скачать книгу бесплатно
Не надейтесь на князей, на сынов человеческих
Сергей Николаевич Прокопьев
Волен священнослужитель баллотироваться в депутаты? По существующим нормам – нет. Герой романа «Не надейтесь на князей, на сынов человеческих» протоиерей Виталий выдвинул свою кандидатуру в Горсовет – противостоять мздоимцам, лихоимцам, оборотням. Ещё один реально-фантастический персонаж романа – иерей Виталий Багинский. В Гражданскую войну Багинский (в прошлом кавалерист) с оружием защищал церковь и страну от безбожников. Он появляется в романе в наши дни, видит возрождение поруганной Церкви, новые храмы, но в высокие кабинеты рвутся бесы, сея вокруг себя разруху, нищету, безнравственность.
Не надейтесь на князей,
на сынов человеческих
Роман
Горе тем, которые постановляют несправедливые законы
и пишут жестокие решения, чтобы устранить
бедных от правосудия и похитить права
у малосильных из народа Моего,
чтобы вдов сделать добычею своею и ограбить сирот.
Книга пророка Исайи
Кандидат в депутаты
Позвонил знакомый и огорошил: а ты знаешь, что батюшка Виталий Кузнецов баллотируется в Горсовет?
Как так? Раве иерею можно? Да и напрасный труд. В депутаты батюшка навряд ли пройдёт (кухню избирательных кампаний немного знаю), а себе, священнику, может всё испортить.
Во времена перестройки хлынула в наши пределы демократия, был учреждён Съезд народных депутатов, среди коих имелись тогда и народом избранные священники, епископы. Однако с роспуском Советского Союза патриарх эту практику прикрыл, запретил священнослужителям вновь созданной Российской Федерации ходить во власть. Они должны денно и нощно духовно окормлять паству, а не политикой заниматься. На сто процентов правильно это или не совсем – не мне судить. Спортсмен должен заниматься спортом, певец – петь песни на сцене или в телекамеру, балерина – танцевать Одиллию или маленьких лебедей под музыку Чайковского, генерал – служить Отчизне в окопе или рядом с ракетной установкой… Но они почему-то многочисленно идут в депутаты Госдумы, Законодательных собраний краёв и областей. Надо понимать так – представляют спортсменов, певцов, воинство в законодательных органах, тогда как православную паству не представляет никто. Интересы православного человека знающе во власти не защищает никто. Насколько это правильно, не мне судить. Хотя если заглянуть в историю России – среди депутатов царской Государственной Думы каждого созыва были священники. И не один два, а до сорока и более человек. Обязательно избирались в Думу епископы. Есть примеры из советских времён – патриарх Пимен был депутатом Верховного Совета СССР, а в биографии патриарха Алексия II есть факт – он был делегатом Съезда народных депутатов СССР. Но это так – рассуждения на вольную тему.
– Батюшка Виталий, зачем вам это? – спросил при встрече. – Никогда политикой не занимались, а тут…
Батюшка стал горячо говорить, что попросили духовные чада. Кого-то из них крестил, у других крестил детей. Жить дальше так ведь нельзя. Молодёжь ежемесячно тысячами уезжает из города и области, бегут, будто от напасти какой, будто какая катастрофа ожидается. В то же время то и дело разгораются скандалы о воровстве, мошенничестве во властных структурах, а жизнь простого человека становится хуже и хуже. Он взят за горло, как крепостной крестьянин. Пока мы не будем жить по христианской морали, пока не искореним кабальное ростовщичество банков, – ничего хорошего не будет! А кому это проводить в жизнь, чтобы жили по заповедям Божьим, со страхом Божьим, как ни священнику. И не только в церкви проводить. Старец Иона Одесский говорил: «Виталий, рая на земле не будет!» Но и ада не должно быть.
– Нельзя священникам во власть, – говорю батюшке.
– Я хоть и служу, но пять лет на пенсии. Формально – пенсионер. А пенсионерам в депутаты пока не возбраняется. Батюшки в войну брали в руки оружие, уходили на фронт, уходили в партизанские отряды. Если враг на пороге, от слов надо переходить к действиям, защищать Родину. А разве не война? По официальной статистике половина страны скатилась на грань нищеты. Страна ломится от богатства, а народ бедствует. И что, мириться с этим? Стучите да отверзется, ищите да обрящите. Как ошпаренные запрыгали, когда подал заявку в кандидаты…
Батюшка Виталий заставил поволноваться и властные структуры, и структуры стремящиеся во власть. Всё-то у них под контролем, и вдруг сюрприз – поп в депутаты. Никогда такого не случалось, а тут тёмная лошадка. Вдруг на новенького проскочит, опередит намеченных людей. Опыта работы с подобными оппонентами не было. Отцу Виталию, как только зарегистрировался в кандидаты, тут же позвонили и предложили снять кандидатуру! Он категорически отказался. Последовал звонок в епархию: повлияйте на вашего попа. Дескать, Богу – Богово, а кесарю – кесарево. Пусть своим делом занимается – кадилом машет, псалмы поёт, крестит, отпевает, с амвона вещает, а не с депутатских трибун. Есть кому этим заниматься. Епархия тоже удивилась, как это священник тихой сапой нацелился в Горсовет? Власти были успокоены: иерей обязательно отзовёт документы кандидата.
Отец Виталий не отозвал.
– Никогда не шёл на попятный. Раз дал слово духовным чадам баллотироваться, значит, буду. Ни на боксёрском ринге, ни работая в речном флоте, ни иереем не отступал и здесь считаю – прав. Почему просят меня идти в депутаты? Живу честно, хором царских и любых других нет, самое большое богатство – пятеро детей. А сколько сотен взрослых и младенцев окрестил за двадцать пять лет. За моих чад кто как не я в ответе. Заводы стоят, народные деньги разворовываются миллиардами, молодёжи работать негде… Как с этим мириться? А в депутатах кто? Этот вчера был бандитом (если ты среди людей живёшь, многое о многих знаешь не по газетам), а сегодня имеет депутатскую неприкосновенность. Тот вчера наворовал, а сегодня норовит стать государственным человеком, лезет во власть, дабы подняться на новый уровень грабежа, расширить поле деятельности для загребущих ручонок. Один ушлый кандидат в депутаты, мой соперник по выборной гонке, оперативно жалобу настрочил в избирательную комиссию, дескать, у отца Виталия имеется недвижимость на Кипре – квартира. Я ещё удостоверение кандидата не получил, не вступил в эту самую гонку, уже объявился борец за честные выборы, за чистоту рядов на дистанции – грязью меня облил. Прознал, что я неоднократно ездил на Кипр в монастырь святого Лазаря, служил там, и подумал, дай-ка запущу утку, СМИ любят священников обличать, дай только повод лишний раз пнуть. Это не в губернатора или мэра грязью швырнуть, там быстро ответку получишь. Оппонент мой ни мытьём так катаньем задумал пролезть в депутаты. Бессовестное враньё быстро выяснилось – не только квартиры никогда не было за рубежом, за ту, в которой живу, пятнадцать лет ипотеку плачу. И ещё не рассчитался…
Отец Виталий – романтик. Мы с ним из поколения, чьё школьное детство выпало на шестидесятые годы прошлого века. Время космическое, подъёмное. Полёты Гагарина, Титова, громкие победы наших хоккеистов, великие стройки – Братская ГЭС, Красноярская ГЭС, Саяно-Шушенская ГЭС. Мы читали журналы «Техника молодёжи», «Знание – сила», «Наука и жизнь», в которых воспевалась сила человеческого ума, сила духа, славился труд на благо Отчизны. А какие песни звучали:
Понимаешь, это просто, очень просто
Для того, кто хоть однажды уходил.
Ты представь, что это остро, очень остро:
Горы, солнце, пихты, песни и дожди.
И пусть полным-полно набиты
Мне в дорогу чемоданы:
Память, грусть, невозвращенные долги…
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
И щемило сердце, и хотелось в эти дали, где пахло тайгой, туманной сыростью, где текли через бескрайние леса гигантские реки, ломила зубы вода хрустальных озёр. Победные дела вершились в Арктике и Антарктике, на просторах суровой тундры и на островах далёкой Камчатки, в пустынях и среди гор. Дух захватывало, глаза разбегались перед картой Советского Союза.
Батюшка – плод романтической эпохи, и пусть время изменилось в корне, изменилось на сто восемьдесят градусов, батюшка в душе остался романтиком. После школы окончил речной институт, работал на реке, потом вдруг решил стать художником, поступил в пединститут на факультет художественной графики, окончил его. Кого только нет среди духовных чад и знакомых: учёные, речники, предприниматели, художники, актёры, режиссёры. Главный тренер женской сборной России по волейболу Сергей Овчинников, хоккеист Денис Куляш, борцы, боксёры, артисты. Бывали в его келье на исповеди представители криминальной среды – те самые братки, тоже люди, тоже с душой, которая болит…
Батюшку наивным не назовёшь, многое повидал, о многом и многих передумал. Когда мы с ним познакомились, при каждой встрече настоятельно рекомендовал мне сесть за киносценарий о священнике Багинском.
– Какая судьба у человека! – вдохновлял меня на работу. – Ты можешь написать отличный сценарий. Личность более чем колоритная! Столько интригующих поворотов, неожиданных ходов в его жизни. Кем только ни был – семинарист, студент университета, офицер-кавалерист, священник, управляющим банком, командир боевого отряда колчаковцев, а после того как колчаковцев разбили, был священником и директором совхоза, пока органы не добрались до него… Понятное дело – если ни в чём не повинных священников расстреливали тысячами, его-то и подавно поставили к стенке. Напиши сценарий, фактов на бестселлер хватит. Съезди в Большереченский район, в Евгащино, где у него бы приход. Село с очень интересной историей. Казалось бы – глухомань, ан нет – жили купцы первой и второй гильдий. Если бы все священники как Багинский встали на защиту России, Церкви, разве смогла бы страна ухнуть в кровавую Гражданскую войну, где русские истребляли русских на радость врагов?
Батюшку люблю и уважаю, только идея сценария не вдохновляет. Не моё. И всё же прежде чем поведу подробный рассказ о батюшке Виталии Кузнецове, посвящу главку протоиерею Виталию Багинскому, раз уж зашла о нём речь. В чём-то схожи эти два отца Виталия. В разные эпохи жили, разные изгибы судеб, но у того и другого в натуре неугомонность, неуспокоенность, оба деятельные, оба романтики, болеющие душой за паству, обеспокоенные, как бы не свалилась Россия в ад безбожия. И детей у каждого по пять человек…
Отец-настоятель Багинский
Кто-то из отцов церкви сказал: в последние времена треть священников отойдёт от церкви, треть встанет под знамёна врага рода человеческого, а треть будет за Христа до расстрельной стенки, до виселицы, до плахи. В первые годы советской власти так и получилось: часть священников остались верны пастве, в итоге взошли на голгофу, кто-то решил уйти в тень – я не я и церковь не моя, снял с себя сан, кто-то подался в обновленческую церковь, стал служить под дудку безбожной власти.
Священник Виталий Багинский в Гражданскую войну выбрал свою дорогу, отличную от перечисленных: взял в руки оружие и пошёл против большевиков-безбожников. Сын псаломщика, он в ранней юности воспитывался в сельскохозяйственном училище. Затем встал на путь духовного служения – три года учился в Волынской духовной семинарии, сдал экзамен по богословским предметам, после чего решил сан не принимать, а получить светское образование – поступает на физико-математический факультет Киевского университета. Хватает этого порыва ненадолго – на втором курсе разочаровался в физике и математике, ушёл из университета подался ни куда-нибудь из студенческой вольности, а в кавалеристы. Будто знал, что понадобятся в жизни военные навыки, поступил в Елисаветградское кавалерийское училище. Три года учёбы, и Багинский – унтер-офицер русской армии. Каких-то двадцать лет молодому человеку. Погоны, шашка, восхищённые взгляды барышень. Но нет, Багинский делает ещё один головокружительный поворот – меняет китель на рясу. В 1903 году уходит с военной службы и рукополагается в священники Волынской епархии.
