скачать книгу бесплатно
Опыт восхождения к цельному знанию. Публикации разных лет
С. В. Гальперин
В книге собраны материалы, освещающие различные аспекты проблемы цельного знания, которые удалось обнародовать автору за прошедшую четверть века. Каждая публикация, каждый прочитанный доклад – это очередная осуществлённая им попытка преодолеть психологический барьер – главное препятствие на пути благотворной перемены мысли в обществе. Результатом освоения цельного знания, сопровождаемого отказом от застарелых заблуждений, от закрепившихся ложных знаний, станет благотворное просветление ума.
Опыт восхождения к цельному знанию
Публикации разных лет
С. В. Гальперин
© С. В. Гальперин, 2017
ISBN 978-5-4485-7331-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Материалы девяностых годов двадцатого века
PROCEEDINGS TO THE XII CONFERENSE OF THE WORLD FUTURE STUDIES FEDERATION
Barcelona, Spain, September 1991
S. Galperin,
the All-union Centre
of Future Researches,
USSR
Change of natural-scientific paradigm is unavoidable
The stable present-coming ecological crisis is not difficult to be found in the fundamentals of philosophy of the contemporary natural science: in contradiction of spirit and matter (subject-oriented division), in stating the equality of originality and usefulness (phenomenological coming), in attempt of seeing the Universe as a system, which can be explained by the ultimate logic-mathematical analysis.
But there had existed principally different understanding of the world in the origins of the world cultures which the superior rationalism tried not to notice. The development of such of understanding may be found out in the works of Russian thinkers: V. Solovyov, N. Fyodorov, P. Florensky, N. Berdyaev, A. Losev.
Owing to the understanding of equality of stability and motion with endless great velocity it is not reasonable to take into consideration subject-object division, i.e. the law of equality of formal logics (A = A) should be changed (A = not A). The understanding itself is not to be the result of formal measurement (comparison) but the act of inner integration of cognitive subject with cognitive object.
The foresight is taking place a part from biological structures, the main basis of Reason. The numeric point of isotopic and heterogeneous space is inexhaustible. An ambiguity of corpuscular-wave dualism is change by single impression of interconnection of nondiscrete and discrete, about the nature of c, the world phenomenological constants are being deciphered.
Multiaged mystery is coming to its end. The human-being in this mystery was given a role of a possible watcher. The over-value of values is to be unavoidable. Its necessity is not only for science but also for social consciousness as a whole is indisputable.
Из материалов Всесоюзного центра
по исследованию будущего (СССР)
для XII конференции Международной федерации
по изучению будущего (ротапринт);
Барселона, Испания, сентябрь 1991
Неизбежность смены естественнонаучной парадигмы
Неотвратимость наступления нынешнего экологического кризиса нетрудно обнаружить в истоках философии современного естествознания: в противопоставлении духа материи (субъектно-объектное расчленение), в провозглашении тождества истинности и полезности (феноменологический подход), в попытке представить мироздание системой, поддающейся исчерпывающему логико-математическому анализу.
Между тем в истоках мировых культур как Востока, так и Запада существовало принципиально иное восприятие мира, которое преуспевающий рационализм старался не замечать. Развитие такого восприятия можно выявить в трудах русских мыслителей: В. Соловьёва, Н. Фёдорова, П. Флоренского, Н. Бердяева, А. Лосева.
Благодаря осмыслению тождества покоя и движения с бесконечной скоростью несостоятельным оказывается субъектно-объектное расчленение: закон тождества формальной логики (А = А) подлежит существенному видоизменению (А = неА); само знание предстаёт не как результат формального измерения (сравнения), а как акт внутреннего объединения, познающего с познаваемым.
Реальную основу обретает наличие предвидения вне биологических структур – основной прерогативы Разума. Неисчерпаемой оказывается нульмерная точка изотропного и однородного пространства; двусмысленность корпускулярно-волнового дуализма уступает место однозначному представлению о взаимосвязи непрерывного и дискретного, о природе квантования; расшифровываются мировые феноменологические постоянные.
Многовековой мистерии, в которой человеку была отведена роль бесстрастного наблюдателя, приходит конец; переоценка ценностей неизбежна. Необходимость её не только для науки, но и для общественного сознания в целом – неоспорима.
