banner banner banner
Черный человек
Черный человек
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Черный человек

скачать книгу бесплатно

Черный человек
Ричард Морган

Звезды научной фантастики
Карл Марсалис – тринадцатый, плод генетических экспериментов, человек, созданный для сражений в последних конфликтах XXI века. Но после второй гражданской войны в США, после раскола Северной Америки на три государства, после голодных бунтов и восстаний на Земле наступил мир, и тринадцатых стали считать опасными мутантами. Кого-то казнили, немногие стали работать на правительство, но большинство сослали на Марс.

Когда в Тихий океан падает космический корабль, а внутри обнаруживают изувеченные и наполовину съеденные трупы, полиция приходит к выводу, что один из тринадцатых сбежал из марсианской колонии, и теперь на Земле оказался опасный психопат, каннибал и серийный убийца. Его мотивы неясны, поступки необъяснимы, а жестокость невероятна. Не в силах найти или даже понять столь страшного противника полиция прибегает к помощи охотника за тринадцатыми – Карла Марсалиса.

Он еще не знает, что с этим делом далеко не все так просто, а расследование вскоре обернется настоящим кошмаром. Оно проведет Карла по всему дивному новому миру и вплотную столкнет с вопросами о том, где же кроются истоки человеческой жестокости и можно ли вырваться из плена собственных генов.

Ричард Морган

Черный человек

Эта книга посвящается памяти моей матери, Маргарет Энн Морган, научившей меня неукротимо и яростно ненавидеть ханжество, жестокость и несправедливость, презирать лицемерие, которое заставляет отводить взгляд или находить порокам удобные оправдания, если они бросаются в глаза сильнее, чем нам хотелось бы.

Я скучаю по тебе.

В серии «Звезды научной фантастики»

вышли:

Питер Уоттс. Ложная слепота

Питер Уоттс. Эхопраксия

Питер Уоттс. По ту сторону рифта

Йен Макдональд. Бразилья

Адам Робертс. Стеклянный Джек

Дэниэл Суарез. Поток

Грег Иган. Город перестановок

Джеймс Камбиас. Темное море

Сборник «Край бесконечности»

Тед Косматка. Мерцающие

Йен Макдональд. Новая Луна

Роберт Чарльз Уилсон. Хронолиты

Ричард Морган. Видоизмененный углерод

Richard Morgan

BLACK MAN

Печатается с разрешения издательства Orion при содействии литературного агентства Синопсис

Перевод с английского: Ольга Кидвати

В оформлении обложки использована иллюстрация Михаила Емельянова

Дизайн обложки: Марина Акинина

Представляется вероятным, что в наступившем столетии человеческое естество может быть модифицировано научными методами. Если так, то сделано это будет бессистемно и станет результатом сражений в той мрачной области, где борются за контроль большой бизнес, организованная преступность и скрытые части правительственных структур.

    Джон Грей[1 - Джон Николас Грей – британский политический философ.] «Соломенные псы»

Для дискретного мышления «человек» – понятие абсолютное.

Никаких полумер нет и быть не может.

И вот это – источник многих зол.

    Ричард Докинз «Капеллан дьявола»

Благодарности

Это было тяжело, и я обязан очень многим. Чтобы написать «Черного человека», я клянчил, заимствовал и крал, где только можно.

Поскольку роман научно-фантастический, начнем с науки.

Замысел о «модификации тринадцать» возник благодаря рассуждениям Ричарда Рэнгема[2 - Ричард Рэнгем – британский ученый, приматолог, исследователь эволюции человечества.] о снижении человеческой агрессии, описанным в великолепной книге Мэтта Ридли[3 - Мэтт Ридли – британский журналист и автор научно-популярных книг.] «Натура через воспитание». Я весьма вольно обошелся с его идеями, и тринадцатые в том виде, в котором они предстают в книге, никоим образом не иллюстрируют мысли мистера Рэнгема или мистера Ридли. Эти господа предоставили мне трамплин – а в конечных безобразиях виноват я один.

Концепция искусственных хромосомных платформ тоже позаимствована, в данном случае – из завораживающей и слегка пугающей книги Грегори Стока[4 - Грегори Сток – американский биофизик, предприниматель и автор бестселлеров.] «Переконструирование человека», которая, наряду с «Натурой через воспитание» и блестящими произведениями Стивена Пинкера[5 - Стивен Пинкер – канадско-американский ученый, работающий в области психологии, когнитивной науки и психолингвистики, автор научно-популярных книг.] «Чистый лист» и «Как работает разум», вдохновила большую часть моих фантазий относительно генетической науки будущего. Повторюсь, искажение или неверная трактовка этих выдающихся работ всецело на моей совести.

