скачать книгу бесплатно
– А за день до гроба нельзя?
– Можно вот с этим.
Фигура в окошке сильно не понравилась Вике Она была трёхпалой с бритвенными чёрными ногтями. Провинциалка хотела дать достойный отпор такой же фигурой, но в «скворечнике» сидела телепатка. Окошко быстро захлопнулось.
– В следующий раз поквитаемся, – бодро бросила Вика. – Я тебе мышку подарю под цвет твоих глаз.
На улице стремительно разворачивалась новая эпоха. Вика почувствовала её, когда колоссальное состояние осело в десяти сосисках.
– Да это на раз клюнуть, – возмутилась Вика.
Она понадеялась на добавку, но услышала, что быть сейчас прожорливой не модно, что голодание сильно укрепляет пошатнувшееся здоровье, украшает женщину, делает её мисс Вселенной, что знаменитый индейский йог Сальмадули всю жизнь питается одним светом и проповедует катарсис, как самое эффективное средство для очищения души от брюха.
– Это, как?
– Очистить брюхо до пустоты, чтоб оно не мешало работать душе.
– С пустым брюхом подохнуть можно.
– Зато с чистой душой.
Лекция была такой длиной и аппетитной, что Вика зажевала её сырой сосиской и словами.
– Плевать я хотела на катарсис.
– Тогда занимайся бизнесом, – бросила продавщица с крысиными глазами.
Она показала Вике свои лакированные, остроносые на игольчатых каблуках туфли, которые были зашнурованы мелкими охотничьими сосисками.
В спартанской комнате, Вика застала бывшую актрису спящей под ковром с ромашками. Двуглавый открыл клювы. Вместо бабок в клювы влетели сосиски.
– Ты что? – прошептал орёл.
– А то, – отрезала Ляптя. – Одна дрыхнет под ромашками. Другому бабки гони. Бизнесом надо заниматься.
– И каким бизнесом мы будем заниматься? – просипела Капа.
И скрылась под ковром, как черепаха под панцирем.
– С тобой понятно, – сказала Вика и посмотрела на двуглавого. – А с тобой?
Сосиска врезалась квартирантке в лоб.
– Крутые, – ответила Вика. – Посмотрю на вас через месяц.
Через месяц орёл чуть не оказался жертвой истощения.
– Что? – спросила Вика. – Сейчас и сосиска пригодилась бы.
Бывшая артистка молчала. Она укрывалась не ковром с ромашками, а ста томами монументальной энциклопедии историка "Как зарабатывать бабки". Она споткнулась на последнем томе. Историк – флибустьер утверждал, что продолжение следует искать в первом.
– Так, каким бизнесом будем заниматься, – отощавшим голосом проскрипела Капа. – Реверансами и ручками?
– Я решу, – ответила Вика.
Вначале она погрузилась в монументальную энциклопедию историка, споткнулась, как и бывшая артистка, на последнем томе и окунулась в уличный мир бизнеса. Она постигала его основы с упорством хищника, преследующего свою жертву,
Месяц Вика обследовала город.
На месте человека из легенды остались щепки от протеза. Щепками торговала разбитная цыганская особа с обворожительным голосом и зазывными словами. Она выдавала щепки за русские зубочистки.
Возле метро Вика встретила пятнистого. Дог заложил в ломбард хозяина и при виде провинциалки сказал: "Здрасьте".
– Научился говорить? – удивилась Вика.
Дог поскрёб лапой в затылке.
– Надо ещё научиться думать, – ответил он.
Дальнейшие смотрины показали: человек, живший в особняке на балконе, исчез в недрах небытия, прихватив раскладушку сторожа.
– Паскуда, – пожаловался бывший хозяин раскладушки. – На два бакса нагрел. Я даже к Фемиде обращался.
Фемида оказалась ещё большей паскудой. Она содрала даже армейские галифе.
Провинциалка побывала в студенческом общежитии возле озера. В его водах отражались одни железные кровати. Бывший комендант был без дымчатых очков.
– А где полотенца и одеяла? – спросила Вика.
Администратор занимался бизнесом с молью, которая и сожрала вафельные полотенца и байковые одеяла.
Провинциалка заглянула и в гостиницу, похожую на планету средней космической величины, от которой исходило голубое сияние. Иностранцы, увидев её, взяли в кольцо и крепко навешали.
– Но за что? – вскипела Вика.
Иностранцы объяснили. Главный мафиози администратор и его подручный швейцар обобрали их до нитки и исчезли, а молодой следователь даже не ударил палец об палец.
– Так я же не следователь, – надрывалась Вика. – Я артистка.
Из гостиницы провинциалка выметнулась на сверхскоростных парах и крепко побитая, что случилось первый раз в жизни, и с отчаянной злобой найти администратора и швейцара, чтобы продолжить съёмки фильма «Удар торнадо».
От осмотра бывших достопримечательностей Ляптя отказалась на вокзале. Человек с гор покупал на задворках магазина, администратором которого был грузчик с разорванной ноздрей, затычки от пивных бочек и продавал их, выдавая за зенитные снаряды, человеку, который только спускался с гор.
Поиски бывшей лифтёрши с долей в полторы тысячи баксов оказались безрезультативными. Она нашла только корзинку с загнивающими морскими водорослями. Охранник всё также висел на воротах.
– Сними меня, – заорал он. – Я боюсь высоты.
