скачать книгу бесплатно
Из переговоров офицеров связи Маслюкова и Залетова 20 октября 1941 г. можно почерпнуть дополнительные подробности о штабе 50-й армии.
«… – Передаю то, что АРГУНОВЫМ было установлено в 16.00 часов у их телеграфистов. Записка генерал-майору ЗАХАРОВУ и члену Военного Совета МАЗЕПОВУ.
Здравствуйте. Докладываю обстановку:
Первое: на сегодня все хозяйства, за исключением 276 (сд), вышли на меня, приводятся в порядок, организуем отпор врагу.
Второе: лично ПЕТРОВ еще не появился. Имею сведения о нем, что 12.10.41 он перешел РЕССЕТА у завода юго-восточнее ХВОСТОВИЧИ. Вышедшие командиры видели его и 15.10.41 северо-восточнее этого завода.
Третье: вчера прибыл с частью штаба подполковник ПОЧЕМА, очень немного их осталось.
Четвертое: сегодня полностью выбрался ИВАНОВ. Я прошу вашей телеграммы через генерала КУРКИНА в отношении ИВАНОВА. Думаю, что наиболее целесообразно его отправить, но для этого нужно дать телеграмму.
Пятое: в основном свою задачу я выполнил. Все собрано, налаживается прямая связь всех хозяйств непосредственно со Штармом. Включаю свою опергруппу в аппарат ПОЧЕМА. Жду ваших указаний.
20.10.41 АРГУНОВ. Передал капитан МАСЛЮКОВ 19.22 20.10.41…»[18 - Михеенков, 2013б. С. 50; ЦАМО. Ф. 202, оп. 5, д. 45, л. 310–312.].
По данным Донесения заместителя начальника оперативного отдела штаба 50-й армии начальнику штаба Брянского фронта от 23 октября 1941 г. «О состоянии и положении частей армии»
«Штаб армии в составе полковника ПОЧЕМА, нач. артиллерии полковника ЛЕСЕЛИДЗЕ, оперотдел 2 чел., штаб артиллерии 3 чел., разведотдел 4 чел. Всего 50 командиров находится АСТАФЬЕВО и 23.10 сосредотачивается АРСЕ-НЬЕВО. Сведений о нахождении командующего и чл. Военного совета с 18.10 нет. До этого он с подразделениями 1-го гвардеского полка следовал из ЛЬГОВО на ЗНАМЕНСКОЕ… Положение армии неопределенное. По мере сколачивания частей, таковые получают задачу от полковника АРГУНОВА»[19 - ЦАМО. Ф. 202, оп. 5, д. 21, л. 427, 430; Сборник боевых документов…, 1960. С. 387, 389.].
С 13 октября 1941 г. Белевский боевой участок охранялся силами примерно одной стрелковой дивизии, собранной из отступающих. Командиром был полковник Аргунов[20 - ЦАМО. Ф. 202, оп. 5, д. 32, л. 26.]. С 14 октября 1941 г. Белевский боевой участок (группа Аргунова) входит в подчинение Западного фронта[21 - ЦАМО. Ф. 208, оп. 2677с, д. 2, л. 21; Сборник боевых документов…, 1960. С. 22.].
Я. Л. Лившиц, автор книги «Первая гвардейская танковая бригада в боях за Москву». Фото 1940-х гг.
15 октября 1941 г. Белевский боевой участок переходит под командование 26-й армии, в которой и служил лейтенант Лавриненко. В отличие от 50-й армии, 26-я армия имела штаб, командующего и сохраняла полную боеспособность[22 - Из распоряжения командующего 26-й армией от 15 октября 1941 г. – ЦАМО. Ф. 202, оп. 5, д. 21, л. 452.].
Судя по приведенным документам, к 17 октября из окружения в Белев вышел один представитель штаба 50-й армии – майор Борисов. 19 октября в Белев прибыл подполковник Почема с небольшим количеством штабных работников. 20 октября Аргунов на основе штаба Почемы создает штаб Белевского боевого участка. К 23 октября 1941 г. управление войсками 50-й армии в составе группы Аргунова, перешло к командирам 26-й армии.
Директивой Ставки Верховного Главнокомандования 23 октября 1941 г. произведено слияние 26-й и 50-й армий. Командование новой 50-й армией вначале осуществлял бывший командующий 26-й армией генерал-майор Куркин, а позже бывший командующий 13-й армией генерал-майор Ермаков. Формирование штаба новой 50-й армии происходило на основе штабов группы Аргунова (в том числе штабных работников группы подполковника Почемы), 13-й и 26-й армии. Новая 50-я армия, согласно директиве, вошла в состав Брянского фронта[23 - ЦАМО. Ф. 202, оп. 3996сс, д. 1, л. 35, 36; Сборник боевых документов…, 1960. С. 24.]. Начало работы штаба вновь сформированной 50-й армии относится, по данным журнала боевых действий, к 25 октября 1941 г. Штаб размещался под Тулой.
Лишь 28 октября 1941 г. вышел первый приказ (№ 1) по 50-й армии о занятии обороны на р. Упа[24 - Из журнала боевых действий 50-й армии – ЦАМО. Ф. 405, оп. 9769, д. 10, л. 2.].
