banner banner banner
Лучший приключенческий детектив
Лучший приключенческий детектив
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Лучший приключенческий детектив

скачать книгу бесплатно

Лучший приключенческий детектив
Татьяна Дегтярёва

Иван Аврамов

В. О. Ронин

Лучший детектив #1
Опасные авантюры и экзотические путешествия ожидают героев сборника «Лучший приключенческий детектив». На кону жизнь, так почему бы не сыграть в рулетку? Окунуться с головой в приключения вас приглашают Татьяна Дегтярева «Золотой конь», В.О. Ронин «Сокровища Буссенара» и Иван Аврамов «Игру начинает покойник».

Лучший приключенческий детектив

Татьяна Дегтярёва

Золотой конь

Пролог

Грунтовка, откуда его мотоцикл только что выехал, как будто побывала под артобстрелом. Спина под жилеткой стала мокрой, пока он лавировал между ухабами и выбоинами, выхваченными из темноты светом треснутой фары. Проехав через мост над железнодорожными путями, мотоциклист свернул на асфальтовую дорогу, рассекающую лес на черные лохматые половины. Яркая луна выбралась из-за туч и осветила идеально-ровное дорожное полотно, плавно уходящее под горку.

– Клевый трек, – обрадованно пробормотал мотоциклист, стягивая шлем с головы. – Фу-ух! – Вытер пот со лба.

Июнь в этом году выдался необычайно душным, отчего привычная байкерская амуниция казалась жаркой и тяжеловесной. Он прибавил газу, желая вознаградить себя за предыдущие полчаса мучений. Мотоцикл бодро ревел, ветер обдувал разгоряченную голову и развеивал глупые опасения. «Гуляем дальше. Главное, свалить воврем…»

На дорогу перед колесом обрушилось что-то рогатое и черное. В следующее мгновение байкер вылетел из седла и, совершив полуоборот в воздухе, рухнул на асфальт вниз головой. Больше он не двигался.

Лучи двух фонариков проскакали по лежащему на обочине мотоциклу, картинно-вращающемуся переднему колесу и скрестились на темной луже, медленно расплывающейся под головой байкера.

– Закончились твои покатушки, – прокомментировал равнодушный голос. Огромная коряга с треском приземлилась в заросли на обочине. – Посмотри мотоцикл, а я здесь поищу.

– Ничего, – спустя пару минут прошипел сообщник.

– Вот уро-од! Где его наплешник?

– В кусты отлетел.

– Придется найти и там посмотреть. Вдруг…

Равнодушный подкинул в воздухе трофейный мобильник.

– Документы тоже забрал. В реке утоплю. Здесь его никто не знает, только кликуху.

– Похоронят как бомжа.

– Да, плевать. – Похороны совершенно не взволновали равнодушного.

– Куда он ее дел?

– Походу, той рыжей девке отдал.

– Мне ее совсем не жалко. Сама себе приговор подписала.

Глава первая,

в которой летает французская шляпа

– Спасибо, тетя. Не надо, тетя.

Алиса переминалась у двери в прихожей с мобильным телефоном в руке. Она поглядывала на себя в зеркало, но мысленно видела раскидистые пальмы, бирюзовые волны и шустрые стаи мальков на песчаной отмели.

– Ты меня слышишь? – голос тётки вернул ее с морского побережья в городскую квартиру. – Говорю, двадцать три тебе исполнилось, а никто толком не воспитывал. Твои родители…

Родители часто ездили на гастроли. Музыканты камерного оркестра – занятые люди. Раньше она подолгу оставалась с бабушкой, потом научилась жить самостоятельно. Но два года назад объявилась дальняя родственница, чья-то сводная сестра Софья Эдуардовна и замучила её, и разговорами, и воспитанием.

– Сегодня ночью был приступ, – пожаловалась Софья Эдуардовна.

Это ее любимая тема. О своем здоровье она может говорить бесконечно. Алиса взглянула на циферблат настенных часов: кривой нотный стан, сверкающий знак бемоль в центре, веселый трубач висит на часовой стрелке, а пляшущий саксофонист на минутной. Часы Алисе не нравились, но дарёному тетушкиному «коню» в зубы не смотрят и не обсуждают.

– Измерила давление и пришла в ужас!

Действительно, ужас: совсем не осталось времени. Чтобы освободить руки, Алиса прижала мобильник плечом к уху и занялась срочными сборами. Когда расчёска и помада упали в сумку, стрелка музыкальных часов угрожающе дернулась. Алиса подхватила с тумбы чёрный футляр. «Скрипку взяла. Ключи…где ключи?». Рассказ о здоровье был далек от финиша.

– Будьте здоровы, тетя. Мне выходить пора.

Алиса скользнула взглядом по отражению в зеркале и увидела чересчур высокую и слишком худую девицу, нерешительно топчущуюся на месте. Тёмно-серые глаза казались огромными на болезненно-бледном лице. «Три дня подождать. И тогда солнце-море, полосатые шезлонги, бархатные листочки мяты в коктейле…» Она автоматически опустила футляр на тумбочку, пригладила соломенного цвета волосы и одернула низ короткого жакета.

– Я к тебе обращаюсь! Сейчас Виктор заедет…

Тетя всегда делала ударение на букву О: ей казалось, что при такой постановке имя звучит шикарнее, и получался ВиктОр.

– Не надо Виктора! – с ударением на И бурно реагировала Алиса.

Ее громкое восклицание вызвало движение в зале: там тяжело вздохнули и заворочались. Послышалась недовольная возня, хриплое бормотанье. Алиса шагнула назад и, вытянув шею, посмотрела на диван: клетчатый плед бугрился и шёл волнами. Увы, не морскими. Впрочем, спустя полминуты возмущение утихло, вздохи перешли в сопенье.

– …бесчувственная! Бедным твоим родителям в старости стакан воды подать будет некому!

– Не надо им воды, – пробормотала бесчувственная.

– Это тебе ничего не надо! – припечатала тетка и отключила телефон.

Алиса задрала голову и уставилась на трубача с саксофонистом: девять часов двадцать восемь минут. Время! Следует выйти пораньше, чтобы перехватить теткиного сына на улице. Она подхватила скрипичный футляр, на цыпочках подошла к двери, распахнула её и столкнулась нос к носу с так называемым ВиктОром. Что ни говори, а смотреть на него было приятно: красивый, взрослый – двадцать девять лет – брюнет с аристократически-прямой линией носа и одухотворенным лицом.

– Тонко чувствующий музыкант! – отзывался о родственнике отец Алисы.

– Хорошо воспитанный молодой человек, – вклинивалась тетушка.

– Серьезный и ответственный, – соглашалась мама и прочила Виктора в женихи.

Алиса послушно кивала в ответ и радовалась предстоящему десятидневному туристическому туру с заездом на Итальянскую Ривьеру. Виктор должен был развлекать и оберегать родственницу-невесту.

Однако сейчас было не до моря.

– Я готова. – Она шагнула за порог и попыталась закрыть дверь квартиры. – Ноты в машине?

Если Виктора и ошеломил натиск Алисы, то лишь на пару секунд.

– Какие ноты?

Он слегка придержал дверь, и это оказалось достаточным, чтобы Алиса сдалась. Виктор наклонился, чтобы стряхнуть пылинку с безупречно выглаженных брюк.

– Надо поговорить. – Теперь он наступал, а она пятилась. – Вернёмся?

Не ожидая согласия, Виктор обогнул препятствие и вошёл в прихожую.

«Только не это!» – мысленно стонала Алиса, поглядывая на трубача и саксофониста. Те продолжали танцевать, абсолютно безучастные к переживаниям хозяйки.

– Тебе не составит труда подать мне стакан воды? – Надменная вежливость Виктора настораживала. – Конец июня, а так сухо и жарко…

– Воды! – раздался из зала хриплый стон.

Виктор поперхнулся декоративным предложением о погоде и, свернув английские церемонии, двинулся рысью на агонизирующий призыв. Алиса с обреченным видом закрыла входную дверь и, на правах хозяйки, отправилась в кухню за всеми требуемой водой, искренне сожалея, что не поставила в коридоре, в комнате, да что уж там, – в подъезде, по кулеру.

Пометавшись между кухонным столом и холодильником, она наполнила минералкой два высоких стакана. В первый, не задумываясь, добавила дольку лимона и колотый лед, содержимое второго радовало первозданной чистотой. Голубоватая жидкость картинно взрывалась сотнями бурлящих пузырьков, рекламно разбрызгивая влагу по безупречно-прозрачным стенкам. Алиса поставила оба стакана на поднос и с невозмутимостью вышколенной официантки отправилась на звуки разгорающегося скандала.

Даша Громова с закрытыми глазами сидела на диване, раскачиваясь из стороны в сторону в такт обрушаемых проклятий. Девица медленно просыпалась, со вкусом потягивалась и, не смущаясь, драпировала выдающиеся формы в чёрно-красный клетчатый плед.

Вчера, близко полуночи, жители тихой пятиэтажки были разбужены невообразимым треском и грохотом, которые издавал мощный мотоцикл. Нарушитель закона о тишине сгрузил у подъезда выводящую песенные рулады хулиганку и, поддав газу, скрылся в синеве летней ночи. В квартиру подруги Громова ввалилась счастливая и беззаботная. Обнимая обеими руками длинный брезентовый мешок, она рухнула на крякнувший от неожиданности диван и спустя мгновенье благополучно заснула.

Этот чехол-мешок, в котором бряцали блестящие трубки и что-то похожее на автомобильный руль, Алиса пристроила за диван, а нетранспортабельное тело оставила на прежнем месте, из добрых чувств одарив его подушкой и пледом.

Помня о том, что правильный братец и безалаберная подруга – это, по определению, лёд и пламень, она пыталась не допустить скандальную встречу, но все её усилия пошли прахом.

Даша встрепенулась, заслышав осторожные шаги из кухни. Сдунув с сонного глаза короткие рыжие кудряшки, она отвернула мутный взор от разгневанного обвинителя. Впрочем, как только добровольная официантка появилась в зале, Виктор моментально переключился на последнюю:

– Сколько тебе повторять, чтобы эту, – он нервно дернул подбородком в сторону позёвывающей Громовой, – я здесь больше не видел!

– Вода! – радостно промычала «эта».

– Дашу привезли… она приехала ночью. Не могла же я её выгнать! – воспротивилась Алиса, выдавая подруге стакан с лимоном и льдом. – Ты пить будешь? – обратилась она к родственнику.

– Я не намерен терпеть! – фальцетом отреагировал тот, небрежно подхватывая стакан и выбивая поднос из дрогнувших рук.

Подруги синхронно скривились, оценивая неблагозвучную встречу жести и паркета, а скандалист в запале поддал ногой лёгкий деревянный стул.

– Супер! – оценила выступление Громова. – Пианист не намерен терпеть.

– Я – не пианист! – возмутился Виктор и был остановлен ехидной улыбкой.

На некоторое время наступило затишье: Алиса поднимала поднос, передвигала стул, а противоборствующие стороны пили воду. Повеселевшая Громова первой возвратила пустой стакан, умильно сложив ладошки перед грудью.

– Шуйская, ты – ангел.

Пока Виктор бухтел в стакан, Даша поднялась с дивана, выпрямилась во все сто пятьдесят семь сантиметров и потуже замоталась в плед. Алиса восхищённо вздохнула: растрёпанная и неприбранная подружка всё одно была прекрасна: округлые белые плечи, высокая грудь и тонкая талия взывали к сравнению с древнегреческими мраморными скульптурами.

– Голова болит, – посетовала живая богиня и пошла кратчайшим путём в ванную, отчего на её пути воздвигся пианист. – Слушай, можно я пройду?

Она бесцеремонно отпихнула препятствие совершенным плечом и в три шага достигла цели.

– Алкоголичка! – не остался в долгу Виктор.

– Не кричи, – ласково попросила Громова. – Столько шума из-за тебя. Ребята, вы на море едете?

– А тебе какое дело? – пыхтел и подпрыгивал красавец-мужчина.

– Большое, – подмигнула богиня и скрылась в ванной комнате.

Виктор громыхнул стаканом о поднос, скривил одухотворённый лик и галопом унёсся в прихожую. Хлопнула входная дверь, звякнули хрусталики бра над зеркалом. Смирившись с поражением, Алиса переправила поднос и стаканы на кухню, откуда довольно скоро вернулась в прихожую. Подхватывая футляр, сумку и ключи, она громко информировала подругу:

– Дашунь, я – на репетицию! – запнулась, прислушиваясь к шуму воды и невразумительному ответу. – Между прочим, иду пешком из-за некоторых.

Плавным движением руки Софья Эдуардовна отодвинула бархатную занавесь и проникла в зал областной филармонии незамеченной. Сделав в темноте пару шагов, она прижала сумочку к груди и прикрыла в экзальтации глаза. Со сцены, где расположился камерный оркестр, звучала экспрессивная «Летняя гроза» гениального Антонио Вивальди. Божественная музыка вызвала бурю эмоций, слегка отразившихся на лице пылкой почитательницы.

