banner banner banner
Темногорск
Темногорск
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Темногорск

скачать книгу бесплатно

Темногорск
Роман Буревой

След на воде #3
На город чародеев Темногорск надвигается хаос. Хаос и смерть. Синклит колдунов бессилен. Роман Вернон, потомственный колдун и повелитель водной стихии, выведен из игры – ему самому предсказана скорая и страшная смерть.

Сумеют ли его ученики, молодые и неопытные, остановить зло, корни которого уходят в прошлое?

«Темногорск» – заключительный роман фантастического цикла Романа Буревого «След на воде».

Роман Буревой

Темногорск

Все имена и фамилии изменены, названия некоторых городов и поселков

вымышлены, дабы не подвергать опасности тех,

кто оставляет

СЛЕД НА ВОДЕ…

Часть I

Глава 1

Предупреждение

Призрак Чудодея появился на улице Ведьминской в конце апреля. Было холодно для весны, шли дожди, по ночам над землей стлался туман, повсюду поблескивали лужи. Жидкая грязь одинаково жадно липла к щегольским туфелькам и к резиновым сапогам. Может быть, поэтому призрак Чудодея встретился водному колдуну Роману Вернону. Чудак был точь-в-точь как при жизни – одет в старенькое драповое пальтецо и фетровую шляпу с обвислыми полями. Бывший глава колдовского Синклита стоял посреди улицы и что-то высматривал за забором ближайшего дома. Впрочем, увидеть поверх кирпичного забора в два метра высотой было ничего нельзя. Хоромы за забором принадлежали заместителю мэра Жилкову.

Чудодей слегка просвечивал, вокруг сутулой фигуры подрагивала зеленоватая аура.

«Кто знает, может и не призрак, может, это живой Чудодей!» – окрылился фальшивой надеждой Роман.

Утверждали же колдуны наперебой: не было в гробу тела вовремя похорон. Потому и не открывали крышку, гроб вынесли из морга не только заколоченным, но и закрытым черным покровом, непроницаемым для колдовского взора. Так и опустили в могилу на старом темногорском кладбище. Когда кидали землю, гулко отвечала крышка гроба, и чудилось в этих звуках жалобное: рано еще, рано, рано…

– Михаил Евгеньевич! – окликнул бывшего главу колдовского Синклита Роман.

Чудодей поднял голову так, что стало отчетливо видно лицо под обвислыми полями шляпы. Лицо было белым, будто вылепленным из влажного, напитанного талой водой снега. Ничего не сказал Чудодей, только приложил палец к губам. А потом быстро засеменил по обочине, пробираясь мимо огромной, отсвечивающей черным стеклом лужи.

«Призрак шагал бы прямиком по воде, не боясь замочить ноги», – подумал Роман.

Водный колдун последовал за Чудодеем. А про себя усмехнулся:

«Надо же, точно призрак отца Гамлета!»

Подобное сравнение показалось уместным: Михаил Евгеньевич при жизни слыл книжным колдуном, волшебную силу из бессмертных книг черпал. Почему бы ему после смерти не сделаться подражателем литературных персоналий?

Сравнение это встревожило: всем известно, для чего призрак папаши Гамлета смущал неустойчивый разум датского принца. Ничего хорошего из этой затеи не вышло, Клавдия похерили, но ведь и остальные полегли, виновные и невинные – все в одну яму.

Однако никаких тайн Роману призрак Чудака поверять не стал, молча добрался до пролома в недостроенном заборе вокруг соседнего участка и исчез. Участок был тот самый – где Чудодей умер внезапно полгода назад. По приказанию колдовского Синклита Роман Вернон лично обнес забор охранными заклинаниями, чтобы никто из посторонних здесь не шлялся и не пытался проникнуть в недостроенный дом. Однако от призраков заклинаний не накладывалось, посему Чудодей миновал границу, не замешкав. Водный колдун последовал за ним (собственные чары для чародея не преграда).

За забором все было таким же, как в то осеннее утро, когда Роман обнаружил на ступенях крыльца мертвого Чудодея: голая земля, груды щебня и песка, нежилой дом с пустыми провалами незастекленных окон. И как в то утро, на бетонных ступенях сидел Чудак. Сидел неподвижно, прижавшись виском к покрытой белым налетом стене. Как будто вслушивался. Роман тоже напряг слух, но никаких звуков чуткое ухо водного колдуна не уловило: царила поразительная, абсолютная тишина. Стоило осознать эту ее потустороннюю абсолютность, как озноб пробежал по спине.

Роман направился к дому. Ноги тут же налились тяжестью.

«Не надо, не ходи…»– остерег сам себя повелитель водной стихии.

«Ничего страшного, – отвечал колдун так же мысленно. – Колдовского обруча на мне нет, никуда я из этого дома не попаду, никуда не шагну – ни в пространстве, ни во времени…»

Чудак не двигался.

Роман подошел, остановился.

– Михаил Евгеньевич! – окликнул он сидящего.

Тот поднял голову, и тогда Роман разглядел, что это уже не Чудодей, и даже не его призрак, а покойный дед Севастьян, чем-то неуловимо схожий с прежним главой Синклита: такой же сутулый, узкоплечий, в темном заношенном пальто и потерявшей форму шляпе. Бесцветная кожа, блеклые губы, глаза – мутный туман зимних сумерек. Редкая щетина над верхней губой серебрилась.

Старик пожевал губами, приоткрыв редкие темные зубы, и сказал:

– Брошенный дом, как дитя брошенное, тяжело смотреть. Больно. Обогреть хочется. А нечем.

– Деда, зачем ты пришел? – Роман как-то не очень верил, что перед ним покойный дед-колдун, и опасался подвоха.

Само превращение Чудака в деда Севастьяна его нисколько не испугало, а даже чуточку позабавило, если можно так выразиться. Дед Севастьян любил при жизни розыгрыши, видимо, и после смерти эту черту сохранил.

– Дурак ты, Ромка, – призрак Севастьяна погрозил внуку тонким узловатым пальцем. – И ведешь себя по-дурацки. Но я не затем пришел, чтобы тебя укорять! – Дед вновь беззвучно пожевал губами. – Камень сними.

– Какой камень? – Роман сделал вид, что не понял просьбу.

– Могильный. С могилы моей камень забери. На четыре части разбей.

Старик поднялся и, держась за стену, принялся медленно подниматься по ступеням.

Роман остался внизу, не в силах сделать ни шагу. Не из страха – страх тут был не при чем. Совершенно отчетливая внешняя сила не давала водному колдуну двигаться, держала за руки, парализовала ноги.

Призрак вошел в дом, и в тот же миг невидимый барьер исчез. Роман одним махом взбежал по ступенькам. Но внутри уже никого не было. Зачем-то колдун обошел недостроенную коробку, хотя и так чувствовал: нет здесь никого. Дом, как и весь Темногорск в эти дни, пропитался холодным туманом, по кирпичным стенам щедрыми слезами стекала влага. Пахло сыростью, плесенью.

– Деда! – зачем-то крикнул колдун и долго слушал, как металось по пустой коробке пугливое эхо.

Непосвященные думают, что камень на могилу колдуна кладут, чтобы в земле покойника удержать. Обманка это, пустой слух. Камень для другого надобен. Если над могилой нужные заклинания прочитать, волшебная сила умершего в камень перейдет. Роман в свое время сделал все, как научил его дед. Только надеялся в глубине души – не настанет час, когда камень снимать с могилы придется. Однако, судя по всему, час такой наступил.

– Когда?! – крикнул Роман.

Но не пришло ответа: только эхо вновь принялось передразнивать: «Да! Да! Да!»

Колдун тряхнул головой и направился к пролому в заборе.

Здесь его уже ждали – услужливо распахнула дверцу черная роскошная машина. За рулем виднелась фигура отнюдь не призрачная, из плоти и крови.

– Ну, надо же! Какой сервис, – усмехнулся Роман, садясь рядом с водителем.

Мужчина средних лет (именно средних, то есть неопределенных) в черном кожаном пальто, затянулся тоненькой темной сигареткой и выпустил аккуратное колечко дыма. Знал он, что Роман никакого дыма не переносит, курил демонстративно. Мужчина носил на пальце перстень с камнем саркофаг, а волосы и брови были у него крашеные.

Роман щелкнул пальцами, сигарета с шипением погасла. В следующий миг окурок намок и обвис, будто добрый час пролежал в канаве.

– Можно и повежливей, – мужчина брезгливо сморщился и выбросил окурок.

Однако никакой обиды в его голосе не прозвучало: с Романом Верноном нынешний исполняющий обязанности главы колдовского Синклита Гавриил Черный пикировался давно и постоянно, но не зло, скорее даже дружески.

– Спешное дело? – спросил Роман.

– Аглая заявила, что хочет с тобой важный разговорчик перетереть.

– К чему такая спешка? – пожал плечами водный колдун. – По-моему, мы все уже обговорили. Если честно, надоели мне эти споры: Аглая каждый раз начинает все сначала… – он поморщился.

– У Всевидящей новое предложение касательно компенсации за разрушенный особняк.

– Ну да, конечно, предложение, от которого я не смогу отказаться? Ха! Неужели она готова уступить и согласиться на мои условия? – хмыкнул Роман.

Подобное предположение казалось маловероятным. Фантастическая жадность Аглаи была очень хорошо известна ее собратьям по колдовскому цеху.

– Она сама тебе все скажет. Если честно, я не посвящен.

Роман недоверчиво покачал головой: в неосведомленность повелителя Темных сил просто невозможно было поверить!

– Кстати… – Гавриил сделал едва заметную паузу, не ускользнувшую, однако, от внимания водного колдуна. – Ты Тину Светлую рекомендовать в Синклит не хочешь? А то она только кандидатом числится.

«Интересно, с какой это стати он Тиной интересуется?» – тут же насторожился Роман.

Но вслух сказал:

– Очень хочу. Да только пока это без толку. Пока мы главу Синклита не избрали и не передали ему кейс с личными знаками, все эти разговоры о приеме в Синклит – сотрясение воздуха. Так что Сашка Веретено и Петрушка Смерч, которых мы, якобы, приняли, по-прежнему практиковать в Темногорске не могут.

– А кто виноват! – не скрывая раздражения, воскликнул Гавриил. – Вы же еще тридцать три года спорить будете, можно меня главой Синклита утвердить, или нельзя.

– Гавриил Ахманович, ты же знаешь, я завсегда на твоей стороне.

Машина остановилась перед домом Гавриила.

– Аглая теперь у тебя живет? – полюбопытствовал водный колдун.

– Ну, нет! Я никогда не страдал болезнью под названием благотворительность.

После неудачно проведенного заседания Синклита, когда колдуны превратили Аглаины хоромы в груду обломков, прорицательница поселилась у своей подруги Тамары Успокоительницы. Но дружба двух ведьм не выдержала подобной близости, через неделю Аглая сбежала в гостиницу. Сказать к слову, проживание в номере “люкс” пострадавшей оплачивал Синклит, посему Гавриил призывал собратьев как можно быстрее решить вопрос с выплатой компенсации и начать отстраивать разрушенный особняк ударными темпами, иначе все средства Синклита уйдут на оплату Аглаиных счетов. Однако Роман Вернон наотрез отказался брать все расходы на себя, заявляя, что в разрушении дома виноват вовсе не он один. К тому же Гавриил, вставший во главе Синклита (пускай и временно) пользовался ныне плодами Романовой победы над Медоносом. Гавриил не спешил демонстрировать великодушие. Спор затягивался, на руинах Аглаиного дома каждодневно рылись бомжи. Прорицательница просила огненного колдуна Максима Костерка их испепелить, тот пообщеал подсобить, но обманул, как всегда: Синклит подобные радикальные меры запрещал. К тому же осеннее побоище колдунов произвело в городе смятение, если не сказать – ужас! По поводу учиненного разора на Ведьминской Гавриил Черный лично ездил разбираться с мэром Гукиным, и разговор тот не доставил удовольствия ни одной из сторон.

Бездомная прорицательница каждый день напоминала о себе Гавриилу, угрожала Роману, умасливала Большерука, раз десять пыталась вселиться в арестованный дом Медоноса. Но, несмотря на ее титанические усилия, дело с мертвой точки не двигалось.

