скачать книгу бесплатно
Сто миллионов
Роман Воликов
Два рассказа о главных человеческих грехах, таких же вечных как и сам человек
Роман Воликов
Сто миллионов
С Т О М И Л Л И О Н О В
ОГЛАВЛЕНИЕ
Сто миллионов
Прощай, Эммануэль
1. СТО МИЛЛИОНОВ
Глава 1
Всё случилось внезапно. Утром двенадцатого мая я был обыкновенным десятиклассником, средняя общеобразовательная школа №22 города Ельца, проживающим вместе с родителями в двухкомнатной квартире старого хрущёвского дома в квартале от электромеханического завода. Мои родители самые обычные люди, мама работает учительницей начальных классов в школе, где я имею удовольствие учиться, отец – начальником цеха на том самом электромеханическом заводе, который рядом с домом.
В 14.30 этого майского дня (время я запомнил точно, поскольку уже вернулся из школы) отец пришёл домой вместе с дядькой лет тридцати, одетым в шикарный чёрный костюм. Если быть точнее, они приехали с отцом на новеньком джипе BMW, я видел из окна, как дядька парковал машину во дворе.
– Мать дома? – спросил отец с порога. – Я ей звонил, должна бы уже быть.
– Нет, – сказал я. – А что случилось?
– Скоро узнаешь, – сказал отец и пригласил дядьку покурить на балконе.
Пришла мама, втроём мы сели на диване в комнате, которая у нас гостиная, столовая, когда бывают гости, родительская спальня и кинозал, дядька встал перед нами и как по-писаному сообщил:
– Уважаемые Александр Николаевич, Наталья Владимировна и Юрий Александрович (Юрий Александрович это я) Леонтьевы. Волею скончавшегося Николая Владимировича Леонтьева, отца Александра Николаевича, я – представитель юридической компании «Крокси паблишер» Сергей Петрович Буйтенко, оглашаю завещание покойного.
Он достал из кожаной папки несколько листков бумаги и прочёл вслух. Из текста следовало, что всё своё имущество и денежные средства в общем количестве сто миллионов долларов США внезапно объявившийся дедушка передавал в наследство единственному человеку – своему сыну Александру Николаевичу Леонтьеву, то есть моему отцу.
– Батюшки! – охнула мать. – Это что ж такое делается!
– Поскольку ваш покойный отец, – невозмутимо продолжил юрист, – является гражданином США, для вступления в наследство вам необходимо поехать в эту страну. Таков закон, у меня есть некоторые связи в посольстве, я договорился, визу вам и супруге оформят быстро. Предлагаю завтра утром выехать в Москву.
– Сын может поехать с нами? – спросил отец.
– У мальчика есть загранпаспорт? – осведомился Буйтенко.
– Нет, – сказал я. – Я как-то и не думал.
– Долгая эта волокита с загранпаспортом, – сказал юрист. – Давайте, мальчик потом съездит в Америку. У него будут все возможности. Пока же только вы и супруга, супруга обязательно по закону должна присутствовать при подписании документов.
– Хорошо, – согласился отец. – Вы поужинаете с нами?
– Спасибо! – отказался Буйтенко. – Мне нужно поработать в скайпе. Я остановлюсь в гостинице, а завтра заеду за вами в восемь утра. Не проспите, пожалуйста.
– Не волнуйтесь! – сказал отец. – Для нас это как-то неожиданно…
– Я понимаю, – откланялся юрист. – У вас начинается совсем другая жизнь.
Глава 2
– Ну и что это всё означает? – сказала мама, когда мы остались одни.
– Не знаю, – сказал отец. – Я сам в шоке. Этот юрист приехал на завод, меня вызвали со смены, он пригласил в свою машину и огорошил. Если бы не документы, подумал бы, что розыгрыш.
– Весёлый дедушка! – сказала мама.
О деде по отцовской линии в нашей семье почти никогда не говорили. Я знал только, что его посадили, когда отец был грудным ребенком, не очень понятно, за что, но срок дали пятнадцать лет, так что, наверное, за убийство. Из тюрьмы он не вышел, покойная бабушка (она умерла прошлой весной) однажды проговорилась, что он погиб на зоне в драке.
– Как же мы теперь жить будем, – сказала мама. – С такой-то уймой денег. Это же сколько в рублях?
– Разберёмся, – сказал отец. – Мы ещё пока ничего не получили. Налей-ка ты мне, мать, лучше водочки.
– Ты сильно-то не налегай, отец, – сказала мама. – Завтра рано утром ехать.
– Я себя контролирую, – сказал отец. – Надо же, мы миллионеры.
Честно говоря, той ночью мне казалось, что я вижу чудесный сон. Прямо как в анекдоте, умер дедушка миллионер и можно кайфовать всю оставшуюся жизнь.
