скачать книгу бесплатно
Ух, тяжелые будут каникулы!
Глава 4
– Привет, мам, это я! – родительница взяла трубку после первого же гудка. – Жив, здоров, добрался нормально, тут красиво, тепло, и меня сейчас будут кормить. Главного пока нет, обещал быть к обеду. А еще у меня в комнате телефон стоит, так что вечером еще позвоню.
– Ну и хорошо, – с облегчением выдохнула изволновавшаяся мама. – Обязательно звони, и веди себя прилично, без этих твоих жаргонных словечек!
– Обязательно! – скрестив пальцы, пообещал ей я.
Даже пытаться не стану: странная речь – не минус, а последствия аварии.
– Мне еще Сойке позвонить нужно, поэтому прощаюсь до вечера! – время-то идет, и скоро придет кормилица-Агафья.
– Звони, Ромео! – хихикнула мама и повесила трубку.
Ромео набрал номер, поздоровался с взявшей трубку Эйкой Кацуевной, и она передала трубку дочери.
– Сережа, привет! – радостно поприветствовала она меня.
– Здравствуй! – невольно расплылась моя рожа в счастливой улыбке. – Как ты?
– Я соскучилась!
– И я соскучился так, будто меня от тебя на Марс спрятали тысячу лет назад, – честно признался я. – Станет невмоготу – убегу!
– Не надо, ты лучше лечись! – проявила она трогательную заботу. – А когда вернешься, будем с тобой каждый день гулять!
– Обязательно будем! – охотно согласился я. – Я только заселился, нужно на завтрак и прочее бежать, но у меня тут личный телефон, поэтому вечером еще позвоню, ладно?
– Обязательно звони! – велела Соечка.
Положил трубку, и раздался вежливый стук в дверь.
– Не заперто!
В комнату вошла миниатюрная седая дама лет шестидесяти, без очков и с хорошей осанкой, одетая в офисный юбочный костюм с повязанным поверх него фартуком.
– Здравствуй, Сережа, меня зовут Агафья Анатольевна.
– Здравствуйте, очень приятно! – улыбнулся я женщине.
– Ты проголодался? – спросила она.
– До обеда еще далеко, – развел я руками. – Поэтому буду благодарен, если немножко покормите.
– Обязательно покормим! – улыбнулась она. – Тебе нужно переодеться?
– Не-а, я вроде чистый! – покачал я головой, вызвав у дамы мягкий смешок, и она повела меня в столовую.
– Здесь у нас камин есть, но дымоход не работает, – по пути показала она мне оснащенную креслами и цветным телевизором гостиную с тем самым камином. – Так что не разжигай, угоришь!
– Не буду! – с легкой душой пообещал я и спросил. – А какое у вас звание, Агафья Анатольевна? Если не секрет, конечно.
– Майор запаса, – ответила она. – На пенсии, помогаю вот немного Юрию Владимировичу.
– А дядя Саша мне свое звание говорить отказался, – вздохнул я и тут же проявил понимание. – Но, раз не сказал, значит мне этого знать не надо, верно?
– Верно, Сережа, – благожелательно улыбнулась кормилица.
– А тут не живут обычно, да? – спросил я, заглянув в очередную полупустую комнату.
– Не живут, и мы здесь не живем. Нас вообще здесь нет! – таинственно округлила Агафья Анатольевна глаза.
– Не понимаю, о чем вы, я же в санатории сейчас, голову лечу! – улыбнулся в ответ понятливый мальчик.
– Всем бы такие головы! – умилилась дама. – Очень хорошие у тебя книги и песни, Сережа, мне очень нравятся – чувствуется в них жизнь!
– Жизнь – это важно, – кивнул я, напустив на себя солидности. – Про людей же читаем и слушаем, а не про функции на ножках. Персонаж должен быть вписан в мир, иметь, так сказать, цель, смысл и дугу характера.
Поэтому в свой вариант «Марсианина» я добавлю главному герою пожилых родителей и невесту, которая на весь мир заявит, что он от нее на Марс сбежал, лишь бы не жениться – стопудово в народ пойдет, учитывая как грустно живется советским женщинам. И все персонажи будут гражданами СССР, само собой. А ещё полностью уберу арку, где "спасать космонавта слишком дорого", оставлю дружбу, мир, жвачку между странами. В оригинале потребовалась работа сообща, чтобы направить возвращающийся космический корабль обратно на Марс. Очень надеюсь, что из-за технических подробностей (у меня на библиотечную краточку почти две сотни разных "умных" книжек в Ленинке записано, поэтому легенда уже есть) эту книжку не засунут в сейф под несколько замков.
