скачать книгу бесплатно
– Пожалуйста, прекрати плакать.
– Я врастаю в это чёртово кресло, – чуть ли не по слогам, глядя в камеру, произнесла Глория. – Я испражняюсь перед камерой. Я, в конце концов, голая! Что вы за моральный урод, издевающийся надо мной? Вы старый ублюдок, не понимающий ничего! Вы делаете только себе и мне хуже.
Мужчина замер, чувствуя, как каждое обидное слово
вонзается в его грудь, как нож. Он всё прекрасно понимал и был согласен с ней, но он не мог понять, как слово, способное, если не убить, то ранить, может сойти с губ ребёнка, совершившего чудо в написании музыки.
Глория опустила голову, и мужчина увидел, как из её
глаз потоком льются слёзы. Они падали на её голые ноги, увлажняли кожу и стекали вниз. Её голос дрожал, но через эту сломанную дрожь она просила отпустить её, просила сделать так, чтобы она помогла ему и поскорее дописала композицию.
– Свежий воздух всегда идёт на пользу, – произнёс мужчина, когда Глория перестала дрожать. – Возможно, я ошибаюсь, ведь мне это всего лишь кажется, но прогулки на свежем воздухе прибавляют сил и освежают мысли. Вчера было уже поздно и, когда я возвращался домой с прогулки, думал над твоими словами.
Глория подняла глаза на камеру.
– Ты как всегда права, как права и твоя музыка, что переделывает, изменяет, рушит, стирает, исправляет и лечит мои мысли, моё звучание, мои идеи. Ты все делаешь по-своему.
Я признаю, я мало сговорчив с тобой, потому что я весь погружен только в работу или потому что я такой. На мне нет масок, я не пытаюсь быть кем-то. Твоя музыка словно написана человеком, который пережил то, что пережил я. Мы изначально так условились. Мне изначально так и нужно было. Мне нужно, чтобы ты думала за меня. И у тебя получается. И ты снова права.
– Что вы имеете в виду?
– Вчера на прогулке я думал о тебе. И мне было страшно. Мне страшно, что на доработку могут уйти ещё месяцы, если не годы. Основное и самое трудное мы напишем в ближайшее время, а дальше… – Композитор запнулся.
– Дальше? – повторила девочка.
– Я отпущу тебя.
Глаза Глории забегали по крышке пианино, словно вместо него это были глаза собеседника. Ей было мало услышать это. Она чувствовала, что предложение не закончено.
В отражении её глаз мужчина увидел искру.
– Я отпущу тебя в ближайшее время, – закончил он. – Я хочу тебя отпустить.
Глория опустила глаза и хотела что-то сказать, но вместо этого лишь разомкнула губы и растерянно произнесла:
– Вы этого не сделаете.
– Я обещаю тебе.
– Вы это не сделаете, – более настойчиво повторила
Глория. – Вы могли меня отпустить, но не отпустили. Вы не отпустите меня, потому что вам страшно.
– Глория, дорогая… – попытался перебить её мужчина.
– Вам страшно даже то, что исходит из моих рук. Вам страшно от мною сказанных слов.
Она резко подняла глаза на камеру. Он всем телом почувствовал как она пронзает его взглядом.
– Ваша судьба будет зависеть от меня, и вы это прекрасно понимаете.
– Ты не представляешь, как я бы хотел сейчас оказаться рядом с тобой, чтобы просто посмотреть на тебя и убедить, что я говорю правду. Я знаю, как был тысячу раз не прав, совершив над тобой такие деяния. Ты ангел для меня, ты моё спасение и до конца жизни буду винить себя за всё содеянное. Главное пойми меня.
– Вам не хватит смелости. Отпустив меня, вы будете дрожать. Не кормите меня обещаниями.
– Нет, – мужчина закивал головой, не понимая её холодного тона и нежелания быть спасённой. – Я исполню его. Я отпущу тебя, как только мы всё закончим.
