скачать книгу бесплатно
Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес
Сергей Юрьевич Нечаев
Личность Наполеона Бонапарта широко известна, а вот имя Камбасе-реса – человека, находившегося в тени императора, но фактически управлявшего страной, – знакомо, пожалуй, разве что специалистам-историкам. А между тем этот государственный деятель являлся ближайшим советником Наполеона и оказывал на него значительное влияние. Камбасереса прозвали серым кардиналом императора, что вполне соответствовало его манере действий. Именно благодаря Камбасересу Наполеон смог взобраться на высшую ступень власти, получив титул императора французов с правом пожизненного наследования.
Пройдя путь от адвоката из провинциального Монпелье до архиканцлера Империи, Камбасерес становится одним из влиятельнейших людей Франции. Кроме того, он – гроссмейстер во многих масонских ложах, которые впоследствии объединяет в единую, подконтрольную императору систему.
Рассудительность и дальновидность Камбасереса не раз спасала императора от роковых ошибок, но казнь Людовика XVI, убийство герцога Энги-енского, войны в Европе и в России он не смог предотвратить, что в итоге и привело к поражению Франции и низложению Наполеона.
Отношение современников и историков к Камбасересу достаточно противоречивое. Однако, несмотря на различные утверждения, для нас его личность до сих пор остается загадкой. Обратившись к записям современников, повествующим о «странностях» архиканцлера, например, о его страсти к обедам, почестям и роскоши, невольно задаешься вопросом: таким ли на самом деле был Камбасерес, каким представлялся императору и обществу?
Справедливости ради надо признать, что все-таки Камбасерес был главным творцом наполеоновской власти, блестящим юристом, который смог в послереволюционное время подготовить и пролонгировать ряд законодательных актов, таких как Гражданский кодекс и Конституция, которые помогли восстановить нормальную работу законодательных, исполнительных и судебных органов. Удивительно, но некоторые статьи законов, принятые тогда, остаются в силе и по настоящее время.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергей Нечаев
Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес
© Нечаев С. Ю., 2021
© ООО «Издательство «Аргументы недели», 2021
* * *
На протяжении многих лет Жан-Жак-Режи де Камбасерес был одной из самых влиятельных фигур во Франции, и при этом странным образом его имя упоминается историками крайне редко, гораздо реже имен людей, не стоявших с ним даже близко. Так, например, в тексте знаменитой книги академика Е. В. Тарле «Наполеон» на шестистах страницах имя Камбасереса встречается лишь один раз.
Кто же такой был этот самый Жан-Жак-Режи де Камбасерес? Его история особенно интересна еще и потому, что позволяет лучше понять процесс восхождения Наполеона к власти, которое, на первый взгляд, кажется совершенно невероятным. Но это только на первый взгляд…
Камбасересы из Монпелье
Это – человек, заслуживающий доверия и неспособный злоупотребить им.
Наполеон о Камбасересе
Род Камбасересов берет свое начало из кантона Лё Виган, что на юге Франции.
Этимологически имя Камбасерес (или Камбесседес) происходит от двух лангедокских слов «camba» (нога) и «assedat» (сидящий): соединение этих слов дает нам что-то вроде «сидящего на ноге». Есть и другая версия появления этой фамилии: возможно, она происходит от названия местечка Камбасседес, находящегося в коммуне Авез недалеко от Лё Вигана.
Жан-Жак-Режи де Камбасерес родился 18 октября 1753 года на юге Франции в городе Монпелье в семье местного мэра Жан-Антуана де Камбасереса.
Жан-Антуан де Камбасерес, появившийся на свет 20 апреля 1715 года, был уроженцем Монпелье, а его женой (матерью главного героя этой книги) была Мари-Роз де Вассаль.
Новорожденный был крещен по старинной лангедокской традиции 20 октября 1753 года в простой приходской церкви Сен-Пьер. Его крестным отцом и матерью стали Шарль Буйе и Жанна Темпль – сироты из местного приюта.
Отец Жан-Жака был советником Счетной палаты[1 - Счетная палата (Chambre des comptes) впервые была упомянута в 1256 году в одном из ордонансов Людовика IX Святого – в нее чиновники Нормандии должны были представить свои финансовые отчеты. В XIV веке, при короле Филиппе V, приоритетной задачей Счетной палаты стал контроль над государственными доходами, в XV веке к этому добавился еще и контроль за сохранностью государственного имущества. После революции, декретом от 17 сентября 1791 года, все ранее существовавшие счетные палаты были упразднены. А современная Счетная палата ведет свою летопись с 16 сентября 1807 года, когда был подписан закон о создании Счетного суда (Cour des comptes) – именно так более точно переводится название нового института государственного финансового контроля, созданного при Наполеоне.] родного города, а 5 марта 1753 года он стал мэром.
Мари-Роз де Вассаль тоже была родом из Монпелье. Она была дочерью Матьё де Вассаля, королевского советника и финансового контролера.
Они поженились 19 января 1740 года, и в этом браке родилось одиннадцать детей, из которых выжили лишь Жан-Жак и его брат Этьенн-Юбер. Последний родился 10 сентября 1756 года. Он был таким же хилым ребенком, как и его старший брат. Окончив семинарию в Авиньоне, в 1780 году он стал священником, пойдя по стопам своего дяди – аббата де Камбасереса.
Со стороны отца дедом Жан-Жака был Жак де Камбесерес (1680–1752), советник Счетной палаты, умерший за год до рождения внука, а бабкой – Элизабет Дювидаль де Монферрье.
Упомянутый дядя, Этьенн-Франсуа де Камбасерес, родившийся в Монпелье в 1721 году, стал аббатом и исповедником герцога Орлеанского (будущего Филиппа Эгалите, который, будучи главой масонской ложи «Великий Восток Франции», примкнет к революционерам, откажется от титулов и будет голосовать за казнь своего родственника Людовика XVI). Забегая вперед, скажем, что именно он окажет Жан-Жаку неоценимую услугу, введя его в круг ближайших сподвижников и друзей герцога.
Жак де Камбесерес был сыном Жака-Франсуа Камбасереса (1651–1712) и Эстер д’Ажье (d’Atgier). Жак-Франсуа был советником короля и сборщиком податей. Его отцом был Доминик Камбасерес (1616–1673). Интересно, что этот Доминик Камбасерес тоже был советником Счетной палаты в Монпелье. Его женой была Жанна Лямуру (Lamouroux) – они поженились 3 августа 1678 года.
А еще у Жака-Франсуа Камбасереса был старший брат Жак Камбасерес (1644–1700) – основатель отдельной родовой ветви. Этот брат был женат на Мари Барбе, и у них было два сына – Доминик и Жак.
Доминик Камбесерес был сыном Домерга Камбасереса (1560–1616) и Жанны дю Пре. Домерг был секретарем Счетной палаты и сыном Антуана Камбасереса, умершего в 1598 году. Этот Антуан Камбасерес был простым землепашцем из кантона Лё Виган, а его первой женой была Антуанетта Ля Кост (второй – Аликс Лометт). И это он был первым из Камбасересов, кто перебрался жить в Монпелье, купив себе дом на улице Сент-Круа. И это он разбогател до такой степени, что его сын Домерг уже мог позволить себе купить должность пристава в Счетной палате. А потом он стал старшим приставом, а потом – секретарем Счетной палаты. То есть он стал basoche – юридическим клерком.
В те далекие времена во Франции каждый управлял своими законами, и отношение, например, к римскому праву было различно в разных местностях, плюс все поддерживалось силой разнообразных местных обычаев. И даже короли не уменьшали этой неопределенности в управлении: своими актами они смешивали законодательные и административные меры, вмешивались в суды, не только освобождая подсудимых и прощая их из каких-то своих соображений, но и увеличивая наказание и наказывая вообще без суда.
Та же Счетная палата была учреждена ордонансом Филиппа V в 1320 году, и ее главным приоритетом стал контроль над государственными доходами. В 1467 году Людовик XI принял указ, согласно которому посты в Счетной палате освобождались только в случае смерти, добровольной отставки или осуждения за злоупотребления их прежних владельцев.
Счетная палата выделилась из Королевского совета. Точно так же, как и высшие суды – парламенты, только Счетная палата вершила суд в финансовой сфере.
Парижский парламент состоял из десяти департаментов или палат: Гражданская палата (Tournelle civile), Уголовная палата (Tournelle criminelle), пять следственных палат (chambres des enqu?tes), две апелляционные палаты (chambres des requ?tes) и, наконец, так называемая «Большая палата» (Grande Chambre).
Кроме общих судебных учреждений, был еще целый ряд исключительных и привилегированных судов. Исключительные суды занимались разбором особого рода дел. Так, например, Счетная палата (счетный суд – la Cour des corptes) разбирала дела о расходовании каких-либо общественных сумм. Она также отобрала у парламента ведение налогов.
Во Франции была центральная Счетная палата, находившаяся в Париже, и несколько региональных: в Бретани, в Дижоне, в Монпелье, в Дофинэ, в Провансе и в Руане. Обязанности их были почти одинаковые: они проверяли официальные денежные отчеты. А для этого было нужно огромное количество советников, прокуроров, секретарей…
Должности в счетных палатах покупалась и продавалась. «Продажность должностей» (vеnalitе des offices) – этот термин имеет в русском языке сугубо негативный смысл. Но тогда во Франции все обстояло иначе: фактически речь шла о предоставлении королю ссуды, проценты по которой выплачивались в виде жалованья. И в этом заключался великий смысл. Без «продажи должностей» их распределение зависело бы от аристократов, замолвивших словечко перед королем за ту или иную кандидатуру. Но тогда новый чиновник становился верным слугой не столько короля, сколько своего благодетеля. А вот купив должность, ее обладатель служил верой и правдой только королю, иначе он мог бы лишиться вложенных денег.
Начиная с Домерга Камбасереса, со стороны деда в роду Камбасересов все мужчины состояли на королевской службе: они были секретарями и советниками Счетной палаты, советниками короля или сборщиками податей. За свою многолетнюю преданную службу в начале XVIII века семья получила от короля дворянский титул, то есть дед Жан-Жака уже имел вожделенную приставку «де» перед фамилией, в то время как прадед Жак-Франсуа, умерший в 1712 году, и его старший брат Жак, умерший в 1700 году, еще не имели.
В те времена старую потомственную аристократию называли «дворянством шпаги» (noblesse d’еpеe) в отличие от «дворянства мантии» (noblesse de robe) – так назывался новый слой дворянства, образовавшийся посредством покупки должностей и титулов.
Камбасересы стали «дворянами мантии», дворянами нового типа, получившими от короля дворянский титул за отличие в гражданской службе. Еще точнее такого рода дворян можно было бы назвать «чиновными дворянами». Они проживали обычно в городах, монополизировав высшие административные и судебные должности. Они считались такими же дворянами, как и остальные, но «дворяне шпаги» смотрели на них свысока, понимая, что титул и должность куплены за деньги. При этом далеко не все «дворяне шпаги» располагали богатством и положением, и в ряде местностей новые роды полностью заменили древнее дворянство. Понятно, что смириться с этим было непросто.
На золотом гербе де Камбасересов были изображены алый шеврон в виде перевернутой буквы «V» и три стилизованных алых розы.
В некоторых источниках приводят такую версию. Когда Антуан Камбесерес перебрался в Монпелье и купил там дом на улице Сент-Круа, его сосед, Домерг Ля Кост, стал его лучшим другом, тестем и крестным его сына, а после смерти завещал Камбасересам свой дом и приличную сумму денег, позволившую потом купить должность пристава в Счетной палате.
Со стороны бабушки, Дювидали де Монферрье были представителями одной из самых влиятельных фамилий Лангедока. Известно, например, что в год рождения сына Жан-Антуан де Камбасерес, как уже говорилось, стал городским мэром, так вот произошло это по рекомендации брата матери из рода Дювидаль де Монферрье, бывшего генеральным управляющим провинции Лангедок.
Жан-Антуан де Камбасерес был весьма странным человеком: его служебное рвение граничило с занудством, а прямолинейная принципиальность, наложенная на крайне тяжелый характер, вызывала всеобщую неприязнь. В результате он был смещен со своего поста в 1756 году, но вскоре он был вновь востребован королем. Характер – характером, а хорошие управленцы нужны всегда.
Из числа доживших до революции Камбасерес был одним из тех, чье происхождение в наименьшей степени неясно. Его семья давала выдающихся государственных служащих и церковников.
Шарль ДЮРОЗУАР, французский историк
Во время своего повторного мэрства Жан-Антуан де Камбасерес вскрыл факт того, что генеральный интендант Лангедока граф де Сент-Приест использовал питьевую воду города для ирригации своего личного имения. Другой бы на месте мэра посмотрел бы на это сквозь пальцы, но, верный себе, отец Жан-Жака занял непримиримую позицию и был вторично отстранен от должности, на этот раз окончательно.
После фиаско на посту мэра Жан-Антуан де Камбасерес вновь стал советником Счетной палаты и сконцентрировал свои усилия на контроле счетов интендантства Лангедока и нового градоначальника Монпелье. Дома он был таким же жестким и требовательным, как на работе.
Всем известны такие люди: их давно ни о чем не просят, а они все за что-то и за кого-то отвечают. С ними невозможно договориться и прийти к взаимовыгодному решению. Никогда. Можно только пойти на уступки. Ну, или поссориться. И несчастная Мари-Роз де Вассаль на своем опыте познала, что такое находиться под постоянным наблюдением и контролем мужа-педанта.
Как уже говорилось, родители Жан-Жака поженились 19 января 1740 года. Семья де Вассалей была очень обеспеченной по меркам провинциального Монпелье, она обогатилась на торговле солью. Дядя Жан-Жака Жан де Вассаль, например, оставил после своей смерти состояние, оценивавшееся в пять миллионов ливров. Это очень много! Для лучшего понимания масштаба этого состояния скажем, что пять миллионов ливров равнялись 208 333 луидорам, а один луидор представлял собой монету весом в 7,65 г 92 %-ного золота. Таким образом, пять миллионов ливров были эквивалентны полутора тоннам золота.
Сирота при живом отце
В начале февраля 1769 года умерла не вынесшая своих девяти неудачных беременностей Мари-Роз де Вассаль, и пятнадцатилетний Жан-Жак и двенадцатилетний Этьенн-Юбер остались предоставленными самим себе. Остались сиротами при живом отце, который после смерти жены стал посвящать все свободное время не детям, а своей молодой и здоровой любовнице Жанне Диттри, такой же, как и все Камбасересы, уроженке Монпелье, дочери Жоржа Диттри и Катрин де Банн.
Сирота. Очень грустное слово. Слово, боль приносящее и о помощи просящее…
Так уж получилось, что после смерти жены Жан-Антуан де Камбасерес умыл руки и убежал куда подальше от требующих защиты и внимания сыновей. Есть такие отцы. Они были всегда, во все времена. Обычно они даже не знают, сколько их детям лет, и чем они занимаются. Так – дяденька из соседней комнаты…
Для ребенка это – катастрофа. Если отец погиб, это еще полбеды. Да, это тяжело. Но еще тяжелее быть сиротой при живом отце, который, вроде бы, живет рядом, но его словно и нет.
18 апреля 1787 года, несмотря на решительную оппозицию сыновей, Жан-Антуан де Камбасерес вновь женился. К этому времени у него уже было еще двое детей: дочь Мария-Магдалена 1777 года рождения и сын Жан-Пьер-Юг 1778 года рождения.
Данных о судьбе сводной сестры Жан-Жака практически не сохранилось в истории, а вот его сводный брат Жан-Пьер-Юг де Камбасерес стал военным, записавшись в 1793 году в 14-й конно-егерский полк. Он отличится в сражениях при Аустерлице и Йене, станет полковником, а затем бригадным генералом и бароном Империи, но это все будет еще очень и очень нескоро.
Сотвори себя сам
А пока, несмотря на равнодушие отца и относительную бедность, Жан-Жак начал сам шаг за шагом строить свою жизнь. В 1772 году он получил диплом факультета права в Монпелье, основал адвокатскую контору и, по словам историка Жака-Оливье Будона, «добился прекрасной репутации юриста в своем родном городе».
