скачать книгу бесплатно
Дорога на Еть
Самуил Бабин
Еть – заброшенная деревня, попасть в которую можно по лесной дороге, которая становится непроходимой после дождя. Главного героя спецслужбы высылают из страны за протесты. Он опаздывает на самолет и скрываясь от ареста среди бомжей, гастарбайтеров, добирается до этой глухой деревни. Здесь перед ним открывается таинственная история, о добываемых когда-то алмазах и про старинную, хорошую дорогу, следы которой давно затерялись. Он с местным трактористом пытается безрезультатно восстановить существующую дорогу и начинает поиски хорошей, старой. А весь мир, через правозащитников, узнает о нем как о борце с режимом. На Западе на него обрушиваются слава, деньги. Но главное для него теперь, найти и продолжить дорогу на Еть.
Самуил Бабин
Дорога на Еть
Сидор вышел из кабины лифта остановившейся на первом этаже. Подошел к входной двери и посмотрел на стену, на которой весели почтовые ящики, забитые до отказа рекламными объявлениями и буклетами. Сидор снимал квартиру в этом доме на окраине Квасквы и никому не оставлял свой адрес, но все-таки решил проверить, мог прийти счет на квартплату, и он открыл крышку под номером 328. На пол вывалилась кипа бумажных листовок. Сидор поднял их с пола, перебрал и бросил в бумажную коробку для мусора, стоявшую рядом. Потом достал из ящика оставшиеся бумажки и не найдя ничего серьезного сунул их обратно.
– Простите, это не вы обронили,– раздался сзади мужской голос. Сидор оглянулся. За спиной стоял высокий мужчина в солнцезащитных очках и протягивал ему какую-то квитанцию. Сидор взял бумажку из рук высокого и прочитал заголовок сверху: «Повестка», – Что это? – Сидор вопросительно взглянул на «высокого».
– Вы читайте, читайте, – махнул головой высокий. Сидор приблизил квитанции ближе и прочитал под «Повесткой» свою фамилию, имя, отчество написанные от руки. А еще ниже типографский текст говорящий, что вышеназванный гражданин вызывается на собеседование в районный отдел министерства безопасности.
– Ничего, не понимаю. Это, наверное, какая-то ошибка, – вслух подумал Сидор.
– Спасибо,– сказал он высокому, смял бумагу и бросил в ящик для мусора. – Разрешите, я пройду, – улыбнулся он «высокому».
– Нет, не разрешу,– и «высокий» развернул перед лицом Сидора красную книжечку с символами министерства безопасности. – Вам, придется проехать со мной. И поднимите, пожалуйста, бумажку, которую вы выбросили.
– И не подумаю, – вызывающе ответил Сидор.
– Зря,– сказал высокий и, нагнувшись, взял смятый Сидором комок бумаги. – Проехать со мной вам все равно придется. А вот без этой бумажки вас обратно могут не выпустить, – и «Высокий» распахнул перед Сидором подъездную дверь.
Сидор вышел на улицу. Напротив, подъезда стоял серебристый неприметный фордик и рядом, облокотившись на крышу фордика, человек в шляпе, жуя во рту спичку, лениво смотрел на Сидора.
– Прошу,– со спичкой во рту, открыл заднюю дверь машины и сделал приглашающий жест рукой.
– Садитесь, – сзади в спину подтолкнул Сидора Высокий, – Да не беспокойтесь, вы теперь под охраной министерства безопасности.
– Мне надо на работу, у меня там срочная встреча, – Сидор стоял не двигаясь.
– Если хотите, мы официально сообщим вашему руководству, причину вашего отсутствия, – миролюбиво ответил высокий.
– Нет, не надо, – буркнул Сидор и полез в машину. Второй, со спичкой во рту, сел за руль, а «Высокий» примостился на заднем сиденье, рядом с Сидором. – Это хорошо, что вы проявляете благоразумие. Вам зачтется,– улыбнулся Высокий,– трогай Митя, – и машина выехала со двора.
***
Его привезли к какому-то обшарпанному трехэтажному зданию, на другом конце Квасквы, с железными решетками на окнах, без каких-либо вывесок названия улицы или номера дома.
– Это, что тюрьма? – испуганно спросил Сидор.
– Ну, что вы. Это районное отделение министерства безопасности. Впрочем, согласен вид не очень, – извиняющее ответил «Высокий», открывая перед Сидором, большую, потрескавшуюся филенчатую дверь. Внутри вид тоже не вызывал радостных чувств. Стены, покрашенные от потолка до пола масляной светло-зеленой краской. Обтертый линолеум на полу и маленькие двери, оббитые коричневым дерматинам с еле видными номерками цифр посередине.
– Нам в пятнадцатую, это на втором этаже,– указал «Высокий» на лестницу с необлицованными цементными ступенями. Они поднялись на второй, прошли по длинному коридору и остановились у двери с цифрой «5».
– Вам сюда, – Высокий взялся, за ручку, – Единицу уже третий год никак не прикрутят. Желаю удачи, – и он потянул на себя дверь. – Заходите, же, – он, втолкнув Сидора вовнутрь, и бесшумно захлопнул дверь. Это оказалась небольшого размера комната. Со старым облезшим лакированным столом, за которым сидел немного полноватый мужчина в коричневом пиджаке и почему-то синем галстуке. Мужчина, что-то писал и продолжал, не отрываясь писать, даже когда вошел Сидор. На столе стоял работающий вентилятор, направленный почему-то на окно, завешенное жалюзи, которые раскачивались от потока воздуха и стучались об стекло. У противоположной от окна стены стоял небольшой, журнальный столик, заставленный чайными чашками, чайником и еще какой-то столовой посудой. Там же стоял коричневого цвета цветочный горшок, с торчащим из него мясистым зеленым стеблем. На стене, над столиком, в коричневой деревянной раме висел портрет Дзержинского, в фуражке со сломанным козырьком, пристально смотрящим на стебель цветка внизу.
Ой, простите, – человек за столом, перестал писать и посмотрел на Сидора. Вы уже пришли? Это хорошо, что так быстро. Присаживайтесь,– и он указал на хлипкий венский стул стоящий посередине комнаты.
– Я постою, у меня мало времени – безразлично ответил Сидор.
–Это, да. Времени у вас совсем немного остается. И, тем не менее, лучше об этом поговорить, сидя, в более раскрепощенной обстановке, – коричневый выскочил из-за стола, оббежал его, придвинул ближе стул и указывая на него, произнес: «Прошу вас, не стоит упираться. Поверьте, я желаю вам, только добра». – И он, улыбаясь всем лицом, посмотрел на Сидора. Сидор, постояв немного, подошел и сел на стул.
–Отлично, – обрадовано воскликнул «коричневый» и быстро вернулся на свое место.
– Следователь Соколов. Веду ваше дело, – представился коричневый, ласково разглядывая Сидора.
– Какое еще дело, – не понял Сидор.
– А вы разве не в курсе, – в ответ удивился Соколов.
–Первый раз слышу, – ответил Сидор, забыв про свою раздраженность.
–Э-хе-хе. Вот так всегда у нас, возьмут человека, приведут и ничего не объяснят. Когда мы научимся уважать людей. Даже если они и виноваты в чем-то,– с сожалением закончил Соколов, нагнулся под стол, достал оттуда толстую папку, и бросил перед собой, – Вот ваше дело. Сидор Сидоров, это вы, правильно?
– Я не понимаю, о чем вы, – сглотнув слюну, произнес Сидор.
– Я вам, сейчас, все расскажу. Вы не беспокойтесь, – и он, потянув за завязки, раскрыл папку и стал доставать оттуда другие, меньшей толщины папки – скоросшиватели.
– Вот, здесь материалы в том числе фото, на которых вы не подчиняетесь полицейским во время митинга, с требованиями отмены выборов, – Соколов отложив папку в сторону, достал, другую,– А это уже на майском митинге, вы с самодельным плакатом – «Свободу политзаключенным» сначала размахиваете им перед лицом полицейских, а потом отказываетесь пройти с ними в автозак. И вас приходится тащить туда силой. А вот совсем недавний ваш протест, где вы стоите у входа в метро с нецензурным обвинением в адрес правительства. В общем, здесь много такого похожего, что накопилось на вас, за последние три года. Что теперь скажите?
– Да, ничего. Это все мирные акции протеста. Да таких как я много сейчас. Это законом, в конце концов, разрешено.
– Каким законом? Что-то я не припоминаю. Может, упустил чего, с работой этой? – искренне удивился Соколов.
– О свободе, митингов и демонстраций хотя бы, – развел руками Сидор.
–Ах, вы об этом. Нет, это конечно никто вам не запрещает. Свобода, это святое. Но вот нарушать общественный порядок, оказывать сопротивление полиции, нецензурно выражаться и наконец, призывать к носильному свержению существующей власти. Это уже уголовная ответственность. От трех, до пяти лет, – и следователь приподнял толстую папку, как бы прикидывая, насколько она потянет.
– Я не призывал никого к свержению, это бред какой-то, – возмущенно выпалил Сидор.
– Не призывали? – искренне удивился Соколов.
–Нет, – твердо ответил Сидор.
– Вы, наверное, забыли. Понимаю. Человек молодой еще, увлекающийся, мог сказать в компании, не подумав и забыть. А вот мы такого никогда не пропускаем. Такая работа. Вот, пожалуйста, – и он достал совсем тоненькую папочку, -Здесь несколько свидетельских показаний и даже диктофонная запись имеется и Соколов раскрыв папочку, протянул ее через стол Сидору.
Сидор, взял папку и быстро листая, стал просматривать материалы.
– Это провокация. Может я что-то такое и говорил. Но это среди друзей по пьяни может. Или в виде анекдота, – возмущенно воскликнул Сидор, продолжая листать бумаги.
– Правильно. Так и было. По пьяни, среди друзей. Кстати, от одного из них мы и получили эти сведения, – уже серьезно отреагировал Соколов, забирая папочку
– Сволочь! Кто это? Покажите почерк. Я узнаю, я его…– Сидор с силой кулаком ударил по столу.
– Не советую. Этот человек, проходит уже как свидетель и находится под защитой государства, – Соколов захлопнул папочку.
– Все это ерунда. Глупость. За это не сажают сейчас. Не 37-й год, – усмехнулся Сидор.
– Согласен. Не 37-й. Но вот посадить, как вы изволили выразиться, за это и сейчас возможно. Понимаете? – Снова добрые глаза Соколова уставились на Сидора.
– Не понимаю. Вы на, что намекаете? – с вызовом произнес Сидор.
– Хорошо, поговорим начистоту. – Соколов, сложил все тоненькие папочки, в общую толстую и убрал ее обратно под стол. К сожалению, сейчас в стране появились люди, недовольные, в силу каких-то личностных качеств существующими порядками. И среди этих люди, стали выделяться активисты, разжигающие эти недовольства.
– Я не разжигаю, я не активист, я просто не доволен, вот и все, – как бы оправдываясь перебил Соколова Сидор.
– Мы знаем, что вы не такой. Поэтому и было принято решение, там,– Соколов указал пальцем на потолок, – Что всех активистов изолировать, а таких как вы, просто недовольных и открыто это высказывающих, выслать из страны. Кстати, вам, насколько нам известно, нравятся там всякие европейские, демократические порядки. Не правда, ли?
– Очень даже нравятся. И что в это плохого?
–Не знаю, насчет плохого. Но и хорошего тоже ничего не нахожу. Баловство это. Вот поэтому мы вам и предлагаем, – и Соколов опять нагнулся под стол, достал оттуда листок и положил перед Сидором.
– Что это? – не взглянув даже на листок, спросил Сидор.
– Постановление о высылке вас из страны, в течении 24-х часов. Время отчета пошло, с утра, с момента предъявления вам повестки, – взгляд Соколова сделался холодным, губы сжались и втянулись.
– Постойте. А куда я поеду? И что я там буду делать? Кому я там нужен, – развел руками Сидор.
– Не знаю, кому вы там нужны. Но раз вам там нравится, вот там и живите. Выбор у вас небольшой, или там как хотите, или здесь, но уже где мы это решим. Вот билет на самолет туда. Вылет завтра в одиннадцать утра. Обратно вас уже не пустят. У вас есть время собраться. Попрощаться. Кстати у вас же близких здесь никого нет? С женой вы в разводе. Отец живет в другом городе и по политическим мотивам с вами вообще не общается. Живете вы на съемной квартире. Никакой мало мальской собственности не имеете. С работы вас уже уволили. Мы им естественно уже сообщили. Так, что подписывайте о том, что вы уведомлены и согласны покинуть страну за 24 часа и в путь. Там, где вас ждут справедливые законы.
–Мне надо подумать, – взяв билет на самолет и нервно его, теребя, тихо ответил Сидор.
– Думайте, конечно. Пять минут вам надеюсь, хватит? – опять став добрым, вздохнул Соколов.
– А если я откажусь? – посмотрел на него исподлобья Сидор.
– Я же уже говорил, тюрьма. От трех до восьми. – Соколов оперся лицом на сжатые кулаки.
– Вы же говорили, до пяти? – как бы торгуясь, переспросил Сидор.
– Для вас, это не большая разница, – Соколов встал из-за стола. Подошел к журнальному столику. Взял заварной чайник и стал из него поливать зеленый стебель растения, торчащего из горшка. В комнате нависла напряженная тишина и даже жалюзи перестали биться об стекло.
– Я согласен, – глухо ответил Сидор.
– И это правильное решение. Поверьте, вы лично мне даже чем-то симпатичны. Вы же добрый, я вижу, только запутались. А туда уедете и сразу все забудете. И мы вас тоже, – Соколов подошел сзади к Сидору и положил ему руку на плечо. – Подписывайте, вон ручка справа лежит.
Сидор, медленно потянулся за ручкой. Потом взял постановление о высылке.
– В самом низу, справа подпишите, – Соколов своей рукой отвел руку Сидора с авторучкой в нужное место. Сидор разборчиво поставил свою подпись.
– Вот и хорошо, вот и умничка, – Соколов выхватил бумагу, свернул ее и спрятал в карман. – Билет можешь забрать. Завтра в полдень вылет. Слушай, а давай-ка мы это отметим.
– Что отметим? – Сидор поднял глаза на Соколова.
– Твое освобождение. Давай, вставай, пошли. У меня там коньячку немного осталось. – И он потянул Сидора за собой к журнальному столику. Достал из шкафчика внизу, распечатанную бутылку, и два граненых стакана. Плеснул в них понемногу и протянул один Сидору. Сидор взял стакан. Соколов придвинул свой, чокнулся и замер в ожидании.
– Знаешь, что парень. Мне ведь тоже многое здесь не нравится. Может вы в чем-то и правы, что выступаете. Но не сразу все наступит, как хочется. Понимаешь? Будь здоров, – и он сделал глоток, – Давай, давай. Выпей. Успокойся. – Сидор поднес стакан и выпил одним глотком. В это время зажужжал принтер, стоящий на столе Соколова и оттуда вылетела на стол бумажка.
– О! Отлично. Уже напечатали. Хорошо сейчас техника работает, – Соколов подошел к столу, взял вылетевшую из принтера бумажку. Вернулся, протягивая ее Сидору.
– Вот, взгляни. Хорошо получилось, правда?
Сидор взял листок. Это было цветное фото, где он стоял, чокаясь стаканом с Соколовым, на фоне фотографии Дзержинского смотрящего на цветок в горшке.
– Что это значит? – Сидор протянул обратно листок Соколову.
– Не надо. Можешь оставить себе. У нас в архивы тоже теперь есть эти фото.
– Зачем?
– Если ты вдруг захочешь рассказать кому-то про нашу сегодняшнюю встречу. То на следующий день, эта твоя фотография, с заголовком типа «нештатный агент МГБ Сидор Сидоров, отмечает день рождение Дзержинского в кругу сослуживцев». И твоя предательская суть будет раскрыта всем.
– Какие же вы мерзавцы, – Сидор бросил стакан на пол.
–Зря ты так. Мы нормальные, просто работа такая. Во всем надо подстраховаться.
В это время дверь распахнулась, и быстро вошел «высокий»: «Что-то случилось?» – спросил он, засовывая руку во внутренний карман пиджака.
– Все нормально. Можете отвести его обратно, – и Соколов, пошел поднимать брошенный Сидором стакан.
– Пошли, пошли парень, – Высокий взял Сидора за локоть.
– И это, – распрямился Соколов. – Ты, не вздумай завтра не улететь. Пройдет 24-часа. Мы объявим розыск, и еще года три тебе добавят сверху. Понял?
– Я завтра уеду от вас. Не беспокойтесь – сказал Сидор и пошел на выход.
– Ну, вот еще одного обезвредили. Давай Петр, отвози этого и езжай за следующим. Может к концу месяца, и выполним план.
– Если бы все такие были сговорчивые, ответил «высокий», выходя и закрывая за собой дверь.
***
На выходе из здания Сидора остановил дежурный в форме, сидевший на маленьком стульчике в углу, под дверью: «Повестку предъявите»,– сказал он, вытянув вперед ногу в начищенном до блеска хромовом сапоге.
– Какую повестку? – не понял Сидор.
– Вот, вот его повестка, – подошедший сзади «высокий» протягивая дежурному листок повестки, – Я же тебе говорил, у нас бумаги никакие нельзя выбрасывать, – сказал он Сидору и подтолкнул его к выходу.
– Поздравляю, – продолжил «высокий», уже на крыльце, закуривая сигарету.
– С чем? – Сидор посмотрел на небо и глубоко вздохнул.
– С тем, что у тебя все закончилось, – выпуская дым «высокий» тоже посмотрел вверх.
– Похоже, только начинается, – задумчиво вздохнул Сидор.
– Ничего. Привыкнешь. Первое время, конечно трудно будет, но по любому там лучше, чем здесь, – с чувством продолжил «высокий».
