скачать книгу бесплатно
Разбивая внезапную надежду во взгляде работодательницы, Тори вздохнула.
– Он не знает. Я уже встречалась с ним. Тут другое… Когда они познакомились, Дина Егоровна училась в медицинском колледже и жила в общежитии. Она явно приехала в чужой город, но откуда? Ничего не неизвестно о ее корнях. Я подумала… Может быть Леська узнала что-то о бабушке там или тетке какой, решила после развода отдохнуть у родных. Вы случайно не знаете, откуда Лесина мама?
Вира задумалась.
– Она не любила говорить о прошлом. Дина вообще не любила говорить…
Тори кивнула, вспомнив хрипы и стоны, которые с трудом вырывались из Леськиной мамы, когда ей нужно было о чем-то сообщить.
– Алексей Георгиевич рассказал, что Дина Егоровна словно всю жизнь убегала от кого-то. Боялась.
– Возможно, – согласилась Вира. – Мы, знаешь ли, больше на тему общей болячки общались. Она никогда даже об аварии, в которой потеряла способность передвигаться и нормально говорить, не рассказывала. Дина всегда ставила стену между собой и даже очень близкими людьми. Она и Олесе, судя по всему, ничего о своих корнях не намекнула. Наверное, оберегала от чего-то. Подожди…
Она сосредоточенно нахмурилась, словно тщательно перебирала в себе страницы памяти. Тори покосилась на чашку с белым улуном. Чай, конечно, давно остыл. Она уже приподнялась, чтобы сделать Вире новый, когда та очнулась, вынырнув из воспоминаний.
– Один раз Дина обмолвилась. «У нас в…»… Как же там? Нежное такое название, укачивающее. Что-то вроде… То ли лебедь, то ли колыбель… Ты же знаешь, ее сложно было понять, только если на бытовые темы что-то. А уж незнакомое название… Прости, я не разобрала.
Вира виновато развела руками.
– А что у них там? – Тори опять села, позабыв о намерении освежить чай.
– Так не договорила. Я ей, кажется, рассказывала о том, какое вкусное мороженое в конце восьмидесятых в нашем городе продавали. Она тоже принялась вспоминать.
– Вы любили мороженое? – удивилась Тори.
Она слышала об этом в первый раз.
– Я вообще была жуткая сладкоежка, – улыбнулась Вира. – Пришлось отказаться от сладкого, когда попала в инвалидную коляску. Двигаюсь мало, меня бы уже разнесло вширь сверх всякой меры. А мне, деточка, в любом положении хочется выглядеть привлекательно. Я же – женщина.
– Жаль, что вы не разобрали название этого «лебедя», – вздохнула Тори.
– Тогда это не казалось мне важным. Если человек о чем-то не хочет говорить, то он имеет на это право, я считаю. Лезть в душу без мыла – не в моих правилах.
– Ну да, – Тори согласилась. – Знать вы не могли. И Дину Егоровну и в самом деле понять было довольно сложно. Кстати, Алексей Георгиевич говорил, что до трагедии она с ума сводила волшебным голосом. Завораживающим. Он поэтому и занялся феноменом таких тембров. Хотел разобраться, как вернуть звучание, если Дина Егоровна вылечит связки. Он в это свято верил. Так влюбился в ее голос когда-то, что всю жизнь этому и посвятил. Хотя, насколько я понимаю, он наукой занимается, а как только дело касается Дины Егоровны, у него всякое рацио отключается. Начинается просто сплошная мистика с эзотерикой.
– Мистика… – задумчиво протянула Вира. – Знаешь, мне вот это вот все сейчас явно напоминает образ русалки-сирены. Манящий голос прекрасной девы. Но… Тот, кто слышит ее пение, бросается в воду и, в конце концов…
Она неожиданно замолчала.
– Погибает? – продолжила Тори. – Как Алексей Георгиевич?
Ну, жизнь в переносном смысле у нейроанатома и впрямь почти пошла под откос.
– Возможно, не только он один, – вдруг серьезно сказала Вира. – Если мы подумаем в этом направлении, то окажется, что в юности Дины произошла какая-то странная история. Довольно трагичная и судьбоносная, раз ей пришлось всю жизнь скрываться от кого-то. Все такие истории заключаются в трех «К»: кровь, кровать, кошелек. Деньги здесь не при чем…
Тори кивнула. Дина Егоровна и деньги? Они никогда рядом не лежали.
– Остается кровать и кровь. То есть любовь и смерть. Возможно и то, и другое вместе.
– И что это могло быть? – Тори искренне не понимала.
Виру уже несло в любимом ей направлении. Никто из знакомых Тори, конечно, так глубоко не жил в мифах. И никто не так явно не сплетал настоящее со сказочным прошлым. Вира словно жила на стыке двух, на первый взгляд, совершенно параллельных миров.
– По мотивах легенд, на которые накладывается образ сладкоголосой девы, кто-то мог разбиться о скалы, ринувшись в поток прекрасной песни. В аллегорическом смысле, конечно. Мы не знаем, какой Дина была в юности, но судя по безумной любви, которую через всю жизнь пронес ее «Лешик», явно очень особенной.
– Настоящий роман, – с чувством сказала Тори. – Просто необыкновенной интересности. Если бы мы наткнулись на эту историю не в тот момент, когда пропала Леська, а я с ума схожу от попыток догадаться, куда она подевалась…
– Написать роман, – продолжила Вира. – Настоящая легенда, переложенная на современность. Андерсеновская русалочка плюс древнегреческая сирена в нашем мире.
– Пожертвовавшая хвостом ради ног, каждый шаг которых причиняет боль.
– Хвост? – филологиня все глубже погружалась в свою стихию. – Он в русском фольклоре факультативен и совершенно необязателен. Вообще образ русалки очень разнородный. Даже в одной нашей стране водяные девы непохожи друг на друга. Вот совсем. Так, в Олонецкой губернии она представляла собой водяниху-хитку: страшную бабу с железными «цицками», которая сидит на камне у воды и чешет золотым гребнем свои космы. А фараонки произошли от египтян, утонувших в Чермном море при погоне войск «фараона лютого» за Моисеем и евреями во время Исхода. Они обречены находиться в полурыбьем обличии до конца света духами воды с хриплым волшебным голосом. В Саратовской губернии фараонок описывали как чудных белотелых дев с русыми кудрями и рыбьими хвостами. В Новгородской губернии считали, что у фараонок только голова человеческая, а остальное у них рыбье. На Смоленщине их описывают как похожих на людей, но покрытых рыбьей чешуей и одноглазых. В некоторых районах Украины и Белоруссии встречаются лоскотухи или щекотухи – особый вид русалок, которые появляются в темное время суток на берегах рек и озер. Обычно лоскотухи выглядят как достаточно красивые девушки, чаще всего – обнаженные. Своей красотой они приманивают неосторожных путников, замучивают щекотаньем и топят их. В некоторых районах Средней и Нижней Волги водятся самые страшные из русалок – лобасты, живущие в камышах. Это огромные старухи-утопленницы с белым телом и красными когтями. В отличие от остальных видов русалок лобасты явно принадлежат к нежити, они не призраки, но и не абсолютные мертвецы. Крайне агрессивны и могут в одиночку нападать на целые группы людей. Они нечеловечески сильны, с ними нельзя договориться и на них не действуют ни чеснок, ни полынь, ни серебро…
– А где-нибудь говорится, как они могут превратиться в человека? – поинтересовалась Тори. – Хоть кто-то из них?
– В славянском фольклоре – никогда, – покачала головой Вира. – А вот у скандинавов, шотландцев и других народов есть легенды о том, что на русалке можно даже жениться, превратив ее в обычную девушку. Для этого юноша должен был просто спрятать вторую рыбью кожу своей возлюбленной и никогда ей не показывать. Но это все равно заканчивалось довольно трагично. Даже прожив много лет на суше, русалка не могла полностью забыть о своем прошлом. Почти всегда в этих историях она, так или иначе, находит свою русалочью кожу и возвращается в морскую пучину. Забыв мужа и бросив детей.