Его клиентурой (а места адвокатов, как и нотариусов, тоже покупались или передавались по наследству) были в основном так называемые деловые люди. Позднее он стал работать с представителями знатных семейств. Сам он говорил: «Мое существование прекрасно, и плоды моей работы позволяют поддерживать семью».
Сейчас стало модным говорить, что все адвокаты – это шустрые прохиндеи, умеющие «улаживать» дела в угоду своих клиентов. Недаром стали расхожими утверждения о том, что лучший адвокат – это не тот, кто хорошо знает законы, а тот, кто умеет их обходить; что хороший адвокат изучает законы, а умный адвокат приглашает судью на обед; что хорошие адвокаты честно живут и усердно работают, но умирают в бедности…
Да, адвокаты никогда не возглавляли списки обладателей высших гражданских добродетелей. И они давным-давно потеряли всякое обаяние и авторитет. И напрасно адвокаты добровольно укрепляли свою дисциплину посредством статутов, исполненных твердости. Напрасно они сформировали под названием «общества людей закона» ассоциацию, представлявшую «все гарантии достоинства». Позднее адвокаты подготовили свой устав, редакция которого была поручена Жан-Батисту Трельяру. И проект устава был написан твердым и возвышенным слогом. Он воздавал честь свободе, независимости и благородству профессии адвоката. Он ставил границы, которые должны были отделять эту профессию «от низости, своеволия и растления». Проект был послан Наполеону, и тот нашел его в высшей степени дурным. И он написал об этом Камбасересу. Отметим, что после смерти последнего в его бумагах было найдено это письмо Наполеона, и там было написано так: «Декрет бессмыслен. Он исключает всякое влияние, всякое действие против них [адвокатов. – Авт.]. Это – мятежники, изобретатели всякого преступления и измены. И пока я ношу шпагу, я никогда не подпишу подобного декрета. Я желал бы, чтобы можно было отрезать язык тому адвокату, который пользуется им против правительства».
Но все это будет много позднее, а пока молодому Камбасересу тоже приходилось «крутиться». Нужно было как-то зарабатывать и тянуть младшего брата. Но при этом он всегда уважал законы, и даже если «прокручивал» что-то сомнительное, всегда старался облачить это в максимально законную форму. Можно долго иронизировать и развивать эту тему, но факт остается фактом: по оценкам, к сентябрю 1799 года состояние «сироты при живом отце» превысило полмиллиона ливров.
Но до этого было пока еще очень далеко, а пока, в девятнадцать лет, Камбасерес стал совмещать юридическую практику с государственной службой, начав работать советником мэра небольшого городка Мирепуа в соседнем департаменте Арьеж. В ноябре 1774 года он уже был советником Счетной палаты в родном Монпелье.
Так на королевской службе прошло еще пятнадцать лет, а Жан-Жак-Режи де Камбасерес так и не покидал провинциального Монпелье. Крутой поворот в его жизни произошел лишь в 1789 году. Впрочем, этот год круто изменил судьбу всей Франции и всех французов.
К тому времени развитие страны явно зашло в тупик, и надежд на доброго короля уже не осталось ни у кого из тех, кто был способен хоть к какому-то анализу ситуации. Тогда-то и был брошен лозунг о созыве Генеральных штатов, не собиравшихся уже более ста лет. В марте 1789 года 35-летний Жан-Жак был избран вторым депутатом Генеральных штатов, но округ Монпелье получил там лишь одно место, и народный избранник № 2 не попал в королевскую резиденцию в Версале, к которой были прикованы взоры всей нации.
Созвание Генеральных штатов стало победой общественного мнения над королем и его двором. Французское общество было разделено на три класса: духовенство, дворянство и буржуазию. Каждый класс составлял отдельную группу, и первые два привилегированных класса соединенными силами подавляли третий. И стало необходимо, чтобы третье сословие (так назывались все группы населения, платившие налоги), как самое многочисленное, избирало число депутатов, равняющееся численности двух первых групп, вместе взятых. Жан-Жак Руссо тогда заявил: «Человечество состоит из народа, а всё, что не народ, так малочисленно, что не стоит принимать его в расчет». Но для третьего сословия и низшего духовенства избирательное право существовало только через уполномоченных, а остальные два класса пользовались правом прямой подачи голоса…
Это было безумно интересно, но все это происходило без Камбасереса. Впрочем, первая неудача не сломила его. 8 сентября 1789 года он занял место главы Бюро продовольственного снабжения Монпелье, а 1 октября того же года стал вице-председателем Городского совета.
5 января 1790 года неугомонный Камбасерес создал в Монпелье «Общество друзей конституции». Среди учредителей этого политического клуба были химик Жан-Антуан Шапталь и торговец Пьер-Жозеф Камбон. Первый из них вскоре станет членом Французской академии наук, государственным советником, министром, сенатором и графом Империи, второй – депутатом Законодательного собрания.
От председателя провинциального суда до члена Конвента. Казнь короля
В сентябре 1791 года Камбасерес 316-ю голосами из 416-ти был избран председателем Уголовного суда своего родного департамента Эро. А ровно через год он стал представителем этого департамента в Конвенте (высшем законодательном и исполнительном органе первой французской республики), где сразу же продемонстрировал высокое ораторское искусство (сказалась адвокатская практика) и обнаружил способность успешно лавировать между различными течениями.
Когда народ победил короля, это отрешило от дел монарха, но не упразднило монархической власти <…> Нации предложили избрать новых представителей с неограниченными полномочиями. Итак, Конвенту предоставлялись все верховные права; ему поручалось учредить правительство, а до установления последнего – править страной, возлагавшей на него все свои упования.
Лазар-Ипполит КАРНО, французский политический деятель
В Национальном конвенте всё было, как в театре. Как написал потом Виктор Гюго, «невиданная дотоле смесь самого возвышенного с самым уродливым. Когорта героев, стадо трусов. Благородные хищники на вершине и пресмыкающиеся в болоте. Там кишели, толкались, подстрекали друг друга, грозили друг другу, сражались…»
Справа Жиронда – легион мыслителей. Это были сторонники личной свободы, поклонники демократической политической теории Руссо, пламенные защитники революции, которую они желали перенести и за границы Франции.
Слева Гора – отряд борцов. Этих людей звали «монтаньярами». В Конвенте монтаньяры[2 - Монтаньяры (Montagnards – люди на вершине) – это политическая партия, образовавшаяся во время Великой французской революции. С открытия Законодательного собрания 1 октября 1791 года монтаньяры занимали верхние ряды левой стороны, откуда и произошло название их партии – «Гора» (La Montagne). Со своей стороны, жирондисты (Girondins) получили свое название, заменяемое иногда на La Gironde (Жиронда) от департамента Жиронда (с главным городом Бордо), откуда были депутаты, составившие первоначальное ядро партии.] были очень могущественны, несмотря на свою малочисленность. Они были менее образованны, чем жирондисты, но зато они были смелыми, решительными, отличались бо?льшими организаторскими способностями.
Первоначально Конвент провозгласил себя проповедником великих идей революции, свободы, равенства и прочего, но когда он собрался (а в выборах в него мог участвовать всякий достигший 21 года, исключая лакеев), оказалось, что он не вполне соответствует ожиданиям радикалов. Большинство осталось за умеренными жирондистами. Впрочем, их умеренность была относительная. Они так же мало думали об исполнении закона, как и радикалы. Они были такими же рабами тщеславия и фразерами.
Итак, с одной стороны сидели Пьер Верньо, Жак-Пьер Бриссо, Николя де Кондорсе, Арман Жансонне, Маргерит-Эли Гадэ и другие.
Жан-Жак-Режи де Камбасерес в эпоху Конвента
С другой стороны – Жорж Жак Дантон и примкнувшие к нему Жан-Поль Марат, Жан-Мари Колло д’Эрбуа, Франсуа Шабо, Жак-Николя Бийо-Варенн, Филипп-Антуан Мерлен (он же Мерлен из Дуэ) и другие.
Вне этих двух лагерей стоял человек, державший оба эти лагеря в узде, и человек этот звался Максимильеном Робеспьером.
Как написал потом Виктор Гюго, «внизу стлался ужас, который может быть благородным, и страх, который всегда низок. Вверху шумели бури страстей, героизма, самопожертвования, ярости, а ниже притаилась суетливая толпа безликих».
