скачать книгу бесплатно
Оглашенная
Павел Примаченко
«Претерпевший же до конца – спасется».
Героиня книги – Елена Мохова не слышала этого завета.
Вчерашняя школьница, беззаботная, беспечная девчонка, Лена становится матерью близнецов с разным цветом кожи.
Она делает то, что сделала бы каждая настоящая мать – спасает и защищает своих детей от международной мафии – торговцев «живым товаром» и крадеными алмазами.
Скрываясь от бандитов, Лена случайно оказывается в деревне.
– Мальчонка-то наш – белесый, а девочка – чистая негра. Кто же их отец? Чьи детки? – удивляются и недоумевают бабушки, принимавшие у Лены роды.
– Как чьи? Мои! А кто отец? Не знаю, – без смущения отвечает молодая мама.
«Встречалась с Мишей и негром Денисом. Пойди, разберись, кто их отец, – думает Лена, – да, разве теперь это важно? Главное – мои дети».
И этим определяется ее дальнейшая судьба. Отстаивая жизнь и счастье детей, она способна на чудеса храбрости и стойкости. Спасаясь от преступников, Лена попадает в невероятные ситуации. На помощь ей приходят как близкие и родные люди, так и добрые, отзывчивые случайные знакомые.
Но главная её опора – искренняя вера в защиту Пресвятой Богородицы.
Попадая в очередное, казалось бы, безвыходное положение, она просит Заступницу: «Помоги, помоги. Ты же сама Мать».
И помощь приходит. Приходит как «обыкновенное чудо».
Даже поддержка королевы Нидерландов, хотя и чудо, но вполне объяснимое.
– Потому что чудо, – по словам Святого Николая, покровителя города Амстердама, – это то, чего по здравому разумению быть не может, но тем не менее, существует.
Павел Примаченко
Оглашенная
Глава 1
«Как вы меня достали, достоевские. Как вы мне все остоюбилеили, – разрывалась немым воплем Лена, зло, глядя на очередного покупателя. – Ох, дура, ведь не хотела, а согласилась. Мать стала канючить: «Ты ведь уже взрослая, одеться надо, обносилась вся. Место хорошее, по знакомству, я договорилась». Она права. Деньги нужны. Иной раз на улицу выйти не в чем. Хожу, как Золушка, старье донашиваю. А везде столько красивых вещей и вкусной еды. Зато в карманах – дырки. Но на работу все равно не рвалась. До восемнадцати всего полтора месяца осталось. Отец твердо обещал: «Будешь стюардессой. Запомни, Аленка, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются». Последнее время часто созванивались. Он выпьет, затоскует: «Доченька, приехала бы, проведала». Если бы он хоть один жил. А то из Внуково до Савеловского добираться, чтобы Нюрку, Нюфару, как отец ее кличет, слушать. Не хочу. Начнет скулить: «Рыбонька наша золотая, птичка сизокрылая». Тьфу, родственница нашлась. Алкашка сопливая. За маму обидно и больно.
Работенка по знакомству оказалась еще та! За двенадцать часов ни разу не присядешь. Зато «хлебная». Покупатели, как конвейер. Никакими ценами не испугаешь. И откуда у людей столько денег? Хозяин – Онар Махмутдинович, а за глаза Анал Мудакхерович, не нарадуется: «Это наш Лен такой хороший, такой красивый. Всех покупателей притянул». И улыбается жирной рожей. А сам, козел поганый, то «случайно» по заднице проведет, то за руку возьмет – «инструктирует». Мадам Брошкина извелась вся от зависти. Раньше он ей «инструктаж» давал, а теперь на меня переключился. Дура, баба. Я ей тысячу раз повторяла: «До сентября здесь, до сентября, а потом в стюардессы». А она: «Напрасно ты, Леночка, таким местом не дорожишь. Думаешь, стюардессой очень сладко работать? Это на рекламах они все улыбаются». И начнет тырындеть про здоровье и условия, вроде Мишани. Слушать тошно. Что, она, наседка, понимает? Ведь стюардесса, бортпроводница – это такое… нет слов сказать! С детства мечтала. Как увидела их в голубых костюмчиках, пилоточках и ярких шарфиках. Одна к одной, легкие, высокие, стройные, будто на конкурсе красоты. Любой корону давай. «Небесные феи» – не подступись. Плывут между кресел – пассажиры глаз оторвать не могут, а они – ноль внимания. С тех пор и себя такой представляла. Глаза, губы, волосы, брови – как на картинке. И, как птица, летишь, летишь. А впереди – страны, океаны, континенты.
В отряд попаду, сниму квартиру. С мамой ни одного дня не останусь. Заколебала, утомила. И всех побоку. Мишаню, Дениску. Надоели, устарели. Один нудит, учит. Другой, как бабка старая, причитает: «Хелен, Хелен, надо думайт, потом делайт». И чего я с ними связалась? С Мишаней сначала интересно было. На коньках, на лыжах. Да и встречались редко. Он с неба не спускался. А потом, как обычно, в постель. С Дениской любопытство дурацкое заело. Думаю, как негры трахаются? И вообще, как у них эти дела выглядят? Оказалось, ничего особенного, разве что «прибор» и ладошки – розовые. Девчонки в порту все пытали, кто лучше наш или негр? Мне без разницы, лишь бы отвязались. Еще подружки говорили – кайф от «этого» ловят. Не знаю, как женщины, но мужики, по-моему, представление устраивают. Один стонет, другой охает, воет. Смех берет. Я кайф ловлю только на лыжах или коньках, на дискотеке или в кафе-мороженое. Вот улечу, а там пусть разбираются».
Злость на покупателей не проходила, но настроение оставалось прекрасным. Отец не обманул, помог. Завтра медкомиссия.
В дверь постучали.
«Валька из кафе ломится, – подумала Лена. – Перекурить и посплетничать. Ладно, пусть заходит».
– Привет, подруга, чего счастливая? – Валентина достала нарезку красной рыбы, две бутылки пива. Одну откупорила о прилавок и забулькала из горлышка.
– Последний день. Смену сдаю. Завтра медкомиссия и до свидания!
– Далеко собралась?
– В отряд стюардесс, папаша устроил.
Валентина понимающе кивнула и снова приложилась к бутылке.
– Рыбкой угости, – глядя на розовую, маслянистую мякоть, у Лены неожиданно потекли слюнки.
– Бери, чего спрашиваешь. А я еще выпью. Пивком только и лечусь. Вчера хорошо посидели. Сегодня приболела малость. Здоровье поправляю.
– У меня здоровья, – Лена рассмеялась и огляделась, с чем бы сравнить? – Кажется, двину кулаком в стену – насквозь пробью. А уж если подпрыгну, так выше дома взлечу.
– Это хорошо, когда сил много, – осоловело произнесла Валентина. – Глазки у нее помутнели. Закурив, она болезненно закашлялась.
– Валь, дыми на улице. – От запаха табака Лену слегка замутило.
– Чего, не в жилу? Может, подхватила?
– Кого подхватила? Цветы табаком пропахнут. Мудакхерович ругаться будет.
– Подхватила, пузо дело такое. Вот я, как футбол проглочу, сразу от курева блевать тянет. Не бзди, девка, если ты беременна, знай, что это временно. Если не беременна – это тоже временно. Будь, покедова.
– Идиотка, полоумная, – в сердцах крикнула ей вслед Мохова. Отнесла пустые бутылки в урну.
Появилась сальная рожа. На толстом, красном, как сарделька, пальце, тонул перстень с камнем.
– Девушка, посоветуйте, какими цветами встречать любимую женщину?
– Все перед вами. Не видите? Очки наденьте. – Она брезгливо повернулась спиной, нагнулась, делая вид, что перебирает пакеты с цветами.
– Какой прелестный апельсинчик! Так бы и отшлепал. Бутончик, не иначе.