Хотя интуитивные функции Ярошенко и являются моим собственным изобретением, оно в немалой степени вдохновлено вполне реальным исследованием, проведенным в социальных сетях, описанным в книге Марка Бьюкенена[6 - Марк Бьюкенен – американский физик и научный обозреватель.] «Маленький мир». А еще я обязан лично Ханну Райяниеми из Эдинбургского университета, уделившему мне время, чтобы объяснить (вернее, попытаться) квантовую теорию игр и ее потенциальное применение, что дало мне базис для Новой Математики и ее трудноуловимых, но далеко идущих социальных последствий. Я также должен поблагодарить Саймона Спэнтона, выдающегося редактора, который терпеливо помогал мне создавать техническую базу криокэппирования пассажиров во время перелета по маршруту Марс-Земля.

В политической сфере на меня сильно повлияли две очень глубокие и столь же депрессивные книги о Соединенных Штатах Америки: «Правая нация» Джона Миклтуэйта и Адриана Вулдриджа и «Что случилось с Америкой?» Томаса Франка, а также блестящая и чуть менее удручающая книга Сьюзан Фалуди «Одураченные». Они стали питательной средой для концепции Раскола и поднятых в «Черном человеке» гендерных тем, а Конфедерированная Республика (или Иисусленд) была вдохновлена знаменитым ныне мемом «карта Иисусленда», порожденным, если верить «Википедии», неким Дж. Веббом на форуме yakyak.org. Отлично, Дж.! Особая благодарность причитается также Алану Биттсу из книжного магазина «Бордерленд букс», который выслушивал за виски и шаурмой мои излияния и ссужал мне некоторое количество просвещенного американского мнения, которым я мог отшлифовать то, что у меня уже имелось.

Представлением о возможном будущем (и крайне превратно понятом прошлом) ислама я обязан Тарику Али[7 - Тарик Али – британско-пакистанский общественный деятель левого толка, писатель и публицист.] («Столкновение фундаментализмов»), Карен Армстронг[8 - Карен Армстронг – британская писательница, философ и религиовед.] («Ислам. Краткая история от начала до наших дней») и отважной Иршад Манджи[9 - Иршад Манджи – канадская феминистка, общественная деятельница, писательница, ученый.] («Проблема с исламом сегодня»). Тут я тоже изрядно все исказил, и изложенное в «Черном человеке» положение дел порой может не иметь никакого отношения к тому, под чем подписались бы эти авторы.

И, наконец, я бесконечно благодарен всем, кто так терпеливо ждал, повторяя, что я могу не спешить.

Саймону Спэнтону – опять! – и Джо Флетчер из издательства «Виктор Голланц», Крису Шлюпу и Бетси Митчелл из «Дель Рей», моему агенту Кэролин Уитакер и, последним, но не по значимости, – всем тем доброжелателям, которые на протяжении 2006 года слали мне электронные письма с соболезнованиями, утешениями и поддержкой. Без вас этой книги не существовало бы.

Пролог: возвращение домой

Блистающая сталь, и еще раз, и еще…

Ларсен моргает и слегка шевелится на автоматизированной каталке, пока та ползет под световыми панелями и поперечными распорками потолка. Сознание, как и зрение, размытое, замедленное; она в верхнем коридоре. От каждой металлической балки отражается свет, переходит от легкого мерцания к яркой вспышке и обратно, пока она проезжает внизу. Она думает, что ее разбудили повторяющиеся сполохи. Или они, или ее колено, которое зверски болит, несмотря на привычный дурман сильнодействующих декантирующих препаратов. Одна рука покоится на груди, вжимаясь в тонкую ткань трико для криокэппирования. Холодящий кожу воздух говорит ей, что больше на ней ничего нет. Ужас дежавю прокрадывается внутрь вместе с пониманием. Она кашляет: в основании легких, из которых откачали воздух, еще осталось ничтожное количество геля. Она снова шевелится, бормочет что-то про себя.

…снова, нет?..

– Да, снова. Наследство от баклана, да, снова.

Это странно. Она не ожидала услышать чужой голос, который вдобавок говорит загадками. Обычно декантация – полностью механизированный процесс, запрограммированный так, чтобы разбудить пассажиров перед прибытием или если что-то пойдет не так…

Так ты теперь большой знаток криокэппирования, верно?

