banner banner banner
Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии
Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии

скачать книгу бесплатно

Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии
Сергей Демьянов

Я писал о судьбе народа, у которого имелось множество причин сгинуть. Но он выжил. И сотворил самую загадочную революцию нашего времени. Вдохновил массовую культуру на создание одного из самых зловещих ее героев. Создал странный эпос, прославляющий покорность судьбе. Автора этих строк угораздило проникнуться к румынам симпатией, так что я постарался написать о них красиво и увлекательно. Но и объективно, насколько это возможно.

Жизнь на пути всех зол

Взгляд на историю Румынии и Молдавии

Сергей Демьянов

Нет, меня не интересуют румыны. Мне наскучило слушать только о трагедиях и несчастьях.

М. Элиаде «Ночь на Ивана Купала»

© Сергей Демьянов, 2017

ISBN 978-5-4483-6458-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Румынская геополитика

Есть лишь немного счастливых народов, которые могли творить свою историю исходя преимущественно из собственных потребностей и идеалов, не замечая или преодолевая без излишних усилий неблагоприятные внешние обстоятельства. Подавляющее большинство наций живет на бойких перекрестках, и им приходится общаться с соседями слишком тесно. До сих пор такое общение почти всегда оборачивалось борьбой, которая очень часто становилась основным смыслом существования народов.

В зависимости от наносимых извне ударов и способности обороняющихся отражать их, у народов есть три возможных пути – гибель, сопротивление или приспособление. Путь, по которому история заставляла следовать ту или иную нацию определял очень многое в ее характере, а значит и в той судьбе, которую она создавала себе сама, когда получала такую возможность.

Места, где расположены нынешние Румыния и Молдавия, находятся на одном из самых ужасных геополитических перекрестков мира. Здесь, у южного входа из Евразии на Европейский полуостров пересекаются два древних пути: один связывает дикие и негостеприимные глубины материка с Западной Европой, другой ведет из лесов Севера к теплым берегам Средиземного моря. На их пути лежит страна, образованная тремя областями, примыкающими к юго-восточной дуге Карпат с юга, востока и северо-запада.

Множество сходящихся из разных концов громадного континента удобных путей сообщения (ровная степь, крупные реки, море) и небольшие размеры делают страну уязвимой для нападения. Конечно, логично предположить, что удобные коммуникации могут играть благоприятную роль, способствуя развитию экономических и культурных связей. Да, эти дороги имели и такое значение, иногда принося в Румынию из других стран богатство и культуру. Однако дело в том, что в суровой и полудикой внутренней части Евразии, в которую входит (пусть даже и находясь на окраине) Румыния, историю, как правило, творили свирепые завоеватели, грабители, фанатики, деспоты и бюрократы, а отнюдь не промышленники, торговцы, ученые и люди искусства.

Небольшая и подверженная нападениям со всех направлений страна не располагает стратегической глубиной для того, чтобы в течение долгого времени отступать, продолжая при этом борьбу. Зато есть, где спрятаться и пересидеть трудные времена, – в горах множество укромных долин с относительно благоприятным климатом, равнины раньше были покрыты непроходимыми лесами. Такие глухие и уединенные природные убежища, разумеется, не предоставляли их обитателям достаточных ресурсов для создания развитой экономики, сильного государства, высокой культуры, но могли обеспечить базовые человеческие потребности. Население гор и лесов имело возможность вести тихое, примитивное существование, наблюдая из своих укромных уголков за народами и государствами, сражающимися за господство над их страной.

Римское завоевание

Однако первый из населявших эту местность народов, о котором имеются внятные исторические свидетельства, вел себя по-другому. Описания племен даков и гетов, оставленные греческими и римскими историками, рисуют нам мрачно-романтический образ людей свободолюбивых, мужественных, воинственных, жестоких и неудержимых в своих страстях. Готовых при любых обстоятельствах сражаться до последнего и умереть свободными. А еще очень пессимистических – считающих похороны одним из лучших праздников, когда за человека можно порадоваться, что он, наконец, покинул этот отвратительный мир. Последнее обстоятельство, возможно, является одним из немногих связующих звеньев между этим древним народом и современными румынами, которые по результатам проведенного осенью 2003г. опроса оказались самыми несчастными людьми в мире.

Наличие набора качеств, которых явно не хватало множеству последующих поколений румын (мужество и свободолюбие, но не пессимизм), превратило реальную, хотя известную далеко не во всех подробностях, историю этого народа в предмет культа, сказку, с помощью которой отдаленные потомки даков стараются заглушить мучающие их комплексы.

Хорошо представляя себе драматичный закат дакийской истории, мы имеем лишь отрывочные сведения о ее более ранних этапах. Во всяком случае, национальный характер даков свидетельствует о том, что воевать приходилось много и тяжело – к тому же известно и об имевших место в первом тысячелетии до нашей эры нашествиях на эти земли скифов и кельтов. Однако масштабы и продолжительность войн тех времен были таковы, что ресурсов страны, скорее всего, хватало для успешного противостояния врагам в открытом бою.

Сейчас, впрочем, появилось предположение, что даки не сыграли в формировании румынского народа той роли, которую им отводит классическая версия истории этих земель, так как являлись лишь узкой прослойкой завоевателей, за несколько веков до римлян, покоривших местные племена. А вот принадлежность этих племен является самым интересным элементом данной теории.

Прародина арийских народов находится где-то на северо-востоке Европы, а румыны – самая близко живущая к этой прародине романская нация. Таким образом, именно на территории нынешних румынских земель романские народы впервые выделились из общей арийской семьи, а уже оттуда пришли в Италию, и далее при посредстве Римской и Испанской империй распространились на другие страны и континенты. Исторических свидетельств в пользу такой версии древнейшей истории румын крайне мало, но все же в ней что-то есть. Она не только тешит румынскую национальную гордость, утверждая, что не румыны произошли от римлян, а римляне от румын, но и отвечает на целый ряд вопросов, с которыми нам еще предстоит иметь дело – почему сохранилось так мало следов дакийской культуры? почему из всех отдаленных римских провинций именно эта осталась романской страной? откуда взялось романское население в Молдавии, которой Рим никогда не управлял? – более убедительно, чем это делает классическая версия. Тем не менее, к изложению последней мы сейчас и вернемся.