Спрятав чувства под полями фантастически-прекрасной шляпы, Софья Эдуардовна «плыла» между рядами пустых кресел, воображая себя блоковской Незнакомкой. С самого начала всё внимание незнакомки приковал он, неистовый воитель, размахивающий дирижёрской палочкой на ярко-освещённой сцене.

Она замерла на миг, задохнувшись приступа неземного блаженства, как внезапно у неё за спиной раздались хриплые мужские голоса, сопровождаемые неблагозвучным тяжёлым топотом. В зале вспыхнул тусклый свет, и причастность к музыкальному таинству исчезло. Софья Эдуардовна испуганно присела на ближайшее кресло, обернувшись в сторону звукового безобразия. Путаясь в бордовых занавесях, громыхая вёдрами и поскрипывая выгнутой стремянкой, в респектабельный амфитеатр ввалились двое заляпанных побелкой рабочих.

– Занавеска, твою мать! – выругался впередиидущий и возложил конец стремянки себе на голову.

При этом помятое ведро задело спинку бархатного кресла и раздалось гулкое «бамс», откровенно резонирующее с общей музыкальной линией концерта. Дирижёр на сцене раздражённо мотнул головой, но продолжил репетицию оркестра.

Между тем, два гения от ремонта перемещались вглубь зала. Они с маниакальным упорством двигались в сторону Софьи Эдуардовны, что не на шутку обеспокоило тайную зрительницу. Она предусмотрительно пересела на соседнее кресло, но тут второй рабочий надумал повторить трюк со стремянкой и головой. Чрезвычайно занятый водружением свободного конца на макушку, он не заметил, как его ведущий напарник поскользнулся и вместе с грузом брякнулся на ступеньку.

Ножки стремянки с радостью вырвались из рук второго рабочего, воспарили в воздухе и в спонтанном полёте зацепили петлю огромного банта на шляпе Софьи Эдуардовны, сдёрнув французскую прелесть с головы обладательницы. Первый рабочий выпрямился, изо всех сил удерживая внезапно потяжелевшую стремянку. Шляпа и ножки описали безупречную дугу и рванули ввысь, приближая сценическую кульминацию. Софья Эдуардовна коршуном ринулась за шляпой.

Скрипичный концерт двигался к финалу. Шквал красочных звуков дополняли необычную для филармонии картину, в которой впечатляющих размеров белоснежная шляпа торжественно взмывала под потолок. Интеллигентного вида корпулентная дама увлечённо колотила ридикюлем разноцветного маляра, а он, прикрываясь ведром, позорно отступал, пока не споткнулся и не опал грязно-бурой кучей на пол.

Пёстрое шоу в амфитеатре заворожило музыкантов. По-гусиному вытянув шеи и затаив дыхание, они водили смычками по струнам на автомате. Развязка приближалась.

– Шляпа, твою мать! – обнаружил предмет раздора первый рабочий и выронил стремянку.

Адский грохот сотряс старую лепнину, развеселив оркестрантов и окончательно испортив творение неистового итальянца. Софья Эдуардовна поспешно бежала из зала, нахлобучивая на макушку отвоёванный убор. Великолепный французский бант развязался и красными атласными змеями парил за спиной взволнованной хозяйки.

Последняя нота затихла. Алиса опустила скрипку и в изнеможении откинулась на спинку стула. Исполнение «Летней грозы» вышло ужасным. Последние две минуты превратились в сущую пытку: смеяться – категорически нельзя, а сдержаться – невозможно. Виктор, понятное дело, ни о чём не догадывался. Он стоял спиной к залу и не видел комедии, которую учинила его преданно любящая мать. Ах, Софья Эдуардовна, умеете вы, и рассмешить, и напугать!

Как бы в такт её мыслям, дирижёр обернулся в сторону зала и в удивлении опустил палочку: посреди прохода валялись стремянка и вёдра, рядом ползало нечто бесформенное и заляпанное краской, а точная копия ползающего человека разумного заворачивала вслух:

– …стремянка, твою мать!

Здесь сквернослов сообразил, что музыка уже не играет. Он развернулся к оркестрантам, безмолвными истуканами замершими на сцене, и добавил необычайно-сдержанное: