banner banner banner
Фаворит приходит первым
Фаворит приходит первым
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Фаворит приходит первым

скачать книгу бесплатно

Фаворит приходит первым
Сергей Павловский

Кризис начала 90-х годов по-разному распорядился судьбами людей, стоявших на страже государственных интересов. Но в любой ситуации герои этой книги продолжают оставаться людьми, верными высокому чувству долга, офицерской чести и суровой мужской дружбе. И неважно, чем им приходится заниматься: охотой на нечистоплотных дельцов «нового русского бизнеса» или поиском подлинных убийц крупного государственного деятеля. «Фаворит приходит первым» – это захватывающее продолжение книги «Ставка на Фаворита».

Сергей Павловский

Фаворит приходит первым

Часть 2

роман

Глава 1

Никакого плана у Довбуша не было. Он просто дождался у стоянки «Прометея» «лендкрузер» Сокульского, аккуратно сел ему на хвост и провел до самого дома. Почему вслед за Сокульским вошел в подъезд? А черт его знает. Наверно, хотел удостовериться, что Сокульский поднимется к себе в квартиру на четвертом этаже.

Тот и поднялся, притом пешком, а не лифтом. Сергей стоял на площадке первого этажа и дожидался, пока хлопнет дверь. Но дождался он другого. Там, ориентировочно на четвертом этаже, словно шарик надувной лопнул. Легонький такой хлопок, затем еще один. Потом наверху пришла в движение кабина лифта и поползла вниз.

Сергей все понял сразу. Симфония хорошо знакомая каждому меломану – для одного пистолета с глушителем в двух частях. Часть первая – главная, часть вторая – контрольная. Партитура сыграна безукоризненно и Сокульскому, похоже, доктор не нужен. А с дирижером следовало повидаться.

Створки лифта расползлись с визгом и из кабины быстро юркнул вьюноша в спортивных шароварах и легкой курточке. Не нравился Фавориту такой типаж. Терпеть не мог. Во-первых: сопляк. Двадцатилетний недоносок без принципов и жизненной позиции. Хотя стрелять, наверняка, наловчился. В кого стрелять? Похер. Зачем? Понятно. Глаза, нос, повадки – крысиные. Даже запах тела мускусный, отвратный. Довбуш учуял его еще на расстоянии.

А еще трус: это во-вторых. Как увидел Довбуша – глазенки зашныряли. Побелел весь. Спрашивается: чего бояться? Пистолетик то сбросил у тела. Да ведь понял, засранец, что не случайный и не простой дядька у лифта топчется.

Но, молодец! Двигательные реакции замечательные. Стилет из рукава так и выпорхнул. Крохотный, такой, стилетик, узенький, что шило.

Ручонку со стилетом Довбуш сломал одним движением, но сразу в двух костях и с вывихом. И снова крысенок оказался на высоте. Каких только чудес со страха не наделаешь? Вывернулся, изловчился – и наутек. Утруждать свои ноги Сергей не собирался. Грациозным, полным томной неги движением, он уцепил сюрикен в кармашке за шиворотом и запустил его вдогонку беглецу.

После такого броска ни желания, ни возможности бежать у противника, обычно, не возникало. Вот и теперь: послушная звезда со свистом вспорола воздух и аккуратно подрезала «ахиллово» сухожилие на правой ноге беглеца. Тот как раз намеревался выпорхнуть из подъезда на улицу, но не выпорхнул, а вывалился. В довершение всех бед он чувствительно ткнулся носом в ступеньку и на этом полет бедняги прервался.

Во дворе уже сгустились сумерки и роковой полет килера-неудачника никто не созерцал. Сергей выдернул из голени крысенка сюрикен, вытер его о штанину и спрятал на место – в кармашек за шиворотом. Затем добавил мерзавцу еще ребром ладони по шее, обеспечив «отключку» минут на пятнадцать, без особых церемоний и предосторожностей взвалил обмякшее тело на плечо и протащил к своей машине. Зашвырнул неудачника на заднее сидение и быстро вырулил со двора. Попетлял немного по переулкам, вырулил на Юбилейный проспект. Здесь Довбуш остановился на стоянке перед продуктовым магазинчиком и сам перебрался назад.

Крысенок уже подавал признаки жизни. На его месте Довбуш бы не очень торопился – мироощущение не сулило бедняге ничего, кроме безрадостных, но интенсивных болевых раздражителей.

– Ну-с… – строгим менторским тоном протянул Довбуш, как только килер оклемался настолько, что сталь понимать смысл вопросов, – Как я догадываюсь, Вы, молодой человек, ничего не знаете, ничего не видели, случайно проходили мимо. А я напал на Вас с неизвестно какой целью и изуродовал самым бесчеловечным образом? Так?

– Угу, – клюнул разбитым носом крысеныш.

– Но знаешь, что в твоей ситуации самое смешное? – Довбуш прищурился многозначительно.

– Нет.

Он, крысеныш, даже попытался слепить на мордочке некое подобие презрительной улыбки.

– Это то, что я не опер и не прокурор. Мне твои уверения и заверения по фене. И доказательств никаких не нужно. Сдавать я тебя никуда не собираюсь. Знаешь, почему я тебя сразу не прибил на месте?

– Нет.

– Потому что очень надеюсь, что ты хоть что-то знаешь о своем работодателе. Хоть мизер полезной информации. Это и может стать основой нашего джентльменского соглашения.

– Какого соглашения?

Все же крысенку больше всего хотелось жить. И роль героя давалась ему с большим трудом. Инстинкт, могучий инстинкт самосохранения брал свое и наружу перло общечеловеческое эго, которое только истинный герой может загнать обратно в нутро.

– Простое соглашение, – хмыкнул Довбуш, – Ты рассказываешь, что знаешь. А я, между прочим, уверен, что кое-что тебе известно. А в обмен я оставляю тебя жить наедине с твоей поганой совестью. Как, идет?

Сергей встряхнул левым рукавом и раскрыл перед носом килера ладонь. На ней, свернутая колечком, поблескивала тонкая рояльная струна.

– Вот, орудие пытки и убийства, – пояснил он, – Странгуляционная борозда, конечно, остается, но такая тонкая, что неопытный прозектор может и не заметить. А ощущения во время процесса непередаваемые. Обосрешься, обоссышься и кончишь раз десять. Это я, как специалист, тебе гарантирую. Ну что: договорились? – и Сергей легонечко встряхнул его покалеченную руку.

– Да что ж ты, сука, – болезненно взвизгнул крысеныш, пытаясь отстраниться.

– Значить не договорились, – Довбуш вздохнул сокрушенно и размотал струну.

– Постой, я же не сказал, что не согласен, – быстро пролопотал неудачник.

– А что ты, действительно, можешь сообщить мне дельного и поучительного? – задумчиво покачал головой Сергей, – Посредника ты, конечно, знаешь – какой-нибудь местный пахан в авторитете или кто из его пристяжных. Только, на хер они мне? Мне заказчик нужен. А еще… – он страшно выкатил глаза, оскалил зубы, пустил из угла рта тонкую струйку слюны и зашипел, – Мне очч-чень хочется видеть, как ты будешь кончаться.

– У тебя что, крыша поехала? – крысеныш забился судорожно, до предела втискиваясь в угол салона, – Я правда, знаю, знаю очень важное о заказчике.

– Ну!? – Довбуш мгновенно убрал с лица припадочную гримасу и промокнул платочком слюну.

– А ты, ты… можешь мне гарантировать жизнь?

– Не знаю, – пожал плечами Сергей, – А ты можешь гарантировать, что скажешь правду?

– Могу. Ты сам поймешь, что я не понтуюсь.

– Да? Возможно, ты прав. Хорошо. Перед лицом товарищей торжественно клянусь: не мочить ублюдка, если он не будет лепить горбатого. Ну?

– Заказчик – баба.

– То бишь особь женского пола – хочешь ты сказать? – удивленно поднял бровь Фаворит.

– Да.

Сергей открыл заднюю дверку авто:

– Надеюсь, ты не обидишься, если я не провожу тебя до больницы?

– Нет-нет, – быстро замотал головой крысеныш.

– Тогда выметайся.

Довбуш ускорил его чувствительным тычком в спину и полез за руль. Отъехал пару кварталов, притормозил на стоянке перед парком. Махнул рукой киоскеру: «Кофе, двойной!».

