banner banner banner
Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений
Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

скачать книгу бесплатно

Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений
Петр Ефимович Люкимсон

Книга «Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений» знакомит читателя с абсолютно неизвестными страницами истории израильских спецслужб на примерах их многолетнего противостояния службам внешней разведки других стран мира, в том числе и СССР. Каждая глава книги – захватывающий документальный «шпионский детектив», подробности которого еще много лет будут находиться под грифом «Совершенно секретно». Будучи хорошо осведомленным о методах работы ШАБАКа и «Моссада», автор книги вводит читателя в кабинеты следователей и руководителей израильских спецслужб, показывая изнутри те аспекты непрерывной войны, в которой сила характера и интеллект значат куда больше, чем умение владеть оружием и современной спецтехникой. Материалы книги позволяют вдумчивому читателю по-новому взглянуть на важнейшие события ХХ века. Книга предназначена для широкого круга любителей исторической, политической и детективной литературы.

Пётр Люкимсон

Разведка по-еврейски : секретные материалы побед и поражений

Пролог

Книга, рожденная в больнице

Скажу сразу, что я прекрасно понимаю читателя, который, еще не успев открыть эту книгу, поспешит воскликнуть: «Опять израильские спецслужбы?! Ну сколько можно писать про «Моссад»?!»

В самом деле, с начала 90-х годов на русском языке вышло столько изданий, посвященных деятельности «Моссада», что, кажется, у этой организации вообще не осталось никаких тайн. Про вторую, внутреннюю израильскую спецслужбу – ШАБАК – написано меньше, но все же вполне достаточно, чтобы читатель составил представление о ее работе.

Однако позволю себе заметить, что все изданные на русском и других языках книги о «Моссаде» и ШАБАКе рассказывают, по сути дела, об одних и тех же проведенных ими операциях: арестах Адольфа Эйхмана и Мордехая Вануну, разработке удара по ядерному реактору в Ираке, взлете и провале великого израильского разведчика Эли Коэна…

Что ж, все эти операции и в самом деле принесли «Моссаду» заслуженную славу одной из лучших разведок мира и, естественно, оказались в сфере самого пристального внимания как профессионалов, так и журналистов. И потому об этих операциях в книге, которую вы держите в руках… не будет сказано ни слова.

Или если и будет сказано, то мельком.

В основу данной книги легли те страницы истории израильских спецслужб, которые пока оставались совершенно неизвестными широкому читателю, но из которых, по большому счету, и складывается повседневная жизнь любой разведки и контрразведки.

Тем, кто ее откроет, предстоит познакомиться не только с успехами, но и с неудачами, более того – грандиозными провалами «Моссада» и ШАБАКа, а также с операциями, которые были свернуты еще на стадии их подготовки, хотя если бы они были успешно осуществлены, то могли бы изменить ход мировой истории или, по меньшей мере, истории Ближнего Востока.

Кроме того, перед читателем впервые предстанет та яростная борьба, которую на протяжении десятилетий израильская контрразведка вела с действовавшими на территории еврейского государства разведчиками самых различных стран мира.

И судьба каждого из действовавших против Израиля разведчиков – это тоже отдельная история.

В биографии каждого из них отразилась та эпоха, в которую ему пришлось жить и действовать, каждый выбирал для себя этот путь, руководствуясь своими мотивами, понимание которых позволяет подобрать ключи к разгадке многих тайн и Израиля, и тех стран, которым они служили.

Как, впрочем, не менее интересны и истории судеб израильских разведчиков и контрразведчиков, с которыми читателю также предстоит познакомиться на страницах этой книги, родившейся на свет благодаря совершенно случайному знакомству автора с одним из ветеранов израильской разведки.

Так получилось, что несколько лет назад мне довольно долго пришлось пролежать в больнице. Думается, не нужно объяснять, что особого удовольствия пребывание в этом месте не доставляет, но зато вряд ли где-нибудь еще вы можете в течение нескольких дней познакомиться с таким числом людей.

Нахождение в больнице в чем-то сродни поездке в поезде: соседи по палате относятся друг к другу, как случайные попутчики, каждому из которых предстоит выйти на своей остановке в ту или иную дверь, каждый понимает, что судьба вряд ли еще раз сведет его с этими людьми, и в то же время обитателей палаты объединяет то, что все они вдруг оказались в почти унизительном статусе пациента – и кто знает, когда и как они с этим статусом распрощаются. А потому соседи по больничной койке подчас рассказывают о себе друг другу такое, о чем порой не догадываются даже самые близкие им люди.

Так случилось, что моим соседом оказался невысокий, подтянутый пожилой человек. Это был типичный еврейский интеллигент: лысый, в очках, через которые на собеседника глядели пронзительно умные, кажется, просвечивающие тебя насквозь глаза. Но вот, кроме глаз, ничего примечательного в этом субъекте не было.

«Наверное, бывший бухгалтер или адвокат», – подумал я. Мы поздоровались, и на этом наше первоначальное знакомство закончилось. Но днем, когда немалые дозы лекарств позволили забыть о боли и сделали нас обоих более-менее вменяемыми людьми, мы вместе вышли в просторный больничный холл. Я жадно закурил, а мой сосед сел в кресло и тут же погрузился в чтение книги, имя автора которой мне было хорошо знакомо -

Исер Харел[1 - Исер Харел (Гальперин, 1912–2004) – легендарный руководитель израильских спецслужб. Официально был главой «Моссада» в 1952–1963 гг., но фактически возглавлял все спецслужбы и координировал их деятельность. Ушел в отставку в 1963 году из-за острого конфликта с Давидом Бен-Гурионом.], легендарный глава «Моссада», единственный человек, который какое-то время возглавлял все израильские спецслужбы.

Судьба свела меня с Исером Харелом в 1994 году, когда мне удалось уговорить его дать первое интервью для русскоязычной прессы.– Шалом, господин Харел, – сказал я ему при встрече на своем ужасном иврите.

– Харель, – поправил он меня. – «Харел»[2 - Слово «хара» на иврите означает «дерьмо».] -это звучит почти как оскорбление…

И после этого, несмотря на все мои попытки, так и отказывался заговорить по-русски, хотя о его неистребимом русском акценте можно было прочесть в любой книге о «Моссаде». Тогда-то я и ощутил на себе силу его гипнотических прозрачных глаз, о которой тоже немало написано; говорят, что многие подозреваемые «раскалывались», стоило лишь Харелу посмотреть на них. Под этим взглядом желание задавать вопросы исчезало как-то само собой, и тем не менее я твердо решил довести интервью до конца.

Но вскоре наша беседа зашла в тупик. Стало ясно, что передо мной сидит один из тех «динозавров» Израиля, которых невозможно ни в чем переубедить, не меняющих с годами ни взглядов, ни принципов, даже если сама жизнь доказала всю их нелепость, и это вызывало невольное раздражение. Но вместе с тем чем больше мы говорили, тем яснее становилось мне, что только такие фанатичные «динозавры», для которых слова «честь», «Родина», «патриотизм» никогда не меняли своего высокого значения, и могли построить и защитить эту страну. Помнится, чувствуя, что у меня явно не хватает материала для полосного интервью, я попросил Исера Харела рассказать какую-нибудь неизвестную историю из его деятельности на посту начальника «Моссада».

– Ну да, – ответил он, – я тебе сейчас расскажу, а о чем я буду писать свою следующую книгу?!..

При этом я ощутил в его голосе нотки писательского тщеславия. Что ж, он и на это имел право: лучшие его книги, например, «Дом на улице Гарибальди» – о том, как был арестован и доставлен в Израиль Адольф Эйхман[3 - Адольф Эйхман – нацистский военный преступник. В период Второй мировой войны участвовал в разработке и реализации планов физического уничтожения еврейского населения Европы, непосредственно руководил организацией транспортировки евреев в концлагеря. После разгрома фашисткой Германии бежал в Аргентину. В 1960 году схвачен агентами «Моссада» и доставлен в Израиль. В Израиле после продолжительного судебного процесса Эйхман был приговорен к смертной казни. Труп Эйхмана сожгли, его прах развеяли над Средиземным морем.], стали не только израильскими, но и мировыми бестселлерами.

– Скажите, господин Харел, – спросил я уже в конце нашего разговора. – Есть ли все-таки что-то, о чем вы жалеете, что бы вам хотелось сделать в качестве начальника «Моссада», но вы этого сделать так и не смогли?

На минуту в комнате повисла пауза, а затем Харел сцепил руки так, что я услышал, как хрустнули его старые пальцы.

– Да, – сказал наконец он. – Я так и не сумел поймать доктора Йозефа Менгеле[4 - Йозеф Менгеле – немецкий врач, проводивший опыты на узниках концлагеря Освенцим. За изо-щренную жестокость получил от заключенных прозвище «Ангел Смерти». За время своей «работы» отправил в газовые камеры более 400 000 человек. Умер своей смертью в 1979 году в Бразилии.]. Несколько раз он был у меня «на крючке» – и каждый раз уходил. Если бы я не подал в отставку, я бы его все равно поймал, потому что это чудовище должно было быть схвачено и повешено. Но те, что пришли после меня, поймать его так и не смогли. А может, для них это просто было не так важно, как для меня…

И вот сейчас мой сосед по палате читал мемуары динозавра по имени Исер Харел.

– А знаете, я ведь был знаком с автором этой книги, – сказал я, чтобы завязать разговор.

– Я тоже, – кивнул он. – Даже какое-то время работал под его началом, но, слава Богу, это длилось недолго. Затем меня перевели в Арабский отдел ШАБАКа[5 - ШАБАК – аббревиатура, образованная от ивритского словосочетания «Ширут битахон клаль», то есть «Общая служба безопасности».], где я и прослужил до самой пенсии…

– В Арабском отделе Общей службы безопасности?! – переспросил я, чувствуя, что мне привалила неслыханная журналистская удача, и, представившись, попросил своего нового знакомого дать мне интервью о работе его ведомства.

– Нет, – вдруг отрезал он. – Вот этого не нужно!

– Но почему?! Я не собираюсь вас «раскалывать» на какие-то государственные секреты, вы сами будете выбирать, что рассказывать, а что – нет.

– Само собой, я и не буду рассказывать вам то, чего рассказывать нельзя, – ответил он. – Но даже говоря о событиях, которые уже известны, я могу случайно обмолвиться, выболтать информацию, которая и мне, и вам покажется совершенно незначительной, а в итоге может нанести серьезный вред конкретным людям, если ваша газета случайно попадется на глаза не тем, кому нужно… Знаете, в нашей профессии ценой успеха нередко бывают сломанные человеческие судьбы. Я приведу один маленький пример. Вскоре после Шестидневной войны[6 - Шестидневная война – война на Ближнем Востоке между Израилем, с одной стороны, и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром – с другой, продолжавшаяся с 5 по 10 июня 1967 года. По итогам войны Израиль взял под свой контроль принадлежавший Египту Синайский полуостров и сектор Газа, находившиеся под управлением Иордании Восточную часть Иерусалима, Иудею и Самарию и входившие до того в состав Сирии Голанские высоты.] я подготовил группу разведчиков, призванную действовать среди арабов. Все они в совершенстве овладели не только арабским языком, но и арабским менталитетом, образом жизни, и внедрились в арабское общество как арабы. Один из моих подопечных знал Коран[7 - Коран – главная священная книга ислама: собрание проповедей, обрядовых и юридических установлений, молитв, назидательных рассказов и притч, произнесенных Мухаммедом в Мекке и Медине.], хадисы[8 - Хадисы (в буквальном переводе с арабского – «рассказы») – предание, основанное на случае из жизни или каком-либо изречении пророка Мухаммеда и его сподвижников.] и законы шариата[9 - Шариат (от арабского «шариа», буквально – «правильный путь», «образ действия»), свод религиозно-этических и правовых предписаний ислама, опирающихся на Коран, сунну и фикх. Помимо предписаний об основных религиозных обязанностях мусульман, включает нормы государственного, гражданского, уголовного и процессуального права. Шариат продолжает считаться источником исламского права и одной из основ мусульманской идеологии и в наши дни.] на таком уровне, что в конце концов стал преподавателем в медресе – религиозной арабской школе. Все они переженились на арабках и вообще внешне вели образ жизни благочестивых мусульман. Я был чрезвычайно доволен их работой, но проблемы начались, когда мы их отозвали домой. Для их жен и детей то, что их отцы оказались евреями, было самым настоящим шоком. И им надо было пройти гиюр[10 - Гиюр – церемония перехода в иудаизм, после которой прозелит считается таким же евреем, как и остальные, и передает свое еврейство по наследству.]…

– Гм… Они согласились?

– Я встречался с каждой из этих женщин по отдельности и каждой говорил приблизительно одно и то же: «Государство Израиль обязано вам и вашим детям до конца ваших дней. И до конца ваших дней мы готовы платить вам любые деньги. Но мы боимся, что ваши соплеменники не простят вам того, что было, и если вы вернетесь в родные места, то и вас, и ваших детей скоро убьют. В то же время ваш муж любит вас (это обычно было чистейшей правдой) и не хочет с вами разводиться. И я предлагаю вам стать полноценными членами израильского, еврейского общества… Выбирайте!» Честно говоря, выбора у них на самом деле не было. А гиюр им и их детям, между прочим, проводил сам главный раввин израильской армии Шломо Горен[11 - Шломо Горен (Горончик, 1917–1994) – леген-дарный главный раввин Армии Обороны Израиля. После демобилизации в 1971 г. с 1972 по 1983 гг. занимал пост главного ашкеназского раввина Израиля.]. Но на этом проблемы не кончились. Сыновья наших разведчиков отказывались служить в израильской армии, потому что не хотели «направлять оружие в сторону братьев». Материнское молоко, знаете ли, великая вещь, и, что бы там ни говорили, подлинная национальность любого человека всегда определяется именно по матери. Дочь одного из наших разведчиков вышла по любви замуж за парня из традиционной еврейской семьи. При этом все время до свадьбы она переживала, что родители ее избранника узнают, что у нее мать – арабка. Но спустя шесть лет кто-то из журналистов каким-то образом узнал об истории семьи разведчика, опубликовал в газете очерк о нем. Эта газета попала в руки свекрови его дочери, и та, гадина, потребовала от сына, чтобы он развелся с женой. А у нее к тому времени было трое детей… Вот и получается, что в итоге за успешную разведывательную операцию платит уже третье поколение одной семьи, хотя дети этой молодой женщины ни в чем не виноваты. Понятно, что иначе как мерзавцами, тех, кто настоял на разводе, я назвать не могу. Но ведь если бы кто-то из наших не разговорился бы с журналистом, эту семью, возможно, удалось бы сохранить…

Проходил день за днем. Мы с Гади – так звали моего соседа по палате – все больше сближались, но я ни разу больше не просил его об интервью, а он, видимо, оценив мою деликатность, рассказывал все больше и больше о своей работе.

Наши беседы продолжились и после того, как нас выписали из больницы: я стал довольно частым гостем в доме Гади, который вместе с кофе и пахлавой потчевал меня каждый раз еще и необычайно вкусными «шпионскими» историями. В сущности, он сам являлся ходячей историей израильских спецслужб и вдобавок разрешил мне беспрепятственно пользоваться его огромной библиотекой, в которой были собраны все исследования, все мемуары и вообще все книги о работе «Моссада» и ШАБАКа, которые когда-либо выходили на иврите, арабском, английском и французском языках. Рассказы Гади, а также сведения, почерпнутые из этих фолиантов, и составили основу книги, которую вы сейчас держите в руках, и мне остается лишь честно в этом признаться.

Да и само название книги – «Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений» – тоже достаточно условно: она не содержит никакой секретной информации, все приведеные в ней истории разрешены к публикации израильской цензурой. И в то же время большинству читателей, вне сомнения, предстоит познакомиться с ними впервые. А познакомившись, – чуть иначе взглянуть на всю историю второй половины ХХ столетия.

Часть 1.

Звезда и крест. Разведслужбы СССР и Восточной Европы против Израиля

1955. Покаяние красного крота

Летом 1955 года один за другим стали проваливаться резиденты израильской разведки в Европе.

К тому времени «Моссаду» едва-едва исполнилось четыре года, и провалы можно было бы списать на неопытность и недостаточную подготовку разведчиков, если бы их не было так много. И потом, провалы касались не только израильтян: неожиданно египтяне без всяких объяснений выслали с территории своей страны двух немецких специалистов по производству оружия, в которых вроде бы позарез нуждались. Да, два этих немца действительно работали на «Моссад», но они и сами этого не знали и уж тем более о данном факте не могли, не должны были знать египтяне. Но египтянам каким-то образом об этом стало известно, и списывать происшедшее на случайность было никак нельзя.

– Объяснение может быть только одно: среди нас есть «крот», – сказал на совещании руководства «Моссада» Исер Харел. – Я не исключаю, что он сейчас сидит за этим столом. Хотя вполне возможно, что он является членом правительства или высокопоставленным чиновником. Очень вероятно, что он – один из тех людей, которые ежедневно стучат в дверь моего кабинета…

Конечно, сверхподозрительный Маленький Исер (а именно так называли за глаза всемогущего главу «Моссада» Исера Харела его подчиненные, причем не столько за маленький рост, сколько для того, чтобы отличить его от первого начальника этой спецслужбы Исера Большого – Исера Беэри[12 - Исер Беэри (Биренцвейг, род в 1901 г.) – один из создателей израильских спецслужб, первый официальный руководитель службы Шай («Шерут едиот» – «Служба информации»), реорганизован-ной в 1948 году: были созданы военная разведка (АМАН), служба внутренней разведки (впоследствии реорганизованая в ШАБАК) и служба внешней разведки, позже получившая название «Моссад».]), как всегда, немного загнул. Но одновременно в какой-то степени он оказался пророком: настал день, и человек, по вине которого произошли все эти провалы, сам постучался в дверь его кабинета.

Его звали Зеэв Авни, он был секретарем израильского консульства в Белграде. И – одновременно – советским разведчиком, служившим своим московским хозяевам не за страх, не за деньги, а исключительно за совесть, то есть из глубоких идейных соображений. Вряд ли нужно объяснять, что это и есть самая опасная для любой страны категория шпионов.

* * *

Зеэв Авни родился в 1921 году в Риге в семье одного из лидеров студенческого социалистического движения Латвии. Правда, самой Риги Вольф Гольдштейн – а именно так его звали в детстве – совершенно не помнил: его родители были депортированы из страны по постановлению латвийского правительства, когда он был совсем маленьким. Молодая семья обосновалась в Берлине. Здесь Вольф и прожил первые 12 лет своей жизни – до того самого 1933 года, когда к власти в Германии пришли нацисты, и его родители, теперь уже по собственной инициативе, покинули страну вместе с сыном, перебравшись в спокойный Цюрих.

Как вспоминает сам Зеэв Авни в своих мемуарах, в те годы он часто смотрелся в зеркало, сгорая от ненависти к собственному отражению. Ах, как ему бы хотелось быть своей полной противоположностью – высоким, хорошо сложенным блондином с голубыми глазами и прямым, не очень длинным носом. А вместо этого на него из зеркала смотрел нескладный подросток с лицом, которое Бог, похоже, вылепил после того, как вдоволь насмотрелся нацистских карикатур на евреев.

Но, помимо вполне естественного для этого возраста телесного томления, проходящего через тернии отрочества, Вольфа Гольдштейна мучило томление духовное. Он пытался найти ответ на главные вопросы бытия и искал их, естественно, прежде всего в книгах. А из всей домашней библиотеки Гольдштейны увезли с собой в Швейцарию то, что им казалось самым ценным, – собрание сочинений В. И. Ленина.

Именно в труды Ленина и погрузился с головой 14-летний Вольф. Вскоре он уже точно знал, что учение Маркса всесильно потому, что оно – верно, что счастливое будущее человечества связано с коммунизмом, к которому следует прийти через мировую революцию, и что его родители в последние годы совершенно обуржуазились и стали ревизионистами вроде предателя Каутского или меньшевика Мартова. Если бы дело обстояло иначе, его папа, считал Вольф, не настаивал бы на том, что его сыну следует поступить в университет на юридический или медицинский факультет, а начал бы готовить его к борьбе с мировым империализмом!

В этот же период у Вольфа появляется первая девушка по имени Эдит, за которой он с замирающим сердцем следовал повсюду, в том числе и на частные уроки итальянского языка, которые та брала у очаровательной женщины по имени Роза. В доме Розы Вольф сталкивается с ее любовником Карлом Виберлом – тоже весьма симпатичным мужчиной средних лет, поражающим своей эрудицией, интеллигентностью, какой-то исходящей от него внутренней силой. И вдобавок ко всему, как и Вольф, хорошо знаком с трудами Ленина!

Карл Виберл тоже обращает внимание на любознательного отрока и предлагает ему просто так, без всякой оплаты, давать уроки русского языка – языка, на котором говорили и писали Пушкин, Толстой, Достоевский и – самое главное! – Владимир Ильич Ленин!

Официально Карл Виберл жил в Швейцарии в качестве бежавшего в эту страну от преследований то ли немецкого чеха, то ли чешского немца. Что, впрочем, было совершенно неважно, так как он не был ни тем, ни другим. И Карлом Виберлом он тоже не был, настоящее его имя было Павел, а фамилия… Чтобы выяснить его фамилию, нужно, наверное, немного покопаться в архивах нынешней ФСБ России. Потому что Карл-Павел Виберл был полковником ГПУ и резидентом советской разведки, причем не только в Швейцарии, но и, видимо, во всей Западной Европе – к нему стекались донесения советских разведчиков, работавших в Германии, Франции, Норвегии и других странах, и уже из Цюриха он передавал их в Москву.

Виберл и завершил воспитание Вольфа Гольдштейна в духе марксизма-ленинизма, а заодно обучил его азам разведывательной и диверсионной деятельности. Правда, опробовать их на практике юноше довелось не сразу: в 1940-м году он был призван в швейцарскую армию и в составе пехотного полка направлен на границу с Германией. Обо всем, что он там видел и слышал, Вольф подробно рассказывал во время своих солдатских отпусков Карлу Виберлу.

Ну, а сразу после демобилизации под руководством того же Виберла, давшего ему кличку Тони, Вольф Гольдштейн создал подпольную антифашистскую ячейку, которая впоследствии собирала данные о деятельности немцев на территории Швейцарии, а порой и совершала диверсии против швейцарских предприятий, активно сотрудничавших с нацистской Германией, или пускала под откос идущие в эту страну эшелоны с различными грузами.

Деятельность группы Гольдштейна была прекращена только в начале 1945-го года, после того как СССР и Швейцария установили дипотношения и из Москвы пришло указание прекратить совершение диверсий на территории этого нейтрального государства.

А в 1947 году Вольфу Гольдштейну пришло время прощаться с учителем и близким другом: Карл Виберл возвращался в Москву. На прощание Карл сказал, что Тони – прирожденный разведчик – и потому его служба во имя победы коммунизма во всем мире не закончена.

– Наоборот, именно сейчас нам как никогда понадобятся свои люди и в Центральной Европе, и в скандинавских странах, и на Ближнем Востоке, – заверил его Карл-Павел. – И, думаю, тебе лучше всего податься на Ближний Восток, а уж мы там тебя найдем, не волнуйся. Запомни пароль…

Пароль Вольф запомнил. И сразу после отъезда учителя начал готовиться к переселению на Ближний Восток.