Тори вдруг стало не то, чтобы интересно, а как-то пронизывающе жутковато. Словно что-то из глубины ее души напряглось, почувствовав правильный путь. На самом деле умом она понимала, что все это – просто старые сказки, которые не могут иметь никакого отношения к пропаже Леськи, а вот сердце тревожно заныло, словно подавало сигналы: что-то в этом есть. Совершенно необъяснимое с точки зрения логики состояние.
– На русском севере они органично вписываются в череду демонов и их происхождение вообще никак не объясняется. Русалки включены в реестр инфернальных существ, которые ходили по нашему миру до того, как бог благословил эту землю. А на юге образ русалки связан с покойниками, умершими «неправильно». А еще с проклятыми или украденными детьми; девушками, погибшими между обручением и свадьбой или на Троицу; утопленниками-самоубийцами. То есть в этих районах происхождение русалок описывается, как вполне земное, и они из высшей демонологии переходят в низший разряд нечисти. А еще…
Тори вздрогнула от звонка мобильного, ворвавшегося в хорошо поставленную преподавательскую речь Виры.
– Это Иван, муж Леськи, – виновато произнесла она, взглянув на экран. – Наверное, что-то срочное.
Бывший муж подруги никогда не звонил Тори сам.
Глава шестая. Город без сайта
Иван ничего не стал объяснять по мобильному. Он вообще не очень жаловал телефоны: «когда вы набираете номер, все колумбийские наркобароны плачут от зависти к навару мобильного оператора». Поэтому пользовался только вацапом и всегда был скуп на слова.
– Я кое-что узнал о месте, откуда велся этот канал, – быстро проговорил он. – И кое-что еще. В общем, нужно встретиться. Через час в «Ласточке».
И отключился. Эгоист, даже не спросил, сможет ли Тори добраться до кафе за это время. И вообще – сможет ли сейчас? Она, между прочим, в данный момент находится на работе.
Тори опять виновато посмотрела на Виру. Та поняла.
– Что-то срочное? – кивнула. – Иди, деточка. Я сегодня все равно не настроена на «волчий бестиарий». Хочу освежить в своей памяти данные о русалках и сиренах. Принесешь мне завтра книги?
Тори иногда брала в городской библиотеке редкие экземпляры для Виры. Ее уже знали там и давали на вынос то, что полагалось изучать только в читальном зале. Знакомая библиотекарь Ирина как раз работала сегодня, и Вира сказала, что скинет список нужных книг через полчаса.
– Я прямо по дороге зайду, – пообещала Тори. – Принесу сегодня вечером.
Внезапно налетевший ветер чуть не сбил ее с ног, когда она вышла из подъезда. Небо затянуло темными тучами, и они, несмотря на всю свою свинцовую тяжесть, под неистовыми порывами неслись куда-то вдаль, толкаясь налитыми влагой боками.
На памяти Тори в их городе никогда не наблюдалось ничего подобного. Природа набухла ливнем, который все никак не начинался, и, истомившись ожиданием, обрушилась пылевой бурей.
Застигнутые врасплох люди бежали в укрытия, и улицы мгновенно опустели. Поднявшаяся пыль остро и больно ударила в лицо, заставив прикрыть его руками, но и это оказалось бесполезным: мельчайшая режущая взвесь проникала сквозь пальцы и царапала щеки.
Тори собиралась зайти за книгами на обратном пути, но буря застигла ее недалеко библиотеки, так что пришлось заскочить в нее еще до встречи с Иваном.
Она постаралась незаметно отряхнуть одежду от набившейся пыли, это не казалось кощунственным, потому что уже в просторном вестибюле с гардеробной и пропускной будкой пахло книжной трухой. Ни в коем случае Тори не имела ничего против запаха старых книг, он ей даже нравился, просто констатация факта: несколько граммов взвеси с ее одежды ничему тут не навредят. Преодолев першение в горле, она улыбнулась незнакомой дежурной:
– Добрый день.
