banner banner banner
В гостях у Снежной Королевы
В гостях у Снежной Королевы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

В гостях у Снежной Королевы

скачать книгу бесплатно

В гостях у Снежной Королевы
Ренат Янышев

«Психолог – это не профессия, и даже не образ жизни; психолог – это диагноз». Поэтому, когда исчез муж главной героини, она сразу же заподозрила его самого в организации «лжепохищения». И отнеслась к происходящему соответственно…

В ГОСТЯХ У СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ

ПРОЛОГ

Ровно в три часа дня я подъехала к спортивному магазину на условленную встречу. Витя Чистяков уже прохаживался перед входом и, завидя мою машину, приветливо помахал рукой. Четыре месяца тому назад, оказавшись объектом моих исследований, он спокойно отзывался на прозвище Клещ, и в мечтах своих отличался крайним примитивизмом. С тех пор круг его интересов, потребностей и желаний значительно расширился. Он начал активно восполнять пробелы в познаниях с репетиторами, чтобы получить аттестат о среднем образовании, и занял, по моей протекции, внезапно освободившееся место директора в туристической фирме «Палладин», где принялся энергично развивать совместный российско-американский проект под патронажем профессора из Питтсбургского университета. И даже (я сама случайно услышала, когда была у него в офисе), настаивал, чтобы его называли исключительно Виктором Сергеевичем.

Интересно, до какой степени строгий деловой костюм преображает человека. Конечно, и в речи и в повадках у Вити проскальзывали криминальные замашки и пробелы в образовании (родимые пятна проклятого прошлого), но это вопрос времени. Вот только сломанные уши никуда не спрятать, ну да ладно, не красна девица!

Всё-таки я правильно оценила высокие адаптивные способности Чистякова, позволившие ему быстро интегрироваться в иную социальную среду. Однако он сам считал, что его перемещение в директорское кресло – это целиком и полностью моя заслуга; и потому с некоторых пор присвоил мне статус доброй феи.

– Валерия Михайловна! – сделал Витя неуклюжую попытку поцеловать мою руку (это он явно подглядел у Константина Эдуардовича). – С наступающим Новым годом!

– Спасибо, взаимно! – улыбнулась я в ответ и направилась вслед за ним в оазис спорта и здорового образа жизни.

Видимо, Витя уже предупредил персонал о нашем визите, потому что сразу два сотрудника окружили меня заботой и вниманием. Как это приятно. И пусть это всего лишь их работа, но они выполняли её столь профессионально, что будь моя воля, я бы посещала этот магазин хоть каждый день.

Передо мной закружились в разноцветном хороводе новейшие изыскания пытливой мысли человеческой, красноречиво свидетельствуя, что нет предела совершенству. А какие названия! Когда в воздухе звучало:

– Мы бы вам посоветовали «Саломон», но сейчас, к сожалению, у нас нет женских моделей… Можете обратить внимание на «Россиньол», хотя к вашим зелёным глазам лучше бы другие цвета… Тогда вот есть «Фишер». Ах, вы начинающая? Только для вас, исключительно… Сразу в комплекте. «Атомик». Усиленный кант, новейшие крепления. Эти лыжи прощают большинство ошибок, которые делают новички на склонах…

Я прямо-таки ощущала себя где-нибудь в Швейцарии. А когда передо мной возникли изумрудного цвета лыжи, я поняла – моё! Но только принялась благодарить Витю за столь роскошный подарок, как он меня остановил:

– Нет, нет! Валерия Михайловна! Это не вечер! Пацаны, с которыми вы работали, велели передать, чтобы вы себе и прикид подходящий подобрали. Они вам тоже на подарок скинулись. А то лыжи по фирме, а куртка – китайская? Нет! В Новый год – по полной программе.

Ну что ж, по полной так по полной! Я не стала кокетничать, заставлять себя упрашивать, и приступила ко второй фазе шопинга – подборке сопутствующей экипировки. Но если в лыжах и креплениях я не понимала ничегошеньки и поневоле доверилась мнению продавцов, то в выборе одежды заняла более активную позицию. Где-то через полчаса, я остановилась на шикарных куртке и брюках (зелёное с серым). Тёплые-тёплые, лёгкие-лёгкие. А, главное, пошиты так, будто лекала с меня делали. К тому же в честь Нового года фирма сделала мне подарок в виде перчаток и очков. А потом я увидела стенд с шапочками и шарфами всевозможнейших расцветок…

В итоге я покидала магазин с чувством глубочайшего удовлетворения. Витя, помогая мне донести до машины покупки, прямо-таки лучился от счастья, что сумел угодить.

– Блин, надо будет и мне зимним спортом заняться, – поделился он со мной на прощание осенившей его идеей. – Куплю, наверное, снегоход. Точно, так и сделаю.

Я поблагодарила его за подарок и отправилась домой, где меня уже дожидался Верницкий. Сотрудников его института отправили на рождественские каникулы, и он уже два дня бездельничал дома.

– Ну и что тебе твои уголовнички подарили? – несколько агрессивно встретил меня Сергей.

Никак мой благоверный не может смириться с тем, что я стала поддерживать неформальные отношения с Мишей Черкасовым, в криминальных кругах более известным как Циклоп. Но что поделать? В течение двух последних лет это был мой самый, говоря откровенно, денежный клиент. А этой весной он мне помог с приобретением машины, затем я ему поспособствовала в одном деле, потом опять он мне. Все закрутилось по принципу – долг платежом красен. В конце концов, я окончательно запуталась, кто кому должен и, смирившись, перешла на дружеские отношения. К тому же я познакомилась с его правой рукой – Константином Эдуардовичем и не хотела бы, чтобы это знакомство вдруг оборвалось!

А с сентября я приступила к консультациям некоторых членов Мишиной корпорации (в числе которых значился и Витя Чистяков). Это принесло обоюдную выгоду. Мне – дополнительный и весьма ощутимый приработок к довольно скромной зарплате преподавателя психологии, Мише – психологические портреты ряда его сотрудников и рекомендации прикладного характера.

– Сколько раз тебе повторять, для меня они не уголовники, а клиенты, – спокойно ответила я, раздеваясь, – и, если они сочли возможным отблагодарить меня, то я не собираюсь препятствовать им в этом благородном начинании. Человек начинается там, где вместо озлобленности ему удаётся проявить великодушие и щедрость. Когда поступок позволяет ему увидеть самого себя в выигрышном свете. «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые в нем пробуждал», кажется так у Пушкина? Вот это про меня. Точь–в-точь. Кстати, неплохо бы и тебе проявить добрые чувства, вместо того чтобы ворчать не по делу. А пока посиди на кухне, и не подглядывай.

С этими словами я вытолкала Сергея из гостиной и стала переодеваться. Пришлось полностью облачиться в костюм, не забыв шапочку, шарфик, очки и перчатки. Затем мне удалось самостоятельно влезть в ботинки и встать на лыжи (как меня научили в магазине). Глухо щёлкнули крепления и я, горделиво подперев бока палками, позвала супруга.

Видимо, впечатление я произвела, поскольку у Верницкого даже левая бровь самопроизвольно поднялась. Он обошёл меня кругом, потрогал ткань на рукаве и одобрительно присвистнул:

– Неплохо! Неплохо! Хоть сейчас на обложку журнала «Спортивная жизнь». И сколько вся амуниция потянула?

– Ну, какая тебе разница? – попробовала я отмахнуться, но натолкнулась на помрачневший взгляд супруга. – Да так, все на все, со скидками, тысяча двести евро.

– Что? – вскричал как ошпаренный Верницкий и забегал по комнате. – Да мне за такую сумму полгода пахать в институте, как ишаку. Ты хоть понимаешь, что они тебя такими подарками просто развращают! Как ты могла принять это? Знаешь что?

Тут он остановился напротив меня и стал хватать ртом воздух, набираясь решимости:

– Знаешь что? Ты должна все это вернуть! Пока чеки на руках! Верни все в магазин и отдай им их грязные деньги!

– Серёженька! – попробовала я усовестить разбушевавшегося борца за моральные принципы. – Не отдам! К твоему сведению, Чистяков эти деньги заработал, уже директорствуя в «Палладине». Так что они вполне чистые. А кричишь ты исключительно из-за того, что никак не можешь смириться с тем, что на меня обращают внимание другие мужчины.