Через пять лет следует географический скачок в судьбе: в 1908 году отец Багинский уезжает в далёкую Сибирь, в Тобольскую губернию, Омскую и Семипалатинскую епархию. Шесть лет служит священником в только что отстроенной Серафимовской церкви совсем небольшого села Рагозино Седельниковской волости Тарского уезда. Служит истово, вдохновенно, в одной из статей о нём написано: «Проводимые Багинским богослужения казались прихожанам идущими от самого Бога». С двадцать третьего октября 1914 года Багинский начинает служить в церкви Святителя и Чудотворца Николая села Евгащино Логиновской волости Тарского уезда. Мне думается, кто-то из купцов Евгащино приглядел рагозинского священника – молодого и энергичного, умного и яркого – и поспособствовал переводу его в Евгащино, которое было более чем уникальным селом Сибири. Это сейчас деревня и деревня, пусть не обижаются на меня его жители, в XIX веке и начале XX было одним из крупнейших в экономическом и культурном отношении сёл Тобольской губернии. Назовите другое село в царской России, которое могло похвастаться подобным: купцы первой и второй гильдии жили в Евгащино. Самый знаменитый из них – купец первой гильдии Алексей Дмитриевич Калижников, владелец предприятий, пароходов, его магазины торговали в Москве, Петербурге, Семипалатинске и Харбине (Китай). Широко вели свои дела купцы Сергей Васильевич Ярков, братья Мельниковы – Иван Артемьевич и Пётр Артемьевич, Филипп Осипович Резин, владелец кожевенного завода.
Кроме кожевенного работали в Евгащино овчинный, кирпичный, обозный, салотопный, были ветряная и паровая мельницы, нефтебаза, пимокатная мастерская, пристань на Иртыше. Делаю акцент – для детей Евгащино работали две школы. И ещё один акцент того же порядка: два училища было открыто в селе – коммерческое и техническое. Не рядовое село. Имелась в Евгащино небольшая группа зажиточных крестьян, а основная масса – средние крестьяне, свои хозяйства они вели крепко и жили в достатке.
Ежегодно в Евгащино проводилось две ярмарки восьмого июля и тринадцатого ноября.
Отец Виталий на новом месте дела церковные повёл твёрдой рукой. И паству воспитывал, и коллегу отца Флегонта Шепетова, чрезмерно склонного к винопитию, наставил на путь трезвой жизни, тот стал исправно нести службу. Отец Виталий взял на себя и педагогическую нагрузку – законоучительствовал в Евгащинской церковно-приходской школе. Человек неординарный, был вхож в дома всех влиятельных людей села, везде ему были рады, везде принимали с почтением.
Страна жила в эти годы как на вулкане: война с немцами, отречение царя, Временное правительство, созыв Учредительного собрания, переворот большевиков. Всё менялось с головокружительной скоростью, и кипящая натура Багинского не могла остаться в стороне. Он занялся политической деятельностью, в 1917 году вступил в партию кадетов и создал в Евгащино отделение кадетской партии, поддерживал связь с центральным комитетом партии в Петрограде.
Какая политика без денег. Багинский участвует в создании союза кредитного товарищества «Союз-Банк», играет едва не ключевую роль в его успешной работе. С конца 1917 года становится членом Тарской земской управы. Он постоянно в движении, постоянно в работе. Обладая природным талантом организатора, привлекает к работе в «Союз-Банке», влиятельных и богатых тарских и евгащинских купцов. Церковный амвон использует для внедрения в массы своих политических антибольшевистских взглядов.
В январе 1918 года новая власть выпустила декрет об отделении Церкви от государства, нововведение было воспринято православным людом с подозрением, а не начнётся ли притеснение церкви? Вскоре подозрения подтвердились. В конце января восемнадцатого выходит декрет о переходе страны советов на григорианский календарь. Его ввели в пику юлианскому, по коему вела летоисчисление православная Россия. В январе восемнадцатого года власть в Омске захватили большевики, а третьего февраля по старому стилю на воскресной литургии во всех храмах Омска с амвона прозвучал призыв: все на всеобщий церковный ход. Его назначили на следующий день. В понедельник едва не весь город высыпал на улицы. Такого шествия православных едва ли доселе видел когда-либо Омск.
Отец Виталий узнал о крестном ходе, будучи в Саргатке, он не мог остаться стороне, тут же решает срочно ехать в Омск, подвернулась оказия, евгащинские мужики везли обозом в Омск масло и кожи. Мужики дали батюшке овчинный тулуп, посадили в сани.
Багинский не был монархистом, на ура воспринял отречение царя, говорил в проповедях, что теперь в стране будет республика, она принесёт народу благоденствие. С надеждой на будущие благие перемены вступил в партию кадетов, стал активным её членом.
С опозданием доходили в Евгащино вести из Петрограда и Москвы. Новость о победе в октябре-ноябре семнадцатого большевиков и известие об убийстве в Царском Селе при большом стечении народа солдатами-большевиками протоиерея Ионна Кочурова пришли одна вслед другой. В деревнях у мужиков не изменилось отношение к церкви за эти бурные месяцы после отречения царя, но было в Евгащино несколько вернувшихся с фронта солдат, они частенько сбивались вместе, пьянствовали, матерились, а напившись, открыто богохульствовали. Это было невиданным явлением, мужик не позволял себе подобного. Убийство Иоанна Кочурова подтверждало опасения – большевики круто берутся за церковь.
В Омске отец Виталий пошёл к Свято-Успенскому кафедральному собору. Площадь перед ним кишела народом. Кого здесь только не было – мужики, бабы, гимназисты, студенты, встретил знакомого преподавателя учительской семинарии. В длинном пальто, в шапке, типа скуфейки.
– А какое сегодня у нас, батюшка, число? – спросил тот, хитро улыбаясь.
– Четвёртое, – ответил Багинский.
– А вот и нет, а вот и нет, – захихикал преподаватель, только сейчас батюшка понял, педагог подшофе. – Нет такого дня в феврале. Сегодня у нас аж семнадцатое.
– Тьфу-ты, – вспомнил батюшка о переходе на новый календарь, который сделал скачок на тринадцать дней вперёд, февраль начинался сразу с четырнадцатого.
Несколько тысяч прошли по Омску с хоругвями, иконами, возглавлял крестный ход владыка Сильвестр, он шёл впереди в окружении священников. Двигались от храма к храму, у каждого преосвященный Сильвестр служил молебен, обращался к народу с пастырским словом, призывал всех оставаться верными вере Христовой в тяжелую годину и не отдавать безбожникам на поругания церкви.
Многотысячное шествие привело в ярость недавно захвативших власть в городе большевиков. Они задумали обезглавить омскую церковь, арестовать «главного попяру Сильвестра», уж больно большой у него авторитет в Омске. В ночь с пятого на шестого февраля за владыкой пришёл отряд матросов. С установлением новой власти в Омске появилось немало лихих людей, которые проникая в дома под видом обысков, чинили грабежи и насилия. Владыка запретил открывать ночью дверь кому бы то ни было. Матросня прикладами колотила в двери и ставни архиерейского дома, устрашающе стреляла в воздух, грозила устроить взрыв, если не пропустят в дом. «Перестреляем всех, как собак!» – угрожали криками. Эконом Николай Цикура дал команду бить в набат на соборной колокольне, чтобы собрать набатом народ к пастырскому дому.
Отец Виталий, бывая в епархии, не один раз сталкивался с Цикурой, он производил впечатление умного и решительного человека. Ворвавшись к владыке, обозлённые матросы, матерясь и угрожая оружием, начали требовать:
– Где архиерей?
Владыка шагнул навстречу:
– Я – архиерей!
Его грубо схватили, не дали одеться, в подряснике, а мороз стоял нешуточный, повели из дома на улицу. Цикура попытался защитить епископа, хотя бы передать ему тёплую одежду и получил разрывную пулю от главаря отряда. Это было настолько неожиданно, настолько жутко, безоружный человек был застрелен вот так запросто, походя.
О смерти эконома Багинский узнал на второй день после возвращения в Евгащино. Будь отец Виталий в ту ночь рядом с владыкой, при его характере – бросился без раздумий, отстаивать своего архиерея. И не избежал бы своей пули. Но до неё оставалось ещё девять лет.
Вскоре скорбная весть пришла из Киева, там власть переходила из рук в руки, при этом шли грабежи монастырей и церквей, в Киево-Печерской лавре солдаты схватили митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленский) и зверски убили вблизи лавры. Митрополита Владимира отец Виталий видел. В соборе Святой Софии был на его архиерейской службе, когда учился в Киевском университете. В голове Багинского не вмещалось, как братия лавры допустила кучке бандитов схватить и увести владыку. Тысяча с лишком монахов, голыми руками можно раскидать
В июне восемнадцатого года большевистская власть в Омске пала, Гражданская война во всей своей кровавой беспощадности пришла на омскую землю, и отец Виталий решил, что пора и ему действовать на передовой. Если безжалостный враг в твоих пределах, недостаточно лишь призывать паству с амвона к борьбе с ним. Монахи Пересвет и Ослябя вышли на Куликово поле биться с ордынцами Мамая, пришедшими уничтожить Христову веру, а сейчас новые ордынцы-безбожники нагрянули на Русь. Тут или-или, не мы их, так они нас изведут, а значит, надо и ему браться за оружие.
