banner banner banner
Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске
Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске

скачать книгу бесплатно

Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске
Джастин Скисак

Патрик Грей

Добро побеждает. Истории на пределе
Патрик Грей и Джастин Скисак – лучшие друзья, знакомые с детства. Они родились с разницей в пару дней, росли в нескольких километрах друг от друга; вместе учились, занимались спортом, влюблялись и взрослели. Сегодня их дружбе уже почти 40 лет, и от сотен других аналогичных историй их отличает одно обстоятельство: они вместе преодолели паломнический путь в Испании длиной 800 километров, причем один из них – в инвалидной коляске. «Я буду толкать тебя» – история о нереальной выдержке, силе духа и искренней любви, основанная на одноименном фильме о приключениях двух друзей на Камино-де-Сантьяго. Авторы живо, эмоционально и непосредственно рассказывают о самом Пути и о событиях, которые привели их в нужное время в нужное место. История Джастина и Патрика вдохновляет на свершения и перемены в жизни, мотивирует на преодоление трудностей, подчеркивая, как важны взаимопомощь и поддержка.

Патрик Грей, Джастин Скисак

Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске

Patrick Gray

Justin Skeesuck

I’ll Push You

Copyright © 2017 by Patrick Gray & Justin Skeesuck

Russian edition © 2019 by Eksmo Publ. House with permission of Tyndale House Publishers, Inc. All rights reserved

© Измайлов В. А., перевод на русский язык, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Нашим женам

Спасибо, что любите нас, смеетесь с нами (и часто над нами) и закатываете глаза лишь с половины наших шуток

Нашим детям

Не забывайте, нечто невозможно потому, что за него никто еще не брался!

Мечтайте с размахом!

Предисловие

Я литератор, и почти всю жизнь я изучал истории – как создