скачать книгу бесплатно
Только нам никогда не встречаться…
Подкурить бы…
Да где ж от свечи…
Вот молюсь,
Чтоб как ты не стреляться,
С теми, кто петушинно кричит…
Тоска
Как часто, скучая по Пушкину,
С невысказанною тоской
Иду через рокот пушечный
Туда, где царит покой.
В тот дом, где диванов бархаты
Столетним огнем горят.
Где пола резные пахоты
Поэта следы хранят.
Скучаю по шуму осени,
По взмаху его пера,
По зимним деревьям с проседью,
Стоящим среди двора.
Тоскую по скверу людному,
По каменному мосту,
И по умению чудному
Словами делить версту.
Ах, если б на день изменником
Законов, кующих смерть,
Я стал бы его современником,
Чтоб дома его запереть.
Рубаху надеть крахмальную
Под чёрный литой сюртук,
И мчаться на речку печальную
Вдоль петербургских лачуг.
Под взглядами секундантскими
Не с местью и не в урок,
Взглянул бы в глаза поручику
И плавно спустил курок…
Похлопав рукой ретивого
Сквозь холод январских пург
Навстречу другой истории
Вернулся бы в Петербург.
– Ах, Александр Сергеевич… —
Не укрывая слез,
Сжимая творца в объятиях,
Я тихо бы произнёс…
Чумной доктор
Идущий под ливнем сливается с полночью,
В дороге встречая холодный рассвет.
Он был просвещённым
И был первой сволочью,
С которой просвета священного нет.
Телами чумными заполнены улицы,
Идущий на смерть запечатал конверт,
В котором: «Я верю, что всё образуется…»
А сверху: «Прочесть через тысячу лет…»
Пиит
Твердили —
Время не остановить ему.
И невозможно сделать ничего такого,
Чтобы зигзаг пространства,
Очертив дугу,
Утратил в миг /какой-то/
Статусность витого.
Струной во мглу сыграла паутины нить,
Когда в один из мерзлых дней,
Сидя под пледом,
Он захотел часы в углу остановить
И бег по кругу,
Очертевшему при этом.
Запнулись стрелки,
Упираясь в перст.
Запнул он время,
Прыгая с витого
/Витка пространства/
На трёхмерный крест,
Сойдя на миг
До уровня Святого…
Монастырский сад
Я посадил в монастырском саду,
Снятые с тела одежды.
Чтоб проросли они в нашем аду,
Рощами став для невежды.
Пусть опылит их встревоженный рой,
Нити пыльцой наполняя,
Чьей-то надеждой шумя над землёй,
К сладкости горечь склоняя.
Я посадил в монастырском саду
Поднадоевшее тело…
Чтоб проросло оно в новом году,
Тем, кем всегда хотело.
Улей
Мы те же пчёлы, что не видят пчеловода.
Не замечают рук его и то,
Как трепетно заботятся о них.
Мы также, как они:
Не примечаем ни бровей седых,
Ни глаз хозяина пчелиного завода.
Выходит, что для пчел
Мы те же боги…
А для богов мы кто?
И боги кто для нас?
Усталый пасечник?
А может, медоед коротконогий?
Или паук, кормящийся
Нутром жужжащих масс?
Праведники
Они, вероятно, не просто так…
И не случайными в мире были.
Сводя не свои берега в мосты,
Под их же пролётами часто жили.
Сжигали доугольно тяжкий грех,
Сминали оковы стальные бумажно.
С высоких крестов убеждая всех,
Что жизнью делиться не так уж страшно.
Что стоит порою навек умереть…
За друга, поступком предавшего кровно.
За совесть, уставшую в сердце болеть,
И за святую любовь, безусловно.
Что можно вот так, навсегда уйти!
Где в стены вмерзая, где тлея отважно…
Чтоб праведной смертью до нас донести,
Что в жизни неправедной было важно.
Мысли
Когда камни кидает в тебя толпа,
Оказалось, что с этим легко смириться.
Ощущаешь удары и боль тогда,
Когда в ней промелькнут знакомые лица…
Мысли.
Мысли…
Энергия верхних частот…
Ну доколе мне ваших чертей стыдиться?
Лучше б в морду…
Болезненно…
Врезал тот,
С кем вчера отказался я в хлам напиться.
Новый мир
А представьте себе на минуту…
Камни алые…
В скованных льдами
Разбросанных лужах.
И листва…
Ярко-красная кружится
В белых отчаянных стужах.
И ночной небосклон…
И летящая в небе бездонном
Седая комета,
Из какого-то мира сурового…
И трава…
Тоже в белом снегу!
Но оттенка другого,
Безмерно-бордового…
Это бело-пурпурного цвета зима,
Вдруг сменила такое же алое лето
Мира нового…
Также живущего в космосе где-то…
Не суди
Клеймён!
