banner banner banner
Право: нормативность и девиантность
Право: нормативность и девиантность
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Право: нормативность и девиантность

скачать книгу бесплатно

Право: нормативность и девиантность
Роман Анатольевич Ромашов

Либерализация права: от репрессий к милосердию
В книге осуществляется многоаспектный анализ права как регулятивно-охранительной системы, сочетающей в своей структурно-содержательной композиции как нормативные, так и девиантные характеристики. Нормативность и девиантность рассматриваются не как правовые антиподы, а как различные теоретические и поведенческие модели, «соуживающиеся» и сочетающиеся в правовой реальности. Норма и девиация не отрицают, а обусловливают друг друга по принципу «единства и борьбы противоположностей». Правовой плюрализм, в первую очередь выражающийся в многообразии типов правопонимания, позволяет говорить о нормативности и девиантности как о факторах, присущих праву на всех стадиях его формирования и функционирования.

Книга адресована преподавателям, аспирантам, студентам юридических факультетов вузов, а также всем интересующимся проблемами теории права.

Роман Ромашов

Право: нормативность и девиантность

Рецензенты:

доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации И. Ю. Козлихин (Санкт-Петербургский государственный университет)

доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации Ю. Е. Аврутин (Санкт-Петербургский университет МВД РФ)

© Р. А. Ромашов, 2018

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018

Введение

Человеку свойственно мыслить полярными категориями. Черное и белое, истинное и ложное, хорошее и плохое, правильное и неправильное… Каждый из нас, оценивая явления и поступки, использует собственную систему критериев, в соответствии с которой делает выводы и принимает решения. «Есть две точки зрения: моя и неправильная» – шутка, но, как известно, «в каждой шутке лишь доля шутки».

Право традиционно рассматривается в качестве нормативной системы. Посредством правовых норм определяются, законодательно закрепляются и внедряются в общественные отношения общезначимые правила возможного и должного поведения, а также определяются общеобязательные запреты. Жить по установленным в праве поведенческим эталонам считается правильным, соответственно, поведение, связанное с несоблюдением или нарушением правовых предписаний, воспринимается как отклоняющееся от правовой нормативности и, следовательно, неправильное.

Право – это один из инструментов социальной организации и социальной власти. При помощи права одни люди пытаются манипулировать другими. При этом в ряде случаев те, кто устанавливает правовые нормы, сами этими нормами либо не руководствуются вообще, либо руководствуются периодически. «Прав тот, у кого больше прав», «Закон что дышло: куда повернул, туда и вышло». В русской правовой традиции изначально уживались две взаимоисключающие тенденции: правовой идеализм и правовой нигилизм. С одной стороны, в русском человеке неискоренима вера в право как «высшую справедливость» и, как следствие, в «строгого и вместе с тем доброго государя-отца», способного ответить на любой вопрос и решить любую проблему. С другой стороны, столь же неискоренимо негативное восприятие государственных чиновников, которые, с обывательской точки зрения, поголовно являются «проходимцами и ворами», а также издаваемых ими «бесполезных и вредных» государственных законов и творимого следственного, судебного, тюремного произвола.

Понимание права как объективной реальности, в одинаковой степени неизбежной для простых граждан и представителей политической элиты, непривычно и тем и другим и оттого медленно и неуверенно проникает в индивидуальное, групповое и общественное правосознание. Отказаться от нелюбимого, но привычного тоталитарного мышления, в котором сила государства определяется страхом перед ним, невозможно одномоментно. «По капле выдавливать из себя раба» непросто, а порою и небезопасно. Но процесс адаптации к «новой жизни» идет. Всё больше россиян начинают воспринимать себя в качестве граждан, для которых государство и право нужны тогда, когда полезны. Политическая слепота, основанная на «диктуемой сверху» вере во всемогущество «представителя Бога на земле», уступает место прагматическому восприятию власти как инструмента достижения видимых целей и решения понятных задач. Право, переставая быть «государственным», становится «общим», в равной степени обеспечивая и защищая публичные и частные интересы. В таком понимании нормативность и девиантность выступают не как взаимоисключающие категории, а как «параллельные миры», способные к сосуществованию и переходу из одного состояния в другое.

Правовая нормативность представляет собой упорядоченное состояние правовой реальности, в рамках которой нормативным образом установлено возможное, должное, недопустимое. Правовая девиантность определяется нормативностью и задается ею. Если отсутствует закрепленное правовой нормой предписание, то субъект в своем поведении не сможет отклониться от него. Любое отклонение от линейности есть следствие реализации права на выбор, доказательство реальной, а не декларируемой свободы. Нормативность характеризует правовую статичность, а девиантность – правовую динамику. Развитие права есть процесс перехода нормативности в девиантность с последующим нормативным закреплением происшедших с правовым бытием изменений.

В предлагаемой монографии нормативность и девиантность рассмотрены в качестве состояний, в равной степени присущих праву и определяющих его действенность и эффективность. Не ставя перед собой целью выстраивание целостной системной концепции понимания и соотношения правовой нормативности и девиантности, я постарался обозначить отдельные проблемные блоки, в рамках которых эти категории представлены наиболее образно. Мне было интересно то, насколько норма отличается от девиации и может ли девиация при определенных условиях становиться нормой.

Существенное внимание в книге уделено вопросам соотнесения нормативности и нормальности в правовом и обыденном сознании и поведении. Лично для меня очень важно, чтобы отношение к правовым ценностям, закрепляемым на конституционном уровне, было одновременно и нормативным, и нормальным. Сказать о том, что такое отношение сформировалось на всех уровнях правосознания в современной России, я не могу. Не вижу в этом ничего страшного. Суверенному российскому государству, а значит, и национальному российскому праву всего 25 лет – возраст, когда юность уступает место взрослости, когда складываются предпочтения, определяющие дальнейшую жизнь, когда полученные знания и умения начинают трансформироваться в жизненный опыт и когда надежды и мечты приобретают зримые очертания конкретных проектов. Мы находимся в начале очередного этапа долгого пути – пути, не обозначенного на «дорожных картах» и не описанного в правилах движения. Как показывает опыт прошлых поколений, основной бедой России является государственно-правовая нестабильность – «нормативная девиантность» в ключевых показателях государственного строительства и общественного устройства. Мы говорим о незыблемости национальных традиций и вместе с тем с готовностью обретаем новых кумиров и низвергаем их в бездну, строим и рушим храмы и памятники, переименовываем города и улицы, раз за разом переписываем национальную историю. Мы отрицаем девиантность как негатив, одновременно придавая отклонениям от установленных норм закономерный характер. Мы хотим добра всему миру, но не стремимся сделать по-настоящему добрыми отношения в своей стране и между самими собой.

Нормативность и девиантность в праве – это формы проявления правовой реальности. В равной степени невозможны ни «всеобщая» норма, ни «повсеместная» девиация. Любое отклонение от закрепленных правовыми предписаниями нормативов является одновременно и девиантностью, поскольку демонстрирует фактическое несовпадение правовой гипотезы с правовой реальностью, и нормативностью, так как отклоняющееся поведение предусмотрено закрепленной на нормативном уровне теоретической моделью субъективного поведения. Нет и не может быть «хорошей» правовой нормы и «плохой» правовой девиации. Национальное право, являясь такой же объективной социальной категорией, как национальная культура и национальный язык, одновременно нормативно и девиантно. Живя в России, нельзя абстрагироваться от российской реальности, а это значит, что следует, по крайней мере, попытаться понять и по возможности встроиться в национальный правовой контекст восприятия нормативности и девиантности.

Глава 1. Нормативность и девиантность: категориальный анализ

1.1. Понятие социальной нормы

Поведение человека в обществе подчиняется определенным правилам поведения – социальным нормам.

Социальные нормы представляют собой определенные образцы, стандарты, модели поведения участников социального общения[1 - Н. И. Матузов определяет социальные нормы как «объективно необходимые правила совместного человеческого бытия, указатели границ должного и возможного» (см.: Матузов Н. И. Право в системе социальных норм // Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2000. С. 323). По мнению И. В. Тимошенко, социальные нормы представляют собой «связанные с волей и сознанием людей общие правила регламентации формы их социального взаимодействия, возникающие в процессе исторического развития и функционирования общества, соответствующие типу культуры и характеру его организации» (Тимошенко И. В. Право в системе социального регулирования // Любашиц В. Я., Мордовцев А. Ю., Тимошенко И. В. Теория государства и права: учебное пособие. Ростов н/Д, 2002. С. 318). В. Н. Кудрявцев считает, что социальная норма – это мера позитивного, общественно полезного поведения, направленного на достижение определенного результата, интереса (см.: Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982. С. 19). Однако при таком понимании социального регулирования практически невозможно провести различия между социальными и техническими нормами, т. е. дефиниция, сформулированная В. Н. Кудрявцевым, не содержит необходимых отличительных признаков определяемого явления. Важна не общественная полезность (использование технических средств может быть полезным для общества и достигать «определенного результата», а отправление религиозного культа – наоборот, вредным), а сфера проявления – отношения между людьми.].