* * *

Добраться до Земли обетованной оказалось довольно просто: Вольф обратился в действующее в Цюрихе отделение молодежной организации «Ха-шомер хацаир»[13 - «Ха-шомер ха-цаир» (буквально – «Юный страж») – молодежное левосоциалистическое сионистское движение, целью которого была подготовка еврейской молодежи к переселению в Эрец-Исраэль и к кибуцной жизни. Создано в 1916 году в Вене. В 1946 г. движение «Ха-Шомер ха-цаир» преобразовалось в политическую партию, а в 1948 г. совместно с Единым рабочим движением создало партию МАПАМ.] и вскоре вместе со своей Эдит оказался на пароходе, следовавшем в Хайфу. Эдит уже была не просто его девушкой, а законной женой, вдобавок ко всему находившейся на последнем месяце беременности.

В Хайфу супруги Гольдштейны прибыли весной 1948 года – в самый канун Войны за Независимость[14 - Война за Независимость – так в Израиле называют Арабо-израильскую войну 1948–1949 годов. В этой войне Египет, Сирия, Ливан, Трансиорда-ния, Саудовская Аравия и Ирак напали на только что провозглашенный Израиль с целью уничтожения нового государства. По итогам Войны за Не-зависиость около половины территорий, выделенных под арабское государство, а также Западный Иерусалим оказались под контролем Государства Израиль. Остальные арабские территории, а также Восточный Иерусалим оказались под контролем Иордании и Египта и оставались под их управле-нием до Шестидневной войны 1967 года.]. Вольфу Гольдштейну велели доставить жену и только что родившуюся дочку в один из кибуцев[15 - Кибуц – добровольное объединение людей, ком-муна с целью создания сельскохозяйственного по-селения и организации жизни на принципах совместного владения собственностью, личного (не-наемного) труда, равенства и соучастия каждого во всех сферах производства, потребления и воспитания. При этом кибуц удовлетворяет нужды своих членов в еде, одежде, жилье, образовании и развитии творческих способностей.], а самому присоединиться к частям Хаганы[16 - Хагана (в буквальном переводе с иврита – «оборона») – первоначально этим словом обозначались еврейские отряды самобороны, возникшие в дни погромов в России. В 1920 г. такое название получила военная организация, призванная охранять еврейские населенные пункты. В 1948 году на базе Хаганы была создана Армия Обороны Израиля (ЦАХАЛ).], призванным поставить заслон на пути рвущихся в Палестину подразделений иракской армии.

Когда война закончилась и Вольф вернулся в кибуц, его там ждала неприятная новость: за время его отсутствия Эдит влюбилась в своего учителя иврита и решила создать новую семью. Подавленный изменой жены, Вольф отправился в Тель-Авив, и ноги сами принесли его к только что открывшемуся здесь советскому посольству. Каким-то образом ему удалось добиться встречи с Митрофаном Федориным – помощником культурного атташе посольства, а точнее – представителем КГБ, числящимся помощником культурного атташе.

Вольф Гольдштейн начал разговор с Федориным с того, что в Цюрихе он был хорошо знаком с неким Карлом Виберлом, который звал его Тони, и что у него была договоренность с Виберлом о том, что с ним выйдут на связь, как только он обоснуется на новом месте. Вот он вроде бы и обосновался. Но на связь почему-то никто не выходит…

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – холодно, даже как-то слишком холодно ответил Федорин. – Думаю, вы ошиблись адресом. Да и вообще, как говорите вы сами, евреи, зачем вам все эти глупости?! Живите себе на своей исторической родине и будьте счастливы! Лично я искренне желаю вам как можно лучше обустроиться на новом месте…

В сущности, последняя фраза означала буквально следующее: «Устраивайтесь, укрепляйте свое положение, внедряйтесь в израильское общество и ждите, пока о вас вспомнят!» Однако Вольф Гольдштейн тогда ее не понял и, вернувшись в кибуц, решил попытаться тем или иным образом выйти непосредственно на Москву, на руководство КГБ.

Это и стало его первой и, по сути дела, роковой ошибкой.

Узнав о том, что у одного из жителей кибуца есть родственники в Москве, Гольдштейн решил использовать его в качестве связного, а заодно признался кибуцнику в том, что является убежденным коммунистом. Но последний воспринял его признание приблизительно так же, как католик времен Карла IХ воспринимал слова ближнего о том, что последний является протестантом. Жители кибуцев по определению не могли быть коммунистами, так как должны были быть беззаветно преданными Объединенной Рабочей партии (МАПАМ)[17 - МАПАМ – левосоциалистическая партия, основанная в 1948 г. в результате объединения левых группировок в израильском рабочем движении. Находилась в левой оппозиции к социал-демократической партии МАПАЙ, которую МАПАМ обвиняла в центризме и в отказе от подлинно социалистической идеологии. В 1953 г. один из лидеров МАПАМ М. Снэ вышел из нее, основав Левую социалистическую партию, впоследствии присоединившуюся к Компартии Израиля (Маки). МАПАЙ – социал-демократическая партия, созданная в 1930 году Д. Бен-Гурионом и Б. Кацнельсоном. С конца 1930-х годов МАПАЙ, по сути, руководила жизнью евреев подмандатной Палестины, а с 1948 по 1968 гг. являлась правящей партией Израиля. В 1968 году на базе МАПАЙ была создана Израильская партия труда «Авода», продолжающая играть одну из ключевых ролей в израильской политике и сегодня.] и исповедовать только ее идеологию. Вскоре о том, что Вольф Гольдштейн симпатизирует коммунистам, стало известно руководству кибуца, затем – руководству всего кибуцного движения, после чего Гольдштейна вызвали в центральный офис последнего для «объяснения».

Объяснение, впрочем, было коротким: от него потребовали немедленно покинуть кибуц, что Вольф и сделал. А еще через несколько дней он выехал в Цюрих, чтобы продать дом и разделить с Эдит вырученные за него деньги. В Цюрихе до него окончательно дошел тайный смысл последней фразы Федорина. Гольдштейн понял, что для того, чтобы преуспеть в качестве советского разведчика и стать не просто агентом, но и резидентом советской разведки в Израиле, он должен попытаться проникнуть в коридоры израильской власти. Сделав это открытие, он направился… в израильское посольство и предложил бескорыстную помощь в качестве переводчика, архивариуса, консультанта. И спустя несколько месяцев он вернулся в Израиль с рекомендательным письмом посла Израиля в Швейцарии, в которых отмечалось, что податель данной рекомендации вполне достоин быть принятым на работу в МИД.

По приезде в Израиль Вольф Гольдштейн поменял имя и фамилию на Зеэва Авни[18 - По приезде в Израиль Вольф Гольдштейн поменял имя и фамилию на Зеэва Авни – новое имя являлось почти буквальным его переводом с немецкого на иврит.] и отправился в МИД в надежде получить там работу. Поначалу ему отказали, но Зеэв Авни оказался человеком упорным. Не гнушаясь работой в качестве ассенизатора и тракториста, он постоянно напоминал о себе в МИДе, и в 1950 году его настойчивость была вознаграждена: Авни был принят туда на работу. Для начала – простым сотрудником охраны.

Конечно, если бы отдел кадров МИДа удосужился проверить, почему Зеэв Авни был изгнан из кибуца, то, возможно, он никогда не получил бы этого места. Но тогда не было ни единой компьютерной сети, ни налаженной системы проверки всех, кто поступал на работу в госучреждения стратегического значения, и потому рекомендации, полученные Авни в Цюрихе, сделали свое дело.

Прошло несколько месяцев, и, учитывая его знание нескольких языков, Авни перевели на работу в экономический отдел МИДа. А в 1952 году он получил первое дипломатическое назначение и в качестве второго помощника израильского консула оказался в Брюсселе. Не успел Зеэв Авни обосноваться в выделенной ему МИДом брюссельской квартире, как в ней раздался телефонный звонок.

Бархатистый мужской голос произнес в трубку тот самый пароль, который ему некогда сообщил Карл Виберл, назвал адрес и время встречи, после чего в ней прозвучали отбойные гудки.

В Москве решили, что пришло время вспомнить об агенте по кличке Тони.

* * *

В течение всего времени своего пребывания на дипломатической работе Зеэв Авни исправно поставлял в Москву всю имевшуюся у него информацию о деятельности израильского МИДа и связанных с ним организаций. Резонно задаться вопросом о том, многое ли было известно второму помощнику консула, вроде бы уж слишком невелика эта должность.

Но, во-первых, стоит заметить, что не так уж она была и невелика: вся израильская дипломатическая миссия в Брюсселе тогда состояла только из трех человек – самого консула и двух его помощников. Естественно, через руки Авни проходила вся почта консульства, а значит, и все те письма, которые руководство МИДа рассылало во все консульства и посольства. Таким образом, благодаря Зеэву Авни в Москве было известно практически все, что происходило в израильском МИДе.

Кроме того, не стоит забывать, что Брюссель является центром оружейной промышленности Бельгии – и именно сюда приезжали представители Израиля для закупки бельгийского оружия, а также для ведения тайных переговоров о покупке все того же вооружения у французов. И Зеэв Авни исправно сообщал на Лубянку все, что ему удавалось выяснить в ходе этих переговоров…

Вдобавок ко всему в конце 1952 года к Зеэву Авни обратились за помощью сотрудники европейского отдела «Моссада». В те годы из-за острой нехватки кадров «Моссад» часто вынужден был обращаться с различными просьбами к дипломатам, но последние выполняли их обычно крайне неохотно. А на этот раз дело было совсем деликатное: узнав, что египтяне ищут специалистов, способных помочь им наладить собственное производство оружия и боеприпасов, в «Моссаде» решили направить в Египет в качестве таких профессионалов двух бывших нацистов, предварительно договорившись с ними, что они будут регулярно поставлять отчеты о проделанной ими работе по определенному адресу.

Но суть идеи заключалась в том, чтобы немцы, исправно выполняя работу разведчиков, и не подозревали бы, что работают на Израиль. Следовательно, для их вербовки нужен был человек, как можно меньше похожий на израильтянина: обладающий европейским лоском, говорящий по-немецки и по-французски без тени акцента и т. д., способный сыграть роль представителя одной из европейских стран. И Зеэв Авни просто идеально подходил для такой роли. К тому же, к радости сотрудников «Моссада», Авни не стал, в отличие от многих других дипломатов, чистоплюйствовать, говорить, что такая работа противоречит его жизненным принципам, и прочие глупости, а с готовностью согласился выполнить это задание. И вдобавок заявил, что не против выполнять и другие поручения «Моссада» и впредь.

И поручения последовали. Так как Зеэв Авни был обладателем диппаспорта, то ему все чаще доверяли роль курьера, доставлявшего секретные послания руководства этой организации работающим в различных европейских странах израильским разведчикам. Это позволило Зеэву Авни познакомиться почти со всеми резидентами «Моссада» в Европе. И при этом он, само собой, не забыл сообщить их данные в Москву.

С этого момента вся агентура «Моссада» находилась под полным контролем КГБ.

Из Брюсселя Зеэв Авни бы направлен – с повышением! – на работу в Белград, в посольство Израиля в Югославии. Здесь он связался с представителем советской разведки и, таким образом, исправно сочетал работу дипломата с обязанностями курьера «Моссада», а две этих миссии – с работой советского разведчика.

При этом во время встречи с представителями «Моссада» Авни не раз намекал им, что готов оставить дипломатию ради работы в спецслужбах, он рвался в «святая святых» израильской разведки. И сотрудники «Моссада» не раз передавали это пожелание Авни руководству, не забывая сопроводить его комплиментами в адрес перспективного сотрудника посольства в Белграде.

Тем временем операции «Моссада» проваливались одна за другой, и Маленький Исер упорно искал «крота», который действовал где-то рядом и имел доступ к самой секретной информации.

– Если я его найду, то спущу с него живьем шкуру и сошью из нее шубу, – как-то мрачно пошутил Харел.

Ждать ему оставалось недолго – «крот» пришел к нему сам.

* * *

В апреле 1956 года Авни неожиданно выпросил у руководства израильского МИДа разрешения поехать в отпуск в Израиль «по семейным обстоятельствам».

По словам самого Авни, у его восьмилетней дочери от первого брака возникли серьезные проблемы со здоровьем и бывшая супруга стала настаивать на его приезде. Однако вскоре после приезда он явился в главный офис «Моссада» в Тель-Авиве и написал записку главе «Моссада» Исеру Харелу с просьбой выкроить время для личной встречи.

В той же записке Авни сообщал, что хотел бы обсудить с Харелом три вопроса: во-первых, возможность его перехода из МИДа в «Моссад», во-вторых, возможность создания агентурной сети «Моссада» в Югославии, а в-третьих, возможность продолжения работы с двумя бывшими нацистами, которые были депортированы из Египта.

Исер Харел внимательно прочитал записку, и она ему не понравилась. Тем не менее он дал свое согласие на встречу с Зеэвом Авни, после которой его антипатия к этому человеку только усилилась.

«В то время мало кто был готов работать с нами на добровольных началах, – пишет Исер Харел в своих воспоминаниях. – Да и, честно говоря, я никогда особенно не верил в высокие человеческие порывы: сама жизнь не раз убеждала меня, что чем более высокопарные слова произносит человек, тем, как правило, более корыстны и низменны его мотивы. Авни же буквально источал энтузиазм и готовность беззаветно отдавать всего себя нашему делу.

Между тем его предложение о создании нашей резидентуры в Югославии было для нас совершенно неприемлемо: у нас были прекрасные отношения с режимом маршала Тито, мы великолепно сотрудничали с югославской разведкой, и ссориться с югославами нам не было никакого смысла. И хотя я ясно дал понять Авни, что не желаю обсуждать эту тему, он вновь и вновь возвращался к ней. Зачем ему надо было встречаться с некогда завербованными с его помощью немцами, мне было тоже не очень понятно.