banner banner banner
Видоизмененный углерод: Сломленные ангелы
Видоизмененный углерод: Сломленные ангелы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Видоизмененный углерод: Сломленные ангелы

скачать книгу бесплатно

Видоизмененный углерод: Сломленные ангелы
Ричард Морган

Звезды научной фантастикиТакеси Ковач #2
После событий «Видоизмененного углерода» Такеси Ковач, бывший чрезвычайный посланник и бывший частный детектив, оказывается далеко от Земли, на планете Санкция IV, где участвует в операции по подавлению революционного мятежа, которая вскоре переходит в полномасштабную бойню. Но именно в этом изуродованном войной мире таится сокровище, способное перевернуть человеческую историю: портал к действующему кораблю инопланетной цивилизации. Почти все археологи, обнаружившие его, погибли, кто-то явно хочет скрыть находку от людей и ради этого пойдет на любые жертвы. Вместе с отрядом наемников Ковач отправляется на поиски артефакта, еще не зная, что за секреты исчезнувшей расы пришельцев придется заплатить самую высокую цену, а при столкновении с технологиями, чьи возможности невероятны, а тайны чудовищны, не помогут навыки даже самых опытных солдат.

Ричард Морган

Сломленные ангелы

Richard Morgan

BROKEN ANGELS

Печатается с разрешения издательства Orion при содействии литературного агентства Синопсис

Copyright © 2003 by Richard K. Morgan

First published by Gollancz London

© Ирина Тан, перевод, 2018

© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Смесь изощренного сюжета, гипернасилия, политики, философии и психологии, «Сломленные ангелы» – это стремительный НФ-роман, который стоит вашего самого пристального внимания.

SF Bookshelf

«Сломленные ангелы» – это прекрасный НФ-роман со сложным, проработанным сюжетом и убедительно прописанными персонажами.

The Wertzone

Продолжение «Видоизмененного углерода» искрится энергией и интеллектом… превосходный киберпанк-роман с атмосферой нуара.

Publishers Weekly

В «Сломленных ангелах» Морган говорит не только о людях. Он погружается в практически лавкрафтовский ужас, когда речь заходит об инопланетянах и о том, что находится по ту сторону портала.

Agony Column

Если вы ищете захватывающую и жесткую научную фантастику XXI века, то Морган – это тот, кто вам нужен.

SFFReviews

Морган значительно расширил масштаб мира Ковача, детально показав весь хаос, в который погрузилась человеческая цивилизация после открытия межзвездных путешествий.

Kirkus Review

* * *

Вирджинии Коттинелли —

моей compa?era,

afileres, camas, sacapuntas

БЛАГОДАРНОСТИ

И снова я благодарю свою семью и друзей за то, что терпели меня все то время, пока я писал «Сломленных ангелов». Это явно было непросто. Снова благодарю своего агента Кэролин Уитакер за терпение, а Саймона Спэнтона и его команду, в особенности самоотверженную Николу Синклэр, за то, что их стараниями «Видоизмененный углерод» взлетел, точно беркут на сульфатах.

Этот роман написан в жанре научной фантастики, но многие книги из тех, что на него повлияли, фантастикой не были. В частности, я бы хотел выразить свое глубочайшее почтение двум авторам нон-фикшн из того множества книг, что послужили для меня источником вдохновения: мои благодарности Робин Морган за «Любовника-демона», где содержится самая, возможно, четкая, полная и конструктивная критика политического насилия, которую мне приходилось читать, и Джону Пилджеру за «Героев», «Далекие голоса» и «Тайные умыслы», которые в совокупности представляют собой последовательное и бескомпромиссно честное осуждение бесчеловечности, творимой во всех уголках земного шара людьми, которые называют себя нашими вождями. В отличие от меня авторы этих книг ничего не придумали. Они все видели и пережили сами, и нам стоит прислушаться к их словам.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Для читателей, не знакомых со вселенной Такеси Ковача, впервые описанной в моем дебютном романе «Видоизмененный углерод», кратко замечу, что технология оцифровки личности, возможность ее передачи, загрузки и скачивания довольно значительно – по нашим стандартам – увеличивает продолжительность жизни обитающих в этой вселенной людей. Действие «Сломленных ангелов» происходит через тридцать лет после событий «Видоизмененного углерода», но для Ковача это не слишком много. Ему было чем заняться все эти годы – лучше не уточнять, чем именно, – но при регулярном переоблачении (смене физического тела) годы на человеке сказываются не сильно. По крайней мере что касается внешности. Что до изменений внутренних – что ж, продолжительная жизнь не означает «простая», и Ковач знает об этом не понаслышке.

Приятного чтения…

РКМ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПОСТРАДАВШИЕ СТОРОНЫ

Война ничем не отличается от прочих зашедших в тупик отношений. Разумеется, вы хотите их закончить, но какой ценой? И, возможно, еще более важный вопрос: выиграете ли вы от того, что они закончатся?

    Куэллкрист Фальконер.
    Военные дневники

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В первый раз я встретился с Яном Шнайдером в густом мареве боли, в орбитальном госпитале Протектората, в трехстах километрах над рваной линией облаков, окутывавших Санкцию IV. Формально говоря, вся система Санкции должна быть полностью свободна от присутствия Протектората – засевшие в бункерах остатки планетарного правительства громко настаивали, что все происходящее является вопросом внутренней юрисдикции, и региональные корпорации молчаливо согласились принять такие условия игры.

Поэтому судам Протектората, которые болтались в системе с тех пор, как Джошуа Кемп поднял знамя революции в Индиго-сити, сменили идентификационные коды, после чего корабли, по сути, были проданы по долгосрочному лизингу многочисленным участвующим в сделке корпорациям, а те ссудили их осажденному правительству по программе фонда регионального развития, не облагаемой налогом. При этом подразумевалось, что суда, которым удастся избежать встречи с бомбами-«мародёрами» Кемпа, неожиданно эффективными для секонд-хенда, Протекторат выкупит обратно до истечения срока лизинга, а общая стоимость потерь пойдет опять же в зачет налогов. Со всех сторон все чисто. А тем временем шаттлы уносили с арены боевых действий офицеров, получивших ранения во время сражений с Кемпом, что в свое время послужило для меня основным соображением при выборе сторон. Война обещала быть кровавой.

Шаттл оставил нас прямо в ангаре госпиталя, с несколько бесцеремонной поспешностью выгрузив десятки медицинских капсульных каталок с помощью устройства, смахивающего на огромную пулеметную ленту. Еще не успел окончательно затихнуть надсадный вой двигателей, а мы уже громыхали и дребезжали, съезжая с крыла на ангарную палубу. Затем моя капсула открылась, и легкие обожгло холодом открытого космоса, который еще недавно заполнял помещение. На всем, включая мое лицо, мгновенно образовалась ледяная корка.

– Вы, – раздался напряженно-резкий женский голос. – Боль чувствуете?

Я сморгнул наледь с глаз, перевел взгляд на свою запекшуюся от крови униформу и прохрипел:

– Угадайте.

– Санитар! Эндорфин и противовирусную общего назначения.

Женщина снова склонилась надо мной. Пальцы в перчатках дотронулись до моей головы, и в ту же секунду безыгольник холодно ткнулся в шею. Облегчение наступило моментально.

– Вы с Ивенфолльского фронта?

– Нет, – выдавил я. – Участвовал в наступлении на Северный предел. А что? Что там, в Ивенфолле?

– Какой-то конченый мудила только что дал отмашку на тактический ядерный удар.

В голосе доктора зазвучали ледяные ноты гнева. Ее руки ощупывали мое тело, оценивая тяжесть ранений:

– Ну, значит, радиационных поражений нет. Как насчет химических?

Я слегка склонил голову к лацкану кителя:

– Посмотрите… на датчике…

– Датчика нет, – отрезала она. – Вместе с немаленьким куском плеча.

– Ах вот оно что, – я с трудом собрался с мыслями. – Думаю, я чист. А что, вы не можете провести клеточное сканирование?

– Нет, здесь не могу. Клеточные сканеры есть в палатах. Так что, возможно, мы вас просканируем, когда удастся расчистить там место, – она убрала руки. – Где ваш штрихкод?

– На левом виске.

С виска вытерли кровь, по коже невесомо скользнул лазерный сканер. Прибор одобрительно пискнул, после чего меня оставили в одиночестве. Обработка закончена.

Какое-то время я просто лежал, с облегчением предоставив стимулятору эндорфина избавить меня от боли и сознания – что он и проделал с учтивой расторопностью дворецкого, принимающего шляпу и пальто. Какая-то часть меня задавалась вопросом, удастся ли сохранить тело, которое на мне сейчас надето, или понадобится переоблачение. Я знал, что у «Клина Карреры» есть небольшой запас клонов для так называемых незаменимых сотрудников, и я как один из пяти бывших чрезвычайных посланников среди наемников Карреры, разумеется, входил в эту элитную группу. К сожалению, незаменимость – палка о двух концах. С одной стороны, лучшее медицинское обслуживание, включая полную смену тела. С другой, единственная цель этого обслуживания – при первой же возможности забросить меня обратно в мясорубку. У рядового пехотинца, чья оболочка получила безнадежные повреждения, просто извлекут стек памяти из маленькой полости на верхушке позвоночного столба, после чего бросят стек в контейнер, где он, скорее всего, и пролежит до самого конца войны. Не идеальный вариант, к тому же – при всей репутации «Клина» как организации, которая заботится о своих, – без фактической гарантии переоблачения, но после безумного хаоса последних месяцев такой переход в небытие хранилища казался почти привлекательным.

– Полковник! Эй, полковник!

То ли это спецподготовка не давала полностью погрузиться в забытье, то ли меня выдернул из него голос, раздавшийся откуда-то сбоку. Я медленно повернул голову, чтобы увидеть говорившего.

Судя по всему, мы все еще находились в ангаре. На соседней каталке лежал атлетичный молодой парень, с копной жестких черных волос и живым, умным лицом, которое не потеряло осмысленного выражения даже после инъекции эндорфина. На нем тоже была форма «Клина», как у меня, только сидела неважно, да и дыры в ней, похоже, не соответствовали дырам в нем. На его левом виске, на месте штрихкода, по удобному совпадению был ожог от бластера.