Вовсе нет – весь ее предыдущий опыт сводится к трем испытательным декантациям и одной реальной, во время рейса, в самом конце путешествия. Отсюда, по ее мнению, и дежавю. Но все же…

…больше, чем три…

…их не больше, не больше…

Она возражает сама себе запальчиво и почти истерично, ей это не нравится. Если бы она услышала подобные ноты в голосе другого, скажем в голосе испытуемого, то подумала бы об успокоительном, может, позвала охрану. Вдруг в голове легонько засвербело и похолодело – так бывает, когда осознаешь, что в твоем доме есть кто-то еще, кто-то, кого ты не звал. Или когда ни с того ни с сего возникает мысль, что ты, возможно, не в своем уме.

Это все из-за препаратов, Элли. Не обращай внимания, потерпи.

Блистающая ст…

Автокаталку слегка трясет на повороте вправо. По какой-то причине пульс начинает бешено частить – реакция, которую она, будучи одурманенной наркотиками, почти лениво определяет как панику. Дрожь подступающего несчастья, неизбежного, струится сквозь нее, будто холодная вода. Они разобьются, они врежутся во что-нибудь, или что-нибудь врежется в них, что-нибудь огромное и древнее, выходящее за рамки человеческого разумения, бесконечно кружащее в необитаемой ночи за пределами корабля. Космические путешествия небезопасны, даже думать об этом было безумием, а подписать контракт и полагать, что безрассудство останется безнаказанным, что она сможет вернуться домой целой и невредимой, словно из суборбитального полета через Тихий океан, да ты просто не можешь…

Забей, Элли. Это просто наркотики!

Потом она осознает, где находится. Боковым зрением видит складные паучьи лапки автохирурга, а каталка тем временем фиксируется в слотах на смотровой площадке. Приходит облегчение. Что-то не так, но хотя бы место правильное. «Гордость Хоркана» оборудована самой лучшей автоматизированной медицинской системой; КОЛИН делает технику на славу, она читала в «Колониальных новостях». Все бортовые искусственные интеллекты тщательно осмотрены и отремонтированы за пару недель до вылета. Слушай-ка, Элли, есть предел тому, что может пойти наперекосяк с криокэппированным телом, верно? Органические функции замедлены до предела, так что болезни, в случае чего, особо не развернуться.

Но паника и ощущение неотвратимой беды не уходят. Она чувствует их, как собака – конечность под анестезией: глухо, неотступно.

Она поворачивает голову на каталке и видит его.

Ощущение чего-то знакомого, теперь более острое, ударяет, как током.

Однажды во время поездки по Европе она зашла в Museo della Sindone, музей Святой Плащаницы в Турине, и увидела отпечаток измученного лика на ткани. Она стояла в полумраке по ту сторону пуленепробиваемого стекла, окруженная благоговейным шепотом верующих. Никогда и ни во что не верившая, Ларсен была сильно тронута жесткими линиями худого лица, смотревшего на нее из герметичной вакуумной камеры. Это было свидетельство человеческих страданий, которое совершенно не вязалось с заявленной божественной природой, и молитвы ему казались неуместными. Глядя на это лицо, поражаешься незамутненной упрямой стойкости органической жизни, передавшейся по наследству неотъемлемой, упорной способности не поддаваться, которой одарили нас долгие века эволюции.

Это мог бы быть он. Здесь, сейчас.

Он опирался на высокий угловой шкафчик, уставившись на нее, жилистые руки-канаты скрещены на костлявой груди (она может разглядеть ребра даже сквозь футболку), прямые длинные волосы свешиваются по обе стороны узкого лица, и оно кажется еще более худым от боли и какой-то жажды. Рот сомкнут в линию, вытравленную между острым подбородком и бритвенно-узким, костистым носом. Щеки под скулами запали.

Сердце в груди замедляет пульсацию, когда ее глаза встречаются с его.

– В чем… – С этими словами в ней вскипает ужасное понимание, чудовищное осознание того, что ее разум все еще старается избежать. – Дело в моем колене? В моей ноге?

Внезапно откуда-то находятся силы, она приподнимается на локтях и заставляет себя смотреть.

Взгляд вступает в борьбу с воспоминанием.

Пронзительный крик рвется из нее, продрав на мгновение окутавшую тело паутину наркотиков. Она не знает, как слабо звучит голос в пространствах операционной, внутри от крика разрываются уши, вместе с ним приходит знание, от которого темнеет в глазах и отключается разум. Она знает, что кричит не от того, что увидела.

Не от картины аккуратно перебинтованной культи, которой в двадцати сантиметрах ниже бедра оканчивается ее правая нога; не от этого.

Не от внезапно пришедшего осознания, что боль в колене – это фантомная боль в конечности, более ей не принадлежащей; не от этого.

Она кричит от воспоминания.

От воспоминания о едущей по тихому коридору каталке, мягком толчке и повороте в операционную, и потом, в наркотической дымке – о нарастающем визге дисковой пилы, резко изменившемся, когда та впилась в плоть, и слабое, подсасывающее шипение прижигающего лазера после этого. От воспоминания о недавнем прошлом и тошнотворного, до самых глубин души понимания того, что скоро все это случится снова.

– Нет, – хрипит она. – Пожалуйста.

Длиннопалая рука дружески давит на ее лоб. Сверху нависает лик с Туринской плащаницы.

– Тсссс… баклан знает, почему…

За лицом она видит движение. И знает, помнит, каким оно будет. Движение паучьих лапок разбуженного автохирурга, бесшумных, негнущихся.

Блистающая сталь…

Часть I

Сквозь пламя вниз

Суровые уроки века сего в первую очередь научили нас необходимости постоянного надзора и эффективных ограничений и, следовательно, тому, что системы обеспечения правопорядка непременно должны осуществлять свою деятельность с безупречной принципиальностью и согласованностью.

    Доклад Джейкобсена, август 2091 г.

Глава 1

Он наконец-то нашел Грея в лагере «Марс-Подготовительный» в Перу, совсем рядом с боливийской границей. Тот скрылся с помощью дешевой пластической операции и новой фамилии Родригес. Способ был неплохим и, пожалуй, выдержал бы стандартную проверку. Службы безопасности в подготовительных лагерях работали откровенно небрежно; правда в том, что там не слишком интересовались, кем ты был до того, как поступил. Существовали, однако, еще кое-какие следы, которые можно найти, если знаешь, где искать, а Карл Марсалис несколько недель искал с той методичной настойчивостью, которая уже стала походить на отчаяние. Он знал, что Грей где-то в районе Альтиплано, туда вел след из Боготы, да и куда еще, собственно говоря, бежать тринадцатому? Он все это знал, и знал, что след появится, и кто-нибудь о нем сообщит, что это только вопрос времени. Но он также знал, что все вводные программы ускорялись и урезались в связи с растущим спросом, поэтому время не на его стороне. Что-то должно было произойти, и скоро, иначе Грей уйдет, а Карл не получит вознаграждения.

Так что, когда застой кончился и сеть, которую он усердно забрасывал все эти недели, наконец принесла лакомые крохи информации, впору было запрыгать. Трудно не отбросить кропотливо выстроенную легенду, хотелось наплевать на репутацию в Агентстве, засунуть куда подальше его значок и арендовать самый быстрый комплект колес для бездорожья, который только можно добыть в Копакабане. Трудно было не рвануть через границу на всей доступной Агентству скорости, вздымая по пути к лагерю дорожную пыль и слухи, узнав о которых Грей, конечно, немедленно уйдет, если у него есть хотя бы какие-то связи с местным населением.

Карл не запрыгал.

Вместо этого он позвонил в пару мест и организовал себе поездку через границу с военными связистами на допотопной разведывательно-патрульной машине с выгоревшим на солнце логотипом Колонии на обоих бронированных бортах. Личный состав – перуанские кадровые военнослужащие, набранные в беднейших семьях приморских провинций и потом откомандированные в корпоративную службу безопасности. Они брали за перевозку чуть больше, чем обыкновенные солдаты-срочники, но салон машины был, по военным стандартам, просто шикарен и даже вроде бы оснащен кондиционером. В любом случае они были жизнестойкими и молодыми, из тех молодых, кто пока не слишком повидал западный мир и невинно радуется своему положению, которое дается тяжелыми физическими тренировками, и дешевому авторитету от формы цвета хаки. Все они широко улыбались гнилозубыми улыбками, и среди них не было никого старше двадцати. Карл счел их хорошее настроение признаком неосведомленности. Можно было смело держать пари, что эти дети понятия не имеют о стоимости, которую их высшее командование запрашивает у корпоративных клиентов за услуги субподряда.