Геополитическое положение страны может меняться, и весьма быстро. На горизонте даков, ранее ведших войны против возможно свирепых и многочисленных, но плохо организованных и недолговечных ополчений других племен, впервые появилось громадное, цивилизованное и богатое государство. На рубеже 1 и 2 веков н. э. Дакия была атакована Римской империей. Страна отчаянно сопротивлялась, но ресурсы империи были неизмеримо больше. Силы даков, в конце концов, были сломлены, а мужество не помогло против превосходства в численности, организации, технологии.

Весной 106г. царь и высшая аристократия Дакии окончательно убедились в невозможности дальнейшей борьбы с объединенными силами народов, населявших пространство между Ирландией и Аравией, и по обычаю своего племени покинули этот нелюбимый мир, покончив жизнь самоубийством. При всем упорстве и кровопролитности той войны нельзя себе представить, чтобы римляне смогли (да и захотели) уничтожить большую часть коренного населения страны. Тем не менее, у некоторых историков возникали подобные предположения – настолько поразителен факт почти полного исчезновения дакского языка. По-видимому, потери среди аристократии и жрецов Дакии, основных носителей ее культуры, категорически не пожелавших мириться с завоеванием, были и в самом деле огромны. Стране был преподан жестокий урок – ее геополитическое положение из среднего стало очень плохим. На дорогах, сходившихся сюда из разных концов Евразии, появился первый враг, одолеть которого было невозможно. Он оказался далеко не последним.

106 год стал впоследствии магической датой в румынской истории. От него начинаются самый культовый (или один из двух культовых, наряду с модернизацией второй половины 19 – первой половины 20 веков) ее период и самая великая загадка.

Дальний рубеж цивилизации

Дакия была последним крупным приобретением Рима. Римляне понимали уязвимость положения новой провинции, находившейся вне естественных рубежей обороны империи по Дунаю и Рейну, открытой ударам народов, которые могли внезапно появиться из неведомых глубин континента. Им нужно было создавать надежную систему обороны страны, и ресурсов для этого у римлян хватало. Начались годы быстрого приобщения к передовой цивилизации.

«Император Траян, завоевав Дакию, собрал сюда со всех концов Римской империи множество людей, чтобы возделать землю и заселить города» – свидетельствует римский историк Евтропий. Помимо воли императора, многих могла привлечь и перспектива принять участие в разработке месторождений золота, освоенных еще даками. Управление и финансирование со стороны могущественного и богатого государства, усилия переселенцев, прибывших из соседних балканских провинций, из Малой Азии, Греции и с Ближнего Востока, обеспечили прорыв в развитии Дакии. В стране, которая в предыдущие 200 лет делала первые грубые и неумелые шаги по пути к цивилизации, за 20 – 30 лет были созданы, по меньшей мере, 11 городов, система дорог и пограничных укреплений, на нее распространились совершенные, но сложные административная, военная и финансовая системы империи, появились римское право и городское самоуправление, античные религии, образование, философские учения, образ жизни, сформировавшийся в течение почти тысячелетнего интенсивного развития.

Установившийся в Римском государстве за сто с лишним лет до завоевания Дакии режим императорской власти означал для подвластного населения стабильность и безопасность, но и возрастающие ограничения свободы. Он расслаблял население империи, отучал его от навыков и привычек самоорганизации и самообороны. Конечно, традиции древней свободы, восходившие к Римской республике и греческим городам, к еще недавно независимым племенам Европы, тормозили эти процессы, но они были необратимы, и в течение нескольких веков существования империи наследие славного прошлого почти погибло под прессом деспотии. Сам характер форсированной романизации Дакии мог сыграть с ней злую шутку, усилив роль государства и зависимость от него простых людей. Привычка к покорности надо полагать воспринималась и местным населением, подавленным страшным поражением своей страны и лишенным прежних вождей.

Институты и идеи общества, основанного на свободе, частной собственности и власти закона, ценившиеся в Риме, несмотря на все победы деспотизма, и позже составившие основу западной цивилизации, несомненно, тоже были привезены в Дакию в обозе победоносной армии императора. Теоретически у этих «протозападных» институтов был шанс войти в жизнь населения страны, стать устойчивой частью его традиций. Но для этого требовалось много времени, гораздо больше, чем для присылки войск и переселенцев, постройки городов и дорог. Такого времени в распоряжении предков румын не было.

Дакия была не только последним приобретением римлян, но и первой их потерей. Из примерно 800 лет существования Рима как великой державы (исходя из того, что завершением этого периода был отнюдь не захват Одоакром власти в Италии, а разрушение основной, восточной части империи арабами, аварами и славянами в начале 7 века) Дакия была частью римских владений только 160 лет.

Завоевание земель за Дунаем обозначило вхождение Римской империи в зенит могущества. Беда, с которой начался ее упадок, пришла примерно с того же направления. Самый знаменитый народ времен великого переселения, готы, пройдя из Скандинавии через славянские земли нынешних Польши и Украины, в начале 3 века достиг Северного Причерноморья, впервые показавшись на горизонте цивилизованного мира.

В середине того же столетия они первыми из варваров успешно взломали римскую границу – в 250 г. готский король Книва взял город Филиппополь во Фракии и разбил армию императора Деция. Римско-готские войны затрагивали исторические румынские земли на Нижнем Дунае, но римская Дакия в связи с ними не упоминается. Готы стремились к более важным и богатым центрам античного мира, а отдаленная провинция за Карпатами их, похоже, первоначально не привлекала.

Какое-то время наступление пришельцев из Северной Европы было феерически успешным. Создав собственный флот они в 258 г. дошли до Босфора, в 262 г. совершили большой поход по Эгейскому морю, в 267 г. захватили и разграбили Афины и многие другие знаменитые города Греции. Римская империя в 260 г. на какое-то время распалась, но к 268 г. сумела частично восстановиться, после чего император Клавдий разбил готов при Наисе в Иллирии.

В 271 г. новый император Аврелиан прибыл со своей армией на Нижний Дунай. И там, надо полагать, убедился, что готы по-прежнему являются сильным противником. При этом римским владениям на Ближнем Востоке угрожала царица Пальмиры Зенобия. А возможности империи были самым серьезным образом подорваны войнами и эпидемией чумы, так что для борьбы на два фронта ресурсов не хватало.

И Аврелиан делает выбор – Ближний Восток важнее. Доподлинно оно не известно, но судя по дальнейшим событиям, с готами заключается соглашение – они отказываются от походов в римские земли, но взамен получают Дакию. Римляне отдали задунайские владения по той же самой причине, по которой много вкладывали в освоение этих земель в начале 2 века – из-за их уязвимости. Только тогда империя была сильна и богата, а к исходу 3 века оказалась истощена, так что ответ на прежний вопрос был другой – сокращать протяженность границ, возвращаясь к более удобным для обороны рубежам.