– Что? – остановился Верницкий, передёрнул плечами и отвернулся от меня, уставившись в окно. – Ты хочешь сказать, что я ревную? Как же! Я что тебе мальчик что ли, ревновать? Ха! Очень надо. Мне просто не нравится, что ты с ними общаешься.

– Ну, так подбери мне другую кампанию. А лучше, начни зарабатывать столько, чтобы я могла посвятить весь свой досуг тебе, любимому, а не зарабатыванию денег.

– Да ну тебя, – вконец расстроился супруг, – вечно на одно и то же сворачиваешь. Дались тебе деньги. Деньги! Можно подумать, у тебя в голове только одна мысль осталась!

Я тяжело вздохнула и только сейчас заметила, что глупейшим образом продолжаю стоять в костюме и ботинках. Тогда я попыталась повернуться, чтобы отсоединить крепления и завалилась на диван. Оставаясь в сидячем положении, я скинула куртку и спросила:

– А ты знаешь способ, как бесплатно отправиться на горнолыжный курорт? Между прочим, это целиком твоя идея. Только в отличие от меня ты не только не думаешь о том, как ее осуществить, но даже не чешешься. Предоставив решать это мне! Ладно, хватит ссориться, лучше помоги снять доспехи.

Уже поздно вечером, когда мы легли спать, задумчивый супруг задал вопрос:

– А когда мы поедем мне покупать снаряжение?

– В следующем году, – ответила я и выключила свет…

…Так мы и поступили. Пока не закончились новогодние скидки, за день до Рождества мы направились в уже известный мне центр по обеспечению населения качественным спортивным снаряжением. Сергей здесь был в первый раз и теперь ходил, как по музею, разглядывая предлагаемое великолепие.

Ко мне тут же подлетел знакомый продавец, выражая беспредельную радость, что я осчастливила их заведение повторным визитом. В ответ на его вопросительный взгляд, я коротко кивнула на Верницкого:

– То же, что и мне в прошлый раз. НО! Что-нибудь не маркое, не броское и очень прочное. А главное, в разумных пределах.

– Может сразу, валенки и ватник? – ухмыльнулся продавец.

– Нет, – не стала я поддерживать шутку, – это мой муж.

– Ясно, – поскучнел шутник, – будет исполнено.

И отправился выяснять требуемые размеры. Вскоре мои пожелания воплотились в совершенно достойную, на мой взгляд, экипировку. А главное, что итоговая сумма не превышала восьмисот евро. Но тут внезапно заартачился Сергей и устроил целый спектакль. «Фишер» его, видишь ли, не устраивает, подавай «Россиньол». Карвинг какой-то упомянул. А крепления стал выбирать – я в бутиках по столько времени не провожу. В конце концов, выбрал что-то, но дорогущее! Куртка и брюки, что были предложены, ему тоже не понравились. На синтепоне – это вчерашний день, на гагачьем пуху подавай.

Я, онемев от изумления, только покусывала губы, да раздумывала, а может быть плюнуть на все и увести из магазина этого транжиру? Но так и не решилась. В результате подобные колебания обошлись мне (кошмар просто) в тысячу четыреста евро.

– Черт побери! – кипятилась я по дороге домой. – С такими амбициями как у тебя, Верницкий, я не буду успевать зарабатывать.

– А ты бы хотела, чтобы я на твоём фоне выглядел как нищий родственник? – хмыкнул злорадно муженёк. – Зато теперь мы будем смотреться вполне достойной парой.

И тут я вдруг поняла, что все его поведение объяснялось весьма просто. Скандал, который он закатил мне в магазине (опосредованно, через продавца) – это не спонтанная реакция на внешние раздражители, а подсознательная месть в ответ на вызов с моей стороны. Верницкий оказался не в силах переломить создавшуюся ситуацию – запретить зарабатывать он мне не может, но и свой вклад в семейные финансы увеличить не в состоянии. И тогда он решил проявить свою мужественность довольно извращённым способом.

Сие открытие явилось для меня тревожным звоночком. Я уже неоднократно сталкивалась в своей практике с такой ситуацией. Некоторые мужья, чьи жены становились бизнес-леди, при определённых обстоятельствах вдруг смирялись с этим и в буквальном смысле становились содержанцами у своих супруг. Уходили с работы и начинали вести растительный образ жизни, опровергая тезис о том, что «мужик должен быть мужиком». И каких только оправдательных доводов собственной позиции не приводили эти домохозяева. Но в любом случае, отличительной особенностью этого превращения являлась смена, я бы сказала, социально-половых ролей. Эти мужчины начинали с удовольствием посещать магазины, тратить все больше денег, заработанных супругой, отрабатывая таким своеобразным способом появившийся комплекс неполноценности.

Правда я подобного за Сергеем прежде не замечала. Но все когда-то происходит впервые!

– Видишь ли, – отозвалась я, – если прежде я предполагала отправиться куда-нибудь в Европу, то теперь оставшихся на отпуск денег хватит только на Кольский полуостров.

– Но ты же не посвящаешь меня в свою бухгалтерию, – обидчиво возразил супруг. – Надо было заранее поставить меня в известность о размерах предполагаемых трат.

– Просто иногда надо головой думать, – огрызнулась я в ответ и резко затормозила перед домом. – Всё, приехали. Вытаскивай свои покупки…

…Прошло два месяца. Как именно – лучше не вспоминать! Работа, работа и работа. Ни о каких выходных, чтобы выехать за город – потренироваться хоть разок на лыжах, и речи не шло. В институте и так с большим скрипом подписали мне недельный отпуск за свой счёт, привязав его к восьмому марта. Зато Сергея на его работе отпустили без вопросов.

Одна моя подруга перезвонила своей знакомой, живущей в предгорье Хибин, и та согласилась предоставить нам для проживания собственную однокомнатную квартиру. Вопрос с жильём был решён, и я отправилась на вокзал за билетами.

И в понедельник, накануне Великого Женского дня, мы погрузились в мурманский поезд. Хорошо всё-таки иметь мужа. По крайней мере, Верницкий исправно тащил на себе обе пары лыж, и тяжеленный рюкзак с ботинками и одеждой…

…Над пустынными, бескрайними просторами остервенело гонялись друг за другом буйные ветра. Казалось, весь воздух заполнился их разбойничьим посвистом. И несчастные снежинки вместо плавного неспешного кружения метались над равниной в пляске святого Витта. Они бестолково дёргались туда-сюда, повинуясь воле безумного дирижёра, сталкивались друг с другом, на мгновение касались земли и вновь взмывали в воздух. Все заволокло снежной пеленой. Исчезли небо и земля, остался лишь белый цвет. И только изредка глаз улавливал размытые вьюгой очертания деревьев, да заметённые снегом придорожные постройки.

И я вдруг осознала, что мы попали в другой, в чужой, в иной мир. Здесь начинаешь иначе относиться к расстояниям («Ой, я живу прямо на краю света», – вспомнилась мне жалоба одной моей коллеги, – «мне от метро до дома идти целых двадцать минут»). Здесь суетливость секундных стрелок сменилась протяжным заунывным воем ветра. Воистину, здесь царство Снежной Королевы! Мне пришло в голову, что наверняка Андерсен написал свою сказку под впечатлением такой же невероятной вьюги, когда поневоле преклоняешься перед исполинской мощью природы, и начинаешь её очеловечивать, если не обожествлять.

Мне вдруг вспомнилось, как я в детстве сидела на табуретке у окна, вдавив нос в стекло, и с восторженным ужасом следила за разыгравшейся метелью. А мама читала вслух «Снежную Королеву». Как я верила в то, что происходило на страницах сказки! Пожалуй, тогда для меня жестокая волшебница была даже более реальной, чем воспитательница в детском саду, хотя воспитательницу я видела каждый день, а Снежную Королеву только на картинке.

Прошло тридцать лет, и я опять была готова поверить в сказку, которая начиналась сразу за окном нашего купе. И потому, в поезде, упрямо мчащемся на север, было тепло и особенно уютно из-за осознания той хрупкой грани, что отделяет нас от разгула стихии. Я вздохнула и вновь прижалась щекой к стеклу, заворожённо следя за снежным танцем.

Серёжка дрых по обыкновению на верхней полке и не мешал мне предаваться мечтательно-медитативному безделью. Вагон мягко покачивался с боку на бок, изредка проваливаясь на рессорах вниз и создавалось ощущение, что мы не в поезде, а на корабле, пробирающемся по неспокойному снежному морю.