– Это ты правильно придумал, я переводчицей много лет работала, такую иногда чушь пишут! – поморщилась она.
– А вы кого переводили? – заинтересовался я.
– Извини, я переводила для служебного пользования, поэтому не могу рассказать, – с улыбкой покачала она головой.
– А с какого языка? – заинтересовался я.
– С английского и немецкого.
– Здорово! А можно вас попросить немного со мной позаниматься, если у вас свободное время будет? – обрадовался маленькому роялю я.
– Конечно можешь! – с доброй улыбкой кивнула она.
– Сразу после завтрака? – предложил я.
– Хорошо, – покладисто согласилась она. – Тебе какой язык нужен?
– Английский, если можно, немецкий у меня более-менее, не совсем все забыл.
– А еще какие-нибудь языки учишь? – решила она меня проверить, перейдя на немецкий.
– Еще начал японский учить, он красивый, уже больше тысячи иероглифов выучил! – похвастался я на том же языке. – У меня память хорошая, быстро осваиваю. Закреплю английский, немецкий и японский, и возьмусь за французский, итальянский и китайский. С Китаем у нас дипотношений, насколько я знаю, нет, но, уверен, старшие товарищи об этом позаботятся. А там ведь почти миллиард человек живет, язык знать нужно. Ах да, а потом еще корейский выучу, чтобы все распространенные языки мира знать.
– Хороший план! – одобрила Агафья Алексеевна.
С Китаем отношения починятся совсем скоро – сразу после показательной порки в Даманском конфликте. Грустно, конечно, что наши ребята там умирать будут, но потери один к двенадцати кого угодно убедят, что с СССР выгоднее дружить. Вот и придут на ковер китайские товарищи, договариваться. Я бы предупредил, но кому надо и так все знает. А еще посреди мясорубки Косыгин будет звонить в Пекин – узнать, они совсем там поехали, или как? – но китайский функционер пошлет его подальше, и начальству об этом не доложит. А чего ему, не его же друзья и родственники на границе подыхают по велению дол*оеба-Мао. Хорошо, что у китайцев с обучаемостью все нормально, и больше они так исполнять не станут. Ну и, разумеется, по телеку и в «Правде» я обо всем этом не прочитаю – не напишут, скорее всего.
В столовой меня встретила одетая в поварской колпак и белый халат улыбчивая, приятно-полненькая тетенька лет сорока (тоже поди не меньше, чем капитан), которая накормила борщом с пампушками и жаренной курочкой с пюре.
– Спасибо, было очень вкусно! – от души похвалил я ее, и мы с Агафьей Алексеевной пошли заниматься английским.
– Сережа, а сколько времени ты учишь английский? – заподозрила она неладное буквально через пятнадцать минут.
– Почти всю жизнь, – честно ответил я.
– Имеешь ввиду «начал сразу после аварии»? – додумала она за меня.
– Примерно, я еще месяц ребра сращивал и немецкий учил, боялся, что двоек нахватаю по нему – мама расстроится, – вздохнул я.
– Маму расстраивать нельзя, – проявила майор запаса женскую солидарность. – Просто поразительный прогресс – у тебя умения студента последнего курса ИнЯза.
– Говорю же – память хорошая! – светло улыбнулся ей я. – Меня и в ДК учительница все время хвалит, приятно!
– Ну молодец! – умилилась она, и мы продолжили читать Конан Дойля в оригинале.
Немного увлеклись, в процессе нам принесли чаю с ватрушками, поэтому даже не заметили, как пролетело несколько часов, и идиллию прервал не менее вежливый, чем у Агафьи Алексеевны, стук. Взглянув на висящие на стене советские часы, женщина ойкнула, грустно осмотрела хаотично заставленный всяким стол, вспомнила о воспитании и внутреннем стержне и взяла себя в руки.
Пантомима заняла всего несколько секунд, за которые я успел крикнуть «войдите!».
Дверь открылась, и вошел он – великий и ужасный, мифологизированный просто донельзя, одетый в неплохо сидящий на нем «Большевичкин» костюм и толстые очки, Юрий Владимирович Андропов.
Спокойствие и равновесие! Слабоумие и отвага! Врываемся!
– Ну привет, секретный дед! – весело помахал я ему с широченной улыбкой.
Ни жилки не дрогнуло на этой, если уж откровенно, не самой приятной (чисто физиологически) роже! А вот и «зеркалящая» мою, не менее широкая улыбка и идеальное попадание в тон:
– Здравствуй, загадочный внук! – переключил внимание на Агафью Анатольевну. – Спасибо, Агафья Анатольевна, мы дальше сами. Попросите, пожалуйста, Клавдию Ильиничну накрыть на стол через полчаса.