Вот где пригодились офицерские знания и навыки, полученные в кавалерийском училище. Багинский становится командиром отряда, организует в Евгащино дружину самообороны, которая распространяла своё влияние на добрый десяток волостей, противодействуя распространению идей большевизма, срывая мобилизацию местных жителей в Красную армию. Если быть до конца точным, отсутствует информация, архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр благословлял его на командование отрядом самообороны с оружием в руках или нет. Хотя владыка не мог не знать о командире отряда в сане священника, но и отрицательной реакции архиерея на воинственность иерея не имеется в распоряжении историков.
Самоотверженная борьба отряда Багинского с большевиками стала известна Верховному правителю Колчаку. По представлению адмирала Багинский был награждён Церковью наперсным крестом. В ответ Багинский послал Верховному правителю благодарственную телеграмму, причём серьёзно подкрепил благодарность – перевёл адмиралу двести тысяч рублей из кассы тарского «Союз-Банка», которым он к этому времени управлял.
Осенью 1919 года колчаковские войска стали терпеть одно поражение за другим, в ноябре был сдан Красной армии Омск, но ещё раньше, в октябре, Багинский исчезает из Евгащино. Владыка Сильвестр остался с духовенством и паствой в Омске, не покинул город с колчаковцами, что привело его к мучительной смерти – был распят на полу и заколот шомполом. Багинский, зная, что его не пощадят, скрылся на юге Сибири, осел в Минусинске. Там натурализовался и занялся мирной жизнью. Служил священником в местной церкви, а также заведовал свечным заводом и даже одно время руководил совхозом. И это было для него делом знакомым – в детстве воспитывался в сельскохозяйственном училище. Много что умел отец Виталий. Возникает вопрос: почему не уехал он как можно дальше из большевистской России, не ушёл, к примеру, в Маньчжурию? На что надеялся? Скорее всего, самоуверенно посчитал, что и без того затеряется, как иголка в стоге сена. Страна огромная, где то Евгащино, а где Минусинск. Да и жена с детьми осталась в Евгащино. Он ушёл со старшим сыном. Скорее всего, поэтому не бежал за границу. Надеясь со временем соединиться с семьёй. Однако страна бурлила, люди перемещались по необъятным российским просторам. В 1927 году Багинский случайно был опознан сотрудниками ОГПУ. Арест, суд, обвинение в преступлениях против советской власти и убийстве мирных жителей. В 1927 году был расстрелян в Минусинске. Всех священников, которые погибли в ГУЛАГе, реабилитировали, Багинского – нет.
Что там говорить, колоритная личность. Его образ в киносценарии можно выстраивать как воина Христова, который идёт на крайний шаг, берёт в руки оружие, активно противостоит силам, объявившим безбожие своей религией и ведущим беспощадную войну с духовенством. Это решение даётся священнику непросто, взять в руки оружие, значит, стрелять в своих вчерашних прихожан… Другой вариант сценария – выписывать образ Багинского, как человека склонного к авантюризму, человека, который так и не определился, что же главное в его жизни – священство, политическая борьба…
– Если бы каждый священник организовывал в Гражданскую войну такие отряды, – горячо говорил мне батюшка Виталий Кузнецов, – разве смогли бы безбожники победить! А разве сейчас не нужны отряды самообороны против пьянства, разврата, наркомании, коррупции! Телевизионные каналы травят нас гадостью. Интернет забит мерзостью, порнографией. Надо бить в набат с амвона! Наших детей, наших церковных чад планомерно, целенаправленно, цинично губят. Россия нужна Западу без русских, об этом открыто говорится. И многие годы идёт тихая война против русского народа и любого другого народа России… В том числе и руками находящихся у власти. А мы, церковнослужители, делаем вид, что ничего нет, тишь да гладь да Божья благодать!
Не буду я браться за киносценарий о Багинском, не моя тема, зато начну рассказ о батюшке Виталии Кузнецове. Он один из тех священников призыва девяностых, кто пришёл в церковь сформировавшимся человеком. Если Багинский из духовного сословия, с детства рос в православной среде, и как ни бросала судьба незаурядного человека, всё одно пришёл к служению Богу. Батюшка Виталий ни в детстве, ни в юности не представлял себя священником. Никогда не думал об этом… Но есть интересный факт в его биографии. Учась в Новосибирском институте инженеров водного транспорта, несколько раз видел сон, казавшийся странным, идёт церковная служба, будто всё в золотистом свете, а он в алтаре в облачении… Рассказывал однокурсникам, они в ответ подшучивали, даже короткое время звали Пономарём. Это прозвище не прижилось… Другое сопровождало все годы учёбы – Шурик…
Комик по жизни – злодей на ринге
– Ты пиши, – сказал в одну из наших встреч батюшка Виталий, – если Бог дал тебе такой дар – пиши! Не откладывай на потом. Что не сделаешь сегодня, не сделаешь никогда. Завтра будет новый день, и ты напишешь уже другое. Если чем-то интересен мой жизненный опыт – используй.
Батюшка из тех собеседников, с которым всегда легко. И не устаёшь с ним. До его политического казуса я много раз приходил к нему в Крестовоздвиженский собор. В его распоряжении была небольшая комнатка, этакая келья. В ней стояли друг напротив друга два дивана, большой стол у глухо задрапированного, полностью затемнённого окна, в углу у двери низенький, типа журнального, столик с электрочайником, по стенам иконы, полки с книгами. Уютная комнатка.
В ту нашу встречу батюшка говорил про учебу в институте (обязательно дадим ему слово на данную тему), но первым делом пожаловался: у дочери возникли проблемы. Учится в консерватории, один преподаватель начал её домогаться. Тот случай, когда седина в голову бес в ребро. Ему под шестьдесят, а он влюбился. Да не просто пофлиртовать. Женюсь, дескать, жизнь без тебя не в радость. Жену готов бросить… Влюблённый-то влюблённый, но и административный ресурс подключил. Величина не слабая – профессор. Начали девчонку прессовать, один предмет сдать не может, второй. До этого без сучка и запиночки училась, тут началось… Профессор напрямую говорит, соглашайся и учёба пойдёт как по маслу… Получишь диплом, пойдёшь по преподавательской стезе – кандидатскую защитишь. Девчонка умница, деятельная, без такого «спонсора» может всё сделать… И вдруг в самом начале пути…
– Беспредел! – возмущался батюшка.
Рассказал, что у них в институте однажды случилось подобное, преподаватель физики начал интимное предлагать студенте, дескать, за это «пятак» ставлю, можешь вообще не учить. Сокурсники девушки бучу подняли на весь институт, собрали комсомольское собрание, обратились к ректору. Кончилось тем, что преподавателя убрали.
– За дочь не знаю, что могу сделать! Я ведь боксом занимался в студенчестве и потом много лет.
На этих словах я вспомнил…
Память наша прихотлива, парадоксальна, что-то начисто забывается, а, казалось бы, незначительный эпизод остаётся в тёмных глубинах и вдруг выныривает на свет…
Середина девяностых годов, проходя мимо Крестовоздвиженского собора, заглянул на короткое время в храм, а потом на выходе из церковного двора оказался невольным свидетелем диалога двух старушек:
– Батюшка поднёс бы ему в лоб, он ведь боксёр, да нельзя священнику кулаки распускать.
– А надо бы хулигана проучить, нашёл, где безобразничать.
Я посмотрел, куда были устремлены взоры бабушек. На другой стороне улицы у одноэтажного дома спиной к нам стоял священник в подряснике, напротив него мужик крепкого телосложения, похоже, крепко выпивший. Он что-то громко выговаривал иерею. Из слов бабушек я понял, мужик начал безобразничать, обижать нищих, батюшка его погнал…
Через много лет память вытолкнула картинку того эпизода. Вот, оказывается, когда я впервые увидел батюшку Виталия. Позже не сталкивался с ним, в Крестовоздвиженский собор заглядывал раз в полгода, не чаще, записки подать, свечи поставить, на службы туда разу не ходил, священников не знал.
– Меня звали в институте: комик по жизни – злодей на ринге, – начал батюшка, когда я попросил рассказать о спортивном прошлом. – У меня был друг в группе Володя Казанцев – чемпион республики по боксу, мастер спорта, он увлёк этим делом. Учился я в Новосибирском институте водного транспорта, на гидротехническом факультете. Жил в общежитии. В один год в общежитие вошли в моду кулачные бои. Мы говорили: бои на звание коридорного чемпиона. Молодые парни, кровь играет. Казанцев сам не участвовал, это и понятно, кто против пойдёт. Меня выставлял. Собираются две группы, каждая выпускает своего бойца. Ребята звали меня Шурой. Тогда только что прошёл фильм «Золотой телёнок», где Шуру Балаганова играл Леонид Куравлёв. Я любил похохмить. После института со многими ребятами переписывался, писать письма по сей день люблю. Сейчас в основном в «Одноклассниках» или по электронке. Некоторые из ребят и в письмах после института обращались: «Шура, привет». Прилипло. Меня звали Шуриком, а Казанцева – Графом. Была популярна песня Юрия Визбора:
Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды.
И, кстати, та вчерашняя молочница
Уже поднялась, полная беды.
Казанцев любил эту песню. Есть неправильное убеждение: боксёр – значит, одна извилина. Встречал и таких. Голова непробиваемая, а кулаки чугунные, думать не надо – молотит без устали, как заведённый. Интересны другие на ринге – боксёры-интеллигенты. Казанцев был хорошим шахматистом, отлично играл на гитаре. Богато одарённый и всё успевал. Вид имел аристократический – среднего роста, сухопарый, интеллигентное лицо. Граф.
В тот раз за звание коридорного чемпиона бились в комнате общежития. Всё как положено: перчатки, секунданты, судья на ринге. Кровати к стенкам сдвинули.
– Боцмана выставляем! – сказали ребята из комнаты напротив.
Боцман – Толик Морозов, восемьдесят килограммов веса. Альпинизмом занимался. Казанцев в ответ:
– Мы – Шуру.
А во мне шестьдесят три килограмма. Отказываться стыдно, надеваю перчатки. Боцман хоть и не боксёр, зато двухпудовку запросто бессчётное количество раз выжимает, постоянно тренирует руки-ноги по горам восхождения делать. Я старался под его прямой не попасть, уходил, уклонялся, да всё равно Боцман поймал, мячиком я с одного конца комнаты в другой на кровать улетел. Поднимаюсь, но не сдаюсь – стыдно опозориться, на кону честь комнаты. Потанцевал вокруг Боцмана и в прыжке со всей дури боковой впечатал. У Боцмана кровь из носа хлынула фонтаном. Перчатки сорвал, бросил на пол:
– Пошли вы все к едрене-фене…
Часто кулачные бои в подвале общежития устраивали. Там оборудовали спортзальчик с тренажёрами. Ринга не было. Вместо канатов зрители кругом встанут. Учился у нас в группе Руслан Бойко. Мать кандидат наук, историю КПСС в нашем институте преподавала. Отец журналист областной газеты. Известные в городе люди. Жили рядом с общежитием, Руслан часто у нас пропадал, я у него дома бывал. Добрый парень. Городского воспитания, раскованный, эрудированный, с юмором, много стихов на память знал. В нём было что-то гусарское. Одевался не чета нам, при таких родителях была возможность помодничать, мы говорили – помоднячить. Джинсы фирменные, рубашки красивые. Девчонки увивались вокруг него. На втором курсе нахватал хвостов, пришлось в академический отпуск пойти, отстал на один год. Как большинство из нас – занимался боксом. В тот раз его выставили, а Граф – меня. Говорил, надо больше тренироваться, использовать любую возможность, тогда точно боксёр из меня выйдет. Ладно бы одной весовой категории с Русланом, в нём семьдесят пять килограммов. Во мне всё те же шестьдесят три. Им потеха, мне слёзы. Но раз тренер сказал, не откажешься. Руслан накаченный, торс как у Шварценеггера, а из моих шестидесяти трёх килограммов все рёбра торчат, можно брать в мединститут изучать строение скелета.
– Шура, – дал установку перед боем Казанцев, – близко Русланчика не подпускай, на дистанции держи. Спокойно работай.
Я и сам знаю, да у Руслана руки, как у гориллы длинные. Хитростью надо брать, иначе быть битому. И тянуть резину не тот случай. Пока Руслан в раж не вошёл, надо его обесточить, иначе разгорячится и мне хана… Побоксовались секунд двадцать, потом я делаю уклон вправо, будто бы испугался выпада Руслана, сам ныряю под его правую руку и со всей дури по печени. Поймал шанс, второго может и не быть, нырок делаю и заворачиваю левой. Он на пол падает, ногами заперебирал, и как ребёнок завыл: ой-ой-ё-ёй. Я растерялся. Казанцев мне: «Виталя, беги отсюда».
