скачать книгу бесплатно
Но духовник его был отнюдь не тем человеком, в ком можно было пробудить жалость. Он дал королю совет, который в подобной ситуации дал бы и себе:
– Так прогоните этого шарлатана.
– Не знаю за что.
– То есть как не знаете? Ведь вам не становится лучше от его лечения.
Тень усмешки пробежала по бледным губам больного.
– Но ведь и прежние врачи помогли мне не больше. Одного из них кардинал Хименес приказал даже казнить, но что толку. Пришедший ему на смену был ничуть не лучше.
Отец Хавьер нахмурил брови и на несколько секунд впал в размышление. С первого приступа проблема одолена им не была, и он принужден был ее отринуть, ибо не хотел распыляться. Он пришел к королевскому ложу совсем с другими целями. И вот, глядя в глаза обессиленному человеку, он начал. Заговорил твердым, непререкаемым тоном. В этот момент за кроватью короля открылась маленькая неприметная дверца, и в комнату вступил кардинал Хименес де Сиснерос.
В интересах читателей мы временно опускаем разговор монаха, монарха и кардинала. Прочитать его можно будет позже, ближе к концу романа.
Наступило молчание. Казалось, самый воздух отдыхает от непрерывного кишения звуков. Король смотрел в потолок, кардинал не видел выражения его глаз, отчего не мог определить его окончательного отношения к услышанному. Он даже не знал, захочет ли Фердинанд говорить. Высказывать же свое мнение вперед королевского он считал и неуместным и неумным.
– Так чего же вы хотите от нас, святой отец? – послышался утомленный голос короля.
У духовника ответ был готов еще до начала разговора:
– Но, ваше величество, по-моему, мне удалось однозначно доказать, что вышеназванный краснобородый Харудж должен быть истреблен. И как можно скорее.
– Но вы же знаете, что главные интересы испанской политики лежат ныне на севере Италии, в Ломбардии. Нам не с руки охотиться за берберским пиратом, даже если у него борода огненно-рыжего цвета.
– Не в бороде дело…
– В бороде, не в бороде… я благодарен вам, святой отец, за ваш огромный труд, но сейчас просил бы меня оставить.
– Мне удалиться без ответа?
– Без ответа.
Не столько обиженный, сколько удивленный, старик попятился к выходу. Последняя фраза была произнесена королем весьма твердо. Когда отец Хавьер вышел, Фердинанд взял кардинала Хименеса за руку бледными, безжизненными пальцами и пробормотал:
– Сейчас я провалюсь из одного кошмара в другой.
Глава третья. Харудж и Алжир
По команде дона Афранио Гомеса, коменданта Пеньонского форта, стрелки первой роты взяли на караул. С борта громадной королевской галеры был спущен швартовочный мостик с высокими золочеными перилами. По нему, медленно переступая на высоких каблуках, сошел на гранитную пристань генерал Игнасио Тобарес, личный посланник и инспектор его католического величества короля Карла I[8 - …короля Карла. – Карл I (дон Карлос) (1500–1558), король Испании с 1516 г. и под именем Карла V Габсбурга император Священной Римской империи (1519–1556), внук Фердинанда Католика в браке с Изабеллой Кастильской и внук императора Священной Римской империи Максимилиана I Габсбурга (1459–1519).]. Он был во всем черном: и мундир, и панталоны, и чулки, и башмаки, и даже кружева, выбивающиеся из-под широких манжет, были выдержаны в траурных красках. Это было неудивительно – Испания оплакивала безвременную кончину христианнейшего из государей своего времени, Фердинанда Католика.
Дон Афранио и его солдаты тоже были облачены в цвета, подобающие случаю. Правда, выражение лиц не наводило на мысль о том, что смерть мадридского правителя для каждого из них стала глубокой личной трагедией. За годы однообразной и опасной африканской службы солдаты успевали растерять многие из своих лучших качеств и по своим представлениям о мире и тайным устремлениям мало чем отличались от тех, с кем им приходилось бороться, то есть от берберских и морискских пиратов[9 - …морискских пиратов. – Морисками называли арабов Пиренейского полуострова, которые после взятия испанцами Гранады – последнего оплота мусульман на полуострове – были насильно обращены в христианство. Они толпами бежали из Испании и в своем большинстве присоединялись к пиратам.].
Сойдя на берег, генерал попал в сухие, церемониальные объятия дона Афранио, они обменялись несколькими обычными в таких случаях фразами. Как здоровье его величества? Как вело себя море во время плавания?
– Теперь прошу отобедать, дон Игнасио. Мой повар-киприот настоящий кудесник, как раз к вашему приезду приготовил один старинный маринад из потрошеного гребешка. Он не просто возвращает силы, но силы молодости, верьте мне.
Генерал отрицательно покачал большой тяжелой головой.
– В чем дело, дон Игнасио? Несварение? Или последствия качки? Но против этой беды есть отличнейшее средство – большой стакан очень сухого хереса. Я прикажу подать немедленно, и вы забудете о том, что когда-то плавали.
– В свое время я отдам должное и вашему вину, и вашим маринадам, дон Афранио, но сейчас предпочел бы заняться делом.
Комендант был потрясен этим заявлением:
– Делом? Каким?
– Меня отправили сюда, чтобы проверить, в каком состоянии находятся оборонительные сооружения острова, и я намерен этим заняться немедленно.
Дон Афранио сталкивался с такой исполнительностью впервые, более того, он даже не слыхал, что подобное возможно, поэтому не сразу принял слова столичного гостя всерьез. Но оказалось, что тот не шутит. Он действительно желал без обеда, без хереса идти осматривать пушки.
Наверно, это стиль нового царствования, решил комендант и указал гостю путь к ближайшей батарее. И там сразу же был обнаружен непорядок. Канониры спали между пушками на драных одеялах, грубо выточенные каменные ядра не были даже сложены в пирамиду, а валялись вроссыпь.
Покрасневший от стыда комендант огрел ближайшего сновидца ножнами своей шпаги, тот вскочил как ошпаренный. Увидев перед собой такого важного господина, как дон Игнасио, он потерял дар речи, если только обладал им когда-то. Прочие артиллеристы, продрав глаза, стали тихо расползаться в стороны с вверенной позиции, надеясь, что основная часть гнева достанется бедному Педро. Но генерал оказался человеком справедливым, по десять палок за сон на боевом посту получили все.
– Это батарея резервная, – попытался оправдаться комендант, – мы ее можем использовать только по тем судам, что уже проникли в гавань Алжира, а этого, клянусь святым Домиником, произойти никак не может. Для этого необходимо миновать Пеньон, все двенадцать его внешних батарей.
– Да? – угрюмо спросил генерал. – Что ж, пойдемте посмотрим, в каком состоянии находятся они.
Двинувшись вслед за въедливым гостем, дон Афранио перекрестился.
Он волновался зря. Возле длинноствольных кулеврин, обращенных в сторону моря, никто не спал. Там даже царило оживление, но отнюдь не военизированного свойства. Канониры и охранники играли в кости. Игра эта не считалась официально дозволенной, но вместе с тем комендант не слыхал, чтобы увлечение ею когда-нибудь кем-нибудь преследовалось.
Еще не полностью поднявшись по каменным ступеням на платформу, дон Афранио подал команду. Солдаты вскочили и кое-как построились.
Дон Игнасио медленно прошелся вдоль строя, сохраняя на лице самое мрачное выражение.
– Сержант!
Вперед выступил невысокий пузатый человек, украшенный чрезвычайно пышными усами. В глазах у него горела готовность служить и страх оттого, что он не знает как.
– Вон там, – шпага генерала указала на север, – из-за мыса Баб-аль-Уэда, появилась галера. Это галера краснобородого Харуджа. Приказываю тебе, сержант, с твоею командой немедленно потопить ее.
Сержант и прочие вояки удивленно вытянули шеи в том направлении, которое указывала шпага генерала. Разумеется, никакой галеры там не было. Голый пляж с одиноким бедуинским шатром у самой воды.
– Я сейчас отправлюсь в пороховой погреб, и если до того момента, как господин комендант отопрет последний замок, не раздастся выстрел, можете считать себя покойниками.
Эти слова повергли в трепет и недоумение не только солдат, но и самого дона Афранио.
Генерал, отойдя на несколько шагов, полуобернувшись, смягчил угрозу:
– Что же вы медлите? Скоро Харудж минует опасную зону и окажется вне действия ваших пушек, и тогда его люди высадятся на берег и выпустят вам кишки.
Солдатский строй рассыпался, на батарее началась подготовка к стрельбе, весьма напоминающая собой обыкновенную панику.
Дон Афранио бросил на эту не радующую командирский взор картину кислый взгляд и поспешил вслед за мрачным инспектором.
– Теперь мы осмотрим пороховые погреба?
Генерал отрицательно покачал головой:
– В этом нет нужды. Разговаривая с вашими пушкарями, я тем не менее видел, как вы подмигивали вашим ординарцам. Думаю, они уже успели предупредить всех, кого следует, и на всех прочих позициях я найду некое подобие порядка.
Дон Афранио стыдливо склонил голову.
– Что же вы смутились, дорогой хозяин? Ведите меня завтракать. Нет таких служебных нарушений, которые были бы способны лишить меня аппетита.
Комендант расцвел:
– О конечно, конечно!
Усевшись за великолепно накрытый стол, подняв бокал синего венецианского стекла, генерал произнес речь, очень мало напоминающую заздравную. Он сообщил, что после завтрака инспекция батарей Пеньона продолжится и не надо господам офицерам и канонирам надеяться, что выпитая мальвазия ослабит его генеральскую бдительность.
Закончив говорить, дон Игнасио поморщился:
– Что же они?!
Дон Афранио не сразу понял, что имеется в виду.
– Почему до сих пор нет выстрела?!