«Так… Со Стасиком без меня разобрались… – он с удовольствием ощутил на языке горячую, ароматную струйку, – Однако страсти накаляются, а мне здесь делать больше нечего. Нужно щупать банкира на Кипре. Он, если не всему голова, то всему ключ. Значит на волю, в Пампасы. Да… Но какова сучка? А парнишку жаль. Слег за презренный металл, или за неблагодарную любовь? Вряд ли… Слишком Стас Сокульский был прагматичен для большой любви».

Фаворит сделал последний, обжигающий глоток и скомкал в кулаке хрупкую скорлупу стаканчика.

Глава 2

Нельзя сказать, чтобы Сергей Довбуш в этот раз нравился самому себе. Тем не менее, когда он сошел на парижском вокзале с поезда Фрафуркт-Париж, ни один местный пройдоха-клошар не отличил бы его от истого лягушатника. Простая, но тонкого и доброго полотна рубаха с большим стоячим воротником. Изящно повязанный шелковый платочек поверх воротника. Толстый шерстяной жакет ручной вязки. Длинные волосы, аккуратно убранные сзади в пушистый хвостик. Паричок сидел, будто влитой! А в левом ухе золотое кольцо. Ботинки на слоновой подошве. Немного потертый, но добротный саквояж крокодиловой кожи. Марсельский прононс и кокаиновый блеск очей. Чем не богемный обитатель Монмартра?

Паспорт в кармане с двуглавым орлом и туристической визой, правда, утверждал, что на благословенную землю высадился новый русский гражданин. Но демонстрировать без нужды свою ксиву Довбуш не собирался и здесь, в стране свободного духа и свободной любви она никого не интересовала. В отеле «Ла-Рошель» – пристанище путников средней руки, быстроглазый, разбитной портье не выказал ни малейшего любопытства к бумагам нового постояльца. Просто чиркнул быструю строку на мониторе компа: «Месье Серж Готье из Марселя» и безропотно выдал ключи и визитку отеля.

Когда-то у «месье Сержа из Марселя» была замечательная, крепкая легенда, настоящие документы и сверхсекретное задание. И в отеле «Ла-Рошель» он уже останавливался. Правда, тогда, десять лет назад, здесь подвизался другой портье, но порядки остались прежние. Даже номер ему достался по соседству с прежним – на втором этаже, с видом на набережную Сены.

Странно, но в годы своей бурной жизнедеятельности, исторические достопримечательности и виды городов волновали Довбуша только с практической стороны. Тот же Париж, к примеру, знал, как родной. Да что там: далеко не каждый парижанин знает, где найти на улице Капуцинов кафе «У корсиканца». Как переулками и задворками пройти от плац Пигаль до бульвара Ришелье. И уж, конечно, единицы знали, под каким именно мостом ночует знаменитый клошар Летелье по прозвищу Троянский Конь.

А вот месье Серж из Марселя десять лет назад все знал. Знал потому, что в переулках Монмартра легче всего отсечь «хвост» и схорониться от погони. Знал потому, что в многочисленных забегаловках, бистро и прочих притонах ему приходилось встречаться с другими «варягами» и прочими деятелями от «плаща и кинжала». Знал потому, что клошар, по прозвищу Троянский Конь, мог в любое время суток в течение часа достать и продать любое оружие вплоть до баллистической ракеты. И сколотил на этом громадное состояние. А под мостом этот Конь жил потому, что страдал комплексом Диогена и любил развлекать прохожих публичным онанизмом.