Социальные нормы прошли сложный процесс становления, тесно связанный с формированием человеческого общества. Как отмечает В. С. Нерсесянц, появление социальных норм и сознательного нормативного регулирования связано с переходом от животной стадности к человеческому обществу, с процессом социализации отношений, с поведением человека как особого природно-биологического и общественного существа[2 - См.: Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983. С. 5.]. Историческое развитие, смена различных форм общественной жизни неизбежно сопровождались существенными изменениями и в системе социального регулирования: отмирали одни и возникали другие виды социальных норм, изменялись соотношение и формы взаимодействия социальных регуляторов (правовых, моральных, религиозных, политических и др.).

В качестве общих признаков социальных норм можно назвать следующие:

• Социальность: социальные нормы определяют, каким может или должно быть поведение субъекта с точки зрения интересов общества.

• Нормативность: социальные нормы действуют как определенные стандарты поведения, имеют общий характер – сформулированы в виде общей модели поведения; их адресаты определены не поименно, а путем указания типовых признаков (пол, возраст, вменяемость, партийная или религиозная принадлежность и т. п.); они рассчитаны на многократное применение, т. е. вступают в действие всякий раз, когда возникает предусмотренная нормой типовая ситуация.

• Сочетание объективности и субъективности: социальные нормы складываются закономерно, исторически, в связи с тем, что общество представляет собой сложный социальный организм и нуждается в регулировании внутренних процессов. В то же время возникновение и конкретное содержание социальных норм связаны с волей и сознательной деятельностью людей. «Они не могут возникнуть, не пройдя, не преломившись через общественное сознание: необходимость тех или иных социальных норм должна быть осознана обществом»[3 - Тимошенко И. В. Право в системе социального регулирования. С. 317.].

• Культурная обусловленность: социальные нормы соответствуют характеру социальной организации, уровню развития общества, типу культуры[4 - С этой точки зрения нетрудно заметить различия в содержании и взаимодействии социальных норм в обществах с разным уровнем производственно-технического развития, разными культурными традициями (например, азиатских и европейских).]. Они изменяются вслед за изменениями общественных отношений.

Социальные нормы весьма многочисленны и разнообразны, что связано с богатством и неоднородностью общественных отношений. Поэтому классифицировать их можно по различным основаниям.

В зависимости от сфер жизни общества, в которых действуют социальные нормы, они подразделяются на политические, экономические, религиозные и др.; в зависимости от способа образования выделяют спонтанные и директивные нормы; по характеру воздействия на социальную среду – прогрессивные и регрессивные, функционирующие и нефункционирующие; по структуре – простые и сложные и т. д.

Однако наиболее распространенным является подразделение всех норм в зависимости от социальной направленности. С этой точки зрения выделяют:

• правовые нормы;

• моральные нормы;

• религиозные нормы;

• нормы обычаев, традиций;

• семейные нормы;

• корпоративные (нормы организаций и объединений);

• эстетические нормы;

• правила этикета, корректности, приличия, обрядов и ритуалов.

Таким образом, можно констатировать, что в обществе присутствует нормативный плюрализм. При этом, как справедливо заметил И. Ю. Козлихин, «нормативные системы, существующие в обществе, могут носить как комплементарный, так и конкурирующий характер. Но, как правило, если общество не находится в состоянии аномии и хаоса, одна из них является ведущей, той, которая обеспечивает социальную солидарность, т. е. осуществляет интегративную функцию. Таковой может являться не только правовая нормативная система, но и традиционная, моральная, религиозная, идеологическая и т. д.»[5 - Козлихин И. Ю. Позитивизм и естественное право // Государство и право. 2000. № 3. С. 5.].

1.2. Соотношение казуса и нормы

Социальная норма является регулятором типичного поведения субъектов социальных отношений. Типичность означает, что правило, сформулированное нормой, носит стабильно повторяющийся характер и воспринимается большинством представителей данного социума в качестве «правильного» для себя и окружающих. При этом в зависимости от обстоятельств правильным может считаться как предоставляемая правилом возможность, так и обязательство или же запрет. Таким образом, основой типичности является повторяемость определенного варианта поведения в деятельности субъекта социальных отношений. Вместе с тем любой поведенческий акт сам по себе представляет единичное (по-своему уникальное) явление и может рассматриваться как отдельно взятый случай – казус. Получается, что типичность есть не что иное, как повторяемость казусов, которые первоначально осуществляются в рамках стихийного (неосознаваемого) процесса жизнедеятельности и лишь впоследствии начинают осмысливаться, повторяться сознательно и закрепляться посредством обобщенного изложения в социальных нормах. Следовательно, казус есть первичный элемент нормы, ее, так сказать, эмпирическое основание. Установление той или иной нормы и придание ей общезначимого характера предполагают изменение соотношения нормы и казуса. Теперь норма и казус (конкретная жизненная ситуация) рассматриваются в качестве двух форм выражения реальности: объективной и субъективной. Объективность нормы заключается в том, что она:

• издается вне зависимости от воли конкретного субъекта, который может в процессе нормотворчества высказывать как позитивное, так и негативное отношение к данному предписанию либо (что, как правило, имеет место) вообще не участвовать в нормотворческой деятельности;

• действует независимо от того, одобряет конкретный субъект закрепленное в норме правило либо относится к нему отрицательно;

• получает реализацию (влечет наступление определенных самой нормой последствий) как в случае исполнения (соблюдения, использования) субъектом нормативного предписания, так и в случае неисполнения либо нарушения этого предписания.

В отличие от нормы казус носит субъективный характер, поскольку в любом случае окончательное решение о том, исполнять ли нормативное предписание или нет, принимает непосредственно субъект. С одной стороны, норма выступает в качестве критерия оценки конкретного казуса. С другой стороны, казус как социальный факт является мерилом социальной востребованности нормы и ее эффективности как средства социального регулирования.

1.3. Нормативное и нормальное поведение

Социальные нормы закрепляют модели типового (должного, возможного и недопустимого) поведения в обществе. Однако окончательное решение о том, придерживаться ли в собственном поведении требований нормативных предписаний или нет, принимает непосредственно субъект, который, в свою очередь, руководствуется в процессе выбора рядом мотивов (личной выгодой, традицией, воспитанием, страхом перед наказанием и др.). Поступки, соответствующие нормативным предписаниям, в совокупности образуют нормативное поведение. Возникает вопрос: всегда ли нормативное поведение воспринимается всеми без исключения членами социума в качестве нормального (соответствующего субъективному видению социальной нормы как правила поведения) для себя (курсив мой. – P. P.) варианта допустимого и недопустимого поведения? Ответ: естественно, нет.

Во-первых, далеко не все правила, содержащиеся в принятых в том или ином обществе нормах, попросту известны каждому из членов этого общества. Во-вторых, любая норма, устанавливая определенные ограничения и меры ответственности за их нарушения, изначально предполагает, что часть представителей общества с этими границами не согласится и попытается их нарушить. В-третьих, социальные нормы, как уже ранее отмечалось, не являются единой регулятивно-охранительной системой, а образуют множество нормативных подсистем (религиозную, корпоративную, правовую, традиционную и др.), которые нередко вступают в противоречие друг с другом. К примеру, в контексте атеистической политики, проводимой в СССР, находились в явном противоречии две локальные нормативные системы: религиозная и государственно-идеологическая (партийная). Изначально в основу формирования права положено противопоставление двух элементов социума: законопослушных граждан и представителей криминального мира. При этом деятельность последних регламентируется достаточно четко выстроенной нормативной системой – «воровским законом», представляющим антипод юридического закона.

Таким образом, наряду с нормативным поведением существует поведение ненормативное – не предусмотренное соответствующими социальными нормами либо выходящее за установленные в этих нормах рамки поведения. В зависимости от обстоятельств ненормативное поведение может носить как позитивный (совершение геройского поступка – подвига), так и негативный (совершение правонарушения) характер.

Из сказанного выше следует, что отнесение того или иного варианта поведения к нормативному либо ненормативному определяется его соответствием (несоответствием) социальной норме, рассматриваемой в данном социуме в качестве общезначимой. Вместе с тем мы уже отмечали, что окончательное решение по поводу исполнения (соблюдения, использования) той или иной нормы принимает непосредственно субъект, руководствующийся в своей деятельности не только нормой, но и собственным отношением к ней. При этом на уровне субъективного восприятия поведение, оцениваемое как нормальное, может вполне оказаться ненормативным, и наоборот. Так, к примеру, в России для многих владельцев личного автотранспорта вполне естественным является конклюдентное (сигналами фар) предупреждение встречных «коллег» о приближении поста ДПС. Подобный «жест доброй воли», безусловно, не нормативен, однако в силу своей распространенности и типичности воспринимается как нормальное явление российской жизни. В качестве противоположной ситуации можно привести пример с помещением немощных родителей в так называемый «дом престарелых». Действующим российским законодательством такая возможность предусматривается. Однако большинством россиян подобный поступок будет рассматриваться как проявление душевной черствости детей и, соответственно, оцениваться как ненормальное поведение. Как правило, поведение, выходящее за рамки нормативного (нормального), называют отклоняющимся или девиантным.

1.4. Понятие социальной девиации

Девиантное поведение – совершение поступков, которые выходят за рамки предписаний, закрепленных социальными нормами. Многочисленные формы отклоняющегося поведения свидетельствуют о наличии противоречий между частным видением нормального и публичным закреплением нормативного поведения. В подобном понимании отклоняющееся поведение рассматривается как попытка ухода из общества, избавления от повседневных жизненных проблем и невзгод, преодоления состояния неуверенности и напряжения через определенные компенсаторные формы.

Следует подчеркнуть, что отклоняющееся поведение не обязательно носит негативный характер. Оно с равной вероятностью может быть связано со стремлением личности к новым достижениям, попыткой преодолеть консервативное, мешающее двигаться вперед.

К числу основных видов социальных девиаций относят:

1. Культурные и психические отклонения. Достаточно часто культурные отклонения связываются с психическими. Например, сексуальные отклонения, алкоголизм, наркоманию, преступность и многие другие отклонения в социальном поведении связывают с личностной дезорганизацией, иначе говоря, с психическими отклонениями.

2. Индивидуальные и групповые отклонения:

• индивидуальные, когда отдельный индивид отвергает нормы своей субкультуры. В качестве наглядного примера подобного рода девиации может рассматриваться поведение героя романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Родиона Раскольникова, стремящегося подняться над толпой, продемонстрировать собственную исключительность;

• групповое, рассматриваемое как конформное поведение членов девиантной группы по отношению к ее субкультуре (например, члены организованных преступных группировок считают нормальным собственный образ жизни, подчиняющийся определенным правилам – «понятиям», в совокупности образующим неписаный, однако весьма действенный «воровской закон»). В данном случае налицо групповое отклонение от доминирующей культуры, определяемой официальной моралью и действующим законодательством.

3. Социально одобряемые отклонения. Отклоняющееся поведение всегда оценивается с точки зрения культуры, принятой в данном обществе. Следует выделить необходимые качества и способы поведения, которые могут привести к социально одобряемым отклонениям:

Сверхспособности

В средствах массовой информации часто рассказывают о людях, способных совершать невероятные действия. Конечно, многие способности являются выдумкой досужих до псевдосенсаций журналистов, вместе с тем в ряде случаев реальная жизнь демонстрирует уникальные возможности отдельных людей, которые не могут быть объяснены в рамках рациональных представлений, однако на практике существуют. Приведем некоторые примеры.

Экстрасенсорика

Экстрасенсами называют людей, которые отличаются необыкновенной чувствительностью ко всем видам внутренней человеческой энергии. Обладатель такого умения видит ауры, чакры, чувствует нарушения на энергетическом уровне. На обнаруженные изменения экстрасенс способен влиять. При помощи экстрасенсорики можно лечить болезни, реконструировать прошлое, проецировать будущее.

Нечувствительность к холоду и жаре

Знаменитый голландец Вим Хоф, по кличке «Ледяной человек», всю жизнь развивал способность контролировать автономные функции тела. Благодаря применению специальных техник и медитаций он стал мировым рекордсменом во многих категориях. Например, провел несколько часов в ледяной ванне без последствий для тела, взобрался в одних шортах на Эверест. А вот противоположный пример сверхспособности человека: афроамериканец Вилли Джонс, получив тепловой удар при температуре воздуха 32,2 градуса, смог выжить, хотя его тело нагрелось до 46,5 градуса и ему уже было 52 года. Необыкновенную «дружбу» с огнем зафиксировала Книга рекордов Гиннеса. Рег Моррис, профессиональный огнеглотатель, сумел выдохнуть из себя горящее пламя длиной в 9,4 метра, после этого за два часа погасил, засунув в рот, 22 888 факелов. Результаты научных экспериментов показали, что максимальной температурой, с которой человек может контактировать, является 841 градус по Цельсию. Именно до такой величины разогреваются угли и камни, на которых совершаются ритуальные танцы и прогулки босиком.

Абсолютная память

В 1974 году в Бирме Бханданта Висичара прочел наизусть 16 тысяч страниц буддийских текстов. Гу Ян Линь из Китая смогла наизусть запомнить 15 тысяч номеров телефонов города Харбина, а Барбара Мур из Америки за 19 дней спела 1 852 песни. В 1990 году Книга рекордов Гиннеса занесла в свой список Самвела Гарибяна из Еревана, который с первого раза запомнил 960 из 1 000 продиктованных ему незнакомых слов.

Эхолокация

Сверхспособности людей особенно ярко проявляются в результате каких-либо нарушений. Так, для ориентирования в пространстве незрячие индивиды могут воссоздать звук и по эху определить нахождение объектов. Производить звучание можно, щелкая языком или стуча палкой. Примером человека, который обладает такой способностью, является Дэниель Киш. В младенчестве он потерял зрение, но смог компенсировать его отсутствие путем щелканья языком. Став взрослым, он обучил своему способу познавания мира около 500 детей. Исследования с помощью магнитно-резонансной томографии показали, что мозг людей, усвоивших эхолокацию, претерпел ряд изменений. Так, зрительная кора приспосабливается к обработке эха, дистанции и направления звуковых волн. Такое развитие сверхспособности человека позволяет передвигаться на большие расстояния в любых условиях.

Люди-счетчики

Нередко по телевизору можно увидеть, как человек практически мгновенно может перемножить огромные числа в уме. Проведенные исследования в данной области позволили выдвинуть предположения о том, что причиной сверхспособности является повышенный кровоток в определенной части мозга. Примером человека, способного быстро считать, является Шакунтала Деви из Индии. Женщина на глазах комиссии перемножила два тринадцатизначных числа, взятых наугад, за 28 секунд. А Александр Некрасов из Липецка за 61 секунду смог извлечь корень тысячной степени из числа, состоящего из 547 цифр.

Люди-диагносты

В возрасте 10 лет девочка по имени Наташа Демкина обнаружила у себя дар – видеть сквозь кожу человека. Многочисленные исследования подтвердили ее способность. К ней стали приходить люди для установления диагноза. Наталью прозвали «Девочка с рентгеновскими глазами»[6 - См.: Сверхспособности людей. Самые удивительные сверхспособности человека. URL: http://www.syl.ru/article/183443/new_sverhsposobnosti-lyudey-samyie-udivitelnyie-sverhsposobnosti-cheloveka.].

Героизм

Герои – люди, совершающие подвиги – героические, самоотверженные поступки на грани человеческих возможностей. Героическое поведение отличается от нормального рационального прежде всего тем, что подвиг непосредственным образом связан с самоотречением и самопожертвованием, когда человек сознательно пренебрегает личной безопасностью и комфортом для совершения социально важного поступка. В отечественной героике наиболее известны Александр Невский, Иван Сусанин, Александр Матросов и др.

Удачливость

Среди общей массы людей выделяются так называемые «везунчики» и «неудачники». Жизнь «везунчика» состоит из серии «счастливых случаев» (выигрыш в лотерею, неожиданное наследство, удачный брак по любви и т. п.). При этом сам «везунчик» не прикладывает сколько-нибудь существенных усилий для того, чтобы каким-то образом привлечь удачу, это происходит само собой, естественно. «Неудачник» – прямая противоположность «везунчику». Если он стоит в очереди, то именно ему не хватает товара. Он опаздывает на решающую встречу, у него в чужом городе вытаскивают документы и деньги. Его машина либо постоянно ломается, либо попадает в ДТП и т. д. Повторяемость неудач рождает определенную привычку «быть неудачником», а это, в свою очередь, определяет отношение к подобному типу со стороны окружающих, считающих «неудачника» (лузера) не таким, как все.

4. Социально осуждаемые отклонения (социальные паталогии). Наряду с отклоняющимся поведением, к которому общество относится либо одобрительно, либо терпимо, существуют типы отклоняющегося поведения, не одобряемые общественной моралью, однако не являющиеся в данном социуме противозаконными. К примеру, в современной России осуждается поведение, связанное с тунеядством и иждивенчеством молодых трудоспособных людей, зависимостью от алкоголя, систематическими супружескими изменами, отказом взрослых детей от заботы о своих престарелых родителях и т. п.

5. Противоправные отклонения связаны с совершением деяний, признаваемых в данном социуме правонарушениями. В современной России все противоправные девиации подразделяются на не представляющие существенной общественной опасности – проступки – и представляющие общественную опасность – преступления.

1.5. Правовой контекст соотношения нормативности и девиантности

Нормативность является одним из признаков права, характеризующим его в качестве системы норм. Позитивистский (нормативистский) подход, вплоть до недавнего времени господствовавший в отечественной юридической науке, предполагал восприятие права в качестве «возведенной в закон воли господствующего класса»[7 - См.: Марксистская теория права. URL: http://www.grandars.ru/college/pravovedenie/marksistskaya-teoriya-prava.html (дата обращения: 20.01.2017).]. В таком понимании нормативность права означала, во-первых, сведение права к совокупности формализованных общезначимых и общеобязательных правил поведения (юридических норм), исходящих от государства (точнее – от ассоциируемых с ним представителей господствующего класса) и обеспеченных государственным принуждением; во-вторых – представление о праве как об «установленном свыше» критерии оценки, в соответствии с которым все совершаемые поступки подразделяются на обязательные, допустимые и недопустимые. При этом и в том и в другом случаях нормативность права задавалась и обеспечивалась государством. Именно от государства зависело, какое субъективное деяние рассматривать в качестве соответствующего норме (правомерного), существующего вне системы правового регулирования (юридически нейтрального) либо противоречащего правовым предписаниям (противоправного). Государство посредством правовых норм закрепляло волюнтаристские установки государственных чиновников, придавая им нормативный – общезначимый, общеобязательный характер. При этом поступки, не укладывающиеся в установленные нормативы либо относимые к противоправным, рассматривались в качестве правовых девиаций. Само понятие девиантного поведения рассматривалось преимущественно в негативном аспекте. Считалось, что девиантология (наука об отклоняющемся поведении) является составной частью теории правонарушений (криминологии). В России проблемами девиантологии занимался М. Н. Гернет, изучавший преступность, пьянство, потребление наркотиков, самоубийства, проституцию как социальные феномены в их взаимосвязях[8 - См.: Девиантология. URL: http://knowledge.su/ci/deviantologiya (дата обращения: 20.01.2017).]. Сам термин «девиантология» введен в широкий научный оборот известным российским юристом Я. И. Гилинским[9 - См.: Гилинский Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб., 2004.]. По мнению ученого, в праве девиантно то, что отнесено законодателем к противоправному, а также то, что не считается нормальным в общественном сознании, хотя может и не подпадать под воздействие правовых санкций. При этом, несмотря на разграничение девиаций на противозаконные и не являющиеся таковыми, общим для всех без исключения отклонений в праве является их социально-негативный характер. Признавая обоснованность такой точки зрения в контексте позитивистского типа правопонимания, на мой взгляд, следует отмечать ее односторонность в контексте современного плюралистического правопонимания.

Если согласиться с тем, что в качестве субъектов правотворчества наряду с государством могут выступать и другие субъекты (международное сообщество, институты гражданского общества, отдельные субъекты права, такие, к примеру, как Президент, судьи Конституционного Суда и др.), то вполне можно допустить, что положения, закрепляемые в качестве нормативных одними субъектами, будут рассматриваться в качестве отклоняющихся (девиантных) другими участниками процесса правового регулирования. Так, к примеру, действующая Конституция Российской Федерации в ст. 15 закрепляет принцип приоритета норм международного права по отношению к федеральному законодательству. В ст. 46 говорится о том, что каждый «вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты». Ст. 53 гласит, что «каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц». Казалось бы, в рамках правовой нормативности Российская Федерация обязана выполнять решения международных судов. Однако на внутригосударственном уровне устанавливается порядок, в соответствии с которым все решения международных судов подразделяются на исполнимые и неисполнимые. При этом оценку этих решений на предмет их исполнимости осуществляет Конституционный Суд Российской Федерации. В соответствии со сформировавшейся позицией, «Конвенция о защите прав и свобод человека или, к примеру, основанные на ней правовые позиции ЕСПЧ подлежат реализации только при условии высшей юридической силы – Конституции РФ»[10 - См.: Козлова Н. Свой закон главнее. URL: https://rg.ru/2015/07/15/sud.html (дата обращения: 20.01.2017).]. В том случае, если Конституционный Суд примет решение о несоответствии вынесенного ЕСПЧ решения Российской Конституции, то это решение не подлежит исполнению. Так, 19 января Конституционный Суд России счел «невозможным» для российских властей выплачивать бывшим акционерам ЮКОСа компенсацию в размере 1,8 млрд евро, которую им присудил Европейский суд по правам человека за нарушение их прав на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство на родине. «Россия вправе отступить от наложенных на нее обязанностей, если это единственный способ не нарушить Конституцию РФ», – заявил глава Конституционного Суда Валерий Зорькин во время оглашения решения[11 - «Ничего никому не должны»: Конституционный суд постановил не исполнять решение Европейского суда по делу акционеров ЮКОСа. URL: https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/01/20/71224-nichego-nikomu-ne-dolzhny (дата обращения: 04.02.2017).]. Получается, что государственный судебный орган может признать отклоняющимся, не соответствующим конституционным положениям решение международного органа правосудия.

Говорить о правовой девиации можно и в том случае, когда мы сравниваем материальное и процессуальное право, а также правовое поведение в разных государствах. К примеру, в США в девяти штатах прошли региональные референдумы, на которых обсуждался вопрос о легализации торговли и употребления марихуаны. По данным Time, в штатах Массачусетс и Калифорния жители одобрили использование наркотика в «развлекательных» целях гражданами старше 21 года[12 - Легализация марихуаны в США становится примером для других стран. URL: http://vz.ru/society/2016/11 /9/842758.html (дата обращения: 04.02.2017).]. В России распространение любых видов наркотиков рассматривается как преступление. То же самое можно сказать о праве на эвтаназию и ряде других поведенческих актов, по-разному оцениваемых в различных национальных правовых системах.

Глава 2. Дисбаланс права как проявление правовой девиантности

2.1. Дисбаланс права

Традиционно право воспринимается в качестве единой целостной нормативной системы, при помощи которой в государственно организованном обществе определяются, получают свое формально-юридическое закрепление и реализуются общезначимые правила поведения – правовые нормы. Вместе с тем в современной юридической науке такое видение права подвергается существенной коррекции, что обусловливает состояние дисбаланса как в теории правопонимания, так и в юридической практике правотворчества и правореализации.

Дисбаланс – нарушение баланса/равновесия – представляется свойством любой системы, формирующейся и развивающейся под воздействием нескольких противоположных тенденций: сохранения – разрушения (автаркии); централизации – децентрализации; симметричности – асимметричности; баланса – дисбаланса. Баланс элементов системы является следствием преодоления дисбаланса и одновременно его предпосылкой.

В системе права тенденции дисбаланса могут проявляться в следующих основных коммуникационных сферах:

• традиционное – новационное право;

• международное – национальное право;

• публичное – частное право.

Мы намеренно не включили в приведенный перечень дисбаланс системы права и системы законодательства, поскольку применительно к заявленной теме считаем законодательство одной из юридических форм выражения правовых предписаний и в таком понимании несопоставимым с правом как целостным понятием.

Дисбаланс права представляет собой объективное условие существования и трансформации правовой среды, которое в зависимости от обстоятельств может оказывать на систему права как разрушительное (деструктивное), так и созидательное (конструктивное) воздействие.

В рамках этого раздела будут показаны особенности проявления дисбаланса в названных правовых средах с тем, чтобы в дальнейшем высказать предложения по их оптимизации.

Традиционное и новационное право

Право является продуктом целенаправленной государственной деятельности и вместе с тем результатом социально-культурного развития общества, формой общественной традиции, столь же устойчивой и подверженной изменениям, как национальный язык. Изменение государственных форм облекается в правовые акты и, в свою очередь, влечет изменения в инструментах и механизмах правового регулирования. Эволюционные трансформации государства влекут последовательные, опирающиеся на предшествующий опыт и традиции изменения в правовой области. Напротив, революционные катаклизмы, в рамках которых происходит ломка традиционных общественных и государственных укладов, предопределяют отказ от ранее существовавших и признанных в «новых условиях» устаревшими или, более того, вредоносными правовых положений и принципов.

Дисбаланс традиционного и новационного права присутствует как в эволюционных, так и в революционных преобразованиях. При этом наиболее ярко он проявляется в так называемые переходные периоды, когда традиционное право уже утрачивает свое фактическое регулятивно-охранительное значение, а новационное право еще не обрело своей реальной юридической функциональности. Естественно, что наиболее остро дисбаланс такого рода проявляется в революционной обстановке. Период между «старым» и «новым» государственным строем характеризуется обстановкой социально-правовой аномии, называемой некоторыми учеными правовым хаосом[13 - См.: Ромашов Р. А. Конфликтология: учебное пособие. СПб., 2006. С. 98; Ромашов Р. А., Ветютнев Ю. Ю., Тонков Е. Н. Право – языки масштаб свободы: монография. СПб.: Алетейя, 2015. С. 222.]. В условиях правового хаоса право как система публичного регулирования, основанная на системе общепринятых и общепринимаемых правил и гарантий, фактически не работает, уступая верховную роль «праву сильного». Стабилизация социально-политической обстановки, связанная с выстраиванием «вертикали власти», сопровождается усилением позиций новационного права, которое со временем приобретает качества сбалансированной правовой системы, обеспечивающей сохранение и развитие нового государственного и общественного строя, который со временем начинает восприниматься в качестве традиционного и постоянного, что, в свою очередь, может послужить предпосылкой возникновения дисбаланса между устоявшимися общественно-правовыми отношениями и возникающими в их недрах политико-правовыми новациями.