ЯЗЫК И ТЕКСТ: ОНТОЛОГИЯ И РЕФЛЕКСИЯ
Сборник материалов первых международных философско-культурологических чтений,
СПб., 1992. С. 145 – 151.
Онтологические основы выразительности слова (имени) у А. Ф. Лосева
Слово (имя) играет ключевую роль в учении А. Ф. Лосева об эстетике как науке о выражении.
Привычный, сугубо прагматичный подход к реальности не даёт возможности выявить изначальную гармонию слова (имени), осмыслить его онтологическую основу. Дискурсивное (логическое) мышление использует лишь познавательный аспект слова, игнорируя его выразительную компоненту как несущественную, излишнюю, как информационный шум.
Толкованием смысла словесного текста заниматься осознанно начали ещё в эпоху эллинизма, анализируя наследие Гомера. Так возникла герменевтика (греч. germenua – разъясняю), трансформировавшаяся в средние века в экзегетику (токование Священного Писания). Сейчас герменевтика переживает новый взлёт: она пытается не столько «понять» текст, сколько дать ему онтологическое основание. Ещё одна сфера, использующая слово как носитель смысла – семиотика (греч. semeion – знак); здесь изучаются любые знаковые системы и, конечно, естественные языки. Выявляется внутренняя структура системы, отношения её с пользователем, возможности системы как средства выражения смысла.
Однако, несмотря на достижения названных наук, приходится признавать правоту поэта: «Мысль изреченная есть ложь…» Даже если мы стараемся говорить правду, одну только правду, ничего, кроме правды.
В чём дело? Да хотя бы в том, что «мысль изреченная», – словесная конструкция, – состоит из дискретных элементов (слов), и они не в состоянии адекватно отразить непрерывность мыслительного процесса. О существовании такого неустранимого противоречия я впервые прочёл однажды в неопубликованной статье В. В. Налимова «Выход в другую культуру».
Между прочим, у древних греков и «слово», и «мысль» обозначались как «логос». Но у них же «слово» имело более древние выражения: «миф», «эпос». Последователь Лосева О. С. Широков обращает внимание на, то что ранние значения отражают коллективное мнение, «логос» же индивидуальную мысль.
Слово (имя) имеет с реальностью двойственную связь: 1) через предмет, которому оно принадлежит (к которому относится); 2) через грамматическую (логическую) конструкцию, в которую оно входит.
Мыслимая предметность – это эйдос. В нём явлена сущность предмета (его «чтойность»).
Логос, как и эйдос, представляет собой чистый символ, но в то время как эйдос вещи есть сама вещь, логос вещи – некий абстрактной момент вещи, он реален, как принцип и метод, как инструмент, «как щипцы, которыми берут огонь, а не сам огонь».
А вот и более развёрнутое сопоставление их, приведённое Лосевым: «Эйдос видится мыслью, осязается умом, созерцается интеллектуально; логос не видится мыслью, но полагается ею; не осязается умом, но сам есть щупальцы, которыми ум пробегает по предмету; не созерцается интеллектуально, а есть лишь задание, заданность, метод, чистый закон, чистая возможность интеллектуального созерцания».
Итак, связь имени с эйдосом определена: эйдос явлен в имени. Выявлены и корни двойственности имени, отражённые в отношениях эйдоса и логоса. Но это лишь один план его бытия.
Слово (имя) непосредственно связано с предметом. Это его символ, который может иметь как звуковое (фонемное), так и письменное (иероглифическое) выражение. Принципиальная разница между ними в том, что произносимое слово (имя) непосредственно связано с личностью, написанное же слово в значительной степени отчуждено от неё. Связь эту П. Флоренский выявляет в общем для древних языков корне «маг»: «внутреннее вечного и могучего, владеющего силой мудрости и знания». Сила мага переходит в его слово: «Восторг (воз-торг) есть мгновенное отторжение себя от себя. Слово кудесника, рождённое в восторге, несёт в себе, возносит с собой отторженный кусок его волнения».
Однако символика иероглифического выражения также по-своему содержательна, хотя и в ином ракурсе. На это обратил внимание, в частности, М. Волошин, цитируя французского писателя Клоделя: «Всякое письмо начинается с черты или линии, которая сама по себе в своей длительности представляет чистый знак и личность. Линия или горизонтальна, как всякое явление, которое в одном направлении к своей собственной сущности находит достаточное основание бытия; или вертикальна, как дерево, как человек, указывая на действие или утверждая; или наклонна – тогда она обозначает движение и чувство».
Заслуживает внимания подход современного поэта Конст. Кедрова, который в книге «Поэтический космос» связывает начертание букв русского алфавита (кириллицы) с действиями человека. У меня при этом возникли, в частности, интересные ассоциации с формой буквы Ж («живая точка»), буквы В с учётом смысла префикса в предлоге «в»), буквы К с учётом смысла предлога «к») и некоторых других. А насколько глубок символизм слова, составленного из двух предлогов В – ОТ! (хотя это и выглядит весьма спекулятивно). Вместо неподвижного формально указанного места мы получаем подвижный покой (свёртку-развёртку) живой точки. И ведь это слово идёт к нам из глубокой древности: «И реша ноугородьци Святославу: «Въдай ны Володимера». Он же рече им: «Вото вы есть».
Энергия сущности, проявленная в действии, находит богатое выражение в слове. Глагол считается душой древних языков. И в наше время неизбывная действенность прорывается в словотворчестве ребёнка.
Обратимся к происхождению той же «точки», сугубо геометрического, статического понятия, и мы обнаружим исходную динамичность этого символа. Этимология его – сплошная глагольная среда в разных языках:
«точка» (русск.) от тъкнути, воткнуть;
«бод» (чешск.) от бодати, колоть;
«стигме» (др.-гр.) восходит к значению «укол»;
«пунктум» (лат.) восходит к «пунго» – колю;
«ташкас» (литв.) восходит к «тяшка» – капает, брызгает;
«крапка» (укр.) от крапаты – капать.
Вернёмся к философскому осмыслению имени. Конечно, оно принадлежит предмету, особи, человеку. И-мя – то, что я имею, моя собственность, но благодаря ей я связан с миром людей. Лосев пишет об этом: «Тайна слова заключается именно в общении с предметом и в общении с другими людьми… Слово – мост между „субъектом“ и „объектом“. Имя предмета – арена встречи воспринимающего и воспринимаемого, вернее, познающего и познаваемого… Без слова и имени человек – вечный узник самого себя, антисоциален, необщителен несоборен, следовательно, также и индивидуален, не-сущий, он чисто животный организм».
Рассмотрим вместе с Лосевым слово (имя) как целостность – феномен, обладающий внутренней сущностью, продвигаясь вглубь, осуществляя свёртку.
Внешний слой – фонематический, связанный со звуковой формой имени: звук как физическое явление (воздушные колебания), голос (членораздельные звуки определённого тембра), индивидуальность произношения.
Далее предлагается рассмотреть семему – сферу слова, обладающую характером значения (вместо совокупности звуков рассматривается значение самого слова). Выявляется этимон (корень слова), морфема (грамматическая структура), синтагма (смысловая энергия предложения, которую несёт слово), наконец, символическое единство слова.
Ещё более глубокий пласт – ноэма (греч. noema – мысль). Чистая ноэма есть понимаемая предметность, то «что в обывательском сознании, т.е. в школьной грамматике и психологии некритично трактуется как „значение слова“». Однако это мёртвая абстракция. Лосев пишет: «Тайна слова в том и заключается, что оно орудие общения с предметом и арена интимной и сознательной встречи с их внутренней жизнью… Ноэма есть свет смысла, освещающий, т.е. осмысливающий звуки и от значения звуков как таковых совершенно отличный… В ноэме должна быть арена… встречи адекватного понимания с адекватно понимаемым. Назовём эту арену полного формулирования смысла в слове идеей, считая, что это слой – дальнейший за семемой вообще… и за самой ноэмой».