В 272 г. Аврелиан взял Пальмиру и некоторое время спустя доставил Зенобию в Рим в золотых цепях. Но вернуться в Дакию римлянам было уже не суждено.

Возвращение в доисторическую эпоху

Уход римлян из Дакии является таинственным событием. Известно когда, кем, по какой причине было принято решение, понятно и то, что приказания были выполнены. Мраком полнейшей тайны покрыты конкретные обстоятельства ухода имперской армии и администрации, а особенно судьба населения провинции. Мрак, лишь кое-где пробиваемый лучами косвенных и отрывочных сведений, опускается и на дальнейшую историю румынских земель.

С распадом Римской империи связано много похожих явлений, названных темными веками. Скудны сведения об истории большинства западноевропейских стран 6 и 7 веков. Наиболее убедительным примером такого рода является Британия, над историей которой на какое-то время опускается не сумрак, а полная тьма. После того как в начале 5 века римляне утрачивают контроль над островом, сведения о его истории обрываются на 200 лет, и лишь на рубеже 6 и 7 веков, когда с появлением христианских священников письменная традиция возобновляется, на историю страны проливается некоторый, пусть и слабый свет.

Румыния после ухода римлян погружается в такой же первобытный мрак, как Британия, но он начинает медленно рассеиваться только после 11 века, да и то не благодаря румынам, а усилиями другого завладевшего этой землей народа. Возвращение же румын как самостоятельной нации в лоно цивилизации происходит в 14 столетии. После примерно 200 лет попыток даков создать у себя основы цивилизованного общества и 160 лет экспорта римской цивилизации страна возвращается в первобытное состояние на 700, а часть ее на 1000 с лишним лет!

Погружение во тьму происходит мгновенно. В важнейших центрах империи многочисленные писатели продолжают освещать перипетии внутренней жизни государства и войн с внешними противниками на восточной, рейнской, дунайской границах. Но никаких голосов не доносится из-за Дуная.

Римский историк, Флавий Вописк пишет, что император Аврелиан эвакуировал из провинции армию и население. И надо сказать, что аргументов, которые бы полностью опровергали такое утверждение, нет. Ведь в течение почти семисот лет сведения о населении этих территорий, оставшемся с римских времен, в исторических источниках почти не всплывают.

Но здесь-то и наступает самое время вспомнить о великой загадке румынской истории. Она заключается в том, что через 1000 лет, причем лет, наполненных бесчисленными нашествиями и разрушениями, бесконечными смутами и войнами завоевателей и переселенцев между собой, в свете вернувшейся на эту землю цивилизации обнаружился народ, говорящий на романском языке. Земли, входящие в бывшую Югославию или нынешнюю Болгарию, были частью Римской империи в два с половиной раза дольше, чем румынская территория, там располагались более значительные центры империи. В конце концов, после гибели империи эти страны либо по-прежнему входили в состав цивилизованного мира, либо сохранили более тесные, чем бывшая Дакия, связи с ним. Тем не менее, сейчас там живут славянские народы, а в Румынии – отдаленные потомки римских переселенцев. Как же они умудрились сохраниться?!

Это действительно великая загадка бесконечных темных веков румынской истории. Она породила множество легенд в современной Румынии. В конечном счете, мифы о культовом периоде римского владычества и чудесном сохранении его наследия легли в основу национальной идеи Румынии нового времени. Идеи о народе, хранившем достижения передовой цивилизации во тьме варварского мира и в силу этого обстоятельства, могущего претендовать на большую близость к наиболее развитым нациям Запада, нежели его соседи по Балканам и Восточной Европе.

Вот и представитель народа, сменившего римлян в качестве правителей нынешней Румынии, гот Иордан пишет только о выводе римской армии. А римляне, которые описывали свою историю весьма детально, могли бы рассказать и поподробнее о таком грандиозном событии, как прибытие в империю сотен тысяч беженцев. Кроме того, нет и никаких сведений о народе, тысячу лет бродившем по неким перекресткам Европы с тем, чтобы потом вернуться на прежнее место. Столь примечательное событие наверняка оставило бы следы в исторических хрониках. А вот народ, живущий на одном месте, мог таких следов и не оставить. При том, конечно, условии, что он вел себя очень тихо.

И все же, предположение, согласно которому население покинуло оставленную провинцию, имеет под собой основания. Мирный и упорядоченный уход римлян мог иметь последствия сходные с теми, что возникли в результате жестокого разгрома даков. Вновь произошел резкий спад в развитии народа, связанный с тем, что страна лишилась своей элиты. Скорее всего, и администрация, и большинство состоятельных и образованных людей, и предприниматели, и наиболее квалифицированные мастера имели возможность покинуть провинцию и найти себе приют в других частях империи.

Остались простолюдины, причем это были не люди из свободного варварского племени, не граждане города-республики, умеющие постоять за себя. Они умели работать и платить налоги, но не умели сражаться, и у них плохо получалось принимать решения самостоятельно. Условия для адаптации бывшего римского населения к новой реальности были неблагоприятными. Будучи менее приспособленными к борьбе, чем древние даки, жители бывшей римской провинции оказалось в более суровом окружении. Варварский мир северо-востока Европы подошел к порогу цивилизации. Племена размножились, так что им стало тесно в прежних границах, и научились делать хорошее оружие. В их рядах появилась элита, которая еще не имела таких твердых опор своей власти, какие дают государство и собственность, а потому жаждала войны дабы доказать свою полезность. Наконец, варвары достаточно подробно узнали, как хорошо живут богатые народы на берегах теплых морей, и ими овладели зависть и жажда грабежа.

В 271 году готы заняли знакомые им со времен походов на Фракию и Грецию равнины северо-востока и юга, завладели и большей частью земель внутри Карпатской дуги, но с севера в эту область проник другой германский народ – гепиды. В западной части румынских земель некоторое время жили еще одни будущие покорители Рима – вандалы.

