скачать книгу бесплатно
Пламенные сердца
Сергей Чехин
Здесь дни ярки, а ночи крайне опасны. Пахнет свежим хлебом и скошенным сеном, над бескрайней дубравой вьется едва уловимый славянский дух, по трактам колесят купцы и искатели приключений, а за околицами по утрам находят следы неведомых зверей. Но шабаши плетут заговоры, во мраке пещер горят алым чьи-то злобные глаза, поднимают головы ложные боги, и даже самые высокие стены и могучие остроги не в силах защитить от тех, кому нет места среди смертных. И тогда на помощь приходят Пламенные сердца.
Пламенные сердца
Сергей Чехин
© Сергей Чехин, 2016
© Анатолий Борисевич, дизайн обложки, 2016
ISBN 978-5-4483-4745-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Здравствуй, будущий читатель
Ты стоишь на пороге моего нового мира, разительно отличающегося от всех предыдущих. Здесь нет чернухи, чрезмерной жестокости, пошлости и мата. От столь милых сердцу тем я отказался специально для тебя.
Неважно, какого ты пола и возраста, в этом мире всяк отыщет забаву по душе. Ведь каждая глава – это не просто часть пройденного героями пути. Это отдельная история с определенным посылом, поднимающим простые, но крайне важные вопросы. О семье, месте под солнцем, поисках себя, самоотверженности, отваге и трусости, ответственности и много о чем еще.
Здесь дни ярки и трудны, а ночи чрезвычайно опасны. Пахнет свежим хлебом и скошенным сеном, над бескрайней дубравой вьется едва уловимый славянский дух, по трактам колесят купцы и искатели приключений, за околицами по утрам находят следы неведомых зверей, а Свет и Тьма не всегда те, чем кажутся.
Здесь тяжело трудятся крестьяне и ремесленники, бородатые дружинники в кольчугах и вострых шлемах несут пограничные дозоры в городах-крепостях, шабаши ведьм плетут заговоры, во мраке пещер горят алым чьи-то злобные глаза, поднимают головы ложные боги, и даже самые высокие стены и могучие остроги не в силах защитить от тех, кому нет места среди смертных.
И тогда на помощь приходят Пламенные Сердца, чьи объятые жаром клинки обращают в пепел то, что не возьмет ни серебро, ни колдовство, ни заговоренное железо. Кто они? Скоро узнаете. Ну, а пока хлеб-соль, честной народ! Добро пожаловать в Артану, на Остров четырех князей!
Здесь испокон веков Свет и Тьма идут рука об руку. Океаны крови пролились ради того, чтобы незримую черту не нарушала ни одна из сторон, однако исчадия Тьмы то и дело прорываются в мир живых и несут с собой лишь страдания и смерть.
Им по мере сил противостоят обычные люди: не колдуны, не мудрецы и даже не великие воины, но только они не боятся встретиться лицом к лицу с порождениями обители хаоса и тлена. Народная молва окрестила их Пламенными Сердцами – за бесстрашие и непоколебимость в случаях, когда иные с криками бегут прочь или падают без чувств. Их души словно факелы в безлунную ночь, их цели честны, а поступки благородны. Они далеко не единственные, кто стоят на страже Света, но они единственные, кто не убоятся зла. Так было на заре времен, так будет и впредь, а это лишь одна история из бесчисленной вереницы событий.
Но кто знает, возможно именно она разожжет пламя в вашем сердце.
Глава 1. Ведьма и упырь
Он пришел в Вислы с первыми лучами солнца за. Издали его вполне можно было принять за бродягу из-за старой сутаны, истоптанных сапог и простецкого алого плаща. Образ нищего странника дополняли седая борода и тощая котомка на поясе, однако при ближайшем рассмотрении картина разительно менялась.
Одежда, несмотря на невзрачность и дешевую ткань, была прекрасно выглажена, чиста и без единой заплатки, хотя в середине необычайно жаркого июня тракт буквально утопал в пыли. За бородой тщательно ухаживали, волосы стригли по-армейски коротко, осунувшееся загорелое лицо регулярно умывали, и вот незнакомец из бродяги превращался в монаха.
Однако монахи не носили оружия, а у пожилого, но все еще крепкого мужчины рядом с сумкой покачивался одноручный меч в деревянных ножнах.
Когда он миновал околицу, все деревенские петухи закричали хором, приветствуя его как само солнце. Тут же послышался звон цепей и тихое рычание, но ни один дворовый пес не посмел гавкнуть на чужака, хотя остальных облаивали во все глотки, будь-то хоть вельможа, хоть сам князь.