Генерал обвел собравшихся угрюмым взглядом, сугубо черное одеяние делало фигуру мадридского инспектора почти зловещей. Стакан в его руке дрожал. Генерал с трудом сдерживал рвущуюся наружу ярость.
– Две недели назад была захвачена морискская галера, ее капитан сообщил нам о намерениях своего друга, небезызвестного вам Харуджа, овладеть Алжиром.
Смесь страха и недоверия появилась во взгляде дона Афранио и его людей. Краснобородого они боялись, но вместе с тем им трудно было поверить, что он решится на подобную операцию. Это ведь не отдельный корабль захватить. Тем более что у него уже имеется самый отрицательный опыт в подобного рода делах – неудачный, крайне неудачный штурм Бужи, под стенами которого нашла безвременную гибель одна из его рук. И наконец, у Харуджа уже имеется несколько береговых стоянок. Джебра и не так давно захваченный Мешуар. Зачем ему Алжир?
Возражения эти не были произнесены вслух, но они дошли до генерала.
– Все ваши сомнения мне известны, и мне плевать, сомневаетесь ли вы в реальности угрозы, о которой я говорю, или нет. Его величество послал меня, чтобы я навел здесь порядок, и я его наведу. Сейчас я вам продемонстрирую, каким образом я буду это делать. Видите этот стакан?
На парапет каменной площадки, где был накрыт стол для завтрака, опустилась чайка и сделала вид, что она тоже внимательно прислушивается.
– Только что я отдал приказ вашим канонирам на угловой батарее произвести залп в направлении мыса Баб-аль-Уэда. Я надеялся, что мне удастся полюбоваться этим зрелищем во время завтрака. Но ваши люди все еще медлят. – Генерал ради объективности взял паузу, как будто его голос мог бы заглушить звук пушечного выстрела.
– Сейчас я выпью это благородное вино, и если до тех пор, пока я буду его пить, не прозвучит хотя бы один выстрел, я по-своему поговорю с господами пушкарями.
Дон Игнасио Тобарес медленно поднес пронзенный солнечными лучами, играющий гранями бокал ко рту, припал к нему губами и начал пить.
На парапет приземлилось еще несколько чаек.
Офицеры переглядывались между собой и пытались рассмотреть, что творится на батарее.
Дон Афранио кусал губы. Он знал своих пушкарей, о предстоящей стрельбе их лучше было предупредить накануне вечером.
Дон Игнасио перевернул бокал кверху дном и медленно облизнул губы.
– Пуст!
– Все!
– Святая Мария!
Раздавались и другие голоса, но среди произнесенных возгласов не было ни одного радостного. Генерал поставил померкший бокал на стол.
– То, что у вас отвратительные канониры, я догадывался, но то, что у вас и вино никуда не годится, для меня новость.
Как бы возражая на это убийственное замечание, раздался истеричный залп. Из-под башни, на которой происходил завтрак, на темно-зеленую водную гладь выкатилось клубящееся облако густого белого дыма.
Любопытные чайки рванулись с возмущенным клекотом в разные стороны.
Через несколько мгновений взлетел полосатый бедуинский шатер на краю мыса Баб-аль-Уэда.
Дон Афранио подумал, может быть, стоит этот факт представить как пример необыкновенной точности его артиллеристов, мол, стреляют медленно, зато никогда не мажут, но решил этого не делать.
Генерала это бессмысленно удачное попадание развеселило, и он громогласно расхохотался. Вытирая слезы, он приказал:
– Ко мне этого идиота!
Привели усатого сержанта.
– Это ты стрелял?
– Я командовал.
– Тем хуже для тебя. Повесить!
Дон Афранио не понял, он подсчитывал количество розог, полагающееся за проявленную сержантом нерадивость, – но чтобы виселица?!
Дон Игнасио не шутил:
– Повесить, и немедленно! Вон на той балке, пусть будет видно как можно большему количеству ваших людей. И поспешите, у вас будут и другие дела, кроме висельных.
Двое офицеров отправились исполнять приказание неохотно, но бодро.
Остальные вернулись к столу. Генерал велел всем налить вина.
– Теперь, может быть, мне кто-нибудь расскажет, что это за шатер мы разрушили отнюдь не с Божьей помощью.
Молодой лейтенант Мартин де Варгас, начальник пеньонской пехоты и разведки, сообщил:
– Шатер стоял на краю становища кабилов, это племя Куко, наш союзник. Еще шесть лет назад они присягнули королю Фердинанду. Многие племена, такие как племя Аббас Дану, не говоря о племенах мелких хафсидских царьков, решили, что смерть Фердинанда освобождает их от испанской присяги. Кабилы Куко остались верны нам.
– За это мы бомбардировали их лагерь? Если до этого в моем сердце еще теплилось сомнение, а не слишком ли жестоко я приказал обойтись с нашим усачом, то теперь я вижу – не слишком. Еще два-три таких метких попадания, и у нас не останется союзников.
Офицеры сидели склонив головы.
Генерал продолжал буйствовать и ерничать:
