скачать книгу бесплатно
Смертельный урок музыки
Роберт Лоуренс Стайн
Ужастики
УЧИСЬ ИГРАТЬ… ПОКА НЕ УПАДЕШЬ ЗАМЕРТВО!
Джерри нашел на чердаке старое пианино. Оказалось, что оно вполне исправное. И даже очень хорошее. Родители предложили Джерри научиться на нем играть. И Джерри решил, что это будет классно. Вот только учитель музыки, доктор Визк, был каким-то странным. Действительно, очень странным. Иногда Джерри просто не понимал, что тот пытается ему втолковать. А потом Джерри кое-что рассказали. Про музыкальную школу доктора Визка. Про учеников, которые приходили в школу… и не возвращались назад.
Р. Стайн
Смертельный урок музыки
R. L. Stine
Piano Lessons Can Be Murder
© 1993 by Scholastic Inc. All rights reserved
© Татьяна Покидаева, перевод, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
1
На самом деле я не хотел переезжать. Я думал, что сразу возненавижу наш новый дом. Но все получилось очень даже весело.
Я замечательно прикололся над родичами.
Может, это была не совсем удачная шутка, но мне понравилось.
Впрочем, все по порядку.
Мама с папой застряли в холле с грузчиками. Распоряжались, куда нести мебель и все коробки. И пока они там возились, я отправился на разведку. И нашел очень даже симпатичную комнату рядом со столовой.
Это был здоровенный зал в два окна. Окна выходили на задний двор. Солнечный свет озарял зал, и поэтому здесь было гораздо светлее и веселее, чем в других комнатах старого дома. Там, надо сказать, было слегка мрачновато.
Я сразу подумал, что здесь надо будет устроить семейную комнату отдыха. Ну, знаете, с телевизором, стереопроигрывателем и, может быть, даже со столом для пинг-понга и прочими интересными штуками. Я уже представлял себе, как все это будет. Но пока в комнате было пусто.
Только в углу одиноко катались два серых шарика пыли.
Они-то и подали мне идею.
Посмеиваясь про себя, я присел на корточки и слепил шарики пыли в два тугих комочка. Потом я вскочил и принялся орать дурным голосом:
– Мыши! Мыши! Спасите! Там мыши!
Родичи ворвались в комнату с таким видом, будто меня тут резали. У них челюсти поотвисали, когда они заметили в углу двух серых мышек из пыли. Я продолжал вопить:
– Мыши! Мыши!
Я изо всех сил старался изобразить панический страх. Якобы жутко боюсь мышей.
Мама остановилась в дверях. Она так и стояла с открытым ртом. Я даже испугался, как бы у нее зубы не выпали!
Вообще-то мама у нас – само спокойствие. А вот папа вечно паникует и напрягается. Он схватил прислоненную к стене швабру и принялся бешено колотить ею по бедным, ни в чем не повинным пылевым мышкам.
Я больше уже не мог сдерживаться.
Я ржал, как взбесившийся бегемот.
Папа ошалело уставился на шарик пыли, прилипший к швабре. И тут наконец до него дошло, что это был просто прикол. Он аж побагровел. А я испугался, что у него глаза выскочат из-под очков.
– Очень смешно, Джером, – спокойно проговорила мама, страдальчески закатив глаза. (Вообще-то все меня называют Джерри. Но когда мама сердится, она называет меня Джеромом). – Мы с папой ценим твою заботу о нас. Конечно, с твоей стороны очень мило напугать нас до полусмерти, когда мы оба устали и все на нервах из-за этого переезда. Мы очень рады, что ты развлекаешься, пока мы стараемся тут все устроить.
Мама всегда так язвит. Наверняка свое чувство юмора я унаследовал от нее.
Папа задумчиво почесал лысину на затылке.
– Они были в точности как мыши, – пробормотал он.
Я понял, что он не сердится. Он уже привык к моим шуточкам. Они оба привыкли.
Мама покачала головой:
– Ты ведешь себя как ребенок!
– А я и есть ребенок, – гордо заявил я. – Ведь мне двенадцать. По-моему, самый что ни на есть подходящий возраст для того, чтобы куролесить, прикалываться над родичами и выдумывать всякие штуки.
– Не умничай, – насупился папа. – И вообще… Знаешь, Джерри, тут работы непочатый край. Мы с мамой уже умотались. Мог бы помочь, между прочим.
Он попытался всучить мне швабру. Но я отскочил, выставив руки перед собой, как будто защищался от страшной опасности.
– Папа, ну ты же знаешь! У меня аллергия!
– Аллергия на пыль? – язвительно уточнил он.
– Нет. На работу!
Я думал, что родичи рассмеются, но они вместо этого пулей вылетели из комнаты, чертыхаясь себе под нос.
– Хотя бы за Плюшкой присмотри! – крикнула мне мама из коридора. – Чтобы она не вертелась у грузчиков под ногами.
– Ага, присмотрю! – крикнул я в ответ.
Плюшка – это наша кошка. Вот уж точно приплюснутое животное. Абсолютно рехнувшийся зверь. За ней присматривать – себе дороже. Все равно, если ей что-то втемяшится в голову, ее ничто не остановит.
Я хочу сразу сказать, что у нас с Плюшкой не самые теплые отношения. На самом деле я стараюсь держаться подальше от этой придурочной кошки.
Вообще-то считается, что кошки – это милые домашние звери. Вот только Плюшка об этом не знает. Ей никто этого не объяснил. Наоборот. Она ощущает себя маленьким, но кровожадным тигром. Или летучей мышью-вампиром.
Ее любимое развлечение – забраться повыше, к примеру на спинку кресла или на книжную полку, и сигануть оттуда тебе на плечо. Обязательно выпустив когти. Без когтей – это уже не развлечение. Я давно перестал считать, сколько футболок она мне изодрала. Между прочим, хороших футболок. И сколько крови я потерял.
Это не кошка, а просто стихийное бедствие.
Она вся-вся черная. Только на лбу одно белое пятнышко и второе – вокруг правого глаза. Родичи обожают ее до беспамятства. Вечно сюсюкаются: «Хорошая киса, славная киса…» Постоянно берут ее на руки, чешут за ушком и говорят, какая она вся из себя замечательная. Обычно Плюшка кусает их и царапается до крови. Но они почему-то ничему не учатся на своих ошибках.
Когда мы переезжали сюда, я очень надеялся, что Плюшка потеряется где-нибудь по дороге. Не тут-то было. Мама лично проследила за тем, чтобы Плюшка села в машину первой. На заднем сиденье, рядом со мной.
И конечно же, эту притыренную кошатину стошнило.
Вы когда-нибудь встречали кошку, которую укачивает в машине?! Она сделала это нарочно. Просто из вредности.
В общем, как вы понимаете, мамину просьбу насчет присмотреть за Плюшкой я с чистой совестью пропустил мимо ушей. Вместо этого я пошел на кухню и открыл заднюю дверь в надежде, что Плюшка убежит на улицу и все-таки потеряется.
Потом я снова пошел на разведку.
Наш прежний дом был совсем-совсем маленьким. Зато новым. А этот дом был ужасно старым. Древним, можно сказать. Здесь все скрипело и трещало. Половицы, оконные рамы, двери… Как будто это сам дом вздыхал и кряхтел от старости.
Но в то же время он был огромным. Я обнаружил множество разных комнат, кладовых и чуланов. Один чулан на втором этаже был размером с мою старую комнату.
Моя новая комната располагалась в самом дальнем конце коридора на втором этаже. Здесь было еще три комнаты и ванная. Интересно, а что мама с папой собирались делать с тремя остальными комнатами?
Я хотел предложить, чтобы одну из них оборудовали под домашний зал видеоигр. Здесь можно будет поставить большой телевизор и подключить к нему игровую приставку. Я обожаю видеоигры. Могу часами играть. И как было бы круто заиметь собственный игровой зал! Надо будет уговорить родичей. Обязательно.