– Ну, козел, – Лена резко выпрямилась. «Спряталась» в глубине палатки, зажмурилась и увидела себя в салоне самолета – сильной, красивой, свободной.
Глава 2
Утром Лена вскочила раньше матери. Не лежалось. Пришла «чуть свет» к поликлинике. Небо чистое, голубое. Солнышко освещает стены и окна. С нетерпением поглядывала на двери лаборатории, ждала, когда откроют.
«Медкомиссия – ерундовое дело. Бояться нечего. Вижу, слышу, дышу, аппетит в норме». – Думала она, прогуливаясь по пустынной дорожке между старых яблонь.
Немного переживала, что в кармане прольется бутылочка с мочой.
Мимо спешили врачи. Пробежала молодая женщина.
«Соседка, Нина Сергеевна, – ухо, горло, нос. Если к ней попаду, никаких проблем. Хотя, какие у меня могут быть проблемы?» – В который раз успокаивала себя Лена.
Вспомнила, как позвонил отец: «Дочка, все схвачено. Иди не межуйся. Сразу говори – Мохова Елена Федоровна. И запомни – Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Когда папку навестишь?». Голос довольный.
«Он, наверно, не ожидал, что старые знакомые не забудут, помогут. Вот сдам анализы, заполню бумажки, куплю торт, бутылку коньяка, букет цветов Нюфаре и поеду на Савеловский. Загулялась, замечталась, а народ уже в лабораторию ломится».
Встала в очередь, засмущавшись, вытащила бутылочку и поставила на стол.
– Почему пробку не сняла? – Гаркнула пожилая медсестра. – Я что, каждому открывать должна? Руки потом от ваших ссак не отмоешь.
У Лены потеплели щеки. Отойдя в сторону, стала тянуть проклятую пробку, но та не поддавалась, хоть зубами тащи. Еле-еле одолела. И, конечно, как накаркала, тетка, пролила-таки.
«Теперь, кровь из пальца. Щелк и готово».
– Из вены в кабинет напротив, – кивнула лаборантка.
И вот с закатанным рукавом и согнутой в локте рукой «стюардесса» зашагала к отоларингологу. На скамейке – два парня. Повернулись, начали пялиться. Лена отошла в сторону.
– Кто последний? – Прибежала возбужденная, запыхавшаяся толстуха. – Ну, порядки. Никуда не ткнешься пока гинеколога не пройдешь. – Увидев Лену, выпалила – Ты в кресле была? – И не дождавшись ответа, громко затараторила. – Вот и я думала – всех пройду, а вертолет последний. Фигушки. Пока ноги не раздвинешь, принимать не станут.
Парни ухмыльнулись.
Вышла врач. Поправила зеркальце на лбу. Пальцы длинные, с аккуратным маникюром. Халат без единой складочки, накрахмален и отутюжен, вся вкусно пахнет. Заметив Лену, улыбнулась. – Ты ко мне?
– Да! Медкомиссию прохожу в отряд стюардесс хочу поступить.
– Сначала в смотровой сходи, а потом сюда, без очереди, лады? – Она подмигнула и заговорила с ребятами.
– Вот и я о том же, – оживилась толстуха. – Чудеса! На хрена мне гинеколог, если у меня горло болит? Нет, никому, ничего не докажешь.
– Куда идти? – Перебила ее Мохова.
– В конце коридора. Там на двери написано.
Увидев табличку «смотровой» – постучала и вошла.
В светлой, теплой комнате против окна стояло кресло. Над ним – огромный софит с отражателями.
Врач с интересом посмотрела на нее, украдкой вздохнула. – Комиссию, значит, проходишь деточка? – Кивнула седой головкой. – Как Клавдия Петровна?
– Мама? – Удивилась Лена. – Спасибо, хорошо.
– Передай, пусть заглянет, ей не повредит. – А ты уже школу закончила?
– Да, мне восемнадцать.
– Восемнадцать! А я помню, как твоя мама первый раз ко мне пришла и говорит: «Доктор, мне кажется, я заболела. Что-то здесь не так». И на живот показывает. И вот, этому «что-то» уже восемнадцать.
– Ну-с, деточка, – вкрадчиво обратилась к Лене, – ты в половую связь с мужчинами вступала?
– Как это?
– Ты девственница? Я должна об этом знать. – Серьезно, по-деловому, поинтересовалась она.
– Ну, я, в общем, фигурным катанием занималась. Часто на шпагат садилась. – Залепетала, покраснев, «стюардесса». – Говорят, от этого всякое может случиться.
– На шпагат, говоришь? – Врач и медсестра, не скрывая улыбок, переглянулись. – Зайди за ширму и раздевайся до пояса. Сейчас мы посмотрим, что может случиться от занятий фигурным катанием.
Робея, Лена забралась в кресло. Сидеть было неудобно, клееночка холодила, по спине забегали мурашки.
Доктор начала осмотр.
С непривычки, от быстрых, резких прикосновений стало неприятно. Возникло чувство брезгливости. Показалось, что старушка чересчур суетится и слишком долго копается. Это начинало раздражать. От досады Лена напряглась, чуть шевельнулась.
– Спокойно, расслабься. – Врач попросила лечь на кушетку и расстегнуть кофточку.
Взяла трубочку, похожую на дудочку, послушала живот. – Теперь встань. – Медленно, осторожно помяла груди. Наконец, разрешила одеться и стала что-то писать в карточке, накрыв ее сухонькой и длинной ладошкой с тонкими, как иглы, пальцами. Подняла глаза и спокойно произнесла.
– Восемь месяцев, деточка.
– Чего?
– Да, да. А ты не знала? В первый раз так бывает. Два плода, патологии не нахожу. Все отлично. Сходи в консультацию. Там уточнят срок и будут наблюдать течение беременности. – Доктор протянула карточку. – Советую не медлить.
– Ладно, – автоматически, ничего не соображая, ответила «стюардесса» и вышла из кабинета. Опомнилась только в коридоре. Ноги стали ватными, тяжелыми, будто пробежала на лыжах по морозу с десяток километров.
– Беременна! – В ушах застучало, затылок заломило. Присела на скамейку, раскрыла карточку. Запись походила на моточки тонкой проволоки. Казалось, все слова написаны слитно. Ничего не поймешь.
– Ты сюда? – Возле нее стояла молодая женщина.
– Нет, – Лена вздрогнула, по-воровски захлопнула тонкие листочки, вскочила и почти бегом пошла к выходу. «Комиссия отменяется».
Во всю светило солнце. На небе мелкие облака. Самолеты заходят на посадку. Легкий ветерок приносит запах «аэрофлота». Запах, который с детства казался ей самым вкусным.
«Когда отец возвращался из полета, от него пахло именно так, по-самолетному. От Миши почему-то так не пахнет. – Миша, Денис, всплыли имена. – Ерунда, чушь, эта бабка свихнулась. Я – беременна Двойня! Старая перечница, что придумала! Ага, конечно, один – от Мишани, другой – от Дениски. Скажи кому-нибудь, засмеют, – уговаривала, уверяла она себя, но в глубине души мучительно сомневалась. – Ошибка? Но, как узнать? В консультацию идти? Там такие же идиоты. С кем посоветоваться? С мамой? Боже упаси. С мадам Брошкиной, Валентиной? Разнесут по секрету всему свету. С Галкой, Ольгой? Заохают, заахают, а толку? Господи, где же узнать?».
Возле Дворца культуры шаркал метлой дворник.
Через ярко освещенные окна просматривался читальный зал.
«А если книгу по медицине взять? Там должно быть написано», – обрадовалась Лена и пошла в библиотеку.
Женщина на выдаче кивнула и поинтересовалась. – Что будем читать?
– Справочник по медицине, решила в медучилище поступать.
– Справочник для поступающих в средние учебные заведения? – Наставительно поправила та.
– Нет, о болезнях.
– О каких?
– О разных.
