Месть под парусами

Я озвучила свою последнюю мысль, на что Евгений Александрович неоднозначно хмыкнул:

– Вы недалеки от истины, Татьяна. Я действительно родился и вырос в деревне, и мои отец и дед работали на полях. Но чем дальше, тем больше деревня вымирала, так что хотелось мне этого или нет, я уехал учиться в город. Здесь обосновался, познакомился с Любушкой, а после свадьбы принялся строить дом за городом. Затем перевез туда своих родителей. Мы чаще бываем у них, чем в городской квартире. Мама в невестке души не чает. – Теплая улыбка смягчила черты лица Ермилова. – Собственно, мама и рассказала мне о случайно услышанном разговоре, когда Комаров, воспользовавшись моим отсутствием, приехал в дом, чтобы увидеться с Любой. Наверное, он не знал, что это дом моих родителей. Жена даже на порог его не пустила, говорила с ним на крыльце. Тот обещал ей златые горы, пушистые меха и все звезды с неба. И по разговору становилось ясно, что это происходит уже не в первый раз. Знаете, Татьяна, я бы стерпел, что он называл меня валенком и колхозником, я ведь на самом деле горжусь своими корнями. Но очень уж меня задело, что он достает мою жену, которая, не желая меня волновать, оберегая мое душевное спокойствие, переживает все в себе. Сама. Моя нежная тоненькая Любушка осталась наедине с собой. Какой мужик после этого не дал бы в морду? Вот и я не удержался. Шум тогда на весь офис знатный стоял. Да, многие слышали, что я грозился свернуть ему шею, если еще раз увижу рядом с Любой. И свернул бы, уж поверьте. Но прямо глядя в глаза. А не вот так, по-крысиному, в темноте.

Ермилов замолчал, а я, покусав губу, спросила:

– Вы рассказывали об этом следователю?

– Конечно! – подтвердил Евгений Александрович. – Но все дело в том, что весь остаток вечера я не отходил от мангала. Паренек, который должен был обеспечить нас шашлыками, мало что понимал в процессе приготовления вкуснейшего мяса. Мое присутствие мог подтвердить каждый человек на том банкете.

– Раз вы совершенно и абсолютно выбываете из числа подозреваемых, зачем же рассказали мне о ссоре? – не смогла удержаться я от вопроса.

– Так было правильно, – пожал плечами Ермилов. – И проще. Нет никакого секрета в том, что тогда произошло. Вы все узнали и не станете себя накручивать. Мы с вами сэкономили кучу времени.

– Вы очень логичны, Евгений Александрович, однако я пришла спросить не об этом.

– О чем же? – Брови Ермилова удивленно взметнулись вверх.

– До меня дошли слухи еще об одном вашем конфликте с Комаровым, – не стала я томить неизвестностью своего собеседника. – Насколько мне известно, эта ссора произошла пару недель назад и очень выбила Сергея Васильевича из колеи.

– Пару недель, говорите… – Ермилов нахмурился, припоминая, а потом вдруг зашуршал бумагами на столе, приговаривая, как хорошо, что он не успел отдать отчеты Гарину.

Я молча наблюдала за действиями мужчины, задавая себе вопрос, что, собственно, происходит, когда Ермилов наконец нашел, что искал. Он протянул мне тонкую стопку документов со словами:

– Вот она, причина нашего конфликта.

Я пробежалась глазами по строчкам. Я мало что поняла из написанного, кроме того, что в данных документах перечислялись какие-то детали, а напротив значились их размеры.

– Я не понимаю, – честно призналась я Евгению Александровичу.

Он объяснил:

– Взгляните: в этой графе вписан продукт, а в графе рядом – его фактические параметры. И эти параметры не соответствуют нормам. Проще говоря, брак. Такая продукция должна отбраковываться еще в производственном цеху и пускаться на переработку. Но господин Комаров пускал отбраковку в оборот. Конечно, брак был незначительным, ничего критичного, иначе его махинации вскрылись бы уже давно, но тем не менее…

Ермилов помолчал и продолжил:

– У Анатолия Борисовича в Норильске есть друг, бывший сослуживец. Они дружат еще со времен службы в армии. Он давно уже звал Гарина к себе, мол, вдвоем веселее было бы работать. Сначала Анатолий Борисович не соглашался, пока не поставит на ноги «МедТех», а теперь, кажется, решился. И не просто решился, а захотел открыть в Норильске еще один филиал. Может быть, логичнее было бы отправить на новое место меня, я все-таки немного моложе и, наверное, здоровее, но он не хочет выдергивать меня из семьи. У меня здесь родители, налаженный быт, жена, которая, кстати, ждет ребенка. А сам он, как не раз говорил сам Гарин, ни к чему тут не привязан так, как к этой работе. И пусть ничего точно пока не решено, к этому бизнесу я привык относиться как к семейному. Мне не нравится, когда из-за копеечной наживы плюют на качество продукции, тем самым ставя под вопрос репутацию, нарабатываемую годами. Понимаете?

Я кивнула. Я действительно понимала, как неприятно было узнать Ермилову об этом мошенничестве. Но уточнить я должна была:

– И что же вы сделали, когда узнали? Сообщили в полицию?

– Не стал, – отрицательно качнул головой Евгений Александрович. – Не потому что тепло относился к Комарову, вовсе нет. Мне было неприятно думать, как могут отнестись наши постоянные потребители, когда узнают, что периодически им подсовывали не самый качественный товар. Я действительно беспокоюсь о нашей репутации. По этой же причине я не стал и настаивать на увольнении Комарова. Мне казалось более целесообразным приглядывать за ним на этом месте и не допустить, чтобы он начал пакостить где-то еще. А раз уж человек нечист на руку, то его не перевоспитать.

Ермилов замолчал, а я предположила:

– Исходя из всего сказанного, напрашивается вывод, что ему вас было бы гораздо выгоднее убрать, чем вам – его.

– Именно! – блеснул зубами в широкой улыбке Ермилов.

– Что ж, – я поднялась с удобного кресла, едва сдерживая желание как следует потянуться, – в таком случае не буду больше отвлекать вас от работы.

– Если что-то понадобится, вы всегда можете на меня рассчитывать, – проговорил Евгений Александрович и протянул мне свою визитку.

Он снова погрузился в работу, не обращая на меня внимания, чем я и воспользовалась, тихонько выскользнув за дверь.

За дверью кабинета меня уже поджидала хмурая, как сегодняшнее небо, Ксюша.

– Татьяна Александровна, – почти прошептала она столь тихо, чтобы ее не было слышно в кабинете. – Вы же не думаете всерьез, что Евгений Александрович виноват в этом кошмаре?

– А я не должна так думать? – без зазрения совести я ответила вопросом на вопрос.

– Он не мог! Вы не понимаете! Евгений Александрович совсем не такой человек! – И хоть эмоции Ксении били через край, ее голос оставался таким же тихим. – Он мне жизнь спас, чтоб вы знали!

– Даже так? – я вздернула бровь, хотя в душевных качествах Ермилова ничуть не сомневалась. – Расскажете?

Конечно, для дела эта история, может, и не имела значения, но мне было любопытно, чем Ермилов смог заслужить такое безоговорочное расположение юной девушки, столь рьяно сейчас его защищающей.

– Случилось это около трех лет назад, еще до того, как я переехала в Тарасов…

Ксюша рассказала, что после школы жила с теткой в соседнем райцентре. После того как окончила школу, девушка не смогла никуда пойти учиться, вынужденная работать, чтобы помогать единственной родственнице. Работала в небольшом магазинчике продавцом, там-то уж в специальной подготовке не было нужды. Этот магазинчик находился почти на выезде из города. На небольшой площади также расположилось несколько кафешек, чтобы проезжающим мимо водителям было где остановиться и перекусить. Торговля шла бойкая, и зачастую Ксения задерживалась допоздна, помогая напарнице справиться с потоком людей.

Однажды вечером, снова задержавшись дольше положенного, Ксюша уже направлялась к автобусной остановке, как вдруг ее внимание привлекла странная пара, сидящая в одной из припаркованных машин. Ксения сначала подумала, что сидящий за рулем парень крепко обнимает прижавшуюся к нему девушку. И только несколько мгновений спустя обратила внимание на широкую ладонь водителя, зажимающую рот пассажирки. Увидев, что их заметили, девушка широко распахнула глаза и сделала пару попыток вырваться из крепкого захвата.

Ксюша дернулась было к машине, но что-то ее остановило. Она сделала пару шагов назад от автомобиля, намереваясь вернуться в магазин и вызвать полицию, как вдруг натолкнулась на кого-то спиной. Обернувшись, увидела крепкого светловолосого мужчину, вопросительно глядящего на нее.