Таким образом, штаба 50-й армии 17–19 октября в Белеве не существовало. Д. Ф. Лавриненко не мог защищать этот штаб 17 октября, так как штаб 50-й армии начал работать под Тулой только 25 октября.
Чей штаб защищал танк Лавриненко, можно установить из общего контекста боевых действий.
До слияния с 50-й армией штаб 26-й армии находился в г. Чернь, что подтверждается боевыми документами фронтов и армий[25 - Отчетная карта за 50 армию. 19–21 октября 1941 г. – ЦАМО. Ф. 202, оп. 5, д. 162; Рабочая карта штаба Брянского фронта за октябрь 1941 г. – ЦАМО. Ф. 202, оп. 5, д. 99.]. В состав 26-й армии в числе других частей 12–17 октября 1941 г. входила и 4-я танковая бригада, в которой служил Д. Ф. Лавриненко[26 - Жуков, 1975. С. 26.].
26-я армия образована 9 октября 1941 г. директивой ставки № 002815 путем переформирования 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. Командующим армией был назначен генерал-майор А. В. Куркин. Линия разграничения с Западным фронтом справа проходила через населенные пункты Бетово, Семеновское, Дубна, Алексин (все включительно для 26-й армии)[27 - ЦАМО. Ф. 148а, оп. 3763, д. 96, л. 64–65; Русский архив. Т. 16. 1996. С. 235; из журнала боевых действий 5-го воздушно-десантного корпуса – ЦАМО. Ф. 1035, оп. 1, д. 1, л. 3; Жуков, 1975. С. 28; Лелюшенко, 1987.]. 15 октября линия разграничения была уточнена директивой Ставки ВГК № 002999. Теперь она проходила через Лаптево, Титово, Перемышль, Сухиничи (все включительно). Той же директивой в состав 26-й армии передавались войска 31-й кавдивизии 49-й армии, войска Белевского боевого участка (войска групп Аргунова и Рейтера)[28 - ЦАМО. Ф. 148а, оп. 3408, д. 15, л. 547; Русский архив. Т. 16. 1996. С. 244.].
По сохранившемуся журналу боевых действий 11-й танковой бригады, также входившей в состав 26-й армии, 4-я танковая бригада к ночи с 16 на 17 октября 1941 г. занимала позиции у д. Долматово между Чернью и Мценском. К 3.00 ночи 17 октября 4-я танковая бригада вместе с 34-м полком НКВД покинули позиции, передав их 11-й танковой бригаде[29 - ЦАМО. Ф. 3081, оп. 1, д. 5, л. 8.]. Через Долматово проходило шоссе Орел-Тула, по нему 4-я танковая и отправилась в путь на север к ст. Кубинка в Московскую область.
Д. Ф. Лавриненко 17 октября мог охранять только штаб 26-й армии в г. Чернь, ведь штаб находился в тылу боевого участка обороны 4-й танковой бригады.
Разговор М. Е. Катукова с И. В. Сталиным также, по-видимому, состоялся именно в Черни, в штабе 26-й армии. Ошибку нарраторов можно объяснить следующим: командование 26-й армии было объединено с командованием 50-й армии 23 октября 1941 г. История 26-й армии стала частью долгой и славной истории 50-й армии, а короткий двухнедельный период существования 26-й армии никому из военачальников не запомнился.
М. Е. Катуков разговаривает по телефону. Фото 1941–1942 гг.
Д. Ф. Лавриненко прибыл в Серпухов из Черни, проехав по шоссе Чернь – Тула – Серпухов расстояние в 200 км. Сейчас на легковом автотранспорте по современным дорогам путь от Серпухова до Черни можно преодолеть за 2,5 часа. Максимальная скорость танка Т-34 по шоссе составляла 55 км/час[30 - Ларин, 2013. С. 37.]. В октябре 1941 г. темп движения по шоссейной дороге Чернь – Тула – Серпухов – Москва был низким из-за большой загруженности потоком войск и беженцев.
Оценивая время движения танка Т-34–76 Д. Ф. Лавриненко в пути, надо вспомнить знаменитые испытательные пробеги танка Т-34, прошедшие в марте и октябре 1940 г., в том числе и по отрезку пути от Черни до Серпухова. Первый пробег по маршруту Харьков – Москва 6–12 марта 1940 г. длился 6 дней, по бездорожью был пройден путь в 650 км. За день танки проходили около 110 км.
Второй пробег состоялся в октябре-ноябре 1940 г. по маршруту Харьков – Серпухов – Смоленск – Киев – Харьков. Было пройдено 2680 км за 14 дней, при этом выработано 129 моточасов[31 - Ларин, 2013. С. 35.]. Можно подсчитать, что средняя скорость движения танка на пробеге составила около 21 км/час. Эта скорость развивалась при движении по полям, проселочным дорогам и шоссе.