Закупоренный в тряской, пропахшей потом утробе машины, погруженный в раздумья о своих шансах против Грея, Карл предпочел бы молчание. Он никогда не любил разговоров. Считал, что они сильно переоценены. Но есть предел молчанию, которое дозволено тому, кто едет без билета, так что он поучаствовал в поверхностной болтовне о решающем матче Аргентина – Бразилия на следующей неделе, вставляя в разговор минимум слов, чтобы только не показаться невежливым. Несколько замечаний о Патриции Мокатта и о том, целесообразно ли делать женщину капитаном команды, состоящей преимущественно из мужчин. Показатели каждого игрока. Сравнение тактик. Кажется, все шло неплохо.

– ?Eres Marciano?[10 - Ты марсианин? (исп.)] – наконец задал неизбежный вопрос один из солдатиков.

Он покачал головой. Вообще-то он когда-то был марсианином, но эту долгую запутанную историю вовсе не хотелось рассказывать.

– Soy contable, – сказал он им, потому что иногда так себя и чувствовал. – Contable de biotecnologia[11 - Я специалист по учету. Специалист по учету в области биотехнологии (исп.).].

Они все заулыбались. То ли потому, что не считали Карла похожим на бухгалтера-биотехнолога, то ли потому, что не поверили, – он точно не знал. В любом случае, вопросов больше не было. Эти парни привыкли к людям, рассказы которых не соответствуют лицам.

– Habla bien el espanol[12 - Хорошо говоришь по-испански (исп.).], – похвалил его один.

Его испанский был хорош, хотя последние две недели он в основном говорил на языке племени кечуа – произношение марсианское, но сам язык по-прежнему тесно связан с породившим его перуанским. На нем говорят почти все обитатели Альтиплано, и почти все из них – чернорабочие в подготовительных лагерях. И на Марсе до сих пор то же самое. Несмотря на это солдаты говорили по-испански. Не считая почерпнутого в сети и далеко не идеального аманглика, эти парни с побережья другого языка не понимали. Неидеальное состояние дел с точки зрения корпорации, но правительство Лимы было непреклонно, подписывая контракты с КОЛИН. Одно дело передать контроль гринго: фактически, такой одобренный олигархией исторический прецедент уже существовал. Но позволить обитателям Альтиплано стряхнуть с себя хватку прибрежных культурных традиций… ну это просто недопустимо. Слишком рискованно, учитывая былые, и весьма неприятные, исторические события. Вначале, шесть столетий назад, инки тридцать лет отказывались вести себя как подобает покоренному народу, потом – кровавая реприза Тупака Амару[13 - Тупак Амару – последний правитель инков.] в тысяча семьсот восьмидесятом, маоисты «Сендеро Луминосо»[14 - «Сендеро Луминосо» (иначе «Сияющий путь» или Коммунистическая партия Перу) – перуанская террористическая организация маоистского толка, основанная в 1960 году. С 1980 года ведет партизанскую деятельность.] жалкое столетие назад и совсем уж недавние мятежи familias andinas[15 - Андские семьи (исп.).]. Урок усвоили. Больше никогда. Испаноговорящие люди в форме и чинуши жестко настояли на своем.

Машина дернулась, подпрыгнула, и задние двери, висящие на петлях, тяжело распахнулись наружу. Внутрь ворвался резкий свет высокогорья, а вместе с ним – звуки и запахи лагеря. Теперь Карл слышал язык кечуа, его знакомые неиспанские модуляции, то тут, то там, вперемежку с рокотом работающих машин. Над шумами носился механический голос, ревевший на аманглике: «Задний ход, задний ход». Где-то играла музыка: певцы хуано[16 - Хуано – перуанский музыкальный жанр.], наложенные на танцевальный ритм блад-бита. К всепроникающим запахам машинного масла и пластика примешивался аромат темного куриного мяса: кто-то жарил над углями на гриле антикучос[17 - Антикучос – блюдо перуанской кухни, аналогичное шашлыку.]. Карлу показалось, что он может различить вдалеке звук взлетающих вертолетов.

Солдаты повыпрыгивали наружу, волоча за собой снаряжение и оружие. Карл дождался, пока они выберутся, вышел последним и осмотрелся, укрывшись в шумной толчее. Машина остановилась на бетонном пятачке парковки напротив пары запыленных автобусов, идущих на Куско и Арекипа. Перед ним торчала ребристая ракушка автовокзала, а за ней растянулся, карабкаясь по склону, лагерь «Гаррод Хоркай 9» – сплошь прямоугольные кварталы из одноэтажных сборных халабуд. Через каждые несколько кварталов на столбах реяли белеющими сполохами флаги корпорации со сплетенными буквами «Г» и «X» в окружении звезд. Сквозь незастекленные окна автовокзала Карл заметил фигуры, одетые в комбинезоны с таким же логотипом на спине и на груди.