– Я тебе уже говорила. Не бойся высоты, – отрезала Вика. – Бойся удара об землю.
Пятнадцатая
Страдания
На почте: серое одноэтажное здание с окнами, забранными в поржавевшие решётки и стенами, обклеенными домашней – уличной рекламой, студентка отбила телеграмму о помощи в родные пенаты. Родные отогнали слезливого бумажного гонца "в матушку".
– Так и у меня, – вздохнула телеграфистка с заплаканными глазами, от которых не отлипал синенький платочек и со шмыгающим, опухшим красным носом. – От жизни спасаюсь только сериалами.
– Чем? – спросила Вика.
– Да ты что? – Удивление телеграфистки разбежалось до ушей. – Не русская? – Она промокнула глаза, порылась в куче наваленных мешков, посылок и вытащила двадцать томов сериала.
Обложки были в красно-кровавых красках. Вика отколупнула краску на первом томе и наткнулась на картинку женщины со смуглым лицом, за спиной которой стоял огромный мужик с тонкими чёрными усиками и выколотыми глазами, держа в руке поднятый хлыст.
– Подлец, – проскрежетала телеграфистка, – я ещё доберусь до тебя. – Она погладила лицо женщины. – Ох и страдает она, – хранительница почты шумно вздохнула и плачевно покачала головой. – Мучается.
– По её роже не видно, – перебила Вика.
Она перелистала сериал. Женщина действительно мучилась. Только под рукой автора.
– Ох и страдает, – повторила телеграфистка, брызнув слезами.
Она зацепила такую длинную фразу о страдании и тащила её до тех пор, пока не запахло потом. Сюжет был так закручен, что закрутил и её до отчаянного шага.
– Шлёпнуть мучителя? – спросила Вика.
Телеграфистка была готова шлёпнуть скотину- автора.
– За то, что женщину замучил?
Скотина- автор замучил любительницу сериала. Он отказался писать двадцать первый том.
– Наверное, мало бабок платят, – сказала Вика.
– Да я за двадцать первый том телеграфную станцию продам, – отрезала телеграфистка. – И хрен кто меня остановит.
– Так, – констатировала Вика. – Есть идея. Я напишу двадцать первый.
– Ты – писательница?
– Да, – небрежно бросила Вика. – Написала сто томов «Как зарабатывать бабки».
– Плевать мне на сто томов и бабки. Пиши двадцать первый. Только страданий, страданий побольше, – сказала телеграфистка, прорвавшись оглушительным рыданием.
– Что ты рыдаешь? Страдания ещё не написаны.
– Да ты что? – вскипела телеграфистка и повторила, – не русская, что ли. Я без страданий жить не могу. – Она ухватила Вику за кофту и затрясла. – Понимаешь. Не могу. Станцию продам.
– Так тебя же за продажу в тюрьму посадят. Там страданий по самую макушку.
– В тюрьму не хочу, – твёрдо отчеканила телеграфистка. – Там страдания не те.
Вика попыталась отцепиться, да куда там. Телеграфистка билась головой об её грудь и трясла, словно бубен.
Из почты Вика вышла выпотрошенная и пропитанная потом и слезами с головы до пят.
– Ну и ну, – облегчено выдохнула она. – Такая и закопать может и не только станцию продать
Дорогой она зашла в аптеку и купила снотворного.
Хозяйка и орёл при её появлении тревожно проимпульсировали, что через неделю могут быть похороны.
– Спать, – приказала Вика.
Она затарила в чайник пригоршню седуксена. Хозяйка и орёл свалились после первого глотка.
Шестнадцатая
Двадцать первый
Вика оказалась отличным компилятором. Она лопатила сериал, подбирала нужные места, вырезала, клеила, добавляла своё, перепечатывала на машинке.
– Шедевр, – говорила она. – А что для него нужно? Всего лишь ножницы, клей и машинка.
Месяц бывшая актриса и орёл спали в обнимку. Вика погружалась в двадцать первый.
В полдень следующего месяца провинциалка разбудила хозяйку и двуглавого. Они тревожно уставились на неё. Студентка была похожа на чернильную кляксу.
– Капец, – прошептал орёл.
– Сбрей бороду, – сказала Вика, – а то не узнают.
Она загрузила рюкзак с рукописью двадцать первого на спину. Хозяйка почувствовала себя совсем худо.
– Милостыню пойдём просить? Я нищенку играть не стану, – взвилась Капа.
– А её и играть не надо. Ты и так нищенка, – бросила Вика и смягчила, – как и я. Бери орла и показывай ему эпоху бизнеса.
От эпохи бизнеса орёл совсем пал духом.
– Какая же дубина до этого довела? – шептал он.
Вика эту дубину ещё не знала. Она тащила рюкзак, похожий на горб.
По дороге к телеграфной станции Вика завернула в институт.
Историк – флибустьер при появлении Вики закрыл лоб, который был пропахан клювом. Отметину орла он выдавал за трещину от титанического труда над монументальной энциклопедией "Как заработать бабки?". Историк был живой историей и в исторической одежде. Эпоха бизнеса, вынырнув из – за бугорного горизонта, содрала с профессора всё, что можно было содрать, оставив прикрытой только мужскую силу, торчавшую, как кухонная скалка.
– Как чувствует себя особа? – спросил он. – Не скучает?