– Да, Юрий Владимирович, – отозвалась она, встала со стула и пошла к двери.
– Спасибо, Агафья Анатольевна, буду очень рад, если вы со мной еще позанимаетесь! – проявил вежливость и я.
– Конечно позанимаюсь, Сережа! – обернувшись, улыбнулась она и вышла, прикрыв за собой дверь.
Андропов, очевидно, с ее пути посторонился, чай не трамвай.
Я встал и пошел к нему:
– Рукопожатие? Японские взаимно-вежливые, лишенные подхалимажа поклоны? Или сразу родственные обнимашки? Но к ним я пока не совсем готов! – по пути продолжил продуцировать клоунаду.
– Начнем с рукопожатия, если ты не против, – с улыбкой протянул ладошку дед.
Рукопожатие мне понравилось – крепкое, «взрослое».
– Нормально! – оценил я. – На «ты», потому что родной дед у меня всего один, и будь он хоть трижды начальник КГБ, «тыкать» я ему буду. А еще – будешь деда Юра!
– Нормально! – отзеркалил он и это.
– Аппетит портить не будем, но тут не так много мест, пошли за стол! – потянул я его за стол.
Деда Юра артачиться не стал, и мы сели друг напротив друга. Я показал на уши, на потолок и вопросительно посмотрел на него.
– Здесь не пишется, но телефон прослушивают, – приоткрыл он завесу тайны со смешком в глазах.
А глаза-то какие! Специально же поди такие очки носит, чтобы казалось, что эти две льдинки просверливают тебя насквозь. Смотри на здоровье, мне скрывать нечего – вот он я, пионер Сережа, четырнадцати лет отроду, умер и воскрес, что твой Феникс, причем в новой, лучшей форме!
– Я всем говорю, что у меня хорошая память, но это не так – она у меня эйдетическая.
Дед кивнул – термин знаком:
– Я об этом догадывался.
– Меньшего я от тебя и не ожидал! – обрадовался я. – Так что очень прошу мне даже мельком ничего секретного не показывать и не рассказывать. Если до меня однажды доберутся враги, я, конечно, пытки вытерпеть как пионер-герой просто обязан, но могут же и напичкать чем-нибудь, правильно?
– Правильно, но разве у тебя есть такие враги? – с мягкой улыбкой спросил дед.
– Вроде нет, – пожал плечами я. – Но что знают двое – знает и свинья, так что это могут быть твои враги. Не всех ведь еще передушил?
– Всех не передушишь, – вздохнул дед, как бы демонстрируя усталость от козней этих самых врагов.
– Прикольно, блин! – хохотнул я. О, морщится – не нравится, стало быть, «прикольно» и «блины». Интеллигент, получается! – Мой дед – самый главный КГБшник! Хорошо, что это секрет, а от я уже всем успел рассказать, что мы – однофамильцы, неловко бы получилось. Ничего, что я фамилию поменял?
– Нет, ты поступил разумно, – не стал он меня осуждать. – Мне в свое время из-за пробелов в биографии пришлось немного понервничать.
– Расскажешь? – заинтересовался я. – Если не секрет, конечно.
– Не то чтобы секрет, – улыбнулся деда Юра. – Когда я был еще молод, кто-то запустил слух, что мой дед был купцом. Я его никогда не видел, а свою биографию знал с чужих слов, поэтому пришлось объясняться со следователем и рассылать запросы во все доступные мне архивы для уточнения.
– Жуть, – вполне искренне посочувствовал я. – А отец?
– А отец умер, когда я был совсем маленьким, так что я его не помню, – надавил Андропов на общее место.
– С биологическим отцом настоятельно прошу меня не знакомить. Да, он обо мне не знал, и при ином положении дел вполне возможно, что он стал бы мне замечательным папкой, но мама рассказала, что он бухает.
На лице Андропова промелькнула тень – будь я хроноаборигеном, который при виде деды Юры либо трясется от страха – если подчиненный или гражданский – либо наоборот, начальствует – если важный кремлевский дед – то фиг бы заметил. А так сижу, наблюдаю, и вроде даже что-то замечаю. Если он не притворяется, конечно.
– Мой сын и твой биологический отец – безнадежный алкоголик, – признался он.
– Тогда точно не надо, – зевнул я, культурно прикрыв рот ладошкой. – И еще одна просьба сразу – по возможности не трогать моих знакомых фарцовщиков. Мне моим девочкам нравится…
– Дарить всякое, – с ухмылкой перебил дед Юра. – Фарцовщиками у нас ОБХСС занимается, так что проси их, если возможность подвернется.
– Принесут книжку? – полюбопытствовал я.
– Принесут через пару часов, – подтвердил он.