– И вы не боитесь последствий?
– Последствий? Ты даже не знаешь, как меня зовут.
– Я знаю вашу музыку, мистер, а она ваше все – ваше имя и ваша жизнь.
Композитор, прислушиваясь, замер, провожая дрожь по спине от её последних слов, звучащих особым холодным, металлическим эхом в груди.
– К тому моменту будет уже всё равно.
– Что вы имеете в виду?
– Я пишу её больше двадцати лет, моя дорогая. Для меня создание и написание этой мелодии – главная задача в жизни.
Глория изменилась в лице. Закрыла глаза и, сильно зажмурившись, начала отрицательно качать из стороны в сторону головой.
– Вам проще убить меня. Всем от этого будет проще.
– Нет.
Она откинула голову и снова заплакала.
– Ты слишком юна, чтобы всё это понять. Если я убью…
– Композитор запнулся. – Мне с этим жить до конца жизни.
Я понял, что зря затеял это всё.
Прежде чем открыть глаза, Глория долго просидела неподвижно, но когда она всё-таки разомкнула их и отвела взгляд на монитор, её резко передёрнуло. Композитор вывел фотографию. Часть чёрного рукава от пальто и мужская кисть руки держала белый лист блокнота, который прикрывал обнажённую её, спящую в разложенном кресле.
На листке бумаги чёрным маркером было написано: «Я обещаю».
– Прости, я этого не должен был делать, – произнёс
мужчина, тут же убрав изображение.
– Зачем? – процедив каждую букву, спросила Глория. –
Зачем вы это всё делаете?
Мужчина молчал. Он устал от этих разбирательств, от её усталости и стресса, но в то же время он понимал её и прощал.
Неожиданно он вспомнил недавнее прекрасное утро
Глории, когда она, сидя в только что сложенном кресле, отходила от сна, а он будил её нежной, свежей мелодией, написанной ею накануне. Проснувшись в то утро, она была милой, податливой и послушной. Она была прекрасней всех на свете. И он не ошибся в этот раз, положив руки на клавиши своего синтезатора и начав играть отрывок из своей композиции, фрагменты которой были написаны Глорией.
Через пятнадцать минут она через силу заставила себя позавтракать ягодным джемом и молоком, после чего началась работа, которая часто прерывалась очередными истериками или просто сидением в кресле с застывшими на клавишах руками. Сдвинуть с мёртвой точки такое положение вещей Композитор не мог, прикладывая все усилия и используя всевозможные приёмы. Пришлось даже вспомнить практику преподавателя, но и это не дало нужных результатов. Глория будто уходила в себя. Её словно подменяли: взгляд угасал, руки не слушались. Но снова в работу она включалась так же неожиданно.
Обедать она тоже не хотела, но обед был необходим. После него Композитор решил не мучить ни себя, ни её. Поработав над новым материалом несколько часов, мужчина предложил поесть, насильно заставив её плотно пообедать.
Этот приём пищи был для неё отправной точкой того, что засело в её голове и не давало покоя второй день. Но сейчас она ощутила острую необходимость идти к своей цели. Глория решает, во что бы то ни стало, не заснуть.
Глава шестая
То, что я узнал и не поведал вам,
гораздо больше того, что я вам поведал…
Гаутама Будда
Как себя вести дальше и что делать, она не понимала, её сознание затуманилось, веки тяжелели с каждой секундой.
Глория заметила, что мозг словно атрофировался, а происходящее перед глазами или уходило в туман, или размазывалось, как потёкшие краски на холсте. Речь перестала быть членораздельной. Любой звук, сошедший с губ, стоил огромного напряжения. Она на секунду вспомнила свой первый опыт распития спиртных напитков.
«Неужели я пьяна?» – спросила сама себя девочка.
Но чтобы обмануть Композитора, надо притвориться спящей. Эта единственная мысль, которая ещё держалась в её голове.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
