скачать книгу бесплатно
Наука приготовления и искусство поглощения пищи
Пеллегрино Артузи
Написанная еще в конце XIX века, книга «Наука приготовления и искусство поглощения пищи» представляет собой литературный памятник и практическое пособие одновременно. В ней собраны рецепты 790 блюд настоящей Итальянской кухни (паста, пицца, равиоли, ньокки, ризотто, бискотти и многое другое), дополненные историями о вкусовых предпочтениях и о традициях приготовления в различных областях Италии, анекдотами. И хотя некоторые блюда сегодня могут показаться диковинными, читатель получит не только эстетическое удовольствие от прочтения книги, но и сможет приготовить блюда по рецептам, которым итальянские хозяйки доверяют уже более ста лет.
Пеллегрино Артузи
Наука приготовления и искусство поглощения пищи
Родителям, вскормившим меня с уменьем и любовью
Pellegrino Artusi
La Scienza in cucina e l'Arte di mangiar bene
© И. Заславская, перевод, 2016
© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2016
Жизнь Пеллегрино Артузи
Пеллегрино Артузи родился в Форлимпополи (Форли) 4 августа 1820 года в семье аптекаря Агостино Артузи и Терезы Гуинки. Он был единственным мальчиком среди семи сестер (трое других братьев и одна сестра умерли). Отец участвовал в народных бунтах в Форлимпополи в 1821 и 1831 годах; он даже был одним из зачинщиков мятежа 1831-го и членом Комитета временного правительства Форлимпополи. Его подпись стоит под прокламацией от 6 марта 1831 года, призывавшей к «Свободе и единству родины». Пеллегрино, помогавший отцу в торговле лекарственными средствами, часто ездил по делам за пределы Папского государства. В Форлимпополи хранятся два паспорта, выписанных на его имя: один от 1845 года для поездки в Триест, другой от 1846-го – в Падую. Он посещал Епископскую семинарию Бертиноро, а затем изучал филологию в Болонском университете.
Ночью 25 января 1851 года известный всей округе бандит Стефано Пеллони по прозвищу Проводник ворвался со своей шайкой в романьольскую деревушку и стал требовать дань с имущих. Ворвались грабители и в дом Артузи и запугали семью настолько, что одна из сестер Пеллегрино – Гельтруда – сошла с ума и отправилась в милосердный дом Сан-Бенедетто в Пезаро. Эта драма подвигла Артузи переехать из родной деревни в Тоскану, где впоследствии другой романьолец – Джованни Пасколи будет искать спасенья от страшных воспоминаний, связанных с землей предков. Мирная цивилизованная Флоренция приняла в свое лоно Артузи; год спустя он открыл торговлю в Ливорно, а затем вернулся во Флоренцию, где долгое время с умелой, разумной осторожностью и успешностью управлял собственным учетным банком.
В 1878 году он за собственный счет опубликовал в издательстве «Барбера» книгу «Жизнь Уго Фосколо. Заметки на полях “Темниц”». Перепечатка «Сентиментального путешествия Йорика» в переводе Дидимо Кьерико»; в 1881-м у того же издателя – «Комментарии к тридцати письмам Джузеппе Джусти». Оба труда успеха не имели. В благопристойном доме на флорентийской площади Д’Адзельо, покидая его лишь для летнего отдыха на взморье Виареджо, Пеллегрино жил среди своих книг, кошек, друзей и неусыпных забот прислуги и кухарки Мариэтты Сабатини, уроженки Тосканы, и повара Франческо Руффилли, прибывшего вместе с ним из Форлимпополи. Член и советник Итальянского общества антропологии, Пеллегрино дружил с основателем Антропологического и этнологического архива Паоло Мантегаццей, с другими членами Общества антропологии: Олиндо Гуэррини, Ренато Фучини, Энрико Джильоли из издательства «Бемпорад», Абрамо Орвьето, Алессандро Д’Анкона.[1 - Среди бумаг Д’Анконы, хранящихся в Высшем педагогическом училище Пизы, есть короткое письмо из Флоренции от 3 ноября 1908 г. В нем Артузи заявляет, что не может простить Кавуру уступку Франции родины Гарибальди.] Он был также вхож в дома Фредерика Уилсона, Карло Сэвиджа Ландора, Стефана Сомье, семьи маркизов Альмеричи, Энрико Фабрини дельи Ацци, графини Марии Антоньетты Джоппи Кофлер, донны Розины Гварини Петруччи, Элены Пикколомини, маркизы Элены Гвиди, маркизы Маргариты Руффони, флорентийского аристократа Эудженио Чеккони.
Он придерживался умеренных политических взглядов и ненавидел всякого рода экстремизм – как реакцию, так и пролетарский интернационализм. «Реакция и интернационализм, – писал он в 1873 году, – два мерзких зверя, но их нечего бояться. Первая слишком стара и недужна, она едва шевелится и разве что распространяет вкруг себя зловоние. Второе чудище повергает в дрожь всех, кого ему удается вовлечь в свой разрушительный круговорот, но недолго ему укрываться от всеобщего проклятия. Бешеные собаки долго не живут, как бы все их ни боялись». Артузи был озабочен бесчестием общественной жизни («…теперь я начинаю постигать правоту Ваших слов о том, что все, кто управляют государством, – воры»), вынужден «жить под вечной угрозой, что с минуты на минуту тот или иной мошенник сделает тебя невинной жертвою финансового краха», озадачен финансовой политикой правительства («мы являемся свидетелями полностью исчерпанных финансовых ресурсов, горы бумаг, грозящей обвалиться… налогов… ставших невыносимыми»); он опасался общественных беспорядков (травма, нанесенная бандитом Стефано Пеллони оставила неизгладимый след): «Дай Бог, чтобы продлились спокойствие и уверенность в общественном устройстве Болоньи, которое Вы столь заманчиво описываете, но, покуда правительство не возьмется со всей решимостью за очистку общества от преступных элементов и не сошлет их в места, весьма отдаленные, боюсь, что мир и спокойствие на этой земле будут лишь преходящи».[2 - Цитируемые письма адресованы другу Пьетро Баратти и относятся к 1864–1875 гг. Они хранятся в Фонде Пьянкастелли Муниципальной библиотеки Форли. Прозрачный намек содержит фраза из письма от 6 апреля 1873 г.: «Шлю взамен пасхальное яйцо, не красное, как заведено в Романье, а белое, полное и свежее…»В письмах довольно часты упоминания о финансовой практике, деньгах и доходах. Нередки также критические высказывания в адрес Романьи: «О сколько же веков должно пройти, прежде чем мы увидим сколь-нибудь существенный прогресс в Романье?» (11 августа 1871). «Родители в Романье по-прежнему придают крайне малое значение образованию и воспитанию детей» (6 февраля 1874) – эти слова вызывают в памяти рецепт «Каппеллетти по-романьольски».]
Пеллегрино Артузи скончался во Флоренции 30 марта 1911 года.
История этой книги сродни сказке о Золушке
Такова тщета всех умыслов людских![3 - Ариосто. Неистовый Роланд. Пер. М. Гаспарова.]
Последним штрихом моей книги «Наука приготовления и искусство поглощения пищи» стал приезд во Флоренцию моего ученого друга Франческо Тревизана, что преподает литературу в лицее Шипьоне Маффеи в Вероне. Этот страстный «фосколовед» был назначен в состав комиссии по возведению памятника Фосколо в знаменитой своими гробницами флорентийской базилике Санта-Кроче в Кантор-дей-Сеполькри. Я имел удовольствие пригласить его отужинать у меня и не постеснялся спросить его мнения о моей кулинарной книге. Но, увы, полистав скорбный плод моих многолетних трудов, он вынес нелицеприятный приговор: книга не пойдет!
Я решил не поддаваться отчаянью и поискать поддержки в общественном мненьи, опубликовав мой труд в известном флорентийском издательстве, с владельцами которого меня связывали едва ли не дружеские узы, ибо некогда я выложил им за несколько моих публикаций изрядную сумму и оттого вправе был рассчитывать на снисходительное отношение. А чтобы подкрепить уверенность господ-издателей в прибыльности будущего проекта, я пригласил их отведать моих блюд за обедом; судя по всему, они вместе с другими сотрапезниками остались довольны.
– Однако не обольщайтесь, – сказал один из них, хорошенько поразмыслив. – Вот если бы подобное издание исходило от ресторана Доуни,[4 - Владелец известного флорентийского ресторана.] тогда другой разговор.
– Да они бы такой фолиант отгрохали, – возразил я, – что ни один читатель бы в нем не разобрался. А мое пособие научит готовить всякого, кто умеет поварешку в руках держать.
Заметьте: издателям дела нет, хороша книга или плоха, полезна или вредна, им главное побыстрее сбыть ее с рук, а для этого надобно, чтоб на корешке стояло всем известное имя – вот тогда книга воспарит как на крыльях.
Что ж, попытаем счастья в Милане, решил я. Попробуем обратиться в крупный издательский дом, где, по словам владельцев, чего только не издают, может, в этом океане найдется местечко и для моего ручейка. Представьте, как горько было мне получить краткий и сухой ответ: «Кулинарными книгами не интересуемся».
Была не была, сказал я себе, издам книгу за свой счет, на свой страх и риск, и обратился было к издателю Сальвадоре Ланди. Пока мы с ним препирались, я вспомнил еще одного влиятельного издателя: что, если ему моя книга подойдет?
Этот оказался более сговорчив, но условия предложил варварские: цена 200 лир за экземпляр и переуступка всех авторских прав. Вот как относились тогда к изданию кулинарных книг в Италии!
Услышав столь унизительное предложение, я разразился гневной тирадою, повторять которую здесь считаю излишним, и решил более не связываться с издателями, а пойти прямиком в типографию. Но, будучи сильно обескуражен и предвидя полное фиаско, тираж назначил мизерный – всего лишь тысячу экземпляров.
И надо же было случиться, что некоторое время спустя в моем родном Форлимпополи устроили большой благотворительный книжный базар, и приятель в письме спросил меня, не пожертвую ли я для него два экземпляра «Жизни Фосколо».[5 - Pellegrino Artusi. Vita di Ugo Foscolo. Firenze, Barb?ra, 1878.] Но у меня к тому времени не осталось ни одного, поэтому я вместо них отдал на благотворительность «Науку приготовления и искусство поглощения пищи». Хотя лучше бы я этого не делал, ибо мне потом доложили, что вместо благотворительного базара их выставили на продажу в табачной лавке.
На этом, однако, мои злоключения не кончились: один экземпляр я послал в журнал «Ривиста ди Рома», с которым сотрудничал, так они не только не удосужились напечатать рецензию, как было обещано самим журналом в отношении книг, присланных в дар, но даже ответить не соизволили, а лишь включили книгу в список полученных, вдобавок переврав заглавие.
Наконец после долгих мытарств мне встретился гениальный человек, у которого нашел я поддержку. Профессор Паоло Мантегацца с присущим ему чутьем сразу понял, что книга обладает кое-какими достоинствами и может быть полезна многим семьям. К великой моей радости, он заключил:
– Вы написали дельную книгу, вот увидите, она выдержит сто переизданий.
– Куда мне столько! – отозвался я. – С меня довольно и двух.
Мало того, он одобрительно отозвался о книге в двух своих лекциях, чем удивил и даже немного смутил меня. Заручившись подобным ободрением, я отважился написать приятелю в Форлимпополи и посетовать на то, как они обошлись с изданием, которое рано или поздно окажет честь «их» городку (написать «моему» я постеснялся).
Когда разошлось первое издание, я, все еще не решаясь поверить в успех, запустил второе, опять-таки в тысячу экземпляров. Второму тиражу повезло больше, чем первому, и тогда я отважился на третий – в две тысячи, а потом на четвертый и пятый – каждый по три тысячи экземпляров. Вскоре после этого книга была переиздана шесть раз с короткими промежутками тиражом по четыре тысячи экземпляров. С годами спрос на мое кулинарное пособие не только не ослабевал, но все увеличивался, поэтому я выпустил еще три издания, по шесть тысяч каждое, и в итоге общий тираж книги составил 52 000 экземпляров. Каждое следующее издание я пополнял новыми рецептами, ведь это искусство неистощимо. С огромным удовлетворением я узнавал, что книгой интересуются не только домашние хозяйки, но и ученые мужи.
Мое уязвленное самолюбие было таким образом отмщено, и я счел своим долгом отблагодарить читателей выпуском все более изысканных изданий. А коль скоро не усматривал в издателе особого энтузиазма, то и дело шутливо пенял ему:
– Напрасно вы относитесь к моему труду, как к переваренной пище. Мне и самому горько это сознавать, однако не далек день, когда нынешняя тяга к материализму и гедонизму приведет к тому, что спрос на подобные издания станет воистину огромен и люди, заботясь о благах для души и тела, станут отдавать предпочтение таким утилитарным пособиям перед трудами великих ученых.
Слеп тот, кто этого не видит! Временам высоких идеалов, иллюзий и анахоретов приходит конец. Мир жадно и безоглядно ищет новых источников наслажденья, и тому, кто сумеет умерить эту опасную тенденцию во имя здоровой морали, будет вручена пальмовая ветвь.
Хочу завершить мои разглагольствования словами заслуженного восхищения и благодарности издательскому дому «Р. Бемпорад и Сын», которое взяло на себя труд познакомить широкого читателя с этим моим пособием.
Предисловие
Кухня – каверзная штука: она столь же часто приводит в отчаянье, сколь и радует, ведь если вы преодолели все трудности и добились успеха, то вам сам Бог велел праздновать победу.
Остерегайтесь трактатов об искусстве кулинарии: они в большинстве своем туманны и полагаться на них нельзя, особенно на те, что изданы в Италии; французские чуть лучше, но из тех и других можно что-либо почерпнуть, лишь когда вы уже овладели этим искусством.
Если вы не собираетесь работать шеф-поваром, то вам и ни к чему какой-то особенный талант; немного внимания, опыта и любви да плюс к тому хороший выбор продуктов – и вы никогда не оскандалитесь.
Лучший учитель – это практика под руководством опытного наставника и даже без оного, а лишь при наличии пособия, подобного моему; приложив старание вы, надеюсь, добьетесь своей цели.
По настоянию друзей и дам, удостоивших меня своею дружбой, я решился наконец опубликовать настоящую книгу, которая была у меня давно готова, но долгое время служила лишь для моего личного пользования. Потому я предлагаю ее вам, не претендуя на какой-либо профессионализм. Эти блюда неоднократно опробованы мною, и не отчаивайтесь, если с первого раза что-то у вас не получится: трудолюбие и воля помогут вам не только овладеть навыками, но и улучшить качество блюд, ибо нет предела совершенству.
Но, коль скоро книга выдержала уже четырнадцать переизданий, а общий тираж ее составил 52 000 экземпляров, льщу себя надеждою, что я не ударил в грязь лицом и никому не пришлось проклинать меня по причине несварения желудка или по иным причинам, упоминать о коих не принято за столом.
И в равной мере надеюсь, что все эти переиздания не стяжали мне славу чревоугодника или обжоры. Ни тем, ни другим я не являюсь, а просто люблю вкусно приготовленную и красиво поданную пищу, и мне терзает душу небрежное или неумелое обращение с этой Божьей благодатью.
Читателю от автора[6 - В первом издании книги на месте данного напутствия стояло следующее посвящение:«Двум лучшим моим друзьям, покрытым шелковистой шерсткой, – Бьянкани и Сибиллоне.Вам, незлобивым и независтливым, составлявшим мне постоянную компанию на кухне и заинтересованно следившим за приготовлением сих блюд, тем, кто привычно трется о мои ноги и помахивает хвостиком, таким образом выражая свое одобрение, вам, неспособным отрешиться от повадок своего племени и всегда готовым стянуть кусочек сыру или куриную ножку, вам, у коих людям бы поучиться братской доброте и чистоплотности тела и помыслов, вам, восхищающим меня грацией прыжков и изгибов и не оставившим на руках моих ни единой царапины без изъявления любви, посвящаю я эту книгу».]
Две потребности – питание и продолжение рода – составляют основу нашего бытия, и самая жизнь, безусловно, зависит от наилучшего их удовлетворения. Чтобы жизнь приносила человеку радость, давайте хотя бы ценить усилия тех, кто худо-бедно стремится к этому.
Смысл, заключенный в строках предисловия к третьему изданию книги, взят из личного письма ко мне мудрейшего поэта Лоренцо Стеккетти. Позвольте не лишить себя удовольствия поделиться с вами его мыслями.
«Род человеческий, – пишет он, – продолжается лишь благодаря инстинктам выживания и воспроизводства. Удовлетворение насущных потребностей должно быть неизменно связано с наслаждением; наслаждение же в первом случае обеспечивает нам чувство вкуса, а во втором – осязания. Если б человек не получал наслаждения от пищи и не ощущал плотского желания, то человечеству пришел бы неминуемый конец.
Вот почему вкус и осязание суть самые необходимые чувства всей нашей жизни. Остальные имеют второстепенное значение: можно быть слепым и глухим, но без вкусовых ощущений вам не выжить.
Отчего же два главных, самых необходимых нам чувства считаются пороками? Отчего удовлетворение других чувств – любование живописью, наслаждение музыкой – слывут благородными, а удовлетворение вкуса – низменным? Отчего тот, кто восхищенно созерцает картину или растворяется в звуках симфонии, пользуется лучшей репутацией, чем тот, кто вкушает изысканное блюдо? Вот ведь незадача: у нашей пряхи ни одежи, ни рубахи!
Не иначе, наш тиран мозг во все времена повелевает органами телесными. В эпоху Менения Агриппы средь них главенствовал желудок, а ныне он вроде бы никому не нужен, или, во всяком случае, никто не знает, как им пользоваться. Есть ли среди многочисленных мозговых клеток хоть одна отвечающая за правильное пищеварение? Куда ни глянь – всюду нервы, неврозы, неврастения, рахитичные торсы, отсутствие иммунитета, воспаление желез и бесплодие каждодневно истязают гениев, эрудитов, художников, желающих не питаться, а только восхищаться и посему злоупотребляющих кофе, алкоголем и морфием. Чувства, управляющие мозгом, почитаются более возвышенными, нежели те, что обеспечивают наше выживание. Пора покончить с этой несправедливостью.
О благословенный велосипед, нагоняющий нам здоровый аппетит, вопреки болящим декадентам, что грезят о хлорозе, сухотке и бубонной чуме идеального искусства! Да здравствует вольный, здоровый, живительный воздух, освежающий кровь и вливающий силу в мышцы! Нечего стыдиться хорошего аппетита, воздадим должное не только духовной, но и физической пище. Это станет благом и для нашего тиранического мозга, и для нервного общества, которое поймет наконец, что искусство приготовления угря не менее достойно, чем улыбка Беатриче.
Не хлебом единым жив человек – это правда. Человеку надобно и то, что едят с хлебом, а искусство делать хлеб аппетитной, полезной и лакомой пищей есть подлинное искусство, и я не устану это повторять. Давайте же возродим здоровый вкус и перестанем стесняться удовлетворения нашего аппетита наилучшим, наичестнейшим образом, как предписывает нам искусство гастрономии».
Под тем же заголовком – «Читателю от автора» – я поместил во втором издании книги нижеследующий текст.
Не ради наживы и не ради славы в искусстве, которое наш несправедливый мир считает едва ли не пороком, а лишь для пользы читателя переиздаю я в исправленном и расширенном на сто рецептов виде настоящий кулинарный трактат. Меня побуждает к этому благосклонный прием первого издания, уже разошедшегося тиражом в тысячу экземпляров.
Если благородные дамы и добрые домохозяйки, коим прежде всего предназначен сей труд, пожелают изучить его с интересом и извлечь для себя кое-какую пользу, мои немалые усилия и расходы будут вознаграждены.
Некоторые нормы гигиены
Император Тиберий говорил, что человек, достигший возраста тридцати пяти лет, не должен более нуждаться в лекаре. Этот афоризм следует понимать в его широком, истинном смысле; не менее истинно и то, что своевременно вызванный врач может и должен лечить корень заболевания и спасать вас от преждевременной смерти. Врач, который не лечит болезнь, лишь ободряет и утешает вас.
Максима императора Тиберия правдива в том смысле, что человек, дошедший до середины жизненного пути, обязан накопить достаточно опыта применительно к самому себе, чтобы знать, что для него полезно, а что вредно, и выработать надлежащую диету для поддержания здоровья в равновесии, что, в общем, нетрудно, если сему не препятствуют врожденные пороки либо приобретенные внутренние травмы. Короче говоря, человек в упомянутом возрасте должен прийти к выводу, что предупреждение болезней предпочтительнее предписанных лекарств, а врач лучше всего тот, который рекомендует простые средства, не злоупотребляя ими.
Люди нервные, чересчур мнительные и особенно те, которым нечем заняться, зачастую придумывают себе тысячи недугов. Одна такая дама, намекая на себя, как-то сказала врачу: «Не пойму, как человек может жить, имея столько болезней?» Однако же эта дама дожила, мучаясь обычными недомоганиями, до глубокой старости.
Несчастные ипохондрики – иначе их и не назовешь – достойны всяческого сочувствия, ибо не могут избавиться от своих вымышленных и многократно преувеличенных страхов, и нипочем их не переубедишь: они лишь черпают подтверждение своим выдумкам у тех, кто пытается их утешить. Нередко можно их застать за прощупыванием собственного пульса или за рассматриванием языка перед зеркалом. Ночью они то и дело вскакивают с постели, напуганные своим неровным сердцебиением. Питание для них – сплошная мука, и не только из-за выбора «правильной» пищи. Боясь переедания, связанной с ним бессонницы и ночных кошмаров, они начинают морить себя голодом. Боясь простуды и воспаления легких, выходят на улицу, кутаясь, как капуста. Для таких мнимых больных лекарства не существует, и любой сознательный доктор скажет им: расслабьтесь, развлекитесь, бывайте на воздухе как можно больше, если средства позволяют, путешествуйте в хорошей компании – и вы избавитесь от всех недугов. Я имею в виду, само собой, обеспеченные слои общества, но и обездоленным[7 - XIX век в полной мере изведал голодание народа, и местные власти пытались изыскать хотя и скудные, ограниченные средства борьбы с этим бедствием – главным образом с помощью «экономичных кухонь» или «благотворительного питания». В области литературы вспомоществования достаточно вспомнить распространенную в Пьемонте брошюру Беньямино Томсона «Отрывок из произведений графа Румфорта о приготовлении экономных, но питательных супов, рекомендованных Аграрным обществом для усвоения и для блага населения Пьемонта» (1800). В Неаполе же пользовался успехом труд Спатуцци, Соммы и Де Риенци «О пропитании беднейшего народа в Неаполе» (1863).] следует помнить, что деятельная жизнь и умеренность в еде способствуют телесной крепости и сохранению здоровья.
При переходе от этих предварительных рассуждений к основам гигиены позвольте напомнить вам несколько правил, которые давно одобрены наукой, но о которых в быту нередко забывают. В вопросах одежды хочу обратиться с призывом к мамашам: с рожденья одевайте детей легко, и тогда, став взрослыми, они будут менее подвержены резким атмосферным перепадам, а простуды и бронхиты будут обходить их стороной. Если зимой вы не натопите печь выше 12–14°, то, возможно, убережетесь от столь частых ныне воспалений легких.
С наступлением первых холодов не начинайте кутаться, наденьте лучше легкую верхнюю одежду, чтобы ее всегда можно было снять и насладиться переменчивым теплом, пока холодный сезон окончательно не войдет в свои права. А в преддверии весны почаще вспоминайте очень верную поговорку:
В апреле это – еще не лето.
В май с оглядкой вступай.
Пришел июнь – шапку в шкаф засунь,
Но не вздумай суетиться —
Холод может воротиться.
Следите, чтобы у вас дома было светло и свежо: от солнца бегут все болезни. Посочувствуйте дамам, которые принимают гостей едва ль не в темноте: нанося им визиты, вы все время натыкаетесь на мебель и не знаете, куда положить шляпу. Из-за этой привычки жить в полутьме, мало двигаться и редко дышать свежим воздухом, пить мало вина и есть мало мяса, а все больше овощи да сласти, согласно их женской природе, вы никогда не увидите у них румянца – признака крепкого здоровья, что называется «кровь с молоком»; щеки у этих дам обычно впалые, а лицо цвета душистого горошка, который высаживают на могилах в святой четверг. Недаром все они склонны к истерии, неврозам и анемии.
Питайтесь разнообразно, если не хотите стать обузой своим домашним. Кто делает много исключений, вынуждает других следовать их примеру, дабы не удваивать число блюд. Не становитесь рабами своего желудка: этот капризный орган бунтует почем зря и всегда рад помучить тех, кто ест больше, чем следует (этот порок свойствен многим людям, не стесненным в средствах). Будете потворствовать его причудам – тошноте, отрыжке, изжоге, – он быстро посадит вас на диету тяжелобольных. И если вам не в чем себя упрекнуть, объявите ему войну, боритесь и одолевайте; разве что сама природа станет на его сторону, тогда сложите оружие и признайте себя побежденным.
Кто не занят активной физической деятельностью, должен соблюдать бо?льшую умеренность в пище. Вставая утром, задумайтесь о том, что потребно вашему желудку; если не чувствуете, что он полностью свободен, ограничьтесь чашкой черного кофе, а лучше смешайте кофе с половиною стакана воды, что поможет вам удалить отбросы плохого пищеварения. Если же чувствуете себя отменно (притом не впадайте в заблуждение, ведь бывает и ложный голод) и вам требуется немедленно принять пищу, что является признаком доброго здравия и пророчит долгую жизнь, тогда к черному кофе можно позволить себе гренок с маслом, или можно выпить кофе с молоком, или горячий шоколад. Часа через четыре, которые необходимы для переваривания даже легкого и жидкого завтрака, можно, по современному обычаю, перейти к плотному завтраку в 11 часов или в полдень. Эта первая за день трапеза вызывает наибольший аппетит, а потому не следует полностью утолять голод, ежели хотите впоследствии насладиться обедом. А также не пейте за завтраком вина, ибо красное тяжело для пищеварения, а белое пьянит и туманит голову, которая, как правило, нужна вам светлой.
Предпочтительнее в первой половине дня пить чистую воду, но иногда можно закончить трапезу и рюмочкой-другой вина из бутылки, или же выпить чаю – простого либо с молоком, что, на мой взгляд, не отягощает желудок, бодрит и способствует пищеварению.
За обедом, который составляет основную трапезу дня и, я бы даже сказал, является семейным праздником, допустимо чревоугодие, но скорее зимой, чем летом, поскольку в жару пища должна быть легкой и хорошо перевариваемой. Разнообразие пищи, добытой из двух царств природы, где преобладает мясной компонент, обеспечит вам хорошее пищеварение, особенно если спрыснуть мясо добрым сухим вином. Но остерегайтесь переедания, ведущего к ожирению, и не злоупотребляйте выпивкой. На сей счет кое-кто из гигиенистов советует обедать также с водой, приберегая вино к концу трапезы. Следуйте этому совету, если вам угодно; мне он кажется чересчур надуманным.
Вот превосходное правило: за обедом остановитесь на первом же куске, который подаст вам сигнал сытости, и переходите сразу к десерту. Еще один полезный обычай, препятствующий несварению и перееданию: на другой день после обильной и тяжелой трапезы ешьте только легкую пищу.
Не вредно в конце обеда съесть мороженое: оно поставляет желудку необходимое тепло для хорошего пищеварения. Но остерегайтесь – разве что жажда станет совсем уж нестерпимой – пить между трапезами, дабы не нарушить пищеварительный процесс, являющийся актом многосложной природной химии.
Между завтраком и обедом должно пройти не менее семи часов для полного завершения пищеварения; этого даже может быть мало для тех, у кого данный процесс замедлен, так что если вы позавтракали в одиннадцать, обед лучше перенести на семь, то есть когда желудок настоятельно потребует приема пищи, а потребность эта станет более ощутимой, если вы совершите прогулку на свежем воздухе или сделаете умеренную и приятную гимнастику.
Умеренность и активность – вот два столпа, на которых зиждется здоровье, но «от излишеств – даже ненароком – достоинство становится пороком». Постоянные потери организма необходимо компенсировать. Опасаясь переедания, не впадайте в иную крайность: скудная и малопитательная еда в конце концов лишит вас сил.
В период роста человеку нужно обильное питание; для взрослых же и особенно для стариков умеренность в еде является необходимой добродетелью для продления жизни.
Тем, кто еще сохранил добрый обычай наших отцов обедать в полдень или в час дня, напомню древнейшее изречение: «Post prandium stabis et post cenam ambulabis».[8 - «После завтрака постоишь, после обеда погуляешь» (лат.). Известный афоризм Салернской школы (XII в.).] Те же, чье пищеварение начинается во рту и кто хорошо пережевывает пищу, быть может, даже за счет сохранности зубов, все равно должны жевать усиленно, ибо пища, пережеванная с помощью слюны, усваивается много лучше, тогда как пища, растолченная и перемолотая на кухне, не требующая долгой работы, тяжела для желудка, который словно бы гневается на то, что работу эту у него отняли; тщательное пережевывание улучшает и вкус, и усвоение пищи.
Руководствуясь этими простыми правилами, вы научитесь управлять своим желудком, и он из слабого станет сильным, а если уже был силен, то таким вы его и сохраните, не обращаясь к медицине. Избегайте слабительных: регулярное применение – это гибель; принимайте их как можно реже и только в случае крайней необходимости. Порой животные своими природными инстинктами учат нас уму-разуму. Так, мой дражайший друг Сибиллоне при любых признаках несварения день-другой ничего не ест, а только шастает по крышам. А я от всей души сочувствую мамашам, которые в избытке материнской любви и преувеличенного внимания к здоровью своего потомства, стоит ребенку вовремя не сходить на горшок, тут же воображают невесть что и, опережая природу, хватаются за лекарства и клизмы.
Диетологи единодушно осуждают потребление спиртных напитков из-за непоправимого вреда, наносимого ими нашему организму. Допустимо сделать исключение для рюмочки коньяку или рому холодным зимним вечером, ибо это помогает ночному пищеварению: с утра желудок ваш будет свободнее, а во рту сохранится приятное послевкусие.
Но ни в коем случае не следует уступать безудержной тяге к вину, что в конечном итоге отбивает аппетит и прямиком ведет к деградации личности и общественному порицанию. Некий торговец, приезжая в город, останавливался на углу центральной улицы и наблюдал за прохожими. Стоило ему заприметить в толпе типа с красным носом, он тут же бросался к нему и выспрашивал, где продают хорошее вино. Питейная неумеренность накладывает отпечаток на вашу внешность: взгляд становится неосмысленным, язык с трудом поворачивается во рту, а у сотрапезников холодеет сердце в преддверии скандала, а то и поножовщины, что, увы, случается нередко. Идя все дальше по пути этого порока, человек становится безнадежным пьяницей, чья кончина, как правило, прискорбна.
Достойны порицания и те, кто пытаются искусственно взбодрить аппетит: постоянно помогая пищеварению, вы делаете желудок нежизнеспособным и препятствуете нормальному вырабатыванию желудочных соков. Что до отдыха и сна – эти две функции жизненно необходимы всякому человеку, и зачастую недомогания наши связаны не с чем иным, как с отсутствием полноценного отдыха.
Позвольте же мне завершить мои рассуждения, довольно хаотичные и не претендующие на истину в высшей инстанции, двумя пословицами, взятыми из иностранной литературы, и пожеланием читателю счастья и долгой жизни.
Early to bed and early to rise
Makes a man healthy, wealthy and wise.[9 - Кто рано ложится и рано встает,Здоровья, богатства, ума наживет (англ.).]
(Английская пословица)
Se lever ? six, dеjeuner ? dix,
Diner ? six, se coucher ? dix
Fait vivre l’homme dix fois dix.[10 - В шесть подымайся и завтракай в десять,В шесть пообедай и в десять ложись —До ста доживешь и будет чудесной,Счастливой и радостной долгая жизнь (вольный перевод с фр.).]
(Французская пословица)
И совсем уж напоследок комедийная сценка из реальной жизни (изменены только имена).
Хозяин ждет гостей к обеду и дает наставленья повару:
– Учти, Франческо, что синьора Карли не ест рыбы, ни свежей, ни соленой, и даже запаха рыбного не переносит. Про маркиза Ганди ты и сам знаешь, что ему становится дурно от запаха ванили. Ни в коем случае не добавляй мускатного ореха и прочих пряностей: они претят адвокату Чезари. В сладкое не вздумай положить горький миндаль, иначе донна Матильда Д’Алькантара к нему не притронется. А мой добрый друг Москарди не ест ветчины, грудинки, корейки и шпика, и ты к этому обеду их не подавай, иначе ему станет плохо.
Выслушав хозяина с отвисшей челюстью, Франческо осмеливается спросить:
– Что еще вам будет угодно исключить, мой господин?
– Сказать по правде, я хорошо изучил вкусы моих гостей, поэтому кое-чего еще не грех бы остерегаться. К примеру, я знаю, что один из них не терпит духа баранины и даже ягнятины не переваривает, а у других, говоря научным языком, от капусты и картошки делается вздутие живота, и ночью им снятся кошмары. Но уж на это, я думаю, мы закроем глаза.
– Я все понял, – кивает повар и, уходя на кухню, бормочет себе под нос: – Пойду-ка я в хлев к нашему ослу Марко, попрошу его обычной пищи да и подам ее безо всяких приправ!
Питательная сила мяса
Прежде чем приступить вплотную к этой теме, не претендуя на научную точность, расположу в порядке убывания питательности различные виды мяса.
1 – Дичь перьевая
2 – Говядина
3 – Телятина
