Сказки для маленьких и взрослых

скачать книгу бесплатно


– Радуга же! – Ленка протянула руку и указала на голубое небо, где то совсем далеко. Да. Там была радуга. Дождь только, что прошел. Залил дворовые ямы большими лужами и высветил радугу. Не обычную. Их было сразу три. Они уложились полукольцами одна в одной. Это было серьезно. Такую радугу надо было смотреть.

Я подошел к дверям. Натянул резиновые сапоги, и гулко топая по лестнице, вышел во двор.

Ленка радостно запрыгала на одной ножке. Обута она была в сандалии на босу ногу и ничуть не смущалась того, что они давно промокли. Дождь бы теплым, «Грибным» как называла такой дождь мама. После таких дождей должны были расти грибы и радуги. Всякие. Только, такую радугу я видел в первый раз.

Ленка взяла меня за руку и потащила к деревянной скамейке, стоявшей как раз напротив длинной-предлинной лужи, уходящей, куда-то совсем-совсем далеко.

У Ленки было такое же сокровище, как мой ножик, только девчуковое.

Целый карман цветных стеклышек, от бутылок. Через них можно было смотреть все, что угодно. Не только радуги. Через них можно было смотреть Мухтара. Старого умного черного пса и он становился малиновым. Можно было смотреть на деревья с только, что распустившимися листьями, и они становились синими. Можно было смотреть на Ленку, и она становилась смешной. Когда через свои стеклышки смотрела Ленка, я тоже был смешным. Когда она смотрела на меня через желтое стеклышко, то хохотала до слез.

– Ну, Гоша! Ты и смешной! – На это я тоже не обижался. Я вообще на нее не обижался. С Ленкой было хорошо. Она достала пригоршню солнечных искорок из кармана, расчетливо поделила напополам и отдала мне мои – синие, желтые и зеленые. У нее были тоже синие, желтые и зеленые. Мы всегда договаривались, через какие стеклышки и кого мы будем смотреть, потому, что то, что мы видели – должно было быть одинаковым.

Если то, что мы смотрели, было бы разным, то смеяться, улыбаться и вздыхать было бы неодинаково. Если она смеется, а я вздыхаю, то – как нам дружить? Правильно – никак.

Мы сверили стеклышки, взяли каждый синее и стали смотреть радуги.

Ленка болтала ногами, улыбалась, щурилась, а я просто смотрел. Моя радуга потеряла несколько из своих цветов, те, что были зелеными стали желтыми, а те, что были синими – пропали совсем.

– Мне не нравится. – Вздохнул я. Ленка вздохнула тоже.

– И мне не нравится. – Если нам обоим не нравилось – значит, мы правильно смотрели радугу.

– А если через желтые посмотреть? – Она взяла из ладошки свое стеклышко. Я взял свое. Радуга пропала совсем. Остался только один цвет – зеленый. Я снова вздохнул. Ленка вздохнула тоже.

– Через стеклышки радуга неправильная, Гош. – Я согласно кивнул. – Ее надо глазами смотреть. А вообще… – Она посмотрела на меня каким-то особенным взглядом, а, давай мы ее в ведра наберем, и домой принесем. – Ты ее на своем окне поставишь одним концом, а я на своем, и у нас будет радуга. Из моего окна в твое окошко. Так ее можно будет смотреть даже без всякого дождика. Давай?

Предложение было серьезным. Радуга дома из моего окна до ее окна – это было круто. Даже круче синего велосипеда.

– Давай! А как? – Ленка, снова сделала удивленные глаза. – Ты, что дурак? Это же просто! Ведра у меня в песочнице. – Она быстро добежала до кучи песка, в которой, она пекла куличики и кормила пупса одуванчиками. Вытряхнула из них остатки и принесла к скамейке. Протянула одно мне.

– Только разуться надо. – Она стащила свои сандалии и пошевелила розовыми пальчиками на ступнях. – И ты сапоги снимай. – Я удивленно пожал плечами.

– А сапоги то зачем снимать? Грязно ведь. – Ленка показала рукой на облака в луже.

– Гоша! Ну, ты чего? Совсем? – Она покрутила пальцем у виска. – Правильно! Грязно! Мы же по облакам пойдем, а они смотри какие белые. Чистые. Мы же их запачкаем. – Она засунула ногу в лужу и попробовала ступить на облако.

У нее получилось.

Я тоже стащил сапоги. Аккуратно поставил их у скамейки.

Когда мы вернемся с радугой в ведрах обратно, сапоги нужно было не забыть надеть снова.

– Ну, что? – Я взял свое ведро, жестко, так, чтобы топая по облакам его не выронить.

– Пошли, если такое дело.