* * *

Аглая Всевидящая сидела в знаменитой малой гостиной Гавриила, стены которой были обиты черными сверкающими панелями “а ля антрацит”, черный пол с серебряным узором отражал не хуже зеркал; роскошный диван, обитый мягчайшей кожей, и два кресла, черные, мягкие, манящие, окружали низенький журнальный столик с полированной столешницей. Серебряный поднос с бутылкой коньяка и фужерами принесли уже давно. Отражения серебра в черном и черного в серебре создавали ту атмосферу “нуар”, которую обожал Гавриил – яркую, театральную, отнюдь не пугающую, но лишь обозначающую страх. Он был поклонником символов, этот Гавриил, а так же смешения стилей, переиначивания и выворачивания всего наизнанку. Обожал черное превращать в белое, белое делать чернее ночи и очень гордился этой своей способностью. Таким уважением как Чудодей, Гавриил никогда не пользовался, но многие находили его кандидатуру приемлемой. Потому и держался повелитель Темных сил во главе Синклита.

Бутылка успела опустеть на треть, тогда как два фужера из трех оставались чистыми: Аглая пила в одиночестве. Ее круглое лицо раскраснелось, глаза поблескивали. Похоже, сидела она в этом кабинете давно.

– Как поживаете, Аглая Ильинична? – поинтересовался Роман Вернон.

– Твоими заботами – мерзко! И нет тут ничего смешного!

– Разве я смеюсь?! – пожал плечами водный колдун. – Поверьте, я вам очень даже сочувствую.

В самом деле, он и не думал потешаться. Однако ехидное выражение, по обыкновению, проступало в изломе его губ, в едва обозначившихся морщинках в уголках глаз.

«Ничего серьезного», – все отчетливее улыбались губы.

А глаза…

В глаза ему редко кто заглядывал.

– Ладно, ладно, смейся… – Аглая вынула из объемистой черной сумки бумагу, махнула ею в воздухе, после чего положила листок на колени. – Это оценка уничтоженного имущества, – сообщила она, почему-то не глядя ни на Романа, ни на Гавриила, и нервно притопнула ножкой, будто подгоняла кого-то, гневаясь на нерадивого.

– И много там… нулей? – поинтересовался Роман, усаживаясь в кресло напротив Аглаи.

Гавриил поместился рядом с гостьей на диване, слегка приобнял Всевидящую за пухлое плечо.

– Шесть милых кружочков после единицы. Сумма в долларах, разумеется, – сообщила пострадавшая.

– Разумеется, – скривил губы водный колдун. – И… – он сделал паузу. Появилась с некоторых пор у него эта привычка – обрывать фразу на середине так, что в воздухе повисал многозначительный вопрос.

– Я готова снизить сумму иска до половины.

– То есть пятьсот тысяч зеленых, – подсказал Гавриил.

– Неужели вы еще не забыли арифметику, Гавриил Ахманович? – хмыкнул Роман.

– Но пусть всю сумму мне выплатит Синклит в течение двух недель, – выдохнула Аглая.

– Я – за! – объявил водный колдун. – Все эти месяцы я не уставал твердить, что ущерб за погром должен возместить Синклит. Как член Совета не отказываюсь внести свою долю в десять процентов!

Гавриил попробовал по-мефистофельски изломить одну бровь, но не получились – обе дружно полезли вверх.

– Как же так, Аглая Ильинична! Мы договорились: Синклит погасит двадцать пять процентов суммы в течение года.

– Теперь получится, что пятьдесят. И в две недели.

– Почему вы решили, что Синклит пойдет на это? – хмыкнул Гавриил. – Разумеется, мы все любим нашего дорогого Романа Васильевича, но платить за него долги никто не собирается. А уж за Медоноса, – тем более. Колдуны – жадный народ.

– Вот именно, – Аглая рассудительно кивнула. – Верните мне половину, а потом взыщите, сколько сочтете нужным, с виновных. Можете хоть сто тысяч содрать с них плюс проценты и расходы – меня это уже не касается.

– Э, нет! Так не пойдет! Пятьсот тысяч на всех – и точка! – перебил Роман.