Суета сует

скачать книгу бесплатно


– Все наяву. Это не сон. Скоро каждый из нас получит свободу.

– От чего?

– От нас, наших привычек, достоинств и недостатков… – Мила увидела на лице Максима такое отчаяние. Ей стало жаль его. Отвратительное чувство, так часто мешающее поступать по велению разума. Однако желчность и гнев куда-то исчезли. Миле захотелось сказать что-то приятное, ободряющее. – Жизнь на этом не заканчивается, Макс. Ты мужчина хоть куда. Я не делаю тебе комплимент. Это признанный факт.

– Сейчас мне все равно.

– Ложь. Тебя еще обязательно оценят, уже ценят, – вспоминая восторженные похвалы в адрес Максима из уст Хмелевской, сказала Мила. – Есть такие, более чуткие, более справедливые, женственные, уступчивые.

– Меня это не интересует. Ты хочешь сказать, что вокруг меня никогда не было других женщин?

– Почему же, были.

– Ладно, это беспредметный, глупый разговор. Главное сказано, так что я пойду прямо сейчас.

– Зачем, Макс? Это лишнее. Ночь на улице. Тебя никто не заставляет спать со мной в одной постели. Три комнаты – можно и затеряться.

– Уже затерялись.

– Макс, не дури!

Мила вспомнила, как он кивнул и, выходя из комнаты, остановился.

– Квартиру можешь оставить себе. Я поселюсь на даче, – не оборачиваясь, глухо сказал он. – Ты не против?

– Тогда забирай и машину. Я никогда не сяду за руль, – заметила Мила. – Машина тоже твоя. Да, и компьютер. Он тебе нужнее.

– Благодарю, – сухо ответил Максим. И, уже ни к кому не обращаясь, добавил: – Просто пособие по разводу двух образованных, культурных людей…

Перед глазами Милы промелькнула картина, как Смыслов собирал вещи. Ей казалось, он ждет, что она рано или поздно остановит его. Он не верил до конца, что развод все-таки свершится, а уже после суда, грустно посмотрел на нее, улыбнулся. Его лицо совершенно менялось, когда он улыбался. Эта улыбка действовала на Милу, как на быка красное. Едва сдерживая раздражение, она не понимала, как он может вот так глупо улыбаться и при том совершенно искренне…

– Ну, будем прощаться? – нетерпеливо спросила она, закидывая сумочку на плечо. Все уже вышли из зала, они остались вдвоем.

– До свидания. Я еще пару раз заеду домой кое-что забрать, а потом оставлю тебе ключи. Пожалуй, я оставлю их на вешалке в прихожей, – Смыслов говорил об этом так, как будто это было самым важным в их последнем разговоре. Потом он замолчал и вдруг осторожно взял руку Милы и поцеловал. Прикосновение его сухих, горячих губ заставило Милу вздрогнуть.

– Ты что? – она выдернула руку, спрятав ее за спину. Карие глаза ее гневно сверкали.

– Ничего, прости, – Смыслов покраснел. – Я уже не должен, понимаю.

– Не нужно, действительно, не нужно.

– Надеюсь, теперь ты получишь все, о чем мечтала, – Максим пытался поймать взгляд Милы, но она упорно не желала на него смотреть.

– Да, да, наверное, получу. Хотя, о чем это я? Я хотела сказать, что наверняка!

– Знаешь, мне до сих пор не верится, что это происходит с нами.

– Человек ко всему привыкает, – Мила глубоко вздохнула. Ей хотелось поскорее выйти из опустевшего зала. – Единственное, что мне нужно тебе сказать… Я хочу, чтобы знал: я не ухожу к другому мужчине. Я никогда не изменяла тебе.

– О, конечно. Ты не можешь жить со мной, со мной. Это я уже понял, могла бы не повторять, – усмехнулся Максим. – Я слишком хорошо изучил тебя, Мила Николаевна. Тебе не нужны другие мужчины. Тебе вообще никто не нужен, кроме работы, признания твоего таланта.