На идее свёртка имени завешается. В идее взаимоопределяются сущее и не-сущее (меон) – ключевой пункт лосевской диалектики: «не-сущее» (иное) как инобытие сущего (одного). Любой предмет – «нечто» – отличается от «иного». При этом «иное не имеет самостоятельной природы, это лишь момент отличия и различия. Сущее есть основание и опора смыслового рационального, «иное» (меон) – диалектически необходимый иррациональный момент в самой рациональности сущего. Идея предмета и есть его инобытие. «Если под инобытием мыслится человеческое или иное сознание, то идея в этом смысле есть полное и адекватное понимание предмета».
Иное сознание» воплощено в единстве подвижного покоя самотождественного различия, т.е. в нуль-мерной точке, чей покой тождествен движению с бесконечной скоростью. Отсюда можно начинать второй этап онтологизации имени – развёртку. Лосев осуществляют этот процесс с помощью энергемы. Это «смысловая изваянность выражения… Меон и энергема фактически одно и то же, однако меональная вещь получает осмысление лишь извне и сама не рождает смысла и выражения. Энергема же есть смысловая выраженность, естественная выраженность сущности».
«Смысл живёт своей внутренней жизнью, нуждаясь в „ином“ лишь как в окружающей тьме; иное – ничто».
Однако смысл может передаваться иному, это и есть проявление энергии сущности. Энергема, следовательно, будет представлять собой ту или иную степень осмысленности.
Лосев предлагает следующую иерархию самоутверждённости:
– чистое «вне себя» (физическая энергема): – физическое пространство (вещь);
– знающее чистое «вне себя» (органическая энергема): – раздражение (организм);
– знающее себя без осознания (сенсуальная энергема): – ощущение (животное).
Следующие четыре степени осмысленности относятся к человеческому сознанию; последняя из них сближает его с Богом:
– самосознание себя как себя в ином – восприятие;
– самосознание себя как иного в себе – представление;
– самосознание себя как себя в себе – мышление;
– самосознание себя как абсолютной единичности – умный экстаз.
Физической, органической и сенсуальной энергемам соответствует просто звук, органически-физиологический звук, животный крик. Энергемам восприятия, представления, чистого мышления и сверх-умного мышления – имя (слово). Но слово – «не дым и звук пустой». Это ипостась сущности. Пройдём вслед за Лосевым по вехам, отмеченным им: «Сущность есть a) эйдос. Но этот эйдос соотнесён с алогическим инобытием и потому как бы заново нарисован, но уже алогическими средствами. Следовательно, он, а вместе с ним и сущность есть b) символ. Но это тот символ, который сам себя соотносит с собой и с иным, а не кто-нибудь иной это делает. Следовательно, он есть абсолютное (или его степень) самосознание, т.е. миф. Отсюда, сущность есть с) миф. Но эйдетически выраженная символическая стихия мифа и есть имя, слово. Следовательно, сущность есть d) имя, слово.
Если сущность – имя и слово, значит и весь мир, вселенная и есть имя и слово, имена и слова».
В тайнах выразительности слова (имени) скрыты основы мироздания, предельное обобщение мировых явлений – Бог. «В Бога имени, – говорит Лосев, – произносимом со звуками и буквами, существует сам Бог. Но не в субстанции, а в своей акциденции, в своей энергии».
Одна и та же сущность, явленная в разных формах своей энергии, это и есть основа мироздания. Это доказано весьма убедительно.
Примечания:
Лосев А. Ф. и культура ХХ века. Лосевские чтения. М., Наука. 1991.
Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. М., Советский писатель. 1990, С. 35.
Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 100.
Там же. С. 101.
Философские науки. №12. 1990.
Волошин М. А. Лики творчества. М., Наука. 1979.
Повесть временных лет (древнерусский текст) // Литература древней Руси (Хрестоматия). М., 1990. С. 17.
Чуковский К. И. От двух дол пяти. М., 1968.
Откупщиков Ю. В. К истокам слова. М., 1973. С. 114—115.
Лосев А. Ф. Из ранних произведений. С. 38.
Там же. С. 41.
Там же. С. 97.
Там же. С. 75.
Там же. С. 73.
Там же. С. 52 – 73.
Там же. С. 127.
Контекст – 1990. М., Наука. 1990. С. 18.
РОССИЯ И ЕВРОПА
ФИЛОСОФИЯ, КУЛЬТУРА, СОВРЕМЕННОСТЬ