Да, ведомы были русскому чистильщику Фавориту парижские тайны. Уже изрядно устаревшие и подзабытые, но, все же, тайны. А вот сердце его никогда раньше не трепетало от радости общения с Великим Городом. Что нам Лувр и Сен-Жермен? Елисейские Поля и Нотрдам? Неизбежные декорации на сцене, где рыцари тайных орденов в плащах размахивают своими длинными кинжалами. И стоило чего ради помахать. Не задворки Европы – самое ее чрево. Лакомый кусок для Красной Империи. Особо лакомый после демарша Де Голля, когда Франция похерила и НАТО, и заокеанских своих союзников. Как тогда взыграло сердце кремлевских мудрецов. Вот бы, де, поиметь такого сателлита. И компартия у французов мощная, и пролетариат, и всякие Красные Бригады с Капеллами. И потекли, потекли по тайным банковским каналам денежки. Умасливали Галльского Петушка золотыми и жемчужными зернышками. Ну и, конечно, длинный нож демонстрировали – чтоб не заносился. Работенки хватало всем: и дипломатам, и нелегалам. Только не любили французы вылизывать задницы. Ни жирные американские, ни поджарые кремлевские. Так что… взаимная любовь не получилась. Только мирное сосуществование держав с разным общественным строем.

А потом понравилось имперским бонзам всех рангов наезжать с визитами. Оно и понятно – почему. Лобызались до потери сознания, к еврокультуре приобщались. Заодно и кутюрами чемоданы набивали. В Москве ж не купишь.

«– Вы бывали в Париже?

– Как же, как же. И неоднократно».

Совдеповский бонтон, шарман и политес. И, опять, нелегалам работа. Бонз и, даже, рядовых граждан нужно охранять, оберегать от провокаций. А если уж верховный пожаловал? Сплошной аврал. Нет, в те годы Довбушу было не до сантиментов.

Но теперь, на рубеже пятого своего десятилетия, что-то дрогнуло в душе старого рубаки. Вот и дел впереди невпроворот, и времени в обрез, а поглядел он из окна как карабкается вверх по вялому течению Сены, смоленая реликтовая баржа. Послушал далекий бой полуденного колокола в аббатстве. Полюбовался стройными ножками, что выбили тонкими каблучками дробь из булыжной мостовой. Подумал – и решился.

«А… к черту… Один день и ночь на разграбление города. Денег не жалеть, ни в чем себя не ограничивать, о делах не думать. Нотрдам де Пари, Эйфелева башня, Монмарт, Мулен Руж или Максим, блондинка на ночь и головная боль утром. Все!»

Сказано – сделано. В Мулен-Руж, правда, не попал, зато блондинка подвернулась чудная. Но особо качественной оказалась головная боль. Ноющая, тупая, от висков к самому затылку. Однако все перипетии бурной ночи Довбуш помнил ясно. Тут уж профессионализм сказался. Помнил, что блондинку, у которой он арендовал ложе, зовут Люси, и что в холодильнике на крохотной кухне он предусмотрительно заначил две банки баварского пива для себя и бутылку шампанского для подружки. Поправляться пивком не в традициях французских пролетариев, но Довбуш не особо опасался засветить свое славянское происхождение. В конце концов, на себя лично работал, а не на партию.

А утро выдалось просто чудное. Солнечное, теплое и ласковое. И вид из мансарды, где вела ночной прием девица Люси, открывался истинно парижский. Узенькая средневековая улица, облагороженная канализацией и мусоросборниками, чистенькая и ухоженная. Ажурные окошки с подъемными рамами, крохотные башенки, увитые плющом и разноцветные черепичные крыши. Аромат жареного кофе и воркование горлицы под широким карнизом.

– О, Серж, – с дивным прононсом протянула девица Люси, сладко потягиваясь на смятой постели – Как ты себя чувствуешь, мой дорогой?

– Отлично, – буркнул Серж и, охнув, схватился за виски. Звук собственного голоса бился набатом в отекшее мозговое вещество и причинял дополнительные страдания.

– Кажется, вчера вечером мы немножко выпили лишку, – томно выпевала фиалка монмартра, нежа свои довольно упругие и рельефные груди, – Сварить тебе кофе?

– Ага, а пока я пива выпью, – Довбуш уже припал жадными губами к пивной банке и словно верблюд высосал благолепную влагу в один присест.

Полегчало сразу и настолько, что месье Серж уже без отвращения поглядел на пустую бутылку «Бордо» и потянулся за сигаретами. И кофе девица Люси сварила на славу. По-турецки – с перцем, корицей, гвоздикой, солью и сахаром.

«Ну, расслабился, – Довбуш долго и с удовольствием смаковал волшебный напиток, развалившись в одних трусах на широкой кушетке, – Так недолго докатиться и до полного морального разложения. Все. Вечером за работу и завтра же на Кипр».