Заскрипели двери и калитки, на тракт, являющийся одновременно и единственной улицей деревеньки, высыпал народ. Заспанные крестьяне в льняных рубахах и сарафанах во все глаза уставились на мужчину, не зная толком как встречать долгожданного гостя.
Странник остановился, окинул быстрым взглядом толпу и спокойно спросил:
– Где ваш староста, люди добрые?
Из-за спин раздался отрывистый вскрик и надсадное дыхание. Навстречу путнику протиснулся дородный старик, держа в одной руке хворостину, а в другой красное и распухшее ухо чумазой девчонки лет двенадцати. Судя по грязным всклокоченным волосам и рваной мешковине вместо сарафана, староста изловил нищенку и собирался немедля наказать. Девчонка, невзирая на трепку, с упорством голодного волчонка вгрызалась в яблоко и глотала куски целиком, почти не жуя. Но дед вырвал неспелый плод изо рта, обтер о войлочную жилетку и спрятал в карман.
– Я, я староста! Трофимом кличут. Беда у нас, господин аскет, – старик низко поклонился, вынудив пленницу согнуться в три погибели.
– Надеюсь, вы позвали меня не из-за расхитительницы садов?
Селяне захохотали и покосились на старосту, покрасневшего как ухо девочки.
– Что вы, господин аскет, с этой негодницей мы сами разберемся. Еще как разберемся! Для вас же, господин аскет, работа посерьезней найдется. Упырь у нас завелся, никакого спасу нет!
– Точно! – донеслось из толпы.
– Хоть ночью из дому не ходи! – гаркнул низкорослый мужичок с кучерявой бородкой.
– А вот и нечего шастать! – ответил гневный женский голос.
– Дык а в нужник как?
– Дык а ты в свой ходи, а не в Машкин!
– А ну цыц! – прикрикнул Трофим. – Вы нас простите, господин аскет, все на взводе с этой напасти. Того и гляди в глотки друг дружке вцепимся, что ваш кровосос! Вы в дом-то проходите, покушайте, бражки испейте, отдохните с дорожки. А я пока эту козу взгрею как следует.
– Спасибо за гостеприимство, но отдыхать некогда, – строго произнес странник. – Девчонку отпустите и расскажите подробнее о вампире.
– Да как же бросить ее, господин хороший! Мы и так почти год терпели, пока эта наглячка нас обкрадывала!
Селяне закивали, хотя многие женщины и старухи держались за сердца, глядя на тощую, едва живую бродяжку.
– Неужто так сильно обкрадывала? – нахмурился гость.
– Ну как сильно… То хлеба кусок стащит, то яблоко, то куст картошки выроет. Вредительница малолетняя, хуже упыря!
– Получается, только еду крадет?
– Ну…, – староста опустил взгляд и пожал плечами, – выходит так.
– А родители ее где?
– Да волки загрызли прошлой зимой, Свет защити. Вот она и живет одна на отшибе. Хоть и вороватая, но тихая, потому и не гоним прочь.
– Но и брать на поруки тоже не собираетесь.
– Ох, не судите, господин аскет! У самих детишки по лавкам сидят, а времена нынче неспокойные, неурожайные. Нечисть лютует, князья устали без дела троны протирать, того и глядишь опять междоусобица грянет!
– Спаси Свет, спаси Свет, – запричитали в толпе.
– Ладно, пошли в дом. Но девчонку отпусти, понял?
Староста не посмел спорить с чужаком, нехотя разжал пальцы, и нищенка раненым зайцем унеслась прочь за околицу, только видели.
Войдя в просторный бревенчатый сруб, аскет удовлетворенно кивнул – несмотря на важную должность, жил Трофим небогато, можно даже сказать скромно. Бычьи пузыри вместо стекол, домотканые льняные занавески, самодельная мебель и огромная, явно сложенная еще руками прадедов печь. Про детишек тоже не соврал – те и впрямь нахохленными воробьями расселись на лавках и полатях, пока женка в простецком сарафане и платке накрывала на стол.
Достала из печи исходящий паром чугунок с гречневой кашей, выставила крынки кваса и кислого молока, нарезала щедрыми ломтями хлеб. Мальцы захлебывались слюной от невообразимого запаха свежей деревенской пищи, но не смели даже прикоснуться к резным ложкам, покуда место почетного гостя пустовало.
Путник повесил на гвоздик сумку, перевязь с ножнами и плащ, согласно обычаю низко поклонился, входя в комнату, и сел во главе стола. Рядом примостился Трофим, жена ушла на другой конец и замерла, сложив руки на округлом животе и смиренно уставившись в пол.
Мужчина взял краюху хлеба, но есть не стал, лишь положил на свою тарелку. Зато опрокинул полную кружку воды, смахнул капли с седой бороды и кивнул хозяину – мол, рассказывай.
– Две недели назад все началось. Тоська, дочурка Михи-кузнеца, повадилась по ночам в лес бегать. Ну, отец не особо-то переживал – дело молодое, парней у нас мало, небось из соседнего села женишок похаживает. Тем паче, дольше полуночи никогда не задерживалась. А тут утром родня проснулась – Тоськи дома нет. Подняли народ, пошли лес прочесывать, нашли… Свет упаси, лучше бы не находили. Пускай бы думали все, что медведь заел или в речке утопла… В общем, лежала Тоська, – Трофим понизил голос до шепота, – в чем мать родила. Мертвая, но счастливая такая, довольная… во весь рот улыбалась. На шее – две дырки, и крови нету. Совсем. Ни капельки не осталось. О как. Тут-то мы за вами и послали гонца.
– Еще нападения были?
– Агась. Кольки Хромого дочка – Белкой звали за волосы рыжие. Эх, девка была красы неописуемой, из города сваты ездили! Тоже повадилась в лес бегать. Но мы-то горьким опытом научены, заперли ее в доме от греха подальше. А она… ой, Свет пощади, давай рыдать и руки заламывать – люблю, жить без него не могу! Без упыря, то бишь, представляете, господин аскет?
– Вполне, – угрюмо бросил мужчина.
– Ну вот… Заперли-то ее заперли, а он к ней в окно залез, падлюка такая. Солнышко встало – у бедняги лыба до ушей и крови нет. И никто ничего не слышал, спали все как убитые. Такие дела.
– У кого-нибудь еще симптомы есть?
– Чавось есть?
– В лес кто бегает?
– Да нет, вроде. Верка разве что, но она там постоянно ошивается. Поутих черт проклятый, насосался кровушки, переваривает небось.
– Верка?
– Воровайка наша неприкаянная. Верой ее кличут, семья у нее больно верующая была, только не спасло их это от волков.
– Надо поговорить с ней. – Странник встал, сунул хлеб в карман и направился к двери.
– Бесполезно, господин хороший, – молвил вслед староста. – Она и раньше тихоней была, а после смерти родителей и вовсе онемела.
– И все же я попытаюсь, – ответил мужчина, застегивая пояс с ножнами.
Вера неслась по чаще из последних сил, огибая овраги, прыгая через бурелом и продираясь сквозь переплетения ветвей. На чумазом лице и черных как уголь босых ногах алели свежие царапины, в колтуны набилась листва и ветки, мешковину сплошь усеивали репьи.
Преследователи то отставали, то снова рвались вперед, распаленные охотничьим азартом. Некоторые умудрялись даже метать на ходу камни и комья грязи, но ни один пока еще не достиг цели.
– К реке ее, к реке! – эхом пронесся бодрый молодецкий голос. – Свинюшка не умеет плавать!
– В воду вонючку! – визгливо вторила бегущая рядом девчонка.
Деревенская детвора словно стайка волчат гнала по следу, но Вера и не думала сдаваться. Несмотря на бешено колотящееся сердце, лицо нищенки напоминало фарфоровую маску. Ни страха, ни обиды, даже мышцы, казалось, одеревенели. Ярко-голубые глаза безучастно смотрели вперед, выискивая лучшие пути для ухода от погони.
Если бы не постоянный голод и недосып, сирота бежала бы сутки напролет, пока все преследователи не упали от усталости. Но изнуренное нуждой тело слабело с каждым шагом, в легких словно разожгли костры, из-за пересохшего горла стало трудно дышать.
Чудо, что бродяжка сумела столь долго держать позади сытых и здоровых селян.
Вдруг лес расступился, Вера выбежала на берег узкой, но очень глубокой речки. Она забрала многих из тех, кто прекрасно плавал, а девочка шла на дно как топор. Речку так и прозвали – Топкая, и не было у нее ни бродов, ни отмелей. Шаг от берега – и бездонный омут.
– Попалась, воровка! – крикнул крепкий румяный парень в красной рубахе. – Лучше сама ныряй, не то пожалеешь.
Все девять преследователей сжимали в руках ивовые пруты – длинные и очень гибкие. Здоровяк щелкнул своим как кнутом и шагнул к загнанной жертве. Та попятилась, босая пятка скользнула по влажной земле, и Вера едва не юркнула в воду. Беснующееся сердечко на миг остановилось, но бродяжка даже бровью не повела. Она безо всяких эмоций взирала на малолетних палачей и с несвойственным ребенку спокойствием ожидала развязки.
– Не хочешь прыгать, да? – процедил парень. – Что же, сама напросилась. Ну-ка, взгреем ее хорошенько!
Волчата с радостными воплями и улюлюканьем взмахнули прутами.
– Я сейчас тебя взгрею, – раздался позади тихий, и оттого вдвойне пугающий возглас.
Ребятня разом обернулась и тут же бросилась врассыпную, визжа как поросята в загоне с матерым волком. Седовласый мужчина в сутане и алом плаще покачал головой и подошел к Вере. Она стояла как вкопанная, то и дело поглядывая за спину незнакомцу, будто опасаясь продолжения сорванной расправы.
– Не бойся, – аскет протянул кусок хлеба. – Я – друг. Меня зовут Андрей, а тебя?
Девочка молчала, сверля странника подозрительным взором.
– Я просто хочу поговорить, – странник отошел в сторонку и присел на поваленную березу. – Если понимаешь – кивни.
Вера словно обратилась в статую и лишь водила глазами из чистейшего горного хрусталя, внимательно наблюдая за новым знакомым.
– Где-то здесь завелось… существо, – продолжил мужчина, все еще держа краюху в протянутой руке. – Оно кажется милым, добрым и заставляет испытывать чувство, похожее на самую сильную любовь. Для девушек постарше это любовь верного жениха, единственного и неповторимого спутника жизни. Тебе же, скорее всего, оно пытается заменить ушедших родителей.
Даже при упоминании страшнейшей утраты на лице Веры не отобразилось ничего, вообще.
– Но облик его – морок, а слова – ложь. Оно мертво и остывшее сердце давно не бьется. Лишь людская кровь позволяет живому трупу влачить жалкое существование. Кровь – это все, что ему нужно. Оно высосет ее до капли, бросит тело под ближайшим кустом и пойдет подыскивать новую жертву. Так уже случилось дважды только в твоей деревне. Та же участь постигнет и тебя, если не поможешь мне.
Девочка постояла еще с полминуты, перевела дух и стремглав бросилась в лес. Серое пятно мелькнуло вдали и скрылось за деревьями. Андрей покачал головой и направился к старосте.
Тем временем в заброшенной охотничьей избушке неподалеку от селения высокая рыжеволосая женщина разожгла костер под закопченным походным котелком. Отсветы пламени заиграли в желтых змеиных глазах, озарили круглое бледное лицо с острыми скулами и подбородком.
Она носила мужскую одежду, какую предпочитают всадники и путешественники: кожаные брюки, высокие сапоги, просторную сорочку и жилет. На шее висели украшения, к которым приличная девушка даже близко не подойдет: грубые костяные фигурки, сушеные птичьи лапки, затянутые патиной мониста и замысловатые амулеты из черных перьев.
Как только вода закипела, в котел полетели дурно пахнущие травы, измельченные в труху коренья и неведомые порошки. Варево вмиг сделалось ядовито-синим, комнату заволокло удушающей вонью. Из-за спины ведьмы послышался сдавленный стон. Она вмиг отбросила черпак и подскочила к худому как скелет мужчине, укрытому ворохом одеял и шкур. Глаза незнакомца впали и поблескивали со дна темных как безлунная ночь кругов, черные вены на висках и шее напухли и медленно содрогались, как жирные лоснящиеся пиявки.
– Спи, милый, спи, – проговорила женщина низким каркающим голосом. – Набирайся сил.
– Он здесь, – едва слышно ответил упырь. – Я чую его Пламенное сердце. Оно жжется даже издали, Марфа. Надо уходить.
– Ты слишком слаб, – колдунья провела трясущимися пальцами по холодному сухому лицу, обрамленному иссиня-черными волосами. – Нужно больше крови. По лесу бегает бродяжка – не абы какая добыча, но я ее поймаю, вот увидишь.
– Мне больно, Марфа. Почему я не чувствую ничего, кроме боли?
– Потерпи, Лука. Сейчас станет легче.
Женщина откинула покрывала, обнажив грудь вампира с увитой венами полупрозрачной кожей, сквозь которую отчетливо проступали ребра. На боку кровососа зияла ровная обугленная прорезь. Ведьма зачерпнула зловонной жижи и обильно полила жуткую рану, оставленную смертельным для нечисти оружием. Если бы неизвестный боец взял чуточку выше и пронзил гнилое сердце, упырь рассыпался бы пеплом, но промашка обошлась слишком дорого – в две невинные жизни.