скачать книгу бесплатно
Восходящие вихри ложных версий
Сергей Семипядный
Оперуполномоченный уголовного розыска Гвидон Тугарин постоянно, независимо от «времени суток и влажности воздуха», ощущает себя вовлечённым в «движения криминальной атмосферы планеты». Обладая «развитой способностью к умственным упражнениям, пульсирующим сознанием и деятельной совестью», он с неизменной самоотверженностью следует по маршруту отработки избранной версии совершения преступления, имеющей полное право быть опровергнутой в результате изобличения истинного преступника.
Восходящие вихри ложных версий
Сергей Семипядный
© Сергей Семипядный, 2017
ISBN 978-5-4485-2093-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сближенные контрасты
Покойница покидает морг. Версии похищения трупа
На площади малого числа страниц автор может не успеть рассмотреть своего героя. Тем более если герой существо не бесцветное, а напротив – фигура незамкнутая, с развитой способностью к умственным упражнениям, пульсирующим сознанием и деятельной совестью.
В замочную скважину небольшого рассказа автор рискует разглядеть, без необходимой, впрочем, внутренней в том уверенности, не реально существующую в его воображении данность, а замороженную в туманистом ореольчике представлений и проявлений некую человекоподобную персонификацию, недопустимо лишённую элементов органических, иррациональных, таинственных. Он рискует увидеть нечто вроде до безумия конкретно мыслящего киборга, электромоточеловека – в глухой, лишённой воздуха самоулучшаемости трубе материальной жизни людей.
Удивительно ли, что внимательный сочинитель склонен отдать предпочтение романной форме повествования? В этом случае незачем спешить, можно спокойно послушать звуки часов, звонко выщипывающих секунды времени из пространства спящего человека.
Старый будильник, ранее коротко и пренебрежительно позвякивавший по утрам, самопроизвольно поправился и теперь, покряхтывая, дозванивает до конца. Гвидон Тугарин ещё не проснулся, но сон уж непостижимым образом утрачивает реальность и обращается в собственно сон, неожиданно обрывающийся и распадающийся на нелепые, несопоставимые осколки.
– Ха-ха! – восклицает обрадованный Гвидон. – А я-то уж подумал, что это всерьёз и надолго, как у Ленина НЭП… Да-а, после таких встрясочных снов начинают, надо полагать, рассасываться рубцы и спайки.
Гвидону собеседник не нужен, он говорит сам с собою.
Однако телефонный звонок, словно наглая черта жирного фломастера, подчёркивает настоящее. Так уж повелось – патологические эффекты эпохи отбрасывают цветные тени телефонных звонков.
– Тугарин, срочно в отдел!
Голос Хряпина полон тревожной значительности.
– А что случилось-то, Александр Петрович? За окном воскресенье. Вся физиология моя сопротивляется…
Тугарин опустился в кресло и приступил к водружению голых ног на журнальный столик. Соединённый с фривольной позой разговор с начальством Гвидон относил к методам модного ныне выдавливания из себя раба, к которым, между тем, себя лично никогда не относил. И телефонный вариант самоутверждающего общения с начальственными особами он почитал вполне освоенным. Вот и сегодня центральное зеркало трельяжа с услужливой достоверностью подтвердило это обстоятельство.
– А плевать на твою физиологию! – неожиданно рявкнул Хряпин. – Тут, понимаешь, покойники из морга уходят! Физиология! Без всякой физиологии улетучиваются. Чтоб через пятнадцать минут был здесь, физик паршивый!
– Какие покойники? Куда улетучиваются? – Тугарин смущённо покосился на свои вдруг побледневшие ноги.
– Куда-а-а, каки-и-ие! Труп Скалыги – несчастный случай вчера в гаражах был – выкрали из морга. Сегодня ночью. Давай быстрей! Отгуляешь как-нибудь.
– Не может быть! Кому он нужен!
Гвидон попытался вскочить на ноги, но зацепился правой ступнёй за столик, утратил равновесие и, прижав телефонную трубку к животу, упал на пол.
– Алло! Алло! – растерявши все признаки доминантности, кричал, лёжа на паласе, Гвидон. – Кто выкрал труп?
Вид расколотого аппарата объяснил звукосмысл ответного молчания и бросил серую тень досады на тревожный фон только что полученного сообщения.
– Чепуха!.. Недоразумение!.. Дурацкая шутка!..
Этими словами Гвидон отбивался от безумного роя элементов бессознательного. Но они, эти элементы, продолжали стремиться актуализироваться в поднебесье господствующих вершин сознания.
И всё-таки в отдел Гвидон Тугарин явился вооружённым убойной версией. В кабинете Хряпина, кроме самого Александра Петровича, он застал Маврина, который в это воскресенье дежурил от уголовного розыска, и следователя прокуратуры Василия Фёдоровича Переплешина.