Ксюша тут же ткнула пальцем в ту, пугающую ее машину, едва выговорив:

– Помогите ей!

Мужчина не успел даже приблизиться, как диспозиция людей в машине резко изменилась. Парень убрал руку от лица девушки, а та как ни в чем не бывало поправила одежду и удобно уселась на пассажирском сиденье. Не успела Ксюша даже удивиться, как странный автомобиль уже сорвался с места, напоследок взвизгнув резиной по асфальту.

– Испугалась? – участливо поинтересовался случайный спаситель.

Ксения пожала плечами, сама до конца еще не осознав своих ощущений. Только гораздо позже, вернувшись в магазин, познакомившись наконец с выручившим ее мужчиной, оказавшимся, как я и думала, Евгением Александровичем, ее затрясло от переживаний. Особенно когда услышала от одного из постоянных покупателей душераздирающую историю о банде цыган, таким способом подманивающих хрупких девушек к своим автомобилям и затем их похищавшим.

Что в этой истории было правдой, а что выдумкой, Ксюша проверять не хотела. Побледнев от страха, девушка даже не сразу услышала, что предлагал ей ее сегодняшний знакомец. А тот, действуя под влиянием только одному ему понятных мотивов, предложил Ксении помочь с переездом в Тарасов.

– Он не только взял меня на работу и помог найти квартиру для нас с тетушкой, но и опекает теперь всячески, – рассказывала Ксюша. – Для меня до сих пор загадка, зачем ему это было нужно, но где-то внутри я чувствую, что только благодаря ему я смогла изменить свою жизнь к лучшему.

– Вы сказали, что Евгений Александрович спас вам жизнь, – напомнила я девушке.

– Так ведь этим своим вмешательством и спас! – воскликнула Ксюша, возмущенная моей непонятливостью. – Кто знает, что было бы потом. А если бы меня потом нашли те люди? Работу-то я бы не бросила, если бы не пришлось уехать. Так что так и знайте: Евгений Александрович точно не такой человек, который смог бы убить даже такого, как Сергей Васильевич! – вернулась девушка к волновавшей ее теме.

– Не переживайте, Ксения, – успокоила я свою собеседницу. – На самом деле у господина Ермилова очень крепкое алиби. Но тем не менее вашему шефу очень повезло с защитницей.

Ксюша смущенно покраснела и снова спряталась за широкий монитор. А мне не давала покоя история с машиной, что послужила толчком к знакомству Ермилова и Ксюши, и та история про цыган, рассказанная местным жителем. И пусть прошло уже много времени, но захотелось позвонить Кирьянову и рассказать об этом деле.

Я попросила девушку написать название города и номер телефона той ее напарницы из магазина. На всякий случай. Я не исключала, что данная информация может пригодиться.

Ксюша взяла из органайзера цветной стикер, написала на нем то, о чем я попросила, а также номер своего телефона и протянула мне. А у меня в голове внезапно возникла мысль, что где-то совсем недавно я также видела блок стикеров. И что-то с ними было не так. Но в тот момент меня отвлекло… А что меня отвлекло? Белых. Ноутбук. Кабинет Комарова. Его стол. Открытый ящик. Белые стикеры. На верхнем из них отпечатались какие-то слова и цифры, как бывает, если верхний листок обрывают, а следы остаются.

Поблагодарив девушку, оказавшуюся совсем не хмурой, а вполне даже дружелюбной, я быстрым шагом направилась к Вадиму Романовичу.

Белых обнаружился за своим любимым занятием: он снова застыл перед окном, рассматривая парковку.

Почему-то захотелось его поддеть, чем я не преминула воспользоваться:

– Вадим Романович, у вас есть камера, выходящая на эту сторону, чтобы захватывать парковку?

– Конечно! – Хозяин кабинета удивленно приподнял брови, словно удивляясь такому вопросу.

– А почему в таком случае вы сами выполняете ее роль?

Согласна, шутка получилась так себе, но я была довольна уже тем, как едва уловимо дрогнули уголки губ на этом бесстрастном лице.

– Вы ко мне по делу, Татьяна? – уточнил Вадим Романович, возвращая меня в действительность.

– Именно! – подтвердила я. – Мне нужно еще раз попасть в кабинет Комарова.

– Думаете, в прошлый раз мы что-то упустили? – удивился Белых.