Отрывок из книги Л. Я. Лившица помогает нам установить темп движения 4-й танковой бригады по маршруту Долматово – Тула – Серпухов – Москва – Кубинка 17–18 октября 1941 г.: «За сорок часов бригада прошла триста шестьдесят километров…»[32 - Лившиц, 1948. С. 80.]. Средняя скорость движения составила, таким образом, 9 км/час. При таком темпе движения, учитывая, что бригада ушла с позиций в Долматово до 3 часов ночи 17 октября, можно предположить, что она могла прибыть в Кубинку 18 октября не ранее 19.00. 19 октября с утра до вечера бригада совершала марш от Кубинки к Чисмене под Волоколамск[33 - Катуков, 1974. С. 58–60.].
Танк Д. Ф. Лавриненко должен был пройти 200 км от Черни до Серпухова тем же темпом, что и основная колонна 4-й танковой бригады, или несколько быстрее, то есть примерно за 20–22 часа. В книге М. Е. Катукова есть следующие строки: «Штаб армии отпустил танк Лавриненко буквально вслед за ушедшей танковой бригадой. Но дорога оказалась забитой автотранспортом и, как ни торопился Лавриненко, нагнать бригаду ему не удалось»[34 - Катуков, 1974. С. 61.]. Из этого следует, что танк Д. Ф. Лавриненко был отпущен из штаба 26-й армии уже 17 октября. Время, которое Д. Ф. Лавриненко провел, охраняя штаб армии и догоняя колонну, можно установить из сообщения Я. Л. Лившица: «Когда первые танки бригады подходили к окраинам Москвы, танк лейтенанта Лавриненко появился на улицах Серпухова»[35 - Лившиц, 1948. С. 80.]. Расстояние от Серпухова до окраин Москвы в 1941 г. составляло около 100 км. Это расстояние колонна 4-й танковой бригады могла преодолеть за 11 часов. Таков был разрыв в движении основной колонны бригады и танка лейтенанта Д. Ф. Лавриненко, когда последний был в Серпухове.
Предполагая минимальный темп движения танка Д. Ф. Лавриненко, можно утверждать, что в Серпухове он должен был оказаться 18 октября не ранее 14.00 или немного позже. В любом случае это произошло в дневное время, ведь танкисты зашли в Серпухове в парикмахерскую, которая могла работать до 17–18 часов. Таким образом, время прибытия танкистов в Серпухов сокращается до промежутка от 14.00 до 17.00 18 октября.
Учитывая, что 4-я танковая бригада передала позиции в Долматово к 3.00 17 октября 11-й танковой бригаде, выход танка Д. Ф. Лавриненко из Черни должен был состояться с опозданием на 8–11 часов, то есть около 11.00–14.00 17 октября.
Я. Л. Лившиц пишет, что 4-я танковая бригада двигалась через Москву ночью 19 октября. Очевидно, имелась в виду ночь с 18 на 19 октября. Первые танки бригады появились у Москвы, судя по расчетам, во второй половине дня 18 октября. К тому же времени относилось и прибытие танка Д. Ф. Лавриненко в Серпухов, далее бригада прошла по темным улицам вечерней Москвы, однако, из приведенных выше слов Я. Л. Лившица следует, что бригада уже к 19.00 18 октября должна была быть в Кубинке, а не в Москве. На марше в 360 км километровая танковая колонна неминуемо должна была растягиваться, останавливаться, в тот момент, когда голова колонны уже была в Кубинке, хвост еще мог идти через Москву.
Расчеты времени движения дают нам возможность определить время пребывания Д. Ф. Лавриненко в Серпухове.
Из текстов воспоминаний М. Е. Катукова становится известна дата прибытия Д. Ф. Лавриненко в свою танковую бригаду – полдень 20 октября[36 - Катуков, 1974. С. 61.]. Учитывая среднюю скорость движения танков Т-34 на испытаниях в 1940 г. и темп движения колонны 4-й танковой бригады, маршрут Серпухов – Москва – Кубинка в 160 км танк Д. Ф. Лавриненко должен был преодолеть, самое большое, за 18 моточасов. Из Кубинки Д. Ф. Лавриненко должен был направиться по проселкам к месту дислокации своей бригады в Чисмене, что в 87 км к северу от Кубинки.
Командир 1-й танковой бригады генерал-майор танковых войск М. Е. Катуков. Снимок Б. Фишмана. Газета «Красная звезда» № 266 от 12 ноября 1941 г.
Из текстов Я. Л. Лившица и М. Е. Катукова мы узнаем дату прибытия 4-й танковой бригады (без Д. Ф. Лавриненко) к новому месту дислокации на ст. Чисмена – вечер 19 октября 1941 г.[37 - Катуков, 1966. С. 187; Катуков, 1974. С. 61; Лившиц, 1948. С. 80.] В Кубинке же бригада сосредоточилась не позже утра 19 октября.