– Работа здесь не при чем. Мы разные были, разными остались. Люди живут вместе, пока их что-то связывает: любовь, уважение, чувство долга, наконец.

– Интересно, что, по-твоему, связывало нас почти двадцать пять лет? – серые глаза Смыслова смотрят прямо, и Мила не в силах отвести взгляд. Опустить глаза, значит, признать свою слабость, а она была и останется сильной!

– Какая теперь разница?

– Никакой, ты снова права. Ты очень практичная женщина, Мила, очень современная и успешная. Оставайся такой всегда, несмотря ни на что! Я желаю тебе добра.

– Спасибо, Макс, – Мила натянуто улыбнулась. – Прощание затянулось.

– Извини. Я больше не стану докучать тебе. До свидания.

Поведение Максима выбивало ее из колеи. Он не должен был так себя вести. Она фактически предает его, разрушает их брак, а он смотрит грустными глазами, словно прощения просит. Волна жалости поднялась и в одно мгновение захлестнула раздражение последних самых трудных месяцев. Нет, он непредсказуем, ее Смыслов. Нет, не ее. Уже не ее…

Бесконечный шелковый шелест дождя отбивал свой нехитрый ритм, сливаясь в усыпляющую, расслабляющую мелодию. Глядя на прозрачные потоки, стекающие по оконным стеклам, Мила думала о том, что наверняка ее бывший муж один их тех, кто получает удовольствие от такой погоды. Восторгается, небось, картиной вовсю. Он всегда говорил, что здорово наблюдать за дождем с уютной веранды дачи, прихлебывать горячий чай и не думать ни о чем. Мила никогда этого не понимала: сырость и ничегонеделание – это не по ней. Кажется, теперь Максим получил возможность воплотить мечту в реальность. Никто не помешает, и все потому, что вот уже полгода как Максим Смыслов живет на даче, доставшейся ему вместе с машиной после развода с Милой. Дачу они купили давно, привели в порядок, обставили нехитрой мебелью, уделив внимание камину в огромной комнате на первом этаже и роскошной веранде. Максим думал, что они смогут приезжать сюда на каждые выходные и проводить здесь хотя бы часть отпуска, но Мила не любила размеренность загородной жизни. Поэтому она крайне редко соглашалась провести на даче даже выходной. Деревья, лирика зеленых лугов, запахи полевых цветов – все это не приводило ее в такой трепет, какой испытывал Максим. Для него короткое пребывание в этих тихих, наполненных запахами луговых цветов и роскошной зеленью окружающего ландшафта было чем-то вроде энергетической подпитки. Смыслов всегда говорил, что два часа дают ему столько сил, столько свежих идей появляется в голове и настроение становится приподнятым, лишенным какой бы то ни было мрачности. Даже понимая это, Мила не шла наперекор собственным ощущениям. Потому ее выезды на дачу случались крайне редко, благо отговоркой служила вечная занятость на работе. А Максиму не хватало этого разнотравья, тишины, свежего воздуха. Он тосковал по даче, но не любил приезжать сюда один. Пока сын был маленьким, то именно он зачастую составлял отцу компанию. Но Кирилл вырос, у него тоже появились свои отговорки, а Милу уговаривать было бесполезно. Максим смиренно соглашался со всеми доводами жены, но все-таки позволял себе время от времени пытаться снова и снова хоть что-то изменить.

– Мила, давай поедем на дачу, – говорил он, глядя на нее преданными глазами. – Может быть, на этот раз тебе будет там уютно?

– Там слишком много кислорода. Я задыхаюсь от свежести и ароматов этой деревни, – отмахивалась она. – Ты ведь все давно знаешь. Зачем снова и снова говорить об этом?

Миле казалось, что Максим всю жизнь пытался не упустить тот момент, когда же она, наконец, изменится. Изменится сама, ее привычки, взгляды. Он обязательно хотел быть первым, кто заметит и воспользуется этим. Со своей стороны Мила проявляла стойкость, не желая становиться другой. К тому же она никогда не обещала измениться, и откровенное ожидание перемен со стороны Максима действовало на нее удручающе. И как она могла столько лет терпеть это замужество? Почти двадцать пять лет, немного не дотянули до серебряной свадьбы. Слава Богу, обошлось без этого спектакля – юбилеи всегда действовали на Милу угнетающе. Все, теперь она свободна. Честно говоря, ей вообще не стоило выходить замуж. Ей никогда это не было нужно. Девчонки вокруг пытались поскорее избавиться от девичьей фамилии, гордо показывать обручальное кольцо, а она жила совершенно другими мечтами. В них семья, муж, дети стояли на последнем месте. Однако все получилось как бы случайно. Она умудрилась все успеть: замужество, рождение ребенка, хорошая работа, карьерный рост.

Тогда она была молода, красива, полна энергии, которая била из нее ключом и, быть может, именно это стало главным на ее пути к успеху. Все видели в ней неиссякаемый источник новых идей, желания работать, первенствовать! Почувствовав легкую сентиментальную ностальгию по тому времени, Мила закурила. Оранжево-желтый столбик пламени зажигалки вспыхнул и на несколько мгновений приковал внимание женщины. Один из коллег подарил ей эту серебряную вещицу в прошлом году в день рожденья. Мила смотрела на пламя, приблизила к лицу: оттенки смешались. Огонек вспыхивал и угасал по велению своей хозяйки. Ей нравилась эта цветовая гамма: желтый, оранжевый, песочный, бежевый. Обои, мебель, мелкие безделушки, одежда соответствовали вкусу хозяйки. Тепло, уютно, не режет глаз. А вот огонь – особая тема, она любила смотреть на игру его обжигающих языков – это ее расслабляло. Недаром она родилась под знаком Льва. Не веря в гороскопы, Смыслова подсознательно подтверждала их своими пристрастиями, вкусами, поведением. Одно время она даже красила волосы в огненно-рыжий цвет, но Максим однажды не выдержал и высказал свое недоумение по поводу столь яркой внешности.

– Ты хочешь привлекать внимание цветом волос? Я всегда считал, что ты выше этого!

Он сам провоцировал ее на то, чтобы брать планки, установленные на чемпионскую высоту. Сам того не подозревая, он подогревал ее самолюбие и жажду славы. Конечно, она поспорила для вида. Но примерно через месяц, совершив несколько походов в один из самых престижных салонов, предстала перед глазами Максима в виде белокурой дивы со спадающими до талии крупными локонами.

– Ты с каждым годом становишься все красивее, – улыбаясь, сказал он после минутного замешательства. – Теперь вряд ли я встречу женщину, более привлекательную, чем ты.

– А раньше встречал?

– Встречал.

– Так ты засматривался на других, – Мила пыталась изобразить негодование.

– Нет, просто я – мужчина.

– Ты говорил, что я самая красивая еще тогда, в первые дни знакомства, – лукаво отвечала Мила. – Ты лгал?

– Нет, я никогда не обманывал тебя. Никогда не обманывал и не буду, – он говорил, а его глаза светились гордостью: жена казалась ему верхом совершенства. При этом он совершенно забывал о ее недостатках, несносном характере. Это пройдет. Он был готов прощать ей все, лишь бы ее карие глаза вот так лукаво и чуть насмешливо смотрели на него, а по вечерам ее тонкие руки обвивали его шею, влажные губы шептали слова, предназначенные только ему.

Мила не без удовольствия вернулась в то время, когда только познакомилась с Максимом Смысловым. Она знала, что он полюбил ее с первого взгляда. Знала и беззастенчиво пользовалась этим. Пожалуй, его ухаживания были очень романтичны, и Мила быстро попала под его бесспорное обаяние, эгоистично поглощая его любовь, внимание и заботу. Она не строила никаких планов на его счет, позволяя Максиму боготворить себя. Ей льстило, что он, будучи на семь лет старше, что робеет в ее присутствии, и все время пытается произвести на нее впечатление. Мила точно знала, что Смыслов из тех, кто в эпоху рыцарских турниров отвагой и благородством завоевывал бы сердце возлюбленной. Мила с удовольствием понаблюдала бы за сражением, устроенным в ее честь. Но те времена ушли в прошлое, а в реальной жизни приходилось довольствоваться цветами, любимым шоколадом, каждодневными звонками и возможностью капризничать по поводу и без. Максим не замечал ничего из того, что явно указывало на не самый покладистый характер избранницы. Утопая в темных, обжигающих карих глазах Милы, он не просил о помощи. Ему было приятно зависеть от ее постоянно меняющегося настроения, выполнять желания, даже если все это попахивало откровенной издевкой, – Мила оказалась способна и на это. Но нельзя не признать, что Смыслов сумел достучаться до неприступной и своенравной Милы. В какой-то момент она поняла, что лучшего спутника ей не найти: податлив, мягок, умен, спокоен, легко принимает ее точку зрения. К тому же Максим был привлекателен, галантен, деликатен, хорошо воспитан, сразу понравился ее родителям и через два месяца после знакомства сделал Миле предложение. Она четко помнила тот холодный октябрьский вечер, лихорадочный блеск глаз Максима, все слова, что он тогда говорил. Наверное, такое не забывается.

Мила отошла от окна, прихватив с собой пепельницу, и прилегла на диван. Она снова оказалась в том далеком дне, воспоминания возникали помимо ее воли. Легкая волна возбуждения прошла по телу, заставив сердце биться быстрее. Сердце… Тук-тук – давно оно так не мчалось, кажется, грудь невероятно вздымается от каждого биения. Самый важный орган, первым окликающийся на малейшее изменение состояния души и тела. Временами сжимается, распирает, горит, покалывает. Это непредсказуемая мина замедленного действия, и когда-нибудь ей может надоесть отсчитывать удар за ударом, принимать все подарки судьбы. Она взорвется, поставив точку в долгом путешествии под названием «жизнь». А пока, кроме едва слышного шума дождя, Мила ощущала биение собственного сердца. Наверняка оно так же учащенно билось и в тот день, когда Смыслов сделал ей предложение. Почему-то тогда она сразу подумала: «Бедный Смыслов…», – и не сразу дала свое согласие, словно предчувствуя, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Уже хорошо представляя обозримое будущее, она говорила резко, откровенно выставляя напоказ все свои недостатки. Однако Смыслов был ослеплен и оглушен любовью к ней. Он мечтал только о том, чтобы поскорее назвать Милу своей женой.

– Ты не хочешь слышать меня, Максим. А я все же повторю: тебе будет нелегко со мной, – прямо заявила она Максиму, нервно отбрасывая со лба прядь белокурых волос. – Ты пожалеешь. Тебе нужна другая.

– Я люблю тебя, – улыбался он в ответ, наивно полагая, что она не сможет оставаться равнодушной к тому потоку горячих, искренних чувств, который он собирался на нее обрушить.

– У меня скверный характер.

– Ты на себя наговариваешь.

– Я не умею ничего делать по дому. Я не умею готовить, – продолжала Мила. Ее карие глаза сверкали от негодования: он давит на нее, он хочет, чтобы она уступила! – Из меня никогда не получится хорошей хозяйки, матери.

– Тебе нет и двадцати, кажется, есть время научиться чему угодно.

– Во-первых, мне уже двадцать. А во-вторых, ты готов ждать? – насмешливо сощурив глаза, спросила Мила.

– Ради тебя я готов на все!

– Это неправда. Слова, слова…

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я не изменюсь, а ты не будешь относиться ко мне так же через пять, десять, двадцать лет. Значит, со временем мои «милые» недостатки станут тебя раздражать. Вопрос «когда?» – только и всего.

– Недостатки? – Максим улыбнулся. – Какие мелочи, когда есть любовь.

– Я не верю в эти романтические сказки. «Золушка» не была моей любимой книгой. Она, трудолюбивая, талантливая, красивая, могла бы добиться гораздо большего без этой безумной страсти к принцу. Вот и я уверена, что по своему складу характера я – одиночка. Романтические бредни не для меня, прости.

– Мила, сколько тебе лет? Скажи, что на самом деле ты не думаешь так. Ты шутишь? – серые глаза Максима с надеждой смотрели на нее.

– Я никогда не шучу о своем будущем.

– В нем есть место для меня? – голос Максима звучал уже менее уверенно.

– Понравится ли оно тебе? – многозначительно усмехнулась Мила.

– Я люблю тебя.

– Я не одобряю твой выбор…

Как и много лет назад Мила подумала, что Максим так и остался идеалистом, до конца верившим в то, что их жизнь станет размеренной, подчиненной решению бытовых проблем, и Мила вот-вот начнет принимать в ней активное участие, отставив работу, извечную занятость. Ему хотелось, чтобы она была просто женщиной, получающей удовлетворение от простых человеческих радостей. С годами она не становилась ближе, но и тогда Смыслов пытался не упустить момент, когда и его заслуги будут замечены. Мила была не из тех, кто часто говорит слова благодарности. Она изо дня в день принимала, как должное все, что делал для нее и семьи муж. В конце концов, он сам согласился на это, заметив, как важна для Милы ее работа. Даже рождение сына не могло для нее ничего изменить.

Смыслова никто не принуждал. Максим добровольно стал для Кирилла отцом и матерью в одном лице, совмещая работу в исследовательском институте с домашней, участвуя в жизни сына, поддерживая теплые отношения с родителями Милы. Максиму приходилось нелегко, потому что Мила с удивительным постоянством забывала все, что приносит обычным людям радость: поздравлять близких с днем рождения, без повода наведываться к ним в гости, выслушивать про наболевшее, интересоваться успехами сына. Она не нуждалась в этих обыденных вещах, потому что в ее расписанных по минутам неделях не было места на сентиментальные отступления. В ее взрослой жизни было выделено огромное, бесконечное пространство для работы, только для нее.

В то далекое время все только начиналось. После рождения Кирилла Мила поняла, что материнство – не та область, где она сможет себя применить. Плач ребенка вызывал у нее раздражение, желание убежать подальше от каждодневной рутины пеленок, кормлений, бессонных ночей становилось все тверже. У Милы хватило выдержки не показать насколько она тяготиться новыми заботами, но она смогла сделать так, чтобы они со временем легли на плечи Максима и ее родителей. Прошло чуть больше года после рождения малыша, а Мила уже пыталась найти работу. На прогулках с Кириллом она обязательно покупала газеты, вычитывая объявления работодателей. Кроме того, Мила обзванивала знакомых, напоминая о своем существовании. Бывшие однокурсники зачастую занимались делом, не имеющим отношения к полученной специальности. А Мила мечтала только о работе в редакции журнала, газеты. Она бредила журналистикой со старших классов школы и всегда знала, что это ее профессия. Поэтому, когда она оканчивала школу, вопрос о выборе высшего учебного заведения не стоял. Мила хотела и поступила в университет на факультет журналистики. Прочитав свою фамилию в списках зачисленных, она сделала победный жест, воскликнув: «Yes!» Это было началом ее долгого пути к успеху и признанию.

Годы учебы пролетели невероятно быстро. Миле нравилось учиться, она едва успевала замечать, как заканчивается один семестр и начинается другой. Она слыла на курсе отшельницей и зазнайкой, не замечающей никого и ничего вокруг. Для нее была важна успешная учеба, красный диплом, который должен был стать ее первой визитной карточкой. Уже получив диплом, в отличие от многих своих сокурсников, она была уверена, что не зря провела время на студенческой скамье. Зная, что целеустремленности и трудолюбия ей было не занимать, Мила верила, что у нее все получится.