До радуги мы дошли. Набрали полные ведра и вернулись. Радуги хватило надолго.

Она годы стояла из моего окна в окно Ленки, и нам не нужен был дождик и цветные стеклышки, для того, чтобы ее смотреть.

Потом радуге стало скучно, и она улетела в небо. Улетела далеко и надолго.

Наверное, навсегда, хотя от нее все – таки остался кусочек, на который можно было смотреть без цветных стеклышек.

Он остался на старом осколке поломанного компакт-диска, со свадебным маршем Мендельсона.

Пластиковые стаканчики

Я с трудом открыл тяжелую дверь в лабораторию. Она была старой, обитой древним линолеумом и кисло пахла. Тем более пружина. Как я ненавидел эту пружину, и, собственно, почему пружина? Старая и ржавая пружина. В прочем, как всегда. Старая и ржавая.

В центре продымленной всякими опытами насквозь небольшой комнатки стоял огромный стол, заставленный пластиковыми стаканчиками из – под мороженого.

Теперь Серж просил приносить именно мороженое и именно с малиновым наполнителем.

Я бросил спортивную сумку с очередными стаканчиками, рядом с диваном, на котором возлежал Серж.

– На! – Я присел. Серж не реагировал. Он убивал прыщавого монстра на своем планшете, и похоже ему было плевать на то, что у меня промокли ботинки, и на то, что я тащил его мороженое на стратосферный этаж.

Лифты работали сами по себе, и я постоянно их путал, поэтому тысячу ступеней, мне пришлось оттарабанить пешком.

– У тебя кофе есть? – Серж перевернулся на другой бок и неопределенно махнул рукой куда-то в угол.

– Ты мне хоть спасибо скажешь? – Я пихнул завлаба в плечо кулаком.

– Нет. Не скажу. – Серж уткнулся в свой планшет и молотил кого-то с крыльями  огромной палкой утыканной железными гвоздями.

– Чего так? – Я, стащил пальто, повесил его на деревянную вешалку. Смотал с шеи шарф и протиснулся между столом и тумбочкой к кофемашине.

После целой серии стратегических ударов пальцами в разноцветные кнопки, она недовольно хрюкнула и выплюнула еще один пластиковый стаканчик на подставку. Потом вязко шикнула на меня и запенила его до краев горячим пахучим кофе. Я, обжигая пальцы, с наслаждением выпил содержимое и почувствовал себя немного легче. Повертел в руках стаканчик.

– Он тебе нужен? – Серж повернул голову через плечо. Старый свитер, явно указал не его тонкой шее артерию.

– Неа. Те, что для кофе я уже давно отработал. – Он повернулся к планшету снова и замолчал.

– У тебя выходной? – Я выбросил стаканчик в огромный мусорный бак, почти до краев, заполненный самыми разными стаканчиками. Большими маленькими, для кофе, пастилы, йогурта, сока… Я даже не помню, каких в этом бачке не было. По-моему, я перетаскал с земли все, какие были.

– Да! – Серж это почти прокричал. Я попытался не реагировать на интонацию. Поежился, потому, что у Сержа было не слишком тепло.

Зачем нас загнали в стратосферу, я не понимал до сих пор. Что там внизу не сиделось? Хотя, да. Оттуда стаканчиков не видно – это факт. Может попросить другой этаж? Скажем на геостационарной орбите? А. Мне тоже плевать.

– День? – Я достал записную книжку и приготовился сместить график экспериментов.

– Век! – Огрызнулся Серж, и продолжал колотить монстра палкой.

Я прислушался к ощущениям. Голова болела по-прежнему, как и пятки.

Пошарил в кармане, достал таблетку аспирина и разжевал ее в сухую.

Пролезать к кофемашине снова мне не хотелось. В век мы не укладывались. Просто никак. По любому. Графики – есть графики. Светлое будущее, где то уже давно затерялось в допсметах и согласованиях.

Сроки не просто горели, а уже «пылали, синим пламенем». Я представил себя голого на раскаленной сковородке Люцифера, и мне это очень не понравилось. Серега – просто завлаб. Ему то, что? Век так век. Я – главный инженер проекта, и на ковер к Боссу потащат меня.

– И что хотят теперь? – Серега оживился. Поставил бой на паузу и, выпрямившись, сел.

– Свободы, Гоша, сво-бо-ды. – Я поежился. Они хотели свободы сто лет назад. Серега тогда еще брился. Теперь зарос щетиной по уши. Не убиваемый симптом очередной вселенской катастрофы.

– Ты их из стаканчиков выпускал? – Серега скорчил обиженную гримасу.

– Я тебе кто, Гош? Херувим детсадовский? – Я замечание проигнорировал. Серега был первоклассным специалистом по пластиковым стаканчикам, и я его берег от любых нападок и порицаний насколько хватало сил, возможностей и связей.