Д. Ф. Лавриненко прибывает к Чисмене около 12.00 20 октября. 87 км от Кубинки до Чисмены по проселку он мог пройти со скоростью большей, чем на шоссе, ведь на шоссе были пробки, хотя, с другой стороны, и разбитые проселочные дороги не давали возможность развить высокий темп движения. Время прохождения последнего отрезка пути от Кубинки до Чисмены танком Д. Ф. Лавриненко могло составить до девяти часов. 160 км от Серпухова до Кубинки танк Д. Ф. Лавриненко должен был пройти средним темпом за 18 часов, а весь маршрут Серпухов – Москва – Кубинка-Чисмена занял бы целые сутки. При этом надо учитывать, что темп движения ночью, когда автомагистраль несколько разгружалась, мог быть выше и достигал показателей испытаний танка Т-34 в 1940 г. – 21 км/час, т. е. ночью около 8 моточасов подряд танк Д. Ф. Лавриненко мог идти быстрее и пройти за это время около 160 км. Оставшиеся 87 км танкисты могли пройти снова на низкой скорости в 9 км/час за 10 часов. В этом случае, время на преодоление пути от Серпухова до Чисмены могло составить не сутки, а 18 часов или менее. В этом случае из Серпухова танк должен был выйти вечером 19 октября.
Генерал-полковник танковых войск А. В. Куркин. 9–25 октября 1941 г. командовал 26-й армией, штаб которой располагался в Черни. Этот штаб охранялся 16–17 октября 1941 г. одним танком Т-34 из состава 4 тбр (командир экипажа – Д. Ф. Лавриненко).
Таким образом, Д. Ф. Лавриненко задержался в Серпухове с 14–17 часов 18 октября до вечера 19 октября, в этом промежутке времени и произошло сражение с его участием.
Пройдя первый отрезок пути в 200 км за сутки, нет сомнений, что экипаж танка Д. Ф. Лавриненко был сильно измотан. Требовалось время на то, чтобы отоспаться и привести себя в порядок. Поиск места для ночлега, бритье, возможно баня, два приема пищи, сон, общение с начальником гарнизона города Серпухова – всё это должно было занять не менее 12–14 часов. Экипаж мог быть готов к выполнению боевой задачи не ранее 5–7 утра 19 октября. Таким образом, все данные указывают на то, что сражение под Серпуховом с участием Д. Ф. Лавриненко состоялось 19 октября 1941 г.
Экипаж танка Т-34–76 насчитывал 4 человека. В статье и книге М. Е. Катукова перечисляется состав экипажа танка лейтенанта Д. Ф. Лавриненко на 19 октября 1941 г.: механик-водитель – старший сержант Бедный, стрелок-радист – сержант Борзых, заряжающий – красноармеец Федотов[38 - Катуков, 1966. С. 187; он же, 1974. С. 61.].
Некоторые члены экипажа Д. Ф. Лавриненко известны по боевой документации, дневникам и воспоминаниям.
Механик-водитель старший сержант Иван Бедный из взвода лейтенанта Д. Ф. Лавриненко упомянут в дневнике Николая Петровича Капотова, служившего также во взводе Д. Ф. Лавриненко.
«3 октября
В десять утра проехали Серпухов. Вечером прибыли в Мценск[39 - Путь от Серпухова до Мценска занял около 8 часов, движение осуществлялось железнодорожным транспортом. Темп движения в среднем – 25 км/час.]. Дальше не поедем. Неужели немцы уже в Орле? Выгрузка. Облака закрыли луну. Черный мрак. Город почти пуст. В ожидании распоряжений водитель Николай Федоров и радист Алексей Сардыка дремали в машине, а мы с башенным стрелком Иваном Бедным интересовались окружающей средой и будущими задачами…»[40 - Жуков, 1975. С. 34.].
Иван Бедный по дневнику И. П. Капотова – башенный стрелок, а в воспоминаниях М. Е. Катукова и Я. Л. Лившица – механик-водитель. Дневник Капотова составлялся непосредственно на передовой в 1941 г., поэтому его данные точнее сведений М. Е. Катукова из послевоенной публикации. В танковом экипаже могла иметь место смена специальностей.
О гибели Ивана Бедного в бою 18 ноября 1941 г. рассказал в своей книге М. Е. Катуков. Это произошло в бою на Волоколамском шоссе: «Водитель взялся за рычаги, но тут в танке раздался взрыв. В боковой броне зияла рваная дыра. Когда дым рассеялся, Лавриненко увидел, что по виску Бедного течет кровь. Водитель был мертв. Другой осколок попал радисту Шарову в живот. Его с трудом вытащили через верхний люк. Но Шаров тут же скончался. Бедного вынести не удалось: в пылающей машине начали рваться снаряды.
Лавриненко тяжело переживал гибель боевых друзей, с которыми прошел через столько испытаний на мценских рубежах, на заснеженном Волоколамском шоссе»[41 - Катуков, 1974. С. 78.].
Д. Д. Лелюшенко в воспоминаниях приводит описание боя с участием механика-водителя Федотова из 4-й танковой бригады под Мценском в начале октября 1941 г.: «С НП видно, как танк лейтенанта Кукарина, который одновременно с другими вышел из леса, вскоре вырвался вперед. Заметив стремительно приближающуюся машину, немецкие танки сосредоточили по ней огонь. Кукарин вдруг остановился и стал стрелять с места. За считанные минуты он подбил 5 танков противника. Позже мы узнали, что, когда наводчик Любушкин вел огонь, вражеский снаряд повредил рычаги управления, и двигаться вперед стало невозможно. Раненый механик-водитель Федотов с трудом включил задний ход, и танк, отстреливаясь, стал пятиться к лесу. И только когда очутились в безопасности, экипаж увидел, что радисту-заряжающему Н. С. Дуванову оторвало ногу.
Танк Т-34 из состава 1-й гвардейской танковой бригады на позиции. Западный фронт, ноябрь 1941 года.
Кукарин и Любушкин вынесли раненых товарищей из машины, а сами продолжали бой и подбили еще 4 вражеских танка.
За выдающийся подвиг и высокое воинское мастерство наводчику Ивану Тимофеевичу Любушкину было присвоено звание Героя Советского Союза, и остальные члены экипажа тоже получили награды»[42 - Лелюшенко, 1987.].
В описаниях боев экипажа Д. Ф. Лавриненко ноября 1941 г. механика-водителя Федотова уже не было. Если доверять воспоминаниям Д. Д. Лелюшенко, Федотов был ранен в начале октября, так, что ему пришлось выйти из боя. Значит и в Серпухове он был со свежим ранением, не в медсанбате, как следовало бы ждать. В присутствии Федотова в составе экипажа Лавриненко можно усомниться. Впрочем, известны случаи, когда во время Великой Отечественной войны раненые бойцы и командиры оставались в строю и продолжали вести бой.
Автомобильный и железнодорожный мосты через Оку в Серпухове.
В 4-й (1-й гвардейской) танковой бригаде служил сержант Иван Семенович Борзых 1904 или 1908 г. р. Он имел награды: медаль «За отвагу» и орден «Красной звезды». И. С. Борзых пропал без вести в бою 16 июля 1944 г[43 - ЦАМО Ф. 58, оп. 18002, д. 683.]. В 1943 г. он служил номером в орудийном артиллерийском расчете в противотанковой истребительной батарее бригады, а в 1944 г. санинструктором в той же бригаде. Очевидно, именно он и был членом экипажа танка Д. Ф. Лавриненко 19 октября 1941 г. В приложении дана его краткая боевая биография.
Трое из четырех членов экипажа Д. Ф. Лавриненко 19 октября 1941 г., скорее всего, погибли смертью храбрых на фронтах Великой Отечественной войны (Д. Ф. Лавриненко, И. С. Борзых, И. Бедный), о судьбе Федотова данных нет. В списках потерь в ЦАМО РФ двоих членов экипажа танка (Федотова и Бедного) найти не удалось.
Документы учета потерь личного состава 1-й гвардейской танковой бригады 1941-го года свидетельствуют о том, что учет велся неудовлетворительно. Так, Д. Ф. Лавриненко присутствует в двух списках потерь, как пропавший без вести по Западному фронту, хотя погиб он, по воспоминаниям, на глазах у своего командира[44 - ЦАМО. Ф. 33, оп. 11458, д. 668, л. 291; ЦАМО. Ф. 33, оп. 11458, д. 96, л. 298.]. Личные данные Д. Ф. Лавриненко записаны в списках потерь с ошибками: неверно указано название станицы, из которой он был родом, и номер танковой бригады, где он служил. То же и с учетом потерь по двум другим членам экипажа – Бедному и Федотову.
Состав экипажей танков постоянно менялся. Федотов около 5–8 октября 1941 г. был в экипаже Любушкина. Бедный 3 октября 1941 г. был в экипаже Капотова, а 17 октября-18 ноября 1941 г. в экипаже Лавриненко. Борзых присутствует в списке экипажа Лавриненко только 17–20 октября 1941 г. На фото в газете «Правда» за 24 октября 1941 г. экипаж в составе Лавриненко, Бедного, Борзых, Федотова присутствовал в таком составе в последний раз (читать ниже).
Танк Д. Ф. Лавриненко прибыл в Серпухов в дневное время, так что все танкисты сразу же смогли зайти в работающую парикмахерскую. Момент приезда в Серпухов и посещения парикмахерской подробнее всего описан в еще одной компиляции из воспоминаний М. Е. Катукова, в изложении сотрудников Серпуховского музея. Статья музейных сотрудников «Бой экипажа Лавриненко у Высокиничей 19.10.1941» представляет собой дополненное повествование М. Е. Катукова об этих событиях. Дополнения музейных сотрудников (краеведов) касались локализации места пребывания экипажа в Серпухове, а также локализации места боя.
Вот одно из дополнений: «Утром 19 октября, переправившись по мосту через р. Оку, танкисты достигли Серпухова. Лязгая гусеницами, танк двигался по улице Московской, проехал через площадь III Интернационала (ныне площадь им. Ленина), продолжил движение по ул. Московской и проехал прямо под окнами городской комендатуры (дом № 26, в этом здании на первом этаже в то время располагался и призывной пункт). Проехав перекресток с ул. Ворошилова танкисты увидели в прифронтовом городе работающую (в доме № 10) парикмахерскую»[45 - Романенко, 2014. С. 62–63.]. Далее описывается сцена, известная по воспоминаниям М. Е. Катукова, приглашения экипажа танка на разговор к военному коменданту Серпухова, а после снова дополнение: «Танкисты, молча, поднялись с кресел, вышли из парикмахерской и быстро заняли свои места в боевой машине. Механик-водитель Бедный подал «тридцатьчетверку» назад и лихо повернул из-за угла здания к дверям городской комендатуры. В этот момент Бедный через открытый люк увидел между танком и зданием перепуганную женщину с ребенком на руках, надавил на тормоза и прикрикнул ей – «Ну, что же ты, мамаша, с ребенком под танк лезешь?!» Женщина (Куракова Г. К.) перепугавшись, решила, что ее – «чуть не задавили пьяные танкисты!» На самом деле танкисты были уставшими. Экипаж танка был измотан сложной дорогой и двое суток люди провели без сна»[46 - Романенко, 2014. С. 63.].
Серпухов. Вид на здание на площади III-го Интернационала (сейчас – пл. Ленина), где, предположительно, размещался штаб начальника гарнизона Серпухова 18 октября 1941 г. Фото конца 1940-х – начала 1950-х годов. Фонды СИХМ. КП 7073.
Эта вставка содержит указание времени прибытия Д. Ф. Лавриненко в Серпухов (утро 19 октября), хотя никакие доказательства тому представлены не были. Это время и дата опровергнуты приведенными нами выше расчетами. К сожалению, авторы данного эссе не упоминают, откуда взялась свидетельница, и насколько ее воспоминания могут относиться именно к танку Д. Ф. Лавриненко, а не к какому-либо другому танку из состава 4 тбр или иной танковой части, проезжавшей в октябре 1941 г. через город. Так или иначе, вставки содержат указания на места расположения парикмахерской, где могли стричься танкисты (ул. 1-я Московская, д. 10) и комендатуры, из окон которой танк мог быть замечен П. А. Фирсовым (ул. 1-я Московская, 26). На фотографиях площади III Интернационала начала 1920–1930-х годов, впрочем, есть и другая парикмахерская, которая находилась прямо через улицу от комендатуры, на углу площади и 2-й Московской улицы. Одно ясно, что к 1941 г. в районе площади были парикмахерские и в них могли стричься люди именно 19 октября.
Время работы всех городских предприятий, в том числе и парикмахерских, в военное время устанавливалось ежедневно с 7 до 19 часов[47 - Архив Администрации Серпухова. «Коммунист», № 254, 28 октября 1941 г.]. В этом промежутке времени Д. Ф. Лавриненко должен был появиться в Серпухове 18 октября 1941 г.
В повествовании М. Е. Катукова и всех его компиляторов одним из ключевых событий является встреча танкистов в военной комендатуре города Серпухова с комбригом Фирсовым. Во время встречи П. А. Фирсов просит лейтенанта Лавриненко участвовать в рейде для отражения атаки немцев на город Серпухов. Здесь надо обратить внимание на то, что Д. Ф. Лавриненко добровольно вошел в подчинение комбрига Фирсова, нарушая ранее данный ему приказ М. Е. Катукова двигаться на Кубинку. Военный устав 1939 г. (ПУ-39) обязывает подчиняться последнему приказанию старшего по званию (ст. 93). Но без санкции непосредственного командира П. А. Фирсову изымать танк было нельзя. 4-я танковая бригада перемещалась из под Мценска на Волоколамское направление по личному распоряжению И. В. Сталина, а Д. Ф. Лавриненко должен был об этом знать и предупредить П. А. Фирсова. По уставу лейтенант Лавриненко должен был оповестить своего непосредственного командира (командира танковой роты, батальона, полка, бригады) о том, что ему поставлена новая задача. Командование 4-й танковой бригады о привлечении танка Д. Ф. Лавриненко для выполнения специального задания под Серпуховом заранее оповещено не было. П. А. Фирсов, не предупредив М. Е. Катукова, привлек танк из его бригады и использовал его в своих целях. Таким образом, П. А. Фирсов и Д. Ф. Лавриненко нарушили устав РККА. Снимая танк с маршрута, рисковали оба.
Серпухов. Благоустройство на улице 1-й Московской. 1959 г. Взято на сайте pastvu.com. В кадре парикмахерская, в которую, предположительно, заходил экипаж танка Т-34 Д. Ф. Лавриненко 18 октября 1941 г.
Какие средства убеждения применил П. А. Фирсов в разговоре с Д. Ф. Лавриненко, чтобы оставить его на серпуховском направлении, остается загадкой.
Все, кто знал при жизни П. А. Фирсова, вспоминали его как смелого, прямого человека. Боевого опыта на 18 октября 1941 г. комбриг еще не имел, следовательно, и авторитета боевого командира у него еще не было. П. А. Фирсов был коммунистом, умел разговаривать с аудиторией, поскольку был преподавателем военного ВУЗа. Ораторские способности П. А. Фирсова могли произвести должное впечатление на молодого лейтенанта.
Звание комбрига, которое носил П. А. Фирсов, приравнивалось в 1941 г. к званию полковника или даже генерал-майора (всё зависело от результатов аттестации). Лейтенант Лавриненко получил от комбрига Фирсова приказ, но, очевидно также и то, что Д. Ф. Лавриненко имел горячее желание бить врага, сделать всё, чтобы принять участие в бою, даже ценой конфликта с командованием своей танковой бригады. Нарушение приказа двигаться без промедления на Кубинку могло приравниваться к дезертирству, что каралось сурово по законам военного времени. Тем не менее, лейтенант Лавриненко не испугался изменить маршрут. Долго его уговаривать П. А. Фирсову не пришлось.
Серпухов. Вид на северо-западную часть площади III-го Интернационала (сейчас – пл. Ленина). Фото 1920-х годов. На зданиях вывески «Парикмахерская» и «Чайная Столовая». Фонды СИХМ. КП 11611.
Понимал ли комбриг Фирсов всю тяжесть последствий, которые могли бы наступить для лейтенанта Лавриненко и для него самого за это самоуправство? Отчасти да, поскольку он написал записку командиру 4-й танковой бригады с объяснением задержки Д. Ф. Лавриненко. Ответственность за задержку лейтенанта Лавриненко комбриг Фирсов брал на себя. Судьба лейтенанта зависела от записки, клочка бумаги размером в 1/4 тетрадного листа.
Это самоуправство могло быть оправдано лишь опасной ситуацией, возникшей на подступах к Серпухову. Такая ситуация, судя по воспоминаниям М. Е. Катукова, сложилась в тот момент на ближних подступах к Серпухову: рядом с городом была обнаружена вражеская колонна. Именно критической ситуацией можно объяснить столь рискованные решения командиров Фирсова и Лавриненко. Это было решение настоящих патриотов своей Родины. В тот момент они поднялись выше боевого устава, встали на путь, который в итоге привел их к высочайшей ступени воинской доблести, именуемой подвигом.
В музейном тексте содержится еще одна вставка, которая отсутствует у М. Е. Катукова – «маршрут движения танка Д. Ф. Лавриненко из Серпухова к месту боя 19 октября 1941 г. «Экипаж танка занял свои места, механик-водитель повел свою машину вниз по ул. им. Ворошилова и пересек р. Нару по Варгинскому мосту. Выехав из города, Т-34, развив большую скорость, ехал по Дашковской дороге… По пути Лавриненко искал подходящее место для танковой засады. Проехав деревню Бор и спустившись с пригорка, командир остановил машину и осмотрелся. Подходящее место он нашел на дороге между деревнями Высокиничи и Бор. Место было выбрано удачно: дорога делала поворот и сужалась, рядом берег реки Протвы, на обочине дороги густое мелколесье… Лавриненко расположил танк в роще таким образом, чтобы держать под прицелом дорогу в обе стороны. Итак, место выбрано и очень вовремя – через несколько минут на дороге из-за поворота показалась голова немецкой колонны»[48 - Там же. С. 64, 65.].
Данное повествование доносит нам мнение авторов этой вставки о том, что бой мог состояться у с. Бор Высокиничского района. Оно согласуется с мнением М. Е. Катукова, который пишет, что бой был на подступах к Высокиничам. Однако были основания и для другой локализации, о чем речь пойдет ниже. М. Е. Катуков и музейный работник из Серпухова не были очевидцами этих событий, рассказывали о месте боя не по документам или воспоминаниям очевидцев, а размышляя логически. Боевая документация, как будет видно далее, существенно скорректирует эти предположения.
Серпухов. Вид с юго-востока на перекресток улиц Ворошилова и 1-й Московской. 1920-е годы. На перекрестке вывески «Парикмахерская». Фонды СИХМ. КП 11614.
В музейном источнике есть описание боя. Музейные сотрудники предположили, что Д. Ф. Лавриненко участвовал в разгроме батальона 19-й танковой дивизии вермахта. Они утверждали, что «других воинских частей у противника в этот день на данном направлении просто не было»[49 - Там же. С. 66.]. Дальнейший анализ боевой документации покажет, что это утверждение не верно, в данном районе были и другие немецкие части.
М. Е. Катуков и его компиляторы в описании боя с участием Лавриненко под Серпуховом предложили схемы, которые таили в себе вопросы и противоречия.
Он предлагал следующую схему боя с участием лейтенанта Лавриненко под Серпуховом: танк Д. Ф. Лавриненко маскируется, стоит в засаде у дороги, ждет колонну, далее производит выстрелы из пушки, выходит на дорогу и начинает бить из пулеметов и давить немецкую технику гусеницами. Через 10 минут прибывает пехота, которая довершает бой. Далее М. Е. Катуковым перечисляются трофеи: 13 автоматов, шесть миномётов, 10 мотоциклов, одно противотанковое орудие с полным запасом снарядов и штабная машина. Списки трофеев в воспоминаниях М. Е. Катукова отличаются от прочих, приведенных в боевой документации и в воспоминаниях других авторов, о чем речь пойдет ниже.
Еще надо упомянуть один момент нестыковки данных об участии П. А. Фирсова в сражении. Комбриг Фирсов, по воспоминаниям М. Е. Катукова, не участвовал в сражении, оставшись в Серпухове. Становится не понятно, кто же командовал пехотой на поле боя. Пехота, судя по тексту, подошла в тот момент, когда танкисты, по сути, уже разгромили немецкую колонну.
Цель рейда танкистов, по мнению М. Е. Катукова, состояла в отражении нападения немецкой колонны на город Серпухов. В дальнейшем, при рассмотрении документов, в этом придется усомниться.
Воспоминания М. Е. Катукова с добавками его компиляторов представляют нам целостную картину событий 18–19 октября 1941 г., произошедших с танковым экипажем лейтенанта Лавриненко под Серпуховом. Эти данные изобилуют многочисленными подробностями о передвижении 4-й танковой бригады 18–20 октября, без которых смысл происходящего был бы не ясен. Однако данные, которые касаются самого боя, вызывают сомнения.
Нет уверенности в точности сведений о составе экипаже танка Т-34, о времени появления 4-й танковой бригады в Москве и в Кубинке, а также о месте боя экипажа Д. Ф. Лавриненко.
Чтобы уточнить все данные из воспоминаний М. Е. Катукова необходимо обратиться к другим источникам информации.
Комплекс данных о бое под Серпуховом 19 октября 1941 г. в сообщениях средств массовой информации и в письмах и воспоминаниях участников и очевидцев
В 1991 г. были опубликованы два письма Д. Ф. Лавриненко, написанных им своим близким[50 - Последние письма с фронта…, 1991.]. В одном из писем есть воспоминания о том дне, когда он побывал в Серпухове.
«Привет из лесу!
Здравствуйте, мама, Нина, Люба, бабушка, Толя, Тая, возможно, Лёня (если не уехал)!
Сообщаю, что жив, здоров и невредим, чего и вам желаю.
Пишу письмо в лесу, около землянки. Уже темнеет. Сегодня получили подарки от москвичей… Мы защищаем подступы к Москве.
Вы уже, наверное, знаете из газет о нашей части, и в частности обо мне. Мама, Нина, возможно, вы и отвечали на мое письмо которое я писал в лесу под Орлом, но я его не получил, так как вскоре мне пришлось сменить место. Я один ехал на своем танке, отдельно от части. Был в Москве, смотрел улицы, дома и опять – на фронт. В части меня хорошо встретили и представили к правительственной награде.
Поздравляю вас с праздником 24-й годовщины Октября. Мы его справляем у костра, выпили по сто согревающих граммов и беседуем, а на рассвете – в бой…
6.11.41 г.»
Строка «я один ехал на своем танке, отдельно от части» – «о пути из Черни через Серпухов и Москву на Кубинку. Далее Д. Ф. Лавриненко пишет о том, что его представили к правительственной награде, что вполне согласуется с записями Я. Л. Лившица о том, что в записке П. А. Фирсова, данной Д. Ф. Лавриненко, рекомендовалось наградить танкистов за выполнение специального задания под Серпуховом. Д. Ф. Лавриненко рассчитывал, что командир танковой бригады генерал-майор М. Е. Катуков немедленно выполнит рекомендацию полковника П. А. Фирсова, однако, награждения за бой под Серпуховом не последовало. Первый и последний наградной лист на Д. Ф. Лавриненко появился лишь 5 декабря 1941 г., зато сразу на звание Героя Советского Союза. 14 декабря 1941 г. военный совет округа и командующий 16-й армией генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, в чьем распоряжении была тогда 1-я гвардейская (бывшая 4-я) танковая бригада М. Е. Катукова, отвергли предложение наградить Д. Ф. Лавриненко Звездой Героя, изменив награду на Орден «Ленина»[51 - ЦАМО, ф. 33, оп. 682524, д. 240, л. 72.].
Город Серпухов. 1930-е годы.
Старшему лейтенанту Дмитрию Федоровичу Лавриненко звание Героя Советского Союза было присвоено посмертно Указом Президента СССР от 05.05.1990 г. № 114 «О присвоении звания Героя Советского Союза активным участникам Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».
Экипаж танка Т-34–76 Дмитрия Лавриненко в перерывах между боями. Осень 1941 года. Фото из архива А. Смирнова.
О бое 19 октября 1941 г. с участием Лавриненко под Серпуховом одними из первых узнали гражданские серпуховичи, ведь трофеи этого сражения уже 19 октября были привезены в город.
Сохранилось воспоминание о прибытии в Серпухов кортежа, состоящего из танка Т-34 во главе с Д. Ф. Лавриненко, трофейного штабного автомобиля и мотоциклов. В школьной научной работе «Воспитанник Ленинского комсомола Дмитрий Лавриненко» (Совет музея г. Протвино, сш № 2. 1989 г.) есть такие строки: «В письме Орлова, члена бюро ГК ВЛКСМ г. Серпухова рассказывалось, что шло заседание бюро, когда за окном послышался грохот, выглянули в окно: под окнами Горсовета – танк, а на прицепе 12 немецких мотоциклов с колясками и штабная машина типа «Виллис».
Над люком ее – «командир, который машет рукой, прося подойти к нему. Когда комсомольцы выбежали, Дмитрий передал им немецкую технику, сказав: «Разберитесь, а нам надо догонять своих…»[52 - Романенко, 2014. С. 31.].
Штабная машина типа «Виллис» в составе немецкой колонны могла указывать на присутствие в ней немецкого офицера, командира батальона или даже полка. Возникает вопрос: что это была за колонна, какое немецкое подразделение шло по дороге, почему впереди войск ехали штабные? На эти вопросы нарраторы дают лишь частичные ответы.