На развалинах римских городов в Дакии нет следов военных действий. Судя по всему, лишенное защиты государства население провинции самостоятельно сопротивляться не пыталось. Но, тем не менее, существование этих городов прерывается – напуганные приходом готов жители покинули их. Возможно, они писали римским командующим и губернаторам за Дунай письма с мольбами о помощи. В румынской истории таких документов не сохранилось, но есть письмо 5 века из Британии, приводимое единственным писателем британских темных веков Гильдасом Мудрым. В нем рассказывается, как местное население покинуло свои города и земли перед лицом вторжения саксов, скрывается в лесах, горах и пещерах, голодает и вынуждено питаться травой и корой деревьев, готово убивать и грабить соотечественников лишь бы выжить самим.

Навыки выживания

Настало время укромных горных долин и густых лесов. Они были самым близким и естественным укрытием для людей, бежавших от нашествий с обжитых мест нынешних Трансильвании и Валахии. Они стали прибежищем румынского народа на многие века. Климат в долинах и предгорьях был пригоден для выживания – в распоряжении их обитателей имелись прекрасные пастбища, запасы чистой воды, обширные леса. Но пригодные для возделывания земли были дефицитом, их надо было расчищать от вековых деревьев, более холодный, чем на равнинах, климат налагал дополнительные ограничения на развитие земледелия. Так что упадок материальной культуры, который пришлось пережить бывшим римлянам, был очень глубок.

Народ, часть которого еще недавно жила в благоустроенных городах, за время жизни, возможно, всего лишь одного поколения превратился в ютящихся в хижинах среди гор и лесов пастухов. Произошло не только исчезновение городской жизни, но и глубокий упадок земледелия. Об этом опять же нет свидетельств письменной истории, но здесь на помощь приходит сам язык румын. Если слова, относящиеся к скотоводству, имеют в нем латинские корни, то употребление латинских земледельческих терминов сильно сократилось, так что потом многие из них были заменены словами из языка славян – народа, с которым румыны познакомились уже гораздо позже.

То же самое можно сказать и про слова, описывающие общественные отношения. Латинское или дакийское происхождение имеют только элементарные, базовые понятия – mosie (наследие, родина), tara (страна). Почти все слова, обозначающие различные ступени государственной и военной иерархии в средневековых румынских государствах были славянскими, греческими, тюркскими. Так что потомки римлян вернулись к жизни в условиях соседских общин или, самое большее, в рамках объединений нескольких деревень, расположенных в одной долине. Через несколько поколений население Дакии забыло про цивилизованную жизнь (чему помог и исход элиты во время эвакуации римских войск и администрации) – в конце концов, и в римские времена подавляющее большинство населения провинции вело простую и примитивную жизнь в деревнях. Просто исчезла иерархия, которая была построена сверху на этом фундаменте.

Не исключено, что многие простолюдины испытывали облегчение от исчезновения цивилизованной надстройки, но и трудности адаптации к более примитивным общественным структурам были немалыми, что тоже нашло отражение в лингвистическом наследии. Латинское происхождение имеют несколько слов относящихся к системе правления – judet (небольшой территориальный округ), jude (правитель этого округа). Они происходят от латинского слова, обозначающего судью. То, что предки румын в течение долгого времени не создавали более обширные и сложные политические структуры, вполне объяснимо, но применение юридической лексики для обозначения общинных старейшин весьма любопытно. У любого первобытного народа глава общины выполнял судебные функции, но первоисточник его легитимности был все же другой. В первую очередь он был отцом большого семейства, а уже этим оправдывалось предоставление ему остальных полномочий. Древние румыны уже прошли искус цивилизованного общества, и их вожди становились таковыми просто в силу потребности общества в управлении его делами, без каких-либо более возвышенных обоснований.

Среди разноплеменных колонистов и покоренного местного населения не могло быть того внутреннего единства, которое имеет основанное на сети родственных связей первобытное племя. Вряд ли легко далось возвращение к совместному владению общинными угодьями, после господствовавшей в Риме системы частной собственности на землю. Из той пестрой смеси древних верований разных народов и нескольких новых религий, претендующих на звание универсальных, какой была религиозная жизнь Римской империи времен эвакуации Дакии, не могла сразу возникнуть и сплачивающая народ вера в общих богов.

Надо полагать, пастухи коротали время не только за молитвами неведомым богам, но и за сочинением песен. Их отголоски дошли до нас в самой знаменитой румынской балладе «Миорица». Ее зачин хорошо подходит для героического эпоса – бродящий по Карпатам пастух узнает, что его хотят убить. Только вот дальше никаких побед над злодеями не следует. Нет даже попытки сразиться с ними. Герой румынского эпоса оплакивает свою судьбу и рассказывает, как его лучше похоронить.

А еще есть старорумынское слово oastea – войско. Оно происходит от латинского hostis – неприятель. То есть армия для многих поколений румын ассоциировалась только с приходившими на их землю завоевателями. Создать собственное войско они, судя по всему, не пытались.

Большая часть пути назад в первобытное общество была успешно пройдена при помощи приходивших в бывшую римскую Дакию многочисленных варварских племен. К моменту образования на румынской территории новых государств там существовал развитый и жизнеспособный мир крестьянских общин, распоряжавшихся общей собственностью, управлявшихся старейшинами-судьями и умевших собирать собственные ополчения. Только этот мир получился менее энергичным, воинственным и самоуверенным, каким-то менее убедительным, чем древняя Греция, древняя Германия, древняя Русь и другие варварские народы, начинавшие цивилизованную историю «с чистого листа». Как баллада «Миорица» по сравнению с «Илиадой» или «Песней о Нибелунгах».

Кроме того, эти жители деревень пользовались очень странным словом для обозначения земли. Это слово pamint, и происходит оно от латинского pavimentum – мостовая. Народ, который в течение, по меньшей мере, 800 лет не знал никаких городов, а в течение еще нескольких веков видел лишь очень небольшие и примитивные крепости и рынки, где никаких мостовых не было и в помине, обозначал важнейшее для себя понятие таким чисто городским термином. Как же велика должна была быть тоска вынужденных покинуть свои города бывших римлян по прежней жизни, если они смогли навсегда внушить населению чисто сельской страны, что поверхность, по которой оно ходит, следует называть мостовой.

Падение в глубины нищеты и примитивности, несомненно, стало трагедией для людей, еще помнивших о том, что раньше их уровень жизни был существенно выше. Но бедность стала и их главным щитом против завоевателей. Абсолютным убежищем от готов и гепидов горы и леса, разумеется, быть не могли. Но когда они приходили туда и видели людей, с которых почти нечего взять, они вряд ли вели себя жестоко.

Опыт Дакии был предупреждением Римской империи об ожидавшей ее судьбе. Готы стали первым народом, получившим власть над бывшей римской территорией. Их гордости, несомненно, льстило, что новые подданные выражали свою покорность господам на латыни – языке великой и древней империи. Очень может быть, воспоминания о том, что римляне тоже могут быть рабами, помогли готской армии в 410 г. бесстрашно атаковать столицу сверхдержавы того времени. Но за 30 лет до этого события они вынуждены были покинуть Дакию.

Правление готов продолжалось около 100 лет. За это время сменилось 2 – 3 поколения потомков римлян. Они привыкли к своему новому положению живущих в горах пастухов, скорее всего вновь возросло земледельческое население ставших безопасными равнин, народ стал богатеть. Готы сделались не страшными, а привычными, особенно после того, как обнаружилось, что взимаемая ими дань менее обременительна, чем налоги империи.

Последнее обстоятельство могло послужить причиной дополнительного притока романского населения в Дакию уже после ее оставления римскими войсками и администрацией. Вскоре после эвакуации Дакии порядок внутри империи был восстановлен и укреплен императорами Диоклетианом и Константином. Но оборотной стороной этих перемен стало усиление деспотического характера государства, расширение бюрократии, рост налогов и коррупции. Это, несомненно, вызывало у многих подданных желание покинуть ставшую слишком жадной родину. Варварский мир был чуждым и опасным, а вот латинский очаг за пределами империи мог дать приют мигрантам. Разумеется, им вряд ли следовало рассчитывать на процветание, но все же карпатские долины и леса могли дать минимум благополучия и безопасности для самых нищих и отчаявшихся подданных империи, для гонимых за веру христианских сектантов или язычников. Подходящие для таких миграций условия существовали при готах и позже, при гепидах, удостоившихся названия мирного народа.

Подобные обстоятельства способствовали тому, что римляне и готы все более привыкали жить вместе и с течением времени могли бы составить единую нацию. Но этому процессу не было суждено получить сколько-нибудь значительное развитие. Самая ужасная для всей Европы, а для Румынии в первую очередь, восточная дорога народов, ведшая в бескрайние, неведомые и суровые глубины Евразии, тем не менее, много веков до того не беспокоила ни даков, ни римлян. Но в конце 4 века восточные степи наполнились грозными завоевателями. Первый удар гуннов, само имя которых стало в Европе всеобщим обозначением беспощадных захватчиков и грабителей, пришелся именно по Дакии. Это произошло в конце 370-х годов. Сопротивление германцев было сломлено – вестготы ушли в странствование по просторам Римской империи, остготы и гепиды подчинились гуннам.

Путь потомков римского населения был известен. Надо было уходить еще дальше от развалин римских городов, от плодородных земель на равнинах, в еще более укромные, суровые и негостеприимные горные убежища. Если в слоях 4 века археологи находят на территории Дакии достаточно много римских монет, то в последующие времена количество денег значительно убывает – вслед за государством и городами потомки даков и римлян прощаются и с остатками рыночной экономики. Многие из тех, кто при готах и гепидах сумел стать зажиточными земледельцами на равнинах, погибли или стали рабами, другие остались нищими пастухами в горах.

И весь народ, наблюдая из своих потаенных убежищ, как гунны сломили могущество готов, растерзали их страну, крушат их историческую родину – Римскую империю – вновь усваивал урок беспощадной истории: наше положение безнадежно. Завоевателям несть числа, их сила безмерна, сопротивляться немыслимо, чтобы выжить нужно, во-первых, далеко спрятаться, во-вторых, быть бедным, чтобы ничем не возбудить чужой жадности и зависти, в-третьих, если не будет иного выхода, низко кланяться и услужливо работать на новых господ, ожидая, когда очередные воинственные пришельцы сломят их могущество.

И последнее случилось относительно скоро. Вождь гуннов Аттила умер в 453г., и его империя пала под ударами восставших германских племен. Для западных римских провинций эти перемены означали избавление от опустошительных походов гуннской армии, а для Дакии начало новой войны. В течение нескольких лет на ее территории дрались с германцами и римлянами отступающие обратно в евразийские степи гунны, вряд ли обошлось и без усобиц между делившими территорию побежденного врага германскими племенами. В результате хозяевами карпатских и дунайских земель стали пришедшие сюда примерно в одно время с готами гепиды. Надо полагать, что карпатские убежища помогли им, так же как и коренному населению страны, пережить гуннское лихолетье с возможно меньшими потерями. Скорее всего, с этим народом, прожившим в Дакии почти 250 лет и пережившим вместе с коренным населением одни и те же бедствия, предки румын прошли значительный отрезок по пути ассимиляции. Но время не только пребывания гепидов на румынской земле, но и самого существования этого племени, подошло к концу через 100 с небольшим лет после распада гуннской империи.

Славяне, римские беженцы и христианство

В 530-х годах северная дорога народов наполнилась новыми пришельцами. Отправившись в путь с берегов Эльбы, на сцену европейской истории вышло последнее, и возможно самое свирепое из мигрирующих германских племен той эпохи – лангобарды. Точно также как у готов, вандалов и гуннов первой остановкой на пути к европейской славе (хотя и не столь громкой), разумеется, стала Дакия. На ее территории велась долгая и ожесточенная война между гепидами и лангобардами, но в течение нескольких десятилетий ни один из народов не мог получить в ней решающего преимущества.

Пока лангобарды воевали с гепидами на западе страны, на востоке начали появляться представители еще одного северного народа – славяне, а затем в придунайские степи нагрянуло сильное тюркское кочевое племя с востока – авары. В 560-х годах лангобарды заключили с ними союз против гепидов и совместными силами они не только разгромили их государство, но истребили и поработили народ так, что его имя с этого момента полностью исчезает из истории. Сила новой волны завоевателей и мигрантов оказалась огромной. Лангобарды – народ, впоследствии отобравший у римлян большую часть Италии – предпочли не связываться с ними, а ушли искать новую родину. Потомки даков и римлян, надо полагать, признали господство тюркских и славянских завоевателей, поспешив как всегда бросить лишнее имущество и уйти подальше в леса и горы.

Эти события открыли период важнейших перемен в судьбе нынешних румынских земель. Их значение, по крайней мере, не меньше чем важность римского завоевания и последующего ухода римлян. Другое дело, что по сравнению с подробным описанием завоевания и отрывочными сведениями об эвакуации, здесь царит мрак неизвестности. Наступившие потрясения стали серединой и кульминацией румынских темных веков. Лишь ничтожное количество коротких и смутных намеков в летописях, написанных в других местах и в другие времена, дает немного сведений. Основной источник, по которому можно судить о характере тех событий – их последствия. А он как раз достаточно богат. Если 250-летнее пребывание германских племен на карпато-дунайских землях не оставило почти никаких следов в языке и культуре румын, то последствия завоеваний и миграций 6 и 7 веков отчетливо прослеживаются на протяжении еще многих столетий, в том числе и в историческую эпоху. Этот период стал вторым после римского времени, когда были заложены основополагающие черты нынешнего румынского народа.

Главными героями новых смутных времен были славяне. Стоило после многих веков нашествий истощиться запасу желавших переселиться к теплым морям германских племен, как освободившуюся от них северную дорогу заполнили новые варварские претенденты на приобщение к цивилизации. Славяне мигрировали постепенно, несколькими большими волнами. Если первые переселенцы прибыли в середине 6 века, судя по всему, в составе отдельных небольших племен, то затем произошло нашествие большой орды, в составе которой славяне шли в качестве подданных или, по крайней мере, младших партнеров в деле захвата новых земель. Появлению аваров в Дакии предшествовало завоевание ими славянских племен, после чего значительная часть славян последовала за кочевниками на юго-запад.

Русские, болгары, украинцы или сербы, изучающие румынскую историю, уходя от современной эпохи вглубь веков, могут испытывать ощущение, что они возвращаются в свои собственные страны. Чем в более раннее румынское средневековье мы заглядываем, тем больше славянского языка, культуры, обычаев, имен и названий мы там встречаем. Нашим взорам предстает длительный и сложный процесс деассимиляции романского народа от славянского влияния – его поздние стадии хорошо различимы в свете вернувшейся на румынскую землю письменной истории, но его начало теряется где-то в глубине темных веков. Сама длительность и постепенность романского возрождения дает представление об огромной силе славянского влияния, кульминация которого, судя по всему, приходится на 7 – 9 века.

Можно почти наверняка утверждать, что славянская миграция в Карпато-дунайские земли была масштабнее всех предыдущих и последующих. Славян, прошедших в 6 и 7 веках через румынские земли, оказалось достаточно, чтобы составить население, по меньшей мере, трех стран – Болгарии, Сербии и Черногории, занять значительные области Греции. В течение 6 века славянское население Дакии стремительно и постоянно росло, к 600 году оно, несомненно, было очень значительным, не исключено, что более многочисленным, чем романское. Никогда со времен римской эвакуации пришельцы не заселяли Дакию так плотно, не занимали столько земель, не проникали так далеко в укромные долины и леса. Никогда раньше романское население не общалось с новоприбывшим народом столь тесно и постоянно, перенимая его язык и обычаи, заключая смешанные браки. Ассимиляция шла полным ходом и, скорее всего, бывшая Дакия стала бы славянской страной, если бы не новые потрясения, последовавшие начиная с первых лет 7 века.

Точно так же, как готы и гунны, авары и славяне не рассматривали Карпато-дунайские земли в качестве конечного пункта своего пути. Их влекли плодородные земли и богатые города у теплых морей. Избрав равнину лежащую на север от Дуная своим плацдармом, это объединение двух народов обрушилось на балканские владения Римской империи. В течение нескольких десятилетий второй половины 6 века римская армия прилагала отчаянные усилия для удержания дунайской границы. Но, в конце концов, она не выдержала напряжения этой войны и в 602 г. в ответ на приказ императора Маврикия зимовать в негостеприимных придунайских степях подняла мятеж. Солдатская революция оказалась успешной и положила начало кризису, приведшему к гибели Римской империи.

Уже в том же 602 году последние остатки римской границы на Дунае были сметены аварами и славянами. Окружавший Дакию мир изменился. Если раньше ее романское население, хотя и было покинуто своим государством, жило в непосредственной близости от границы империи и продолжало ощущать ее влияние, то теперь пришла пора проститься с исторической родиной.

В 626 году Константинополь был осажден объединенными силами аваров и персов. Правда римлянам (а может быть по тем временам уже византийцам) удалось разбить обе армии у стен своей столицы и изгнать персов из восточных провинций, но их истощенное государство уже ничего не могло поделать с народом, нанесшим античному миру последний удар. Практически сразу по окончании большой войны с Персией на востоке появились только что принявшие ислам и создавшие единое государство арабы. Разбив на территории Палестины армию римского (византийского) императора, они затем захватили провинции Ближнего Востока и Северной Африки – что-то около половины территории бывшей Римской империи. Немного раньше уже знакомые нам лангобарды завоевали север и центр Италии. Большая часть Балкан погрузилась в первобытное состояние, находясь под властью аваров или независимых славянских вождей.

Империя отчаянно сопротивлялась, цепляясь за древние приморские города Греции и Малой Азии. Один из некогда покоренных римлянами народов – греки – теперь приспособил остатки римского государства для своих нужд. Перестроив экономическую, социальную и военную систему империи, они вернули ей некоторую часть прежнего могущества, но это было уже другое государство – Византия.

Потрясения 7 века обернулись глубокими изменениями в жизни всех балканских народов, но нигде эти перемены не были столь причудливыми и драматичными, как на дакийских землях. Когда дунайская граница была прорвана, большая часть ранее поселившихся севернее Дуная славян двинулась в бывшие римские владения. В течение последующих ста лет, возможно, еще были волны миграции с северо-востока, но теперь они беспрепятственно уходили далее на юг и запад. Там, найдя теплые плодородные края, добравшись до естественного предела морского побережья, натолкнувшись на непреодолимое сопротивление греков, они остановились и обрели новое отечество. В Дакии осталась лишь меньшая часть славян, но они, несомненно, по-прежнему составляли значительный процент населения страны. Не исключено, что даже после ухода основной волны мигрантов Дакия все равно могла бы стать славянской страной, если бы не еще одно важное обстоятельство.

Богатые и плодородные земли, лежащие на юг от нижнего течения Дуная – римские провинции Мезия, Фракия и Иллирия – находились под властью Рима с 1 по 7 века нашей эры. Это была богатая и имевшая большое стратегическое значение часть государства. Там жило многочисленное и, несомненно, глубоко романизированное население. Когда славянско-аварское нашествие смело римскую границу, многочисленные города и крепости на Дунае исчезли. Куда-то делась и значительная часть сельского населения, поскольку уже очень вскоре явное большинство в этих местах составили славяне. Было бы логично предположить, что жители Дунайской границы бежали вглубь империи, на юг. Но аварская армия в 602 году прорвала римскую границу около Сингидунума (нынешнего Белграда), а затем, надо полагать, повернула в направлении Константинополя, на восток. В этом случае основные силы завоевателей подошли к дунайской границе с юга, то есть с тыла, и дорога вглубь империи оказалась отрезана.