Школу я заканчиваю в будущем году и, признаться, никаких внятных планов у меня не было. Елец, конечно, город симпатичный, малая Родина, я его знаю как облупленный, хорошо было бы поехать учиться в Москву или Питер, но высшее образование везде платное, наш скромный семейный бюджет такие суммы не поднимал, поэтому после получения среднего образования мне грозила армия, а потом родной электромеханический завод и заочный институт, чтобы потихоньку двигаться по карьерной лестнице, как это в своё время делал мой отец, начав с простого рабочего и дойдя до начальника цеха.
Теперь же… У меня перехватило дыхание от открывающихся возможностей. Уж точно, дома после школы не останусь. Рвану в столицу, а там как фишка ляжет.
– Ты смотри, помалкивай, – сказал мне отец утром. – Рот на замочке. Город наш спокойный, но мало ли чего. Скажешь, что мы с матерью на похороны родственника поехали в Брянскую область.
– Пап, я уже взрослый, – гордо сказал я. – Всё понимаю.
– Холодильник полон продуктами, – сказала мама. – Не ленись готовить. По пиццериям особо не шатайся (пицца самая моя любимая еда и у моих друзей тоже). Я буду звонить каждый вечер.
– Ладно, – сказал я. – Вы не переживайте, всё нормально у меня будет.
Последний раз мама позвонила утром девятнадцатого мая. Сказала, что американские визы они получили и сейчас выезжают в аэропорт. Когда долетят до Нью-Йорка, сразу мне наберут.
Около шести утра двадцатого мая в дверь нашей квартиры позвонили. Чертыхаясь спросонья, я открыл. На пороге стоял юрист Буйтенко.
– Вы разве не полетели с родителями в Америку? – удивлённо спросил я.
– Я пройду, – сказал Буйтенко, прошёл на кухню, сел за стол и закурил. – У меня для тебя тяжелое сообщение.
– Что случилось? – сказал я, еле сдерживая зевоту.
– Вчера по дороге в аэропорт машина, в которой ехали твои родители, попала в аварию. Родители погибли.
– Что?! – я отупело уставился на него. – Что вы такое говорите?
– Мне трудно тебе это говорить, – сказал юрист, – но это правда. Прости.
Я молча смотрел на стенку.
– Может, «Скорую» вызвать? – спросил юрист.
– Не надо, – сказал я. – Где тела?
– В Москве, в морге. Я пока не давал никаких распоряжений. У тебя есть взрослые родственники?
– Нет. Бабушка и дедушка по маминой линии давно умерли, по отцу бабушка в прошлом году. Кажется, у отца есть двоюродный брат, живёт где-то на Дальнем Востоке, но я его ни разу не видел.
– Куришь? – спросил Буйтенко.
– Нет.
– Это хорошо. А я вот дымлю как паровоз, – Буйтенко закурил очередную сигарету. – Ты способен сейчас вести деловой разговор?
– Да, способен, – сказал я. – Я уже взрослый.
– До наступления восемнадцати лет ты не можешь вступить в наследство. Если мы объявим о существовании завещания, тебе должен быть назначен опекун. Либо кто-то из родственников, либо представитель государства. Зная ваше государство, не сомневаюсь, что твоё наследство постараются под любым благовидным предлогом отобрать. Ты же этого не хочешь?
– Не хочу, – сказал я. – А разве государство и не ваше тоже?
– Я в основном живу в Штатах, – ответил Буйтенко. – Там другие порядки, добрее, что ли. Я предлагаю следующее. Наша юридическая компания подписывает с тобой соглашение о том, что мы представляем твои интересы в любых инстанциях до наступления совершеннолетия. Мы не можем стать официально твоим опекуном, поэтому на ближайший год скромно умолчим о завещании. Ежемесячно мы будем передавать некоторую сумму, на которую ты сможешь жить. После вступления в свои права ты заплатишь компании комиссию в размере 5% от суммы наследства. Ты понимаешь, о чём я говорю?
– Да, понимаю, – сказал я. – Вы поможете организовать похороны?
– Разумеется, – сказал Буйтенко. – Представишь меня двоюродным братом отца, тем самым, которого никогда не видел. Я съезжу пока в похоронное агентство, а ты почитай текст соглашения, – он протянул мне папку с документами. – Если всё устраивает, то сегодня подпишем и сделаем нотариально заверенный перевод на английский.
Г л а в а 3
Буйтенко организовал похороны грамотно и профессионально, будто делал это не первый раз. Тела родителей привезли в запечатанных гробах, «авария была страшная, – сказал он. – Тебе лучше не видеть».
Людей на похороны пришло немного, в основном, коллеги отца по заводу, я понял, что Буйтенко принял меры, чтобы не было особой огласки, наверное, говорил что-нибудь вроде этого: «Парню и так трудно, круглой сиротой остался. Так что давайте без мелодрам. Слезами горю не поможешь. Я парню загнуться не дам».
Так он говорил или как-то иначе, я не знаю, но с соболезнованиями ко мне почти не лезли и, слава богу, потому что я совершенно не понимал, что на эти соболезнования надо отвечать.
На следующий день после похорон Буйтенко сходил со мной в банк, где оформили кредитную карту, и передал запечатанный конверт.
– Двести тысяч рублей. Каждый месяц на карту будет поступать такая же сумма. На жизнь хватит. Подумай ещё раз, может быть, поехать в Москву, я устрою тебя в закрытый интернат.
– Нет, спасибо, – сказал я. – Школу закончу дома. Елец мой родной город, у меня здесь друзья, я здесь всё знаю.
– Ну, смотри, ты парень умный. Сам понимаешь, ни одного лишнего слова друзьям и подругам. Люди падки на чужие деньги, особенно в таких количествах. Мне звони, в случае необходимости, в любое время, днём, ночью, не стесняйся. Я тоже тебе буду набирать.
– Спасибо вам за всё! – сказал я.
– Для нас каждый клиент – единственный, – усмехнулся Буйтенко. – Особенно, такой как ты.
Наверное, я чёрствый человек. Всё это обрушилось на меня так внезапно, дикая смерть родителей, это сумасшедшее наследство, абсолютное непонимание, что и как дальше делать, у меня внутри всё будто заледенело, я кушал, гулял по улице, встречался с друзьями, смотрел телевизор и сидел за компьютером, и одновременно мне казалось, что я смотрю на протекающую череду событий через мутное стекло, что достаточно потрясти головой и я услышу мамин голос, смех отца, что всё вернется в нормальную, человеческую, обычную жизнь.
Наступил июнь, было жарко, я сидел вечером в квартире в состоянии полной апатии. Когда родители были живы, я множество раз представлял себе, что буду вытворять, если они уедут куда-нибудь недели на две. Позову друзей, мы обязательно раздобудем выпивки, постараемся затащить девчонок. Сейчас я мог это устроить без проблем, у меня были для этого деньги, но я тупо сидел на диване, смотрел в стенку, иногда наливал себе холодной кока-колы из холодильника, опять садился на диван и продолжал сверлить взглядом стенку.
В дверь позвонили. Я посмотрел на часы. Было около одиннадцати вечера. Я удивлённо хмыкнул, лениво потянулся и открыл дверь. На пороге стояла тётя Люда.
– Здравствуй, – сказала она. – Я только сегодня узнала.
Тётя Люда была лучшей подругой моей мамы. Она преподавала литературу в нашей школе и в последние два года, став классным руководителем моего класса переименовалась в Людмилу Александровну. С её сыном – Пашкой, дружить у меня не получалось, парень был, откровенно говоря, тупой как бочка.
– Заходите, – сказал я.
– Я ездила к Павлу в училище, – сказала Людмила Александровна. Сына она сумела спихнуть в Суворовское, чему учительский состав нашей школы был невероятно рад. – Сегодня приехала, узнала об этой трагедии и сразу к тебе. Как ты?
– Да всё нормально, – сказал я. – Жизнь продолжается.
– Что ты кушаешь? – спросила Людмила Александровна. – У тебя есть деньги?
– Всё в порядке, – заверил я. – Двоюродный брат отца нашёлся, он приезжал на похороны, обещал помогать с деньгами до окончания школы. Он какой-то крупный чиновник в Хабаровске.
– Есть на свете добрые люди, – сказала Людмила Александровна. – Тебе главное – не впадать в хандру. Давай-ка вот что сделаем, у меня с собой бутылка «Шампанского», можно немного выпить, ты мальчик взрослый, тебе не помешает.
– Давайте, – согласился я.
Тёте Люде сорок один год. И выглядит она совсем не как тётя. Яркая блондинка, с высокой грудью, крепкими бедрами, большим чувственным ртом. Она вдова, её муж, прапорщик, покончил собой десять лет назад при туманных обстоятельствах, я совсем его не помню, хотя когда-то они приходили к нам в гости регулярно. Я не раз представлял, как лазаю рукой под юбкой у Людмилы Александры, а потом вставляю своего молодца в эти алые губки.
Интересно, подумал я, если ей предложить сто тысяч, она сразу откажется или задумается. На дальнейшее развитие ситуации у меня фантазии не хватило.
Мы выпили шампанского, поболтали о всякой всячине. Время перевалило за полночь.
– Оставайтесь ночевать, – предложил я, сам прибалдев от собственной наглости. – Чего вам на такси тратиться.
Людмила Александровна жила на другом конце города.
– Ладно, – сказала она. – Я приму душ, а ты постели.
Я разобрал родительский диван, постелил, разделся до трусов и лёг. А ведь мне никто не указ, подумал я, и снял трусы. Не захочет, пусть чапает домой пешком, я тут хозяин. И я отбросил в сторону одеяло.
Людмила Александровна вышла из ванной, завернутая в полотенце. Она внимательно посмотрела на меня и села краешек дивана.
«Ведь никто не узнает, – она взяла в ладошку мой член. – Ты мне обещаешь?».
«Никто», – я снял с неё полотенце, подтянул к себе и поцеловал в губы.
«Дай к тебе привыкну, – попросила она, мастурбируя мой член. – Называй меня Люся».
«Ладно, Люся, – сказал я. – Попочка у тебя славная».
