом…
на пороге
завершение личной эпохи,
молчим,
ожидая оркестр в тревоге.
В зрелом возрасте водка —
живая вода…
ею лечат тоску и хворобу.
Я в тебя был влюблён,
может быть ты в меня
или просто была недотрога…
Память
Запах акаций, мохнатые липы…
мостик горбатый из жёлтой сосны.
Пруд овдовевший, зелёные мифы.
Гипсовый слепок – небо застыло,
чудное царство ночной тишины.
Были иль не были
детство и юность,
молодость, старость,
рождение, смерть.
Ровные линии.
Кляксы и строчки.
Пиво из бочки.
Буквы и точки…
Сладкая грусть
твоей красоты.
Кто это помнит?
Кому это надо?
Корчится в страхе шутник-водевиль…
В памяти дырки, прорехи, крючочки…
Память – она как большой крокодил.
Челюсть сомкнул, не раздвинешь домкратом.
Тина и запах болота и мха.
И повторяется неоднократно
То наяву или в омуте сна.
Или в абстрактном смысле пространства,
или наивностью первой любви,
память звучит меланхолией в трансе
и объясняет случайность судьбы.
А там, внизу на карте мира
Коснулась нас прохладой шёлка
ночь после летнего дождя.
Тобой моя подушка пахнет.
Всё что осталось от тебя.
И оборвались разговоры,
и телефоны без конца,
и обещания и ссоры…
нет больше сил терпеть себя.
Гламурность музыки и звёзды,
как неба мёртвые глаза.
Бездарность правит на Бродвее
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