О дальнейших событиях сохранилось письменное свидетельство – весьма неточное и туманное – но зато написанное в 7 веке, по свежим следам событий. Поэтому, не будем пренебрегать им. В «Житии Святого Дмитрия Солунского» написано следующее: «славяне и авары, опустошив почти всю Иллирию и всю Фракию до стен Константинополя, угнали все население оттуда за Дунай, в сторону Паннонии. Там аварский каган и поселил пленное население, которое, смешавшись с болгарами, аварами и другими язычниками, образовало затем большой и многочисленный народ». Конечно, слова насчет всего населения – явное преувеличение, но их наличие в повествовании указывает на то, что количество взятых в римских провинциях и угнанных за Дунай пленников сильно впечатлило самого автора или тех свидетелей событий, с чьих слов писалось изложение. Дикие авары и славяне не нуждались в большом количестве рабов. Поэтому каган просто отвел пленным на жительство какие-либо земли внутри своих владений. Вполне логично, что римляне устремились в те области, где уже были близкие им по языку и обычаям жители.

Существует также версия, согласно которой население дунайских провинций само бежало от надвигавшихся завоевателей на территорию нынешней Румынии. Здесь напрашиваются вопросы о том, могли ли беженцы по своей воле направиться на неприятельскую территорию, и возможно ли было такое, чтобы за Дунаем не нашлось никаких аварских и славянских сил, способных их перехватить. Но конкретных обстоятельств того времени мы все равно не знаем, так что не следует отвергать и такое предположение.

Скорее всего, было и то и другое – вначале прибыло некоторое количество беженцев, потом появились отправленные на поселение либо освободившиеся пленники. И для тех и для других уже обжившее свои лесные и горные убежища романское население было магнитом, привлекавшим их на эти земли. В любом случае, весьма значительная часть населения бывших балканских провинций переместилась либо была перемещена на земли нынешней Румынии. Хотя это были наверняка не все жители и вряд ли большая их часть, но, учитывая обширность и многолюдность земель, переживших за относительно короткий срок радикальную трансформацию состава своего населения, вновь прибывших было, скорее всего, больше или, по крайней мере, не намного меньше, чем оставшихся со времен римского правления. Произошла рокировка – основная масса славян с севера Балканского полуострова переместилась на юг и запад, а некая часть романского населения оказалась вытеснена на прежние места обитания славян. Что принесли Румынии эти перемены?

Романский элемент, несомненно, укрепился, тем более в условиях оттока славян. Долгосрочные, проявившиеся только через века в виде деассимиляции романского населения, последствия этих событий и служат наиболее убедительным аргументом в пользу подлинности вышеописанного. Но, казалось бы, такой прилив свежей крови должен был поднять экономический и культурный уровень страны, вызвать рост политической активности ее населения. Ничего похожего не произошло. Это можно попытаться объяснить.

Новоприбывшее население было сильно потрепано историей. Если Дакия была оставлена римлянами в самом начале неблагополучного периода в жизни империи, то дунайские провинции успели увидеть много перемен к худшему. Деспотизм приобретал все более жестокие формы, но не спасал от нашествий варваров, значительная часть которых атаковала именно Балканы. Все, что раньше было сказано о неумении жителей римской Дакии жить в условиях свободы, относится к новоприбывшим в еще большей степени. Тяжелый, пессимистический исторический опыт оказался помножен на шок от насильственного переселения с плодородных равнин и из благоустроенных городов в дикие и скудные горы и леса. Вслед за коренными жителями бывшей римской Дакии новоприбывшие также пошли по пути возвращения от цивилизации к первобытному обществу (городов на юге Балкан было больше, так что, может быть, странное слово pamint вошло в румынский язык именно в 7 веке). Отражением того давнего ужаса, возможно, является также слово capcaun, в румынских сказках означающее «людоед, чудовище», и при этом похожее на титул знатных аваров – «капкан».

Хотя при вышеописанных обстоятельствах разгрома дунайской границы в число пленников или беженцев могло попасть некоторое количество представителей римской элиты, последствий этого не заметно. Все же их было, скорее всего, совсем мало – этот слой населения подвергался большему риску гибели на войне, а с другой стороны имел больше возможностей бежать в устоявшие под натиском захватчиков центры империи или уехать туда, выкупившись из плена. Так что народ был лишен претендентов на лидерство. К тому же он принес в тихие горные долины новый сильный заряд страха и пессимизма, которым его научила беспощадная история. И не принес умения устраивать свою жизнь самостоятельно, так как этому история его не научила.

Еще беженцы или пленники начала 7 века принесли с собой окончательное утверждение христианства. Сразу оговоримся – время и обстоятельства принятия предками румын новой веры покрыты мраком тайны. Исходным моментом является присутствие некоторого количества христиан в Дакии на момент ее оставления римскими войсками. В конце 3 века христианство в империи было широко распространенной и влиятельной сектой, но не государственной идеологией и не верой большинства. Так что можно уверенно говорить о том, что новая вера успела проникнуть в Дакию за годы римского правления, тем более что это подтверждается археологическими памятниками периода вскоре после ухода римлян. Но, скорее всего, его присутствие в отдаленной и лишенной старинных городов провинции было незначительным.

Перенесемся через тысячу лет к тому времени, когда возобновление письменной истории Румынии позволило точно определить положение христианства на тот момент. Страна была полностью христианской, причем придерживалась православного обряда.

Между этими двумя временными рубежами, века загадок и неопределенности, заполняемые отрывочными фактами и домыслами. Благодаря деятельности проповедника Ульфилы христианство широко распространилось среди готов к концу их господства в Дакии. После этого на несколько десятилетий Карпато-дунайские земли вернулись под власть язычников. Затем гепиды приняли христианство также незадолго до того, как их стала теснить новая волна завоевателей-язычников. О том, насколько новая религия проникла в среду подвластного принявшим крещение германским племенам населения, ничего толком не известно.