Дно Конвента именовалось «Равниной», и там были собраны все колеблющиеся, все выжидатели, все, кто кого-нибудь да боялся. Гора была местом избранных, Жиронда была местом избранных, а Равнина была просто толпой.
Дух Равнины был воплощен и сосредоточен в Эмманюэле Жозефе Сийесе.
Сийес был человеком глубокомысленным, но его глубокомыслие, как потом выяснится, окажется пустотой. Сийес называл Робеспьера тигром, а тот величал его кротом.
Париж, в котором санкюлоты (мелкобуржуазно-плебейские массы) сделались хозяевами положения, послал в Конвент только якобинцев[3 - Якобинцы (Jacobins) – это участники Якобинского клуба (Club des Jacobins), названного так из-за того, что они проводили свои заседания в доминиканском монастыре Святого Якова на улице Сен-Жак.]: Робеспьера, Дантона, Марата, Демулена и др. Потом к ним присоединились Сен-Жюст, Кутон, Камбон и др.
И именно якобинцы были самыми преданными и последовательными приверженцами либеральных принципов 1789 года. При этом они под свободой народа всегда понимали деспотизм, проявляемый во имя народа.
Всего якобинцев в Конвенте было человек сто. Подавляющее же большинство Конвента (500 человек) называло себя «нейтралами». Среди них были купцы, лавочники, предприниматели, землевладельцы, буржуа и примкнувшие к революции дворяне. Этих людей презрительно прозвали «болотом», «болотными жабами», «брюхом»: за то, что во время обсуждения в Конвенте самых жгучих вопросов это большинство заявляло о себе только невнятными возгласами. Они предпочитали оставаться в тени.
Пока монтаньяры и жирондисты боролись между собой, «нейтралы» оставались статистами. Почему? Да потому, что они, с одной стороны, не хотели реставрации дореволюционных порядков, а с другой стороны, боялись народной революции и революционно-демократических требований плебейских масс.
Камбасерес во всем этом «театре» был сам по себе. Внешне он был «нейтралом». И он вел себя так, что было трудно понять, за кого он. Например, будучи председателем Комитета по законодательству и выступив сначала с возражениями против права Конвента судить Людовика XVI, он впоследствии проголосовал за его смертную казнь, однако в такой витиеватой форме, что это можно было бы легко трактовать, как его желание спасти короля.
Если судить по меркам нынешнего дня, то так называемый судебный процесс над Людовиком XVI есть, конечно же, гнуснейшее из преступлений, которыми революция отяготила совесть французского народа.
Решение об уничтожении королевского сана приняли, не слишком долго рассуждая и не слишком вникая в обстоятельства. Несчастного Людовика выставили каким-то чудовищем. При этом один депутат сказал, что «короли в нравственном мире – то же, что чудовища в мире физическом». А раз это чудовище – его надо судить. Из основ общественного договора вытекало: народу позволительно все, даже месть над безоружным. Да и всему остальному миру будет великий пример!
Так говорил Робеспьер. А еще он сказал:
– Здесь нет процесса, нет судей, а речь идет о мерах для общественного блага, о деле народной предусмотрительности.
Он предполагал осуждение без суда, то есть политическое убийство.
Это удивительно, но всегда осторожный Камбасерес предложил (и это было принято), чтобы монарх мог свободно общаться со своими советниками. По его мнению, в этом заключался принцип справедливости, который еще можно было попытаться сохранить. Когда адвокат Тарге отказался взять на себя защиту несчастного короля, сославшись на преклонный возраст, Камбасерес не побоялся осудить его за это и предложил, чтобы Конвент оставил Людовику двух советников, и чтобы он мог выбрать себе в защитники одного из них. По этому поводу начались споры, но все равно благородный Кретьен-Гийом де Ламуаньон де Мальзерб начал выполнять эти функции. Помогать ему вызвались Франсуа-Дени Тронше и Раймон де Сез.
Были поставлены следующие вопросы:
1. Виновен ли Луи Капет [так называли свергнутого Людовика XVI. – Авт.] в заговоре против свободы нации и общей безопасности государства?
2. Должен ли суд Национального Конвента над Луи Ка-петом подлежать ратификации народом?
3. Какое наказание следует вынести Луи Капету?