– И что? – Сергей достал жевательную резинку и принялся шевелить челюстями. Если Серега жевал в присутствии шефа, значит, со стаканчиками у него по-настоящему не ладилось.

– Залезают обратно… – Я тяжело вздохнул. Скинул ботинки. Ноги гудели от пройденных тысячи ступеней.

– Ну, а есть то они там, что будут? Мороженое же в зеленом стаканчике.

Серега уныло пожал плечами.

– Они там жалуются.

– На, что?

– Ну, на то, что в их стаканчике больше нет мороженого.

– И на кого жалуются? – Серега вытянул  мою сторону палец. Я залился пунцовой краской. Серега, ни в чем не виноват, но зачем так жестко? Я же с благими намерениями все-таки. Построение гармоничной разумной цивилизации и все такое.

– А, ты пробовал им мороженого добавлять? – Серега кивнул.

– И? – Меня уже начало потряхивать.

– Жалуются, что липкое.

– Но говорили же, что не сладкое. У меня в протоколе эксперимента записано.

– Ну, говорили. Надоело говорить, что не сладкое. Теперь говорят, что липкое.

– Я есть липкое уже никак? – Серега пожал плечами снова. Хотел выключить диалог и включить свой боевик на планшете. Я отобрал планшет и выбросил в ящик со стаканчиками. Он, мстительно посмотрел в мои глаза.

Взгляд я выдержал, но над нашими головами уже начало клубиться жутковатое облачко очередного вселенского апокалипсиса.

– Я не дам тебе выходной, Серега. Не Дам! У нас сроки сгорели все уже. У меня штаны дымятся! А я очень не люблю, когда у меня дымятся штаны. Еще сто лет! Ты совсем? – Я покрутил у виска пальцем.

– Они говорят, что то, которое было раньше вкуснее. – Во! –  Я туго закашлялся, приподнялся и с трудом выплюнул часть легких в мусорный бак. Их ковид я все-таки зацепил, покупая в Ашане малиновое мороженое.

– Но жаловались, что несладкое!!! – Мое лицо побагровело. Серега зло оскалился.

– Сладкое, мороженное в красном стаканчике! Они, что не знают?

– Знают, но, хотят, чтобы оно было в другом стаканчике.

– В каком? – Серега загрустил.

– В том, в котором они песни поют.

– Какие песни?

– Разные. Про деревеньку там, рогатых коров, траву нескошенную.

Я пошарил в сумке со стаканчиками и вытащил протокол эксперимента.

Протоколы я вел на древней бумаге и мне это нравилось. Бумага все еще пахла делом, но в последние десятилетия этот запах все больше напоминал запах серы.

– Так, сладкое, не липкое из красного стаканчика в стаканчик с коровами, которые поют песни. Записал. – Серега осклабился.

– Нестыковка, начальник. Коровы песни не поют. – Я тяжело вздохнул.

– Хорошо. Но, они хотя бы не липкие?

– Кто?

– Ну, коровы эти.

– Коровы не липкие. – Назидательно проговорил Сергей. – Но, они не уважают. – Он вытащил из моих рук исчерканные листы и отправил вслед за своим планшетом.

– Ты, это… – Я даже не нашелся, что ему сказать. Хотелось его повесить, расстрелять и лишить сразу десяти премий одновременно. Но, где я найду второго такого знатока пластиковых стаканчиков? Я сделал два глубоких вдоха и с трудом подавил в себе желание его задушить. Серега просто так себе выходных не выпрашивал. У него должна быть какая-то светлая мысль.

– А, Причем здесь коровы, Сережа?

– Ну, те, что в полосатом стаканчике хотят, чтобы их уважали. – Я передернул плечами.

– И, что для этого делают?

– Дерутся… – Я с тоской посмотрел на листы в мусорном баке, и вытащил из сумки чистую пачку линованных листов. Почему Серега выпрашивал сто лет стрелялок на планшете я уже начал понимать. Серега, меня спасал, и я это уже чувствовал.

– С кем?

– Со всеми…

– Они хотят, чтобы их уважали не липкие коровы, которые песни поют? – Серега в отчаянии развел руки в стороны.

– А себя уважать не пробовали? Работать, там. Думать, Анализировать. Ну, то, что мы в прогноз эксперимента закладывали?

– Пробовали. – Я с несбыточной тоскливой надеждой посмотрел Сереге в глаза.

– Не получилось. Они пришли к выводу, что во всем виноват ты. Говорят, что нечего было эксперимент начинать, раз не получается ничего. – Мне показалось, что Люцифер, стуча копытами по лестнице, уже поднимается за мной по ступеням.