Точно сказать, каким богам поклонялось большинство населения Карпато-дунайских земель в 4, 5 и 6 веках, трудно. Не исключено, что христианство и стало религией большинства где-то к концу 4 века, когда сначала произошло крещение готов, а потом ужасы гуннского нашествия могли навеять мысль о близости обещанного проповедниками конца света. Но вполне возможно, что жители Дакии могли сохранять веру в языческих богов гораздо дольше, чем население, оставшееся в пределах империи. Ведь христианство здесь никто не навязывал. Юрисдикция насильственно уничтожавшего веру в олимпийских богов римского императора Феодосия Великого на Дакию уже не распространялась.

А вот о торжестве христианства в 7 веке можно говорить с большой долей уверенности. То, что беженцы и пленники с дунайской границы были христианами, сомнения не вызывает – вера в Спасителя господствовала в империи уже более двух столетий. Наряду с уже существовавшими в Дакии общинами, новоприбывшие составили христианское большинство. Слова латинского происхождения, обозначающие основные термины христианской религии, свидетельствуют о ее древнем, римском происхождении. А с другой стороны, наличие в Румынии давней христианской традиции служит подтверждением значительного притока населения из уже христианизированной Римской империи.

Дальше снова начинаются сплошные загадки. О том, какие именно формы получила христианская вера и церковная организация в Румынии в те древние времена, опять же ничего не известно даже приблизительно. Хотя, с одной стороны, большая часть населения стала христианской, в то же самое время, после перехода власти на Балканах к языческим вождям страна на долгие 250 лет – до крещения Болгарии – оказалась отрезана от основных церковных центров той эпохи. В Ирландии и западной части Британии в условиях изоляции от христианского мира развилась самобытная, непохожая ни на какие другие, церковь, которая лишь весьма не скоро интегрировалась в общеевропейскую католическую организацию. Судя по всему, жизнь в Румынии в те времена была беднее и опаснее, чем в Ирландии, и следов чего-либо похожего на удивительную культуру ирландских монастырей на отрогах Карпат не заметно. Тем не менее, логично предположить, что в ту эпоху в укромных карпатских убежищах существовало некое самостоятельное и самобытное христианское сообщество, сведения о котором, однако, безнадежно затерялись в глубине веков.

Но есть возможность назвать некоторые особенности, которые были присущи принятию христианства Румынией. Оно не было насильственным. В румынских лесах и долинах действовали не грозные повелители, а мирные проповедники. Здесь еще на несколько столетий продлились первые века христианства, когда оно не было государственной религией. Зато христианство могло найти широкий отклик в душах народа, которому приходилось много страдать, и нужно было искать утешения в воздаянии в загробной жизни или после грядущего конца света. Христианские заповеди были полезным обоснованием той бедной, тихой и скрытной жизни, которую вели многие поколения предков современных румын. Маловероятно, чтобы евангельский призыв подставить вторую щеку тому, кто нанес тебе пощечину, находил искренний отклик в душах императоров Константина и Феодосия, короля Хлодвига или князя Владимира, но для румын поведение примерно в таком духе стало способом выживания бок о бок с бесчисленными и неодолимыми завоевателями.

В тылу империй

«Житие Дмитрия Солунского» утверждает, что романское население Дакии недолго сохраняло верность своим аварским господам. Через 60 лет после пленения потомки переселенцев восстали и перешли на сторону болгарского хана Кубрата. Это событие отражает формирование нового геополитического положения Карпато-дунайских земель, некоторые черты которого сохранились до современной эпохи.

Воспользовавшись неудачей аваров под Константинополем, славяне в 630 году подняли восстание, в результате которого часть из них освободилась от власти кочевников. Разместившиеся восточнее и южнее Карпат славянские племена получили независимость, но они не уничтожили Аварский каганат и не создали собственного государства. Около 50 лет славяне на большей части Балканского полуострова – между паннонскими и трансильванскими владениями аваров и византийскими оплотами на берегу Средиземного моря – жили самостоятельно, будучи организованы лишь в мелкие общины.

Этому первобытному хаосу положили конец болгары – новый кочевой тюркский народ, нагрянувший по восточной дороге где-то около 670 года. И для него Румыния была лишь промежуточной остановкой на пути к теплым морям. Здесь болгары повернули на юг и устремились на земли южнее Дуная. Объединив славян под своей властью и отбив контратаку Византии, они в 680 году создали Болгарское ханство – тюркское государство, которое стало славянским по мере того, как большинство населения ассимилировало немногочисленное господствующее племя.

Наступают более спокойные времена. Самая ужасная восточная дорога народов была на 200 лет перекрыта Хазарским каганатом – именно от хазар бежали на запад болгары и еще несколько родственных аварам племен. Север в ходе многовековых германских и славянских миграций лишился значительной части своего населения, и оттуда в течение долгого времени уже никто не приходил. Юг и запад не атаковали, а оборонялись. Византийских греков теснило Болгарское ханство. Западное Франкское королевство отбивалось от набегов аваров. Для болгарского и аварского государств Румыния была тылом. Трансильванией – то есть землями к северо-востоку от Карпатской дуги – возможно также и некоторыми территориями между Дунаем и Карпатами владел Аварский каганат. Значительная часть румын проживала на его территории, находясь на нижней ступеньке социальной иерархии, вслед за аварами и славянами. С этого момента начинает формироваться различие между Трансильванией с одной стороны и землями на восток и на юг от Карпат – Молдавией и Валахией – с другой. Трансильвания попадает под контроль крупных государств, обеспечивающих внутренний порядок и оборону от внешних врагов, что создает предпосылки для более быстрого и убедительного возвращения к цивилизации. Но эти государства контролируются не с румынских земель и не румынами, последние прочно занимают место на нижних ступеньках общества.

На востоке и на юге геополитические бури продолжали буйствовать с неограниченной силой и с минимальными перерывами. Эти земли оказались буферной зоной между двумя империями (Аварской и Болгарской), и подобному положению было суждено повториться в румынской истории еще не раз. А ранее приведенное упоминание о переходе романского населения из аварского в болгарское подданство свидетельствует о том, что предки румын начали учиться по мере возможности пользоваться своим ужасным геополитическим положением. Завоевателей было невозможно одолеть в открытом бою, но можно было обмануть и перехитрить, особенно воспользовавшись тем, что они были разные и зачастую враждовали друг с другом. Век за веком безвестные румынские правители осваивали искусство маневрирования на международной арене – учились перебегать от слабеющих господ и завоевателей к набирающим силу, а в случаях, когда они оказывались на стыке владений примерно равных по силам наций, торговаться с целью улучшения условий подчинения и расширения своей независимости.