– Вы ко мне обращаетесь?

– Так точно, сэр.

Он приподнялся на локте. Ему, по всей видимости, вкололи куда меньшую дозу, чем мне.

– Ну что, заставили мы таки Кемпа улепетывать, да?

– Интересная трактовка событий, – перед моим мысленным взором пронеслись обрывки воспоминаний о том, как 391-й взвод превращался в кровавую кашу. – И куда же, вы считаете, он будет улепетывать? То есть принимая во внимание, что это его планета.

– Ну, я думал…

– Не советую этим заниматься, солдат. Вы что, не читали свой контракт? Закройте рот и поберегите силы. Они вам понадобятся.

– Э-э, слушаюсь, сэр.

Он выглядел слегка ошарашенным и, судя по тому, сколько народа посмотрело в мою сторону, был не единственным, кого удивили подобные речи из уст офицера «Клина Карреры». Как и прочие войны, война на Санкции IV вызывала у людей самые сложные чувства.

– И еще одно.

– Да, полковник?

– На мне лейтенантская форма. В воинском формировании «Клин» нет звания полковника. Постарайтесь запомнить.

Тут волна чудовищной боли, прикатившаяся из какой-то изувеченной части моего тела, скользнула под заграждающие руки эндорфинных охранников, дежурящих у двери в мозг, и принялась пронзительно истерить, стремясь донести свою оценку ущерба до всех имеющих уши. Моя улыбка, приклеенная к лицу, исчезла – как, наверное, исчез Ивенфолл, – и я мгновенно потерял интерес к чему бы то ни было, кроме крика.

* * *

Когда я снова очнулся, где-то прямо подо мной плескалась вода, а лицо и руки грел мягкий солнечный свет. Кто-то снял с меня изрешеченную шрапнелью армейскую штормовку, оставив в форменной майке. Я пошевелил рукой, и пальцы ощутили отполированную годами поверхность деревянных досок, тоже нагретую солнцем. На обратной стороне сомкнутых век плясали цветные пятна.

Боли не было.

Я сел, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние месяцы. Я находился на небольшом грубо сколоченном пирсе, выдававшемся метров на десять в морской залив. С обеих сторон залив окаймляли низкие горы с округлыми вершинами, по небу беззаботно неслись пушистые белые облака. Недалеко от берега из воды высунуло головы семейство тюленей и принялось сосредоточенно меня разглядывать.

Мое тело, целое и невредимое, было все той же афро-карибской оболочкой армейского образца, в которой я участвовал в атаке на Северный предел.

Ну что ж.

Позади меня от чьих-то шагов заскрипели доски деревянного настила. Я дернулся на звук, рефлекторно вздернув руки для защиты. С изрядным отставанием от инстинктивной реакции в голову пришла мысль, что в реальности моя оболочка обнаружила бы присутствие постороннего задолго до того, как тот успел бы подойти так близко.

– Такеси Ковач, – произнесла стоящая надо мной женщина в форме, правильно выговорив мягкое славянское «ч» на конце имени. – Добро пожаловать в оздоровительный стек.

– Мило, – я поднялся, игнорируя предложенную для помощи руку. – Я по-прежнему на борту госпиталя?

Женщина покачала головой и откинула назад длинные медно-рыжие волосы, обрамлявшие резко очерченное лицо:

– Ваша оболочка все еще находится в отделении интенсивной терапии, но ваше текущее состояние сознания загружено в цифровое хранилище «Клин-1» и будет храниться там до тех пор, пока вы не будете готовы к физическому воскрешению.

Я огляделся и снова поднял лицо к солнцу. На Северном пределе постоянно идут дожди.

– А где находится хранилище «Клин-1»? Или это секретная информация?

– Боюсь, что да.

– И как я только догадался?

– Из опыта сотрудничества с Протекторатом вам, несомненно, известно…

– Не продолжайте. Это был риторический вопрос.

Я и без ее ответа имел мало-мальское представление о том, где находится этот виртуальный формат. Обычно во время планетарной войны станции с малым альбедо втихую размещали на замысловатых эллиптических орбитах где-нибудь подальше и надеялись, что корабли местного флота на них не наткнутся. Шансы обнаружения довольно низкие. Космос, как принято писать в учебниках, очень велик.

– Какое соотношение вы тут поддерживаете?

– Формат функционирует в реальном времени, – ответила она тут же. – Но я могу поменять установки, если хотите.

Мысль о том, чтобы растянуть процесс моего, конечно же, недолгого выздоровления раз где-нибудь в триста, представлялась соблазнительной, но, если мне в ближайшем будущем суждено было снова тащиться на поле боя, не следовало терять формы. Кроме того, я не был уверен, что командование «Клина» позволит мне злоупотреблять подобными манипуляциями. Пара месяцев отшельнической праздности на лоне такой чудесной природы неминуемо плохо скажется на готовности участвовать в массовой бойне.