– Василий Фёдорыч, повтори, пожалуйста, вкратце для Гвидона Антоныча. Это его тебе сегодня в помощь даю. А может, и в дальнейшем оперативная часть следствия на нём будет.
– Вкратце? Хорошо. Главный бухгалтер малого предприятия «Металлоид» Екатерина Борисовна Скалыга вчера была убита электротоком. Несчастный случай. Пошла утром в гараж, а там у них часть электропроводки, в районе ввода в гараж, не была заизолирована. А позавчера, как вы, наверное, помните, ветер был ураганный. Так вот, шест деревянный с антенной повело, и он завалился в сторону и прижал оголённые провода к металлическому козырьку гаража. Скалыга взялась только за навесной замок – её и шибануло. Соседи по гаражу «скорую» на всякий случай вызвали, но она, конечно, уже и не нужна была. Ожоги, разумеется, страшенные, и колготки от ступней и чуть не до колен расплавились. Осмотрели, в общем, место происшествия – думали ж, что убийство, – а труп отправили в морг. А сегодня звонят – трупа в морге нет. Всё обшарили – нет и всё, что ты будешь делать.
– А всё равно думаю, – Александр Петрович скептически покачал головой, – что-то там напутали. Сделать полную инвентаризацию. В морозилке, может… Там у них трупы – штабелем. Точнее, не штабелем, а навалом.
– Среди распотрошённых её тело могло затесаться, – высказал предположение Маврин. – Ну, среди готовых к выдаче родственникам.
– Нет, утверждают, исключено. Ещё вчера вечером пропажу обнаружили. Всё обыскали – нет, и как не бывало. Мы тоже не верили. Дежурный же ваш выезжал ночью. Где он, кстати?
– Дежурство сдаёт. Скоро подойдёт, – ответил Хряпин и предложил: – Давайте прикинем, кому это было нужно. У следствия какая версия? Может, имеем и не несчастный случай всё-таки?
– Да я уже семнадцать лет работаю – сроду такого не бывало, чтобы убийцы труп из морга выкрали.
– То, что такого у нас, Василий Фёдорыч, ещё не было, отнюдь не значит, что этого вообще не могло быть, – возразил Хряпин. – Кто, сами посудите, мог так сильно не желать вскрытия? Мне думается, именно тот, на кого могло пасть подозрение, получи мы результаты исследования.
– Но тут же не отравление – электротравма, – пожал плечами Переплешин. – Вполне типичная. Чего-то эдакого, что наводило бы на какое-то подозрение, не обнаружено. Ничего. Совершенно.
– Пропустить напряжение можно и через труп, – упорствовал Хряпин, но, впрочем, без особого энтузиазма.
– Маловероятно. Скалыгу видели за пятнадцать минут до обнаружения трупа, когда она, ещё живая и невредимая, шла в сторону своего гаража. А вообще-то в гараж обычно её муж ходит. Но в этот день он ногу подвернул, точнее, накануне, – вот она и пошла за машиной.
Тугарин участия в разговоре не принимал. Он сидел, скрестив руки на груди и вскинув голову, ждал, как поле под парами, своего часа. На звуки голосов коллег, выпускавших из губ своих хилые предположения, согбенные от неуверенности их творцов, Гвидон лишь нехотя скашивал глаза и неслышно усмехался уголком рта.
Бездвижный внешне, он, словно уголёк в ладонях, перекатывал в сознании огненное зерно взращённой им версии. Разве мало в последнее время пишут о такого рода бизнесе, как поставка за рубеж органов человеческого тела? А изготовление учебных пособий, выварка скелетов, например, – чем не бизнес? Это и вообще в каких угодно условиях организовать можно, вплоть до самой отсталой провинции. Невостребованных покойников, вполне вероятно, может и не хватить для этих целей.
И после смерти человека окружают люди
Хряпин пообещал в ближайшие дни не давать Тугарину свежих материалов. У него даже была мысль пообещать Тугарину, что заберёт он, Хряпин, у подчинённого своего, если очень уж потребуется, один-два материальчика, чтобы тот больше времени смог уделить необычному хищению. Мысль была – обещания не последовало.
Половину воскресного дня Гвидон провёл в морге, затем мотался по городу, разыскивая и опрашивая всех лиц, имевших или могущих иметь хоть какое-либо отношение к случившемуся. Результат был нулевым – ни малейшей зацепки.
Не нашёл Тугарин санитара Волкова, домой с работы не явившегося, поэтому оставалась некоторая надежда на него, на санитара Волкова. Быть может, он что-то важное сообщит, когда явится к Тугарину по оставленным на его имя повесткам, в квартире его и на работе.