Мне было хорошо, и все же я испытывала смутное беспокойство, словно чего-то не хватало. Наконец я обнаружила причину дискомфорта.

Отсутствовали привычные звуки. Поезд мчался вперёд, изредка лязгая и громыхая сочленениями, но я не улавливала волшебный ритм путешествия! Господи, ну кому взбрело в голову отнять у нас, пассажиров, возможность вслушиваться в перекличку колёс «тук-тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук». То затихающую, то усиливающуюся, то замедляющуюся, то ускоряющуюся. Как здорово засыпалось под эту мелодию дальних странствий…

Но тут дверь отъехала в сторону, и в купе с шумом ввалились наши попутчики, вернувшиеся с перекура. Два тридцатилетних коммерсанта невыясненной ориентации (в смысле, в чём же их бизнес заключается). Оба круглолицые, с короткими стрижками и карими глазами, спортивного телосложения (не то, что мой благоверный), в глухих, скандинавского узора свитерах и демократичных джинсах. У одного, назвавшегося Владом, красовалась тоненькая золотая серьга в правом ухе. А Стас обращал на себя внимание модной нынче небритостью. Они уселись друг напротив друга у дверей. Стас, перехватив мой взгляд, подмигнул и вновь обратил взор на своего приятеля, самозабвенно вещающего что-то.

Против воли прислушалась и я.

– …Замки навороченные, петли опупенные…, пардон, вырвалось, – сделал Влад извинительный жест в мою сторону. – Все дела! И мастер мне на прощание сказал, мудак! Пардон, – повторился рассказчик, теперь уже лишь скосив на меня глаза. – В общем, этот… мастер сказал мне, типа, что «никакой ОМОН» такую дверь с ходу не возьмёт. Накаркал, блин! Короче, в соседней квартире бабка древняя жила. Уж чем-то я ей не понравился. Древняя-то древняя, а ушлая. Взяла, да и позвонила в ментовку, что дескать в моей квартире слышала выстрелы. А это мастер у меня крепил карнизы к потолку. Прикинь, да? И менты, значит, отправились реагировать на сигнал. Все как полагается, с оружием, в бронежилетах, намордниках. Ну и чего? Сначала, правда, позвонили, да только я, мастера отпустив, музон погромче включил, а сам под душ встал. В общем, не услышал. Так эти лоси, недолго думая, кувалды притащили, и давай в четыре руки мою дверь курочить. Тут уж я в коридор, само собой, выбежал, ору им: «Прекратите, не надо, сейчас открою!». Да куда там. Я же заказывал к тому же и звукоизоляцию по высшему разряду. Вот и дозаказывался. Не слышат они меня, хоть тресни. И только «бум-м-м» по двери! «Бум-м-м!» Я ключ скорей достал. Так они же как раз в район замочной скважины лупили. Все погнули, придурки! Замок не открыть!..

Рассказчик сделал драматическую паузу и в поисках сочувствия посмотрел на меня. Пришлось проявить вежливость и поинтересоваться:

– И чем же всё закончилось?

Влад страшно обрадовался моему вопросу и жизнерадостно засмеялся:

– Ха! Известно чем! Когда все же дверь раскурочили, наваляли мне выше крыши за то, что не открывал родной милиции! Ничего не нашли и свалили. Блин! Это я уж потом узнал, что меня бабка заложила, а тогда! Ну, бардак, думаю. За что? Ни здрасьте, ни до свиданья! А за дверь кто платить будет? Да и, как говорится, моральный ущерб нынче по чём? Но на государство не наедешь, а с простыми ментами разбираться? Так они же подневольные.

Тут с верхней полки свесился Сергей и с ходу вступил в разговор:

– Это точно! Вот у моего знакомого был похожий случай. Поставил он себе дверь железную. Ему замки нахвалили – только пластитом вскрыть можно, иначе никак. Так он ключ потерял и что? По объявлению умельца вызвал, тот за пятнадцать минут замки вскрыл. А вы говорите – дверь…

И у мужчин завязалась оживлённая беседа. Они наперебой стали вспоминать различные страшилки из современного городского фольклора. Сначала они обсудили достоинства и недостатки железных дверей, оперируя цитатами из фильмов, собственным опытом, а главным образом ссылками «один мой приятель» (знакомый, товарищ, сослуживец, начальник, нужное подчеркнуть). Затем плавно перетекли на тему неправедного богатства, где новые русские бесконечно грабились и убивались, что для собеседников лишний раз подтверждало идею «высшего возмездия», хотя бы и в криминальной форме.

К этому времени Сергей уже слез вниз, уже откуда-то появилось пиво. И вся троица начала вожделенно посматривать в мою сторону, явно мечтая, чтобы я освободила им столик.

При каждой новой страшилке Верницкий теребил меня за рукав, заставляя обернуться на него, и многозначительно шевелил бровями. Дескать, слышишь, как бывает? Вот я за богатством не гонюсь, потому со мной ничего и не происходит.

Слушать подобную трепотню у меня уже не было сил, и я вышла в коридор, постоять у окошка. Незаметно снегопад утих, ослабли и порывы ветра. А в облаках даже появились голубые просветы. Не иначе Хибины нас встретят солнцем.

Вагон плавно покачивался на поворотах, везя меня навстречу давнишней мечте. Интересно, неужели я и вправду буду кататься на горных лыжах? В принципе это должно быть просто, в детстве же я каталась на беговых? Каталась. Так что и здесь не ударю в снег лицом!..

…Остаток пути у болтунов прошел, что называется, в тёплой, непринуждённой атмосфере. Они перешли на ты (после первой же рюмки вездесущей водки) и трещали без умолку. Поэтому я сочла за лучшее простоять все это время в коридоре, и испытала огромное облегчение, когда мы оказались на заснеженном перроне в Апатитах.

ГЛАВА 1

Немногочисленные пассажиры, сошедшие здесь, потянулись на привокзальную площадь. Ушли и Влад со Стасом, помахав нам на прощание. Мы же остались на перроне, дожидаться пока Верницкий хоть немного протрезвеет. Я стояла раздражённая донельзя. И впрямь, ситуация сложилась просто изумительная. Мы приехали в незнакомое место, а он лыка не вяжет. Хороший же подарочек он устроил мне прямо на Восьмое марта. А я так надеялась, что мы этот первый вечер на отдыхе отпразднуем вдвоём. Да уж, взглянула я на Сергея, накрылся праздник медным тазом. Хорошо хоть это чудо в перьях на ногах стоит.

– Ну, что ты? Ведь хорошие ребята, – попытался защитить случайных попутчиков муженёк, выпятив губы и стараясь сфокусировать на мне взгляд.

– Чем хорошие? – все сильнее распалялась я. – Тем, что наливали тебе?

– Ну, зачем ты так? Просто посидели, выпили. Сейчас все пройдёт, – обнадёжил меня благоверный, сонно моргая и делая попытку присесть на рюкзак.

Я этого не допустила и принялась навьючивать на Верницкого поклажу. В это время поезд вздрогнул, зашевелился и вскоре исчез вдали, оставив за собой снежный шлейф.

– Пойдем, наказание моё, – я с силой дёрнула его за рукав и повела к стоянке такси, следя за тем, чтобы наказание не оступилось, не поскользнулось и не упало.

– Ну что ты так со мной обращаешься? – пьяно шепелявил супруг. – Что я тебе сделал? Можно подумать, что если бы я исчез, тебе бы стало легче!

– Можно подумать! – огрызнулась я и, прислонив его к вокзальной стене, пошла договариваться с местными таксистами о поездке в Кировск.

И вскоре старенькая «четвёрка» уверенно покатила прочь от вокзала.

Судя по объяснениям водителя, Кировск был типичным рабочим городком, целиком зависевшим от фосфатного рудника, основанного в тридцатые годы. Через полчаса после старта от вокзала в Апатитах мы уже въехали в зажатое между гор местечко. В нем имелись кроме серых пятиэтажек: светофор, памятник Ленину, центр развлечений «Большой Вудьявр» и много-много снега. И, конечно, горы. Но из окна машины я их не смогла толком рассмотреть. К тому же заснеженные Хибины сливались с пасмурным небом и не произвели того впечатления, которого я ожидала. Да и не в том настроении я была, чтобы любоваться красотами природы.

Я позволила себе облегчённо вздохнуть лишь после того, как таксист помог мне затащить все вещи и беспробудно спящего Верницкого в арендованную квартиру.

Жилище в целом мне понравилось. Самый главный принцип был соблюдён – здесь было тепло и имелась горячая вода. Высокие потолки, просторная комната, большая ванная, уютная кухня. Встроенные шкафы в коридоре. Вот только некоторое беспокойство у меня вызвала входная дверь. Эту конструкцию и дверью-то назвать было трудно. При всех моих скудных познаниях в строительстве я понимала, что эта картонная пластина сможет остановить только грудного младенца; французский замок, сохранившийся с середины прошлого столетия, поражал своим примитивизмом и открывался наверняка булавкой, а то и просто на голос хозяйки. А когда я заметила щели в дверном проёме и попробовала покачать косяк, то к ужасу своему обнаружила, что дверь заходила ходуном.

– Не беспокойтесь, – прокомментировала хозяйка мои действия. – Здесь все друг друга знают. Это не в вашем Ленинграде. Никто к вам не полезет. Тем более я всех соседей предупредила. А это кто? – тут она бесцеремонно кивнула в сторону валявшегося в кресле бесформенным кулём Верницкого. – Супружник, или хахаль?

– Муж, – краткостью ответа я дала понять, что не намерена обсуждать эту тему.

– Ну и ладно, – согласилась хозяйка. – В общем, отдыхайте. Телефон я оставила, если что, найдёте меня. Газ есть, свет есть. Телевизор работает. Магазин рядом. А до горы двадцать минут ходу. Вон в ту сторону, – и она неопределённо махнула в сторону окна. – Тогда я пошла?

Напоследок хозяйка скорбно поджала губы, неприязненно взглянув в сторону спящего Верницкого, выразила мне соболезнование взглядом и удалилась, не забыв, впрочем, взять аванс и оставить взамен ключи.

А я подошла к окну в комнате и раздвинула занавеску, чтобы посмотреть окрестный пейзаж, да так и застыла. Напротив дома, метрах в ста, угрожающей, отвесной стеной нависла чудовищная гора. Ее вершина терялась в свинцовом небе. Снег лишь местами удерживался на крутом склоне, и там где его не было, серыми лишайными пятнами обнажалась голая порода. Мне сразу же стало неуютно. От горы исходила угроза и опасность, и я задумалась, а каково здесь жить постоянно? Я, конечно, не специалист, но по системе фэншуй, ставить подобным образом дом, означает полностью блокировать энергию ци. Да уж, хорошо хоть что мы здесь проведём всего семь дней, и ничего плохого с нами не случится…

…Я распаковала вещи, распихав их по шкафам, убрала продукты в холодильник и затеяла общую уборку. В квартире было чисто и опрятно, но наведение порядка позволило мне успокоиться. Вообще для меня уборка заменяет релаксацию. Так что вскоре я уже смотрела на происшедшее более снисходительно. Ну, напился Верницкий, ну слаб человек. Сама виновата, что не проследила. Главное, что до места добрались!

Я решила вознаградить себя за труды праведные свежим чаем, и пока закипала вода в чайнике, присела к кухонному окошку. Оно выходило на внутренний дворик, образованный соседними домами. Весь двор был заполнен невероятным количеством снега. И хотя почти все сугробы выше человеческого роста – дорожки аккуратно расчищены. Я и днём-то, пока мы ехали по городу, восхитилась таким аккуратизмом (не в пример питерским дорожным службам), а потом поняла: стоит хоть один раз не убрать снег, и катастрофа неминуема. Всё понятно – Север есть Север!

Уже давным-давно стемнело, но фонари исправно освещали двор. И ни души вокруг! Только малыш лет пяти в одиночестве катался на ледяной горке. Он съезжал по ней на попе, всякий раз прилежно подкладывая под себя фанерку. Остановившись в конце ледовой дорожки, несколько секунд сидел неподвижно, падал набок, и только тогда поднимался и шёл обратно. Все это он выполнял с методичностью робота, размеренно, без эмоций. Я по привычке начала примерять на него возможные отклонения в психическом развитии, но потом вспомнила, что начался отпуск и, чертыхнувшись, отвела от малыша взгляд.