– Я не уверена, – честно призналась я. – Но хотелось бы проверить. Сейчас я вам все расскажу.

Больше Вадим Романович не задавал вопросов, а просто достал ключи.

Блок белых стикеров так и лежал в ящике стола. Я достала их и слегка повернула к свету. Действительно, на верхнем из них отпечаталась какая-то надпись. Просто так ее было невозможно разглядеть, поэтому я воспользовалась старым проверенным способом. Вытащив из органайзера простой карандаш, я несколько раз черкнула по белой бумаге.

Метод, как обычно, сработал. Сквозь угольную черноту явственно проступили слова: «Моисеев, пятница, 17.30».

Я задумалась, не обращая внимания на уставившегося на меня Вадима Романовича, молча дожидавшегося хоть каких-нибудь объяснений.

В голове роилось несколько вопросов. Кто такой этот Моисеев? Впрочем, возможно, о нем что-то знал Белых. Пятница… Была ли это та пятница, за пару дней до банкета? Скорее всего. Если бы речь шла о более раннем времени, скорее всего, этот стикер был бы уже использован.

– Вадим Романович, – не стала медлить я с выяснением хотя бы одного момента, – вам знаком человек по фамилии Моисеев?

Я показала ему проявившуюся запись.

Белых задумался:

– Вполне вероятно. Если мне не изменяет память, кажется, именно эту фамилию носит бригадир в производственном цехе. Впрочем, уточнить эту информацию можно в пару кликов.

– И снова – производство. – Я задумчиво прикусила губу.

– А что не так с производством? – Белых выглядел удивленным.

Я рассказала Вадиму Романовичу о конфликте Ермилова и Комарова, спровоцированного мошенничеством последнего.

– Логично было бы предположить, – рассуждала я, – что сам Комаров эту схему провернуть не смог бы. Значит, ему нужен был человек, который имеет к производству самое прямое отношение. А куда уж прямее, чем бригадир смены? К тому же меня озадачил день недели. Состоялась ли встреча этих двоих практически перед убийством Комарова? Я полагаю, нужно это проверить.

– В таком случае мы должны сообщить Ермилову, – уверенно сказал Вадим Романович.

– Почему ему, а не Гарину?

– Потому что он вскоре собирается возглавить «МедТех» в Тарасове. Он пусть и разбирается. – Белых усмехнулся.

– В таком случае пойдемте к Евгению Александровичу, – пожала я плечами.

В сущности, мне было все равно, кому именно сообщить о своем открытии, тем более что пока мои догадки ничем не подтвердились.

Даже если Ксюша и удивилась, вновь увидев нас с Вадимом Романовичем на пороге кабинета, то не показала виду. Зато в этот раз она вышла из-за стола с лицом, на котором не было и следа недавней неприязни. Девушка, наверное, хотела сказать Ермилову о нашем приходе, но Белых ее опередил:

– Я сам, Ксения.

Он кивком предложил мне следовать за ним и вошел в дверь кабинета со словами:

– Жень, послушай…

– И снова здравствуйте, – отозвался Ермилов, но тут же посерьезнел, обратив внимание на строго нахмуренные брови Вадима Романовича. – Что случилось?

Белых отступил в сторону, предоставляя мне возможность самой рассказать о своих догадках и о необходимости поговорить с тем самым неизвестным пока Моисеевым.

Евгений Александрович слушал молча, лишь периодически хмурился, а как только я закончила, резко встал из-за стола.

– Поедете со мной, Татьяна? – и, не дожидаясь ответа, словно ни на миг не сомневаясь, что я, конечно же, не откажусь, вышел за дверь, мимоходом кивнув Ксении: – Я на производство.

Белых, хоть его отдельно никто и не приглашал, неотступно следовал за нами.

Евгений Александрович хмыкнул:

– Неужели боитесь оставить Татьяну Александровну без присмотра?

Белых отреагировал на шутку лишь коротким согласным кивком:

– Именно.

Не скрою, мне любопытно было побывать в производственном цехе, тем более что, вероятно, эта поездка могла что-то прояснить в моем расследовании. Хотя остаться и расспросить Ксюшу об отношениях этих двоих мне было также интересно.

Решив, что с Ксенией я еще успею пообщаться, я согласно кивнула и направилась на выход следом за двумя мужчинами.

Сама поездка в промзону запомнилась мало. Я бездумно разглядывала проплывающий за окном внушительного внедорожника Ермилова городской пейзаж и думала.

Даже если Моисеев и замешан в махинациях со сбытом брака, я сомневалась, что это могло служить поводом для убийства. Конечно, можно было не брать в расчет то обстоятельство, что повод был недостаточно серьезен для убийства, однако я не понаслышке знала, что убивали и за меньшее. Но знал ли Моисеев о месте проведения банкета? Была ли у него возможность оказаться там?

Я поспешила озвучить возникшую мысль:

– Вадим Романович, скажите, было ли известно о том, где именно будет проходить корпоратив?

Мужчина помолчал, задумчиво нахмурившись, затем отрицательно качнул головой:

– Вряд ли. Нам сказали только, что на живописном берегу будет возможность пожарить шашлыки. Может быть, Анечка знала? Это ведь была ее идея. Я могу ей позвонить, уточнить, – и мужчина потянулся во внутренний карман пиджака за телефоном.

– Не нужно, – остановила я его. – Когда мы приедем, я сама ей наберу.

Белых кивнул, принимая мое решение, и снова замолчал.

Вскоре мы подъехали к мрачному пустырю, который в сегодняшнем дождливом дне выглядел почти зловеще. Вдалеке за периметром высилось несколько многоэтажек. Несмотря на то что располагались они далековато от центра, да и пейзаж за окнами был не самым живописным, квартиры в этих домах пользовались спросом. Даже то обстоятельство, что отсюда до места работы многим было добираться долго и не всегда удобно, цены тут не кусались, и это для многих оказывалось решающим значением для приобретения жилья.

Посреди пустыря широко раскинулось – по-другому это сложно было назвать – одноэтажное здание. Из приоткрытых широких окон доносился какой-то лязг, обрывки разговоров, послышался даже взрыв громкого смеха. Электрический вид за окнами показался неожиданно уютным в серости этого дня. Сразу захотелось выпить чашку горячего кофе.

Непрекращающийся с самого утра дождь размыл землю вокруг здания цеха, превращая ее в непроходимую грязь. Если бы мы не подъехали к самому входу в помещения, я уже сейчас смогла бы начать прощаться со своими кроссовками, ибо после прогулки по этой грязи вряд ли они стоили бы хоть одного доброго слова.

Подъездная дорога, ведущая к самому входу в цех, заканчивалась небольшой стоянкой, на которой мокли несколько легковых автомобилей и один небольшой микроавтобус.

Я остановила свой взгляд на нем, размышляя над его предназначением, а Ермилов, перехватив мой взгляд и верно разгадав мысли, ответил на неозвученный вопрос:

– На нем после смены развозят тех, у кого нет машины.

– Удобно, – согласилась я. – Кажется, без машины сюда сложно добираться.

– Верно, не очень удобно, – проговорил Евгений Александрович и обернулся на раздавшееся со стороны Белых приглушенное чертыхание, когда тот умудрился наступить в лужу, выходя из внедорожника.

– Жень, ну какого ж лешего у тебя тут грязно так?! – нахмурился Вадим Романович.

– Не успел еще облагородить территорию, – пожал плечами Ермилов, судя по виду, совершенно не раскаиваясь из-за промокших туфлей товарища.

– А собирался? – скептично изогнул бровь Белых.

– Конечно! – воскликнул Евгений Александрович. – Здание цеха новое, видите? – повернулся он уже ко мне. – Ранее мы только закупали товар с целью последующей перепродажи. Но потом поступило предложение самим заняться производством. Даже если брать в расчет все издержки на постройку и оборудование цеха, этот шаг окупался достаточно быстро. На данный момент мы уже вышли из минуса и теперь работаем на прибыль. Но для того чтобы сразу как следует облагородить территорию, средств пока недостаточно. Приходится все делать постепенно. Поэтому пока тут грязно и неуютно. На следующий месяц у нас запланировано оборудование погрузочной площадки, – Ермилов кивнул в сторону высоких ворот, все пространство перед которыми было засыпано крупным щебнем.

Ермилова приятно было слушать. Он подходил к делу со всей ответственностью, рассуждал здраво, действовал с умом.

– Что ж, Татьяна, я пока схожу за Моисеевым, а вы позвоните Анне, раз уж собирались, – предложил Белых. – Чтобы потом мы могли сравнить их версии хотя бы на этот вопрос.

Не успел Вадим Романович скрыться за дверью, ведущей в цех, как я уже выудила из кармана телефон, нашла в списке контактов номер Анечки и нажала кнопку вызова.