Все удовольствия влетели ему в две тысячи евро. А вот работа предстояла новая и очень нелицеприятная. Но что делать. Туристическая виза во Францию действовала семь дней. За это время ему требовалось раздобыть настоящие документы гражданина любой европейской страны и уже с ними улизнуть на Кипр.

Схема, в общем-то, простая и документы он мог попросту купить. Он даже знал, как выйти на поставщиков. За десять лет криминальный парижский рынок нисколько не изменился, но… Именно потому Довбуш и решил не прибегать к услугам подпольщиков. Во-первых: ему могли всучить ксиву с подмоченной репутацией, бывший владелец которой, к примеру, находился в розыске по линии Интерпола. Во-вторых: на поиски действительно надежного и хорошего паспорта могло уйти больше отпущенного ему турвизой времени. И, наконец: хоть он и работал в частном порядке, а светиться перед местной уголовщиной не хотелось.

Как ни странно, но образ действий ему подсказало не столь давнее приключение в московском «голубом» ресторане. Операция не казалась сложной, но отвратной – точно.

Когда у себя в отеле Довбуш поинтересовался у портье, где находиться какое-нибудь «приличное заведение для… гм… месье с нетрадиционной сексуальной ориентацией», портье, не сморгнув глазом, выдал ему сразу четыре адреса. По ним Довбуш и отправился вечером на промысел.

В первом заведении, что называлось ночным клубом «Лунная рапсодия», Довбушу не повезло. Туристов здесь было мало, а те, что были, не подходили возрастом и параметрами. Мало того: какая-то волосатая и нахальная обезьяна приревновала Довбуша к своему спутнику и попыталась выяснить отношения. Спутник обезьяны, миниатюрный, ярко крашенный брюнет, и впрямь, оказывал Довбушу знаки внимания, что очень походили на откровенное заигрывание. Но месье Серж вел себя достойно и повода для ревности не подавал.

Инцидент закончился тем, что Довбушу пришлось прогуляться с гориллой до туалета. В туалете Довбуш макнул ревнивца несколько раз лицом в унитаз, чувствительно ущемив мужское достоинство последнего и в прямом и в переносном смысле. После такого внушения обезьяна присмирела, а Довбуш покинул «Лунную рапсодию» героем-победителем. Его провожали десятки восхищенных и похотливых глаз, но он, увы, не вдохновился и не воспламенился.

«Может, я кажусь чересчур активным? – напряженно размышлял по дороге к очередному заведению Сергей, пытаясь уточнить характерные черты своего героя, – Добавить немножко пассивной экспрессии? Ну, там губки напомадить, глазки подвести? Нет, только не это! Если суждено стать пидором, то только активным».

И едва он переступил порог клуба «Парижский кутюрье», как сразу понял – удачно зашел. Настоящая голубая Мекка. Смешение рас и наречий. В общем зале шум, гам, Содом и Гоморра. Запах пота и дорогих женских духов, хотя нигде не единой женской особи. Только трансверситы и бисексуалы. А еще – поразительной красоты травеститы. Вот чудо природы. По внешнему виду – баба, натуральная баба, да еще и какая! Попадались особи прямо таки голливудской красоты. И формы на зависть. Да силиконовые сиськи всяк может выбрать любого формата. Было б желание и деньги. И черты лица косметологи любые нарисуют. Но кожа! Каким образом достигалась эта чисто женская гладкость и белизна, Довбуш мог только гадать. На ощупь, правда, не пробовал, и не тянуло пробовать. Сознание, что под ажурным бельем и короткой юбочкой скрывается банальный мужской член, портило все очарование.

В отдельных кабинках клуба – интим и нега. И любви все возрасты покорны. В одной из кабинок Довбуш подметил одинокого джентльмена средних лет. Именно джентльмена, поскольку уроженца туманного Альбиона так же трудно спутать с неистовым янки или хладнокровым варягом, как японское саке с русской водкой. Под нужные параметры англичанин подпадал почти идеально. Типичный «пассив». Зад несколько тяжеловат, но лицо сухощавое. Нос с легкой горбинкой, как и у Довбуша. Лоб, в отличии от довбушевского, узковат, но это легко корректируется париком. И собственную челюсть Довбуш мог подогнать под требуемый ирландский образец вставным протезом. Цвет волос и глаз, вообще, ерунда.