А вечером, почти ночью, было принято решение временно не предавать огласке факт исчезновения из морга трупа. По предложению Тугарина. Хряпин поначалу воспротивился, однако Гвидон заявил, что не стоит исключать возможности, что к похищению тела погибшей Екатерины Скалыги мог иметь отношение кто-то из её близких.
– И что это даст? – прищурился Хряпин и принялся теребить усы.
– Посмотрим.
– Они потребуют труп для захоронения.
– Надо чтобы в морге сказали, что необходимо дополнительное исследование органов.
– А реагенты ожидаются из Москвы? – усмехнулся Хряпин.
– Из Австралии. Необходимо время.
В понедельник у Тугарина был муж пострадавшей, Михаил Ильич Скалыга, а потом две подруги потерпевшей, Фоменко и Кошелева. Скалыга взволнованно спрашивал, как ему быть в этой ситуации. Ведь на двенадцать часов назначен вынос тела. Всё подготовлено к погребению. И ресторан заказан. Родственники съехались. Об обстоятельствах несчастного случая ничего дополнительно не сообщил. «Если бы я знал!.. Но там у всех такая проводка, снаружи – голый провод».
Когда шла беседа с Кошелевой, в кабинет вошёл Хряпин. Он вошёл лишь затем, чтобы передать Маврину документы по факту разбоя, совершённого прошедшей ночью, однако, обнаружив напротив Тугарина интересную женщину, извлечь себя с равнодушной своевременностью из кабинета подчинённых не сумел и потому соблаговолил задержаться и даже задать Кошелевой несколько вопросов, светски легковесных.
Подруги Скалыги оказались подругами хоть и недавнего, но всё-таки прошлого – с того времени, как супруги Скалыги серьёзно занялись бизнесом, виделись они с Екатериной Скалыгой всё реже и реже.
– Катю месяца два я не видела, – сообщила Кошелева, – а Михаила и вообще чуть ли не полгода. Вчера, правда, он прислал какую-то девушку за ключами от их квартиры. Катя в последний свой приход ко мне забыла их, да так и не забрала потом. Я, когда обнаружила ключи, а обнаружила я их не сразу – через какое-то время, то и не догадалась, что это её. И она не зашла почему-то.
– Может, думала сначала, в другом месте оставила или потеряла, – предположил Тугарин.
– Может быть. А потом, возможно, некогда было.
Гвидон задал ещё множество вопросов, но всё без толку.
– Подруги, пусть даже и бывшие, а всё одни какие-то общие фразы, – недовольно сказал Тугарин после ухода Кошелевой. – Вот, например, Кошелева. Александр Петрович, тебе не показалось, что эта подруга Скалыги что-то темнит, что-то не договаривает. Как минимум. А? Ты видел, как она на вопросы отвечала? Обратил внимание? Все слова свои взвешивала, обдумывала всё самым тщательнЕйшим, как сказал бы Руслан Имранович, образом. Ой неспроста-а…
– Ну поговори с ней ещё раз, – прикуривая (он решил покурить в кабинете подчинённых), ответил Хряпин. – Только что это даст, не знаю. Хотя, конечно, женщина она внешне приятная. Я бы, пожалуй, разорился на один вечерок. А если серьёзно – может, она просто человек такой. Есть люди, у которых только под пыткой сведения получить… И интереса-то у них никакого – нет же, кряхтят, но молчат, как партизаны.
– Под пыткой или… вызвав на скандал.
– Что? Какой скандал? – не понял Хряпин.
– Спровоцировать ситуацию… Как в том анекдоте, «а твоя-то, а твоя-то…» Помнишь? Анекдот этот.
– Анекдот – это одно… Проще надо.
– А что? Когда поразмышляешь, обмозгуешь всё… Так даже интересней.
– Всё-то ты не туда думаешь! – привычно сдержанным жестом Хряпин коснулся роскошных усов.
– Куда – не туда?
– Красивая баба! А ты сидишь чурбаном деревянным! – Хряпин поднялся на ноги. – Будь я хотя бы на один раз меньше женат и будь у меня хотя бы на два ребёнка меньше… А-а!
– Да ну, – отмахнулся Гвидон. – И вообще она мне дурой показалась.
– Ду-у-ра! – передразнивая, Александр Петрович резко повернулся в сторону Тугарина. – Сам ты… Можно подумать, рядом с рассадником умных женщин вырос!
– Да нет, я – пас. И душевный настой жидковат, консистенция не та. Я и вообще-то, когда по следу иду, все половые признаки утрачиваю. Женщина или баба – ничего не понимаю.