Замужество не изменило ее честолюбивых планов, не отбило у нее желания работать. Однако, по печальному опыту знакомых, Мила понимала, что ребенок отодвигает ее планы, просто тащит назад на неопределенный срок. Этого нельзя было допустить. Если все время идти навстречу своей мечте, то ей нечего будет делать, как только сбыться! Останавливаться нельзя. Потому Мила и занималась поиском работы. Опасаясь, что на это уйдет слишком времени, она быстро нашла ее. Это было сказочным везеньем! Удача протянула ей руку помощи, и Мила ликовала. Пройдя собеседование, конкурс, она получила место журналиста в хорошо раскрученном журнале. Ей доверили светскую хронику – что могло быть лучше! Мила не верила в то, что все происходит с ней и не пришлось прикладывать практически никаких усилий! Теперь предстояло убедить близких в том, что она должна работать. Ей нужно их формальное разрешение. Оно развязало бы ей руки, освободило от забот о маленьком сыне. Неужели не ясно, что карьера для нее жизненно важна?!

Максим не высказал особой радости по поводу ее стремления вырваться из дома и окунуться в работу с головой, но и противиться ее наполеоновским планам не стал. Он видел, как горят ее глаза, с каким жаром она рассказывает о том, как тепло ее приняли в коллективе, как легко далось ей собеседование.

– Дай мне попробовать, – умоляюще складывала руки Мила. Она делала это не потому, что всегда прислушивалась к мнению мужа. Она просто хотела соблюсти нормы приличия. Что бы Максим ни сказал, Мила поступила бы по-своему. Няньки, родители, Кирилл в яслях – способов для достижения желаемого было много.

– Почему ты все делала тайком?

– Извини, я не была уверена, что ты правильно поймешь меня, – слукавила Мила.

– Кажется, я всегда старался делать это.

– Я ведь предупреждала, что из меня не получится хорошей хозяйки.

– Но теперь ты стала матерью, – Максим пристально смотрел Миле в глаза.

– Я и об этом предупреждала, – лицо Милы напряглось. – Кирилл мой сын и я ни на минуту не забываю об этом, но я не могу быть просто матерью…

– Тебе нужно, чтобы я сказал «дерзай»?

– Очень нужно, Макс!

– Хорошо, поступай, как знаешь. Если для тебя это так важно… – Смыслов прятал за мягкой улыбкой разочарование, но противоречить Миле не стал. – Дерзай, а мы будем тобой гордиться.

Она повисла на его шее, целовала, приговаривая, что им не придется долго ждать, что очень скоро он действительно будет гордиться своей женой, а Кирюшка – своей мамой. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы все узнали о том, какая она талантливая, способная, выносливая, целеустремленная. Она постарается! И с этого момента все усилия Милы были направлены на то, чтобы ее заметили, оценили. Мила старалась показать себя с самой лучшей стороны. Ради этого она допоздна засиживалась в своей маленькой, довольно тесной комнате, внося коррективы в репортаж для нового номера. В ее информации все должно быть на высшем уровне! Работая, Мила забывала обо всем и о том, что сынишка ждет от нее хотя бы звонка, чтобы услышать от мамы «спокойной ночи». Не придавая значения подобным сентиментальным мелочам, она не переживала о том, что происходит дома в ее отсутствие. Ее не волновало с кем маленький Кирилл, накормлен ли он, потому что знала: на Максима можно положиться. Он – ее надежный тыл. Смыслов разберется с любыми проблемами, сумеет сделать все гораздо лучше нее. Он поймет и не упрекнет ее за усердие. А она уверена в правильности своего выбора. Очень скоро она получит повышение, все идет к этому. Она нашла свой путь и не свернет с него. Ведь Мила никогда не скрывала, что не сможет быть просто женой и матерью. Ей жизненно необходимо быть Кем-то, добиться успеха, быть замеченной. Разве можно реализовать себя, стоя у плиты, проводя время за шитьем или вязанием?