«Будем брать», – сразу решил Фаворит.

– Простите, у Вас не занято?

Конечно, у англичанина «не занято». Все же мужчина бальзаковского возраста и несколько староват для моложавых местных геев. А, может, привередничал островитянин. Ведь в конечном итоге все решает не солидный возраст, а солидный бумажник. Но Довбуш джентльмену понравился. Ярко выраженное мужское начало, как ни крути, действует неотразимо и на женщин и на гомиков. И это был первый вывод Фаворита, ступившего на незнакомую стезю. Придя к такому заключению, Довбуш сделал следующий психологический шаг: «Нужно рассматривать его, как обыкновенную бабу, эдакую честную давалку. Бр…»

И точно: дело наладилось и тема для разговора появилась. Бабы, ведь, слушают только то, что касается их внешности, модных шмоток и светских сплетней. Но, всякий раз, когда Довбуш отпускал очередной комплимент, старое пуританское сердце его вздрагивало и неприятная кислинка челюсти сводила.

Его друг женским своим сердцем чувствовал некоторую напряженность. Только никак не мог понять, что именно гнетет его нового, такого сексапильного и обаятельного французского друга. И он постарался развеять дымок отчуждения. Ружье, подразумеваемое на стене, выстрелило и на сцене появился увесистый бумажник.

«Может, поужинаем в более уютном месте? Я приглашаю», – англичанин подарил Довбушу очаровательную, несколько заискивающую улыбку.

«А, черт, – про себя ругнулся Довбуш, – Десять лет назад денежные пидарчуки из хороших семей харчевались, кажется, в «Версале» на улице Монтельяров. Точно, в «Версале». Вряд ли там что-то изменилось. Да и чего я психую? Я ведь такой же паломник, из Марселя. Парижа могу и не знать».

– Что ж… Когда-то я знал отличное местечко на улице Монтельяров.

– Вот и замечательно. Едем?

– Едем… дорогой.

Хорошо, что англичанин неважно говорил на французском и зубовный скрежет в слове «дорогой» принял за типичный марсельский прононс.

С рестораном Сергей угадал. «Версаль не изменил своей нетрадиционной ориентации и принял их, как родных. Ужин удался на славу. Англичанин не скупился и заказ сделал «по полной» – с шампанским, русской икрой и трюфелями. Только под икорку он все порывался интимно стиснуть под столом коленку и бедро нового друга, чем испортил Довбушу аппетит.

«Скорее бы уже в номера», – тосковал Сергей, ощущая в районе промежности горячую и потную мужскую ладонь.

Кажется, наконец, их желания совпали.

– Может, поедем ко мне? – страстно промычал англичанин. Он, бедняга, почти не притронулся к еде, любовно наблюдая, как споро собеседник управляется с изысканными яствами.

В глубине души Довбуш понимал его и сочувствовал немного. Сколько раз ему самому приходилось вот так наблюдать, любоваться, поддерживать пустой разговор и думать при этом: «Когда же, черт тебя подери, ты доешь проклятое мороженное и мы займемся делом, ради которого вся эта канитель затеяна». С другой стороны, Сергей всегда смотрел на объект любовной игры глазами мужчины, а англичанин плохо подходил на роль влюбленной женщины.

– Хорошо, дорогой, едем к тебе, – Довбуш аккуратно промокнул губы салфеткой и поднялся, нисколько не наигрывая нетерпение.

Обитал англичанин, конечно же, в пятизвездном отеле и номер снимал шикарный. Одна джакузи чего стоила. Не ванна, а натуральный, вместительный бассейн с гидромассажем и прочими прибамбасами. В джакузи толстозадый и вознамерился затащить Сергея.

«Нет, дорогой, – сразу решил Довбуш, – невинный поцелуй в губы я еще в состоянии вытерпеть, но совместное купание – извините».

– Подожди, не торопись, дорогой, – он игриво оттолкнул от себя сладострастного извращенца, – вначале по глотку шампанского – за любовь.