– Когда я начинал, – Александр Петрович снова присел на стул и ласково тронул усы, – вот тогда были опера! У-у! Всё успевали. И работать умели. И водку пили. Ты пойми, подход к каждому нужен. С каждым надо поговорить на его языке. Ты вот говоришь – дура, а сам, я предполагаю, с самого начала какую-нибудь заумную ахинею при ней нести начал. Потому, может, и слова она обдумывала. Дурой показаться не хотелось. Всего-то. Необходима атмосфера лёгкости. Нужно человека поместить в такие условия, чтобы он говорил, говорил, и выговориться не мог. Пусть уж лучше он в десять раз больше скажет, чем какой-нибудь пустячок упустит.
Два оперуполномоченных и испуганный лжец в белой клетке больничной палаты
Вернувшись с обеда, Тугарин раздвинул шторы, чтобы посидеть минут пять под световым колпаком весеннего солнца. Этого не получилось.
– Гвидон, зайди ко мне срочно!
Голос Хряпина, пропущенный сквозь селектор, выглядит плоским.
– Нашёлся твой Волков, – услышал Тугарин радостную весть, войдя к Хряпину, однако тотчас же и по голосу, и по виду Александра Петровича понял, что сказано ещё не всё.
– Ну-ну!
– Сейчас созвонись со Шмеховым из линейного. Вот его телефон, – Хряпин двинул в его сторону вырванный из настольного календаря листок. – Ну а там – по обстановке. Лежит в первой городской, травма головы у него. С его слов, выбросили из электрички.
– Так я и знал! – воскликнул Тугарин, словно катапультированный взвиваясь над стулом и роняя только что полученную бумажку с записями.
Прямоугольного вида листочек календаря, неоднозначно раскладывая движения, устремляется к полу. Гвидон с азартом кидается ловить его и опрокидывает стул.
– Что ты знал?! – раздражается Хряпин. – Что стулья мои переломаешь?
– Да нет. Зачем же! – Тугарин поднимает стул и начинает говорить более осторожно. – Хотел сказать, что это косвенным образом подтверждает мою версию. И Волков каким-то образом причастен к преступлению. Возможно, важный свидетель. И его хотели убрать. Очень и очень похоже на правду.
– Не это ли называется: гнать факты кнутом по одной дороге? – Хряпин скептически скривился. – Ты вот что, антимонии тут не разводи, а езжай-ка в больницу и вытащи из ушибленного всё, что можно. Благо, он не в реанимации. Вперёд!
– Может, зайти подальше? С домашних начать… Попробовать…
– Да он же до дома не доехал! – перебил Хряпин. – Что они могут знать? С него начни. Только смотри у меня! А то там сестрички – покойника взволновать могут.
Трамвайная монотонность удлиняет расстояния. Удалённые расстоянием и молчанием соединённые точки единой системы координат имеют различную эмоциональную окраску и смотрятся антиподами.
Впрочем, Тугарин и не собирался связывать себя обетом молчания, он всего лишь уговорил себя не кормить Шмехова незрелыми плодами собственной версии случившегося с Волковым. Гвидон прекрасно понимал, что в точке пересечения двух кривых истина выглядит куда как убедительнее. А о чём поговорить, всегда найдётся. Незнакомые прежде, Тугарин и Шмехов, как, пожалуй, два любых произвольно соединённых опера бывшего Советского Союза, проблем в учреждении доверительного и почти что дружеского общения не обнаружили.
Впервые со времени их личного (не телефонного) знакомства Волкова разговор коснулся, когда трамвай подкрадывался к остановке «Больничный комплекс».
– И как часто у вас такие случаи? Вышвыривают человечков из электричек иногда? – спросил Тугарин.
– Да, иногда. Не часто, конечно. Мне кажется, пока что самое распространённое – это когда по пьянке кухонным ножом и в условиях кухни. Где жрут, там и бьют.
– Ты прав. Типично нашенское злодейство. Но сейчас, я бы сказал, появляется и кое-что иное. По сравнению с благословенной памяти застойными временами, – вроде как согласился, но, одновременно, и возразил Тугарин.
– А случаи бывают, – проговорил Шмехов и вплотную приблизился к Гвидону. – Недавно одного нашего парня выбросили, сотрудника нашего, – сказал и направился к выходу.
– Да ну! – удивился и не поверил готовый поверить Тугарин, пробираясь следом за Шмеховым.
– Ну да. Ехал пьяный да и поскандалил с какими-то. Пистолет вытащил. Да! Его и вытолкали, а как иначе! Зашуршал по щебёнке. Хорошо – оружие не отобрали. Да и поезд только-только с остановки тронулся. Лобное покрытие обновил частично, только и всего… Но электрички сейчас, большинство, с автоматическими дверями.
– А эта, на которой Волков ехал?
– Проверил, у этой – не автоматически закрывающиеся.