Настроение у меня понемногу улучшалось. Не то чтобы оно было совсем уж плохим… Но мне все-таки было как-то грустно. Переезжать всегда грустно. И особенно в другой город, где ты никого не знаешь.
Я, вообще-то, не из плаксивых. Но, честно сказать, когда узнал, что мы навсегда уезжаем из Седервилля, то едва не разревелся. Мне действительно было грустно, когда я прощался с друзьями.
И особенно с Шоном. Шон – классный парень. Родичам он не очень нравится. Потому что он шумный и громко рыгает за столом. Но все равно Шон – мой лучший друг.
То есть он был моим лучшим другом.
Здесь, в Нью-Гошене, у меня пока не было никаких друзей.
Мама сказала, что Шон может приехать к нам летом и погостить пару недель. С ее стороны это был настоящий подвиг. Особенно если учесть, как ее бесит, когда Шон рыгает за столом.
Но настроение у меня все равно было кислым.
Однако сейчас я немного приободрился. Мне ужасно понравился новый дом. Я решил, что в соседней комнате можно будет устроить спортивный зал. Я буду не я, если не уговорю папу с мамой купить несколько тренажеров – из тех, что всегда рекламируют по телевизору.
Я не мог пойти к себе в комнату, потому что там были грузчики. Они как раз заносили мебель. Поэтому направился в самый дальний конец коридора. Там была еще одна дверь. Наверное, в очередную кладовку. Однако за дверью я обнаружил узкую деревянную лестницу. Возможно, на чердак.
Подумать только, чердак!
Раньше у нас никогда не было чердака. Видимо, там полно всяких старых вещей… А среди старого хлама иногда попадаются очень классные штуки. А вдруг те люди, которые жили тут прежде, оставили на чердаке свою коллекцию старых комиксов?!
Я устремился наверх, подпрыгивая от восторга.
Когда я был уже на середине лестницы, снизу раздался папин голос:
– Джерри, куда ты идешь?
– Наверх, – отозвался я.
Хотя и так было ясно, куда я иду.
– Не стоит тебе подниматься туда одному, – сказал папа.
– Почему? Там что, привидения водятся?
Я был уже наверху. Папа поднялся следом. Деревянные ступеньки натужно скрипели под его ногами.
– Ну и жара здесь! – Папа поправил очки на носу. – Духота.
Он потянул за цепочку, свисающую с потолка. Зажегся свет.
Лампочка явно была не из самых мощных, но все равно стало хоть что-то видно.
Я огляделся. Это была здоровенная мансарда с низким скошенным потолком. Я вообще-то не очень высокий, но, встав на цыпочки, даже я сумел дотянуться до потолка.
Здесь были и окна – по одному крошечному круглому окошку на передней и задней стене. Но они были такие пыльные, что совершенно не пропускали света.
– Здесь пусто, – пробормотал я, ужасно разочарованный.
А вот папа, наоборот, воодушевился:
– Вот сюда-то и отнесем весь ненужный хлам, который жалко выбрасывать.
– Эй, посмотри… что это там?
У дальней стены я разглядел что-то большое и темное. Я пошел туда. Старые половицы отчаянно скрипели.
Что там такое? Действительно, что-то большое, накрытое серым мятым покрывалом. Может, что-нибудь наподобие сундука с сокровищами?
Воображение у меня богатое. Сам иногда удивляюсь.
Я попытался стянуть покрывало. Тяжелое, черт… Пришлось взяться за него обеими руками.
Я даже зажмурился в предвкушении того, что я сейчас увижу.
Но чего я действительно не ожидал найти, так это черное сияющее пианино.
А это было именно пианино.
– Ничего себе! – Папа даже присвистнул от удивления.
Он подошел ко мне и встал рядом, почесывая лысину на затылке. Это у него такая привычка. Когда папа чем-нибудь недоволен или удивлен, он всегда чешет лысину.