Круглая тетушка с домашним лицом засияла в ответ:
– Добрый!
И тут же заволновалась:
– У вас же, конечно, есть пропуск? Если нет, то необходимо зарегистрироваться.
– Есть, есть, – успокоила ее Тори.
Она полезла в сумочку за потертыми от времени корочками и телефоном, в который забила список книг, когда вековечную тишину библиотеки взорвало громкой мелодией. Это возмутительное в храме непотребство настойчиво и победоносно раздавалось из ее сумочки.
Звонил Алексей Георгиевич.
– Как вы просили, я связался с Леночкой, – произнес он. – Она говорит, что асмрщики заметили новый канал всего лишь недели две назад. Он тут же набрал невероятную популярность, хотели узнать, кто за ним стоит, но все попытки оказались тщетны. И что самое интересное – там всего лишь один-единственный ролик. И называется видео «Иди ко мне». Кто-то создал канал, очень удачно стартанул и опять пропал.
– Ну, мало ли какие обстоятельства у человека, – протянула Тори. – И я же своими глазами видела, что там много всяких видео.
– Нет, – пояснил Алексей Георгиевич. – Все остальные – сохраненные на канале чужие асмр-сеансы. Истинный, так сказать, только один – это самое «Иди ко мне». Оно-то и наделало весь шум. А я пропустил потому, что слишком внезапным был всплеск, а затем – полная тишина. Обычно я работаю с основательно зарекомендовавшими себя асмрщиками. На однодневки не обращаю внимания: их столько, и не уследишь.
– Никто так и не узнал, что это за «Сладкий сон»?
– Нет. Я же говорил, что существует неформальное сообщество асмрщиков, там они быстро вычисляют подающих надежды новичков. Конкуренция, сама понимаешь, нужно держать ухо востро.
– В этом асмр-сообществе, как и везде, – вздохнула Тори. – Борьба за место под солнцем.
– Вот именно, – ответил Алексей Георгиевич. – Они бы моментально нашли эту волшебницу, если бы она продолжила работать. В общем, сообщество следит за каналом, и если что-то новое появится, попытается вычислить хозяйку. Для взаимовыгодного сотрудничества.
– Спасибо за сообщение, – уныло поблагодарила Тори.
– Не за что, – вздохнул тот. – Кажется, я ничем вам так и не помог…
Предполагалось вежливо ответить, что очень даже помог, но у Тори не было настроения заниматься политесами. Она застыла задумчивой мумией, зажав одной рукой мобильный, а второй сжимая читательский билет.
В том, что какой-то там ютубный канал удачно открылся, а затем стух, не было ничего необычного. Если бы не именно его Леська смотрела, не переставая, перед самым своим исчезновением (судя по данным, которые Иван выловил из роутера, несколько раз на дню).
Тори настолько ушла в свои мысли, что вообще забыла, где находится и зачем сюда пришла.
Из задумчивости ее вывело деликатное покашливание.
– Извините, – потупилась дежурная тетушка. – Вы громко говорили, и я услышала…
Кроме них, в вестибюле никого не было, но Тори вдруг почувствовала, что сами стены осуждающе смотрят на нее.
– Это вы извините, – в ответ смутилась она. – Важный звонок, я забылась…
– Нет, нет, я не о том, – всплеснула та руками, – Просто услышала, что вы говорили… Это же про асмр «Сладкий сон»?
– Да, – удивленно ответила Тори. – Вам он знаком?
– Не мне, племяннице…
– Какое совпадение! – опешила Тори. – Я вообще до вчерашнего дня знать не знала, что существует такое явление, а теперь, оказывается, куча людей причастна к нему…
– Да, – кивнула тетушка. – Мы тоже не знали, пока с Риточкой дней десять назад не стали происходить странные перемены.
– И с ней тоже?!
– А с кем-то еще?
– С моей подругой, – пояснила Тори. – А где сейчас ваша племянница?
Она боялась услышать, что та пропала.
