скачать книгу бесплатно
Зимние сказки и рождественские предания
Сборник
Михаил Иванович Вострышев
Подарочные издания. Иллюстрированная классика
Зима – это не только снег, метель, трескучий мороз. Это еще и теплый дом, где родители и дети, удобно устроившись в креслах и на диване, читают вслух и слушают книги о чудесах за окном: сказки о проделках Матушки Зимы и Снежной королевы, рассказы о жизни и разговорах в заснеженном лесу птиц и зверей, предания о рождении более двух тысяч лет назад в Вифлееме Младенца Иисуса…
Книга снабжена иллюстрированным комментарием о сказочном творчестве разных народов мира, происхождении мифических сюжетов, даны характеристики развития образов главных волшебных персонажей.
Зимние сказки и рождественские предания: Сборник
Народные сказки
Зимовье зверей
Русская сказка в пересказе Александра Афанасьева
Шел бык лесом, попадается ему навстречу баран.
– Куда, баран, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – говорит баран.
– Пойдем со мною!
Вот пошли вместе, попадается им навстречу свинья.
– Куда, свинья, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – отвечает свинья.
– Иди с нами.
Пошли втроем дальше, навстречу им гусь.
– Куда, гусь, идешь? – спрашивает бык.
– От зимы лета ищу, – отвечает гусь.
– Ну, иди за нами!
Вот гусь и пошел за ними. Идут, а навстречу им петух.
– Куда, петух, идешь? – спросил бык.
– От зимы лета ищу, – отвечает петух.
– Иди за нами!
Вот они идут путем-дорогою и разговаривают промеж себя:
– Как же, братцы-товарищи! Время подходит холодное, где тепла искать?
Бык и сказывает:
– Ну, давайте избу строить, а то, чего доброго, и впрямь зимою замерзнем.
Баран говорит:
– У меня шуба тепла – вишь какая шерсть! Я и так перезимую.
Свинья говорит:
– А по мне хоть какие морозы – я не боюсь: зароюсь в землю и без избы прозимую.
Гусь говорит:
– А я сяду в середину ели, одно крыло постелю, а другим оденусь, меня никакой холод не возьмет; я и так прозимую.
Петух говорит:
– А разве у меня нет своих крыльев? И я прозимую!
Бык видит – дело плохо, надо одному хлопотать.
– Ну, – говорит, – вы, как хотите, а я стану избу строить.
Выстроил себе избушку и живет в ней. Вот пришла зима холодная, стали пробирать морозы; баран просится у быка:
– Пусти, брат, погреться.
– Нет, баран, у тебя шуба тепла; ты и так перезимуешь. Не пущу!
– А коли не пустишь, то я разбегусь и вышибу из твоей избы бревно; тебе же будет холоднее.
Бык думал-думал: «Дай пущу, а то, пожалуй, и меня заморозит», – и пустил барана.
Вот свинья прозябла, пришла к быку:
– Пусти, брат, погреться.
– Нет, не пущу! Ты в землю зароешься и так перезимуешь.
– А не пустишь, так я рылом все столбы подрою да твою избу сворочу.
Делать нечего, надо пустить. Пустил и свинью.
Тут пришли к быку гусь и петух:
– Пусти, брат, к себе погреться.
– Нет, не пущу! У вас по два крыла: одно постелешь, другим оденешься; так и прозимуете!
– А не пустишь, – говорит гусь, – так я весь мох из твоих стен повыщиплю, тебе же холоднее будет.
– Не пустишь? – говорит петух. – Так я взлечу на чердак и всю землю с потолка сгребу, тебе же холоднее будет.
Что делать быку? Пустил жить к себе и гуся, и петуха.
Вот живут они себе в избушке. Отогрелся в тепле петух и начал песенки распевать. Услыхала лиса, что петух песенки распевает, захотелось ей петушиным мясом полакомиться. Да как достать его? Лиса поднялась на хитрости, отправилась к медведю да волку и сказала:
– Ну, любезные куманьки! Я нашла для всех поживу: для тебя, медведь, – быка, для тебя, волк, – барана, а для себя – петуха.
– Хорошо, кумушка! – говорят медведь и волк. – Мы твоих услуг никогда не забудем. Пойдем же приколем да поедим!
Лиса привела их к избушке. Медведь говорит волку:
– Иди ты вперед!
А волк кричит:
– Нет, ты посильнее меня, иди ты вперед!
Ладно, пошел медведь; только что в двери – бык наклонил голову и припер его рогами к стенке. А баран разбежался, да как бацнет медведя в бок и сшиб его с ног. А свинья рвет и мечет в клочья. А гусь подлетел – глаза щиплет. А петух сидит на брусу и кричит:
– Подайте сюда, подайте сюда!
Волк с лисой услыхали крик да бежать!
Вот медведь рвался, рвался, насилу вырвался, догнал волка и рассказывает:
– Ну, что было мне! Этакого страху отродясь не видывал. Только что вошел я в избу, откуда ни возьмись, баба с ухватом на меня… Так к стене и прижала! Набежало народу пропасть: кто бьет, кто рвет, кто шилом в глаза колет. А еще один на брусу сидел да все кричал: «Подайте сюда, подайте сюда!» Ну, если б подали к нему, кажись бы, и смерть была!
Зима – волшебное время года, когда весь мир замирает в ожидании радостных праздников Рождества и Нового года. Когда год кончается, Зима только начинается. Мороз в одну ночь становится, снег от лютого холода землю покрывает словно шубой. Льдом зимой уже не торгуют, он повсюду лежит. Все крепче холод – железо рвет и на лету птицу бьет, стоять не велит, и солнцу греть не позволяет. Зима ежегодно отправляет всю природу с ее обитателями в многомесячный сон.
Зиму в мифах европейских народов чаще изображают старухой, которая держит в темнице до поры до времени красавицу девицу Весну. Но вот приходит конец матушке седой Зиме, и ей на смену приходит зеленая Весна. Лед умирает, трава оживает, звери из нор выползают.
Зима недаром злится,
Прошла ее пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
Два Мороза
Русская сказка в пересказе Михаила Михайлова
Гуляли по чистому полю два Мороза, два родных брата, с ноги на ногу поскакивали, рукой об руку поколачивали. Говорит один Мороз другому:
– Братец Мороз – Багровый нос! Как бы нам позабавиться – людей поморозить?
Отвечает ему другой:
– Братец Мороз – Синий нос! Коль людей морозить – не по чистому нам полю гулять. Поле все снегом занесло, все проезжие дороги замело: никто не пройдет, не проедет. Побежим-ка лучше к чистому бору! Там хоть и меньше простору, да зато забавы будет больше. Все нет-нет, да кто-нибудь и встретится по дороге.
Сказано – сделано. Побежали два Мороза, два родных брата, в чистый бор. Бегут, дорогой тешатся: с ноги на ногу попрыгивают, по елкам, по сосенкам пощелкивают. Старый ельник трещит, молодой сосняк поскрипывает. По рыхлому ль снегу пробегут – кора ледяная; былинка ль из-под снегу выглядывает, – дунут, словно бисером ее всю унижут.
Послышали они с одной стороны колокольчик, а с другой бубенчик: с колокольчиком барин едет, с бубенчиком – мужичок.
Стали Морозы судить да рядить, кому за кем бежать, кому кого морозить.
Мороз – Синий нос, как был помоложе, говорит:
– Мне бы лучше за мужичком погнаться. Его скорей дойму: полушубок старый, заплатанный, шапка вся в дырах, на ногах, кроме лаптишек, – ничего. Он же, никак, дрова рубить едет. А уж ты, братец, как посильнее меня, за барином беги. Видишь, на нем шуба медвежья, шапка лисья, сапоги волчьи. Где уж мне с ним! Не совладаю.
Мороз – Багровый нос только подсмеивается.
– Молод еще ты, – говорит, – братец!.. Ну, да уж быть по-твоему. Беги за мужичком, а я побегу за барином. Как сойдемся под вечер, узнаем, кому была легка работа, кому тяжела. Прощай покамест!
– Прощай, братец!
Свистнули, щелкнули, побежали.
Только солнышко закатилось, сошлись они опять на чистом поле. Спрашивают друг друга – что?
– То-то, я думаю, намаялся ты, братец, с барином-то, – говорит младший. – А толку, глядишь, не вышло никакого. Где его было пронять!
Старший посмеивается себе.
– Эх, – говорит, – братец Мороз – Синий нос, молод ты и прост! Я его так уважил, что он час будет греться – не отогреется.
– А как же шуба-то, да шапка-то, да сапоги-то?
– Не помогли. Забрался я к нему и в шубу, и в шапку, и в сапоги, да как зачал знобить! Он-то ежится, он-то жмётся да кутается; думает: дай-ка я ни одним суставом не шевельнусь, авось меня тут мороз не одолеет. Ан не тут-то было! Мне-то это и с руки. Как принялся я за него – чуть живого в городе из повозки выпустил! Ну, а ты что со своим мужичком сделал?
– Эх, братец Мороз – Багровый нос! Плохую ты со мной шутку сшутил, что вовремя не образумил. Думал – заморожу мужика, а вышло – он же отломал мне бока.
– Как так?
– Да вот как. Ехал он, сам ты видел, дрова рубить. Дорогой начал было я его пронимать, только он всё не робеет – еще ругается: такой, говорит, сякой этот мороз. Совсем даже обидно стало; принялся я его еще пуще щипать да колоть. Только ненадолго была мне эта забава. Приехал он на место, вылез из саней, принялся за топор. Я-то думаю: тут мне сломить его. Забрался к нему под полушубок, давай его язвить. А он-то топором машет, только щепки кругом летят. Стал даже пот его прошибать. Вижу: плохо – не усидеть мне под полушубком. Под конец инда пар от него повалил. Я прочь поскорее. Думаю: как быть? А мужик все работает да работает. Чем бы зябнуть, а ему жарко стало. Гляжу: скидает с себя полушубок. Обрадовался я. «Погоди же, говорю, вот я тебе покажу себя!» Полушубок весь мокрехонек. Я в него забрался, заморозил так, что он стал лубок лубком.
Надевай-ка теперь, попробуй! Как покончил мужик свое дело да подошел к полушубку, у меня и сердце взыграло: то-то потешусь! Посмотрел мужик и принялся меня ругать – все слова перебрал, что нет их хуже. «Ругайся, – думаю я себе, – ругайся! А меня всё не выживешь!» Так он бранью не удовольствовался – выбрал полено подлиннее да посучковатее, да как примется по полушубку бить! По полушубку бьет, а меня всё ругает.
Мне бы бежать поскорее, да уж больно я в шерсти-то завяз – выбраться не могу. А он-то колотит, он-то колотит! Насилу я ушел. Думал, костей не соберу. До сих пор бока ноют. Закаялся я мужиков морозить.
– То-то! С барином-бездельником немудрено справиться, а вот мужика никогда и никому не одолеть!
Морозко
Русская сказка в пересказе Александра Афанасьева