– Добрый день, Анна! – заговорила я, как только мне ответили. – Татьяна Иванова беспокоит. Я бы хотела у вас уточнить один момент.

– Да, Татьяна Александровна, – с готовностью отозвалась девушка.

– Скажите, пожалуйста, Анна, – сразу перешла я к сути. Вежливость вежливостью, а злоупотреблять дружелюбием девушки в рабочее время у меня не было желания. – Когда вы договаривались о проведении банкета на берегу, вам сообщили, где именно это будет?

– Нет, – ответила Анечка, ни на миг не запнувшись. – Елена, администратор фирмы, где я делала заказ, сказала лишь, что все действо состоится в приятном месте за городом.

– Спасибо большое! – искренне поблагодарила я. – Вы очень помогли.

Я закончила разговор и повернулась к выжидательно глядевшему на меня Ермилову:

– Даже Анечка не знала, где именно пришвартуется теплоход. Соответственно, не мог знать и Комаров. А уж поверить в то, что кто-то со злым умыслом мог заранее все просчитать, кажется, и вовсе из разряда фантастики.

– Да, – серьезно кивнул Ермилов. – Если бы у нас в штате работал экстрасенс, мы все бы об этом знали, Нелличка – в первую очередь!

– Вы о чем? – раздалось от двери мрачное.

Я, быстро спрятав улыбку, понимая, что так Белых, скорее всего, отреагировал на знакомое имя, развернулась к вышедшим из дверей мужчинам.

Человек, идущий на пару шагов впереди Вадима Романовича, вдруг расплылся в странной улыбке. Мне она показалась не совсем искренней, но и не похожей на заискивание перед начальством. В этой улыбке мне почудились оттенки превосходства. Эта улыбка на тонких губах, подозрительный прищур глаз, высокие скулы и острый нос делали Моисеева похожим на лиса. Но если к лисам я не испытывала никакого негатива, то сам господин Моисеев симпатии во мне не вызывал.

– О! Начальство пожаловало! – наигранно задорно воскликнул мужчина, замечая Ермилова. – Чем обязан?

– Разговор есть, – коротко отозвался Ермилов. – Как близко ты был знаком с Комаровым?

– Знаком-то был, – равнодушно пожал плечами Моисеев. – Да и как иначе? Все ж Сергей Васильевич был моим непосредственным начальником.

– Какими были ваши отношения? – на этот раз подал голос Вадим Романович.

– Рабочими, – еще одно движение плечами.

– Ты знаешь, что Комарова убили? – снова включился в разговор Ермилов.

– Конечно знаю! – удивленно проговорил Моисеев, слегка озадаченно переводя взгляд на Белых с Ермилова и обратно. – Не на необитаемом острове же живем. Цех уже третий день гудит.

– Когда вы виделись в последний раз? – задал очередной вопрос Вадим Романович.

– Не помню. – Уже недовольно нахмурившись, Моисеев снова дернул плечом. – Наверное, когда Сергей Васильевич приезжал в последний раз на производство.

– Действительно? – Евгений Александрович насмешливо хмыкнул. – Ты не забыл о встрече в эту пятницу в половине шестого вечера?

Я внутренне напряглась. Ермилов так лихо блефовал, что я даже восхитилась. Мы ведь не были уверены, что имелась в виду эта пятница. Мы не знали, состоялась ли встреча. Да и об этом ли Моисееве шла речь? Мало ли его однофамильцев в Тарасове?

Однако Евгений Александрович попал в цель.

– Ах, это…

Моисеев слегка спал с лица и замолчал. И лишь лихорадочно бегающие глаза выдавали его волнение.

– Рассказывай, – велел Белых непререкаемым тоном.

То ли Моисеев решил, что нам уже все известно, то ли попросту струсил, но, больше не увиливая, заговорил:

– Встречались, да. Цех-то до пяти работает, вот он чуть позже и подъезжал, чтобы без свидетелей… эммм… – Мужчина замялся.

– Чтобы без свидетелей разбавлять браком качественную продукцию, – подсказал Ермилов, цепко вглядываясь в лицо Моисеева.

Тот отвел глаза:

– Раз вы все уже знаете, то зачем спрашиваете?

– Чтобы понять, – заледенел голос Евгения Александровича. – Неужели барыши были такими существенными, что возникла охота походить под статьей?