– В походе, – улыбнулась дежурная. – Она заядлая туристка, каждое лето с друзьями на байдарках сплавляется. Всегда с нетерпением ждала отпуска, но в этом году мы ее практически насильно отправили. Сначала удивились переменам в ее характере, даже обрадовались. Риточка всегда была такой, знаете ли… пацанкой, а тут задумчивой стала, непривычно романтичной. Вдруг платье решила носить, мы ее никогда ни в чем, кроме джинсов, и не видели. И чистота такая в доме! Просто стерильная. Полотенцем один раз вытрется и тут же в корзину с грязным бельем кидает. До абсурда дошла. А еще взгляд… Полудурошный такой, счастливый. Как бы… наркоманский что ли…
Тори кивнула. Симптомы как у Леськи. Неспроста она заподозрила что-то неладное с этим каналом. Сначала не основанные ни на чем предчувствия ее не обманули. «Сладкий сон» имел если не непосредственное, то немаловажное значение в этой странной истории.
– Мы испугались. Брат мой, отец Риточки, мужчина суровый, военный в отставке, тут же по-своему и поговорил с ней. Он умеет, да. Вертелась Рита, крутилась, да все пришлось рассказать. Про этот «Сладкий сон», что он ее словно наркотик от бренного мира уносит. Чистоты хочется, прозрачности, все вокруг грязным кажется, тянет куда-то, где нет нечистоты – ни в отношениях, ни в быту. Как-то так. Самое непонятное и подозрительное: почему она про этот канал так упорно не хотела рассказывать? Вроде, что такого? Я сама на ютубе на многих подписана, не этот асмр, конечно, но смотрю по вечерам всякие полезные советы, лекции интересные. Чего скрывать-то, не порноканал ведь…
– Моя подруга тоже мне ничего не говорила, – сказала Тори. – И вела себя странно.
– Вот-вот. В общем, Вадим – брат мой, накрутил Риточке хвоста, телефон отобрал, с ее друзьями связался. Они тоже насторожились переменам в ней: всегда общительная, совершенно перестала с ними встречаться. Все вместе скрутили они Риточку, телефон отобрали, рюкзак на плечи – и в тайгу. Без интернета и мобильной связи. Вчера Мишка, Риточкин товарищ детства, звонил. Говорит, вытрясло на перекатах из нее всю дурь, стала как новенькая… А ваша подруга, она что? Оклемалась от этого гипноза?
Тори виновато вздохнула. Риточке повезло с друзьями и родственниками. А вот Леське – нет. Никто не насторожился, не скрутил, не отобрал телефон. Но говорить об этом постороннему человеку она не собиралась.
– Почти, – Тори неопределенно махнула рукой и быстро сменила тему. – Но у меня вот тут список книг…
– Да, да, конечно, – спохватилась дежурная, уже не спрашивая пропуск. – Проходите, а то я вас совсем заболтала. Просто тоже удивилась совпадению. Мы тут из-за этого «Странного сна» чуть с ума не сошли, думали, девочка на наркотики села, а вы про него с кем-то и разговор вели.
– Сладкого, – автоматически поправила Тори. – Сон не странный, а сладкий. Хотя, и очень странный, конечно…
Она прошла прямиком в читальный зал, забрала у Ирины несколько заранее отложенных томиков. Наверное, выглядела неважно, потому что поймала на себе какой-то непривычно сочувственный взгляд библиотекаря.
Выходя в вестибюль, Тори задержалась у огромного зеркала. Она и в самом деле казалась бледной и нездоровой. Подумала, что ей очень нужно сейчас вернуться домой, завалиться на диван и отоспаться. Но Иван ждал с какой-то важной новостью, и отсыпание откладывалось.
Тори и так опаздывала на встречу. Пылевая буря затихла резко, как и началась.
***
– У меня была полиция, – вместо приветствия выдохнул Иван. – Конечно, они думают, что я убил бывшую жену, расчленил труп и спрятал куски по всему городу.
– Все-таки приняли мое заявление? – обрадовалась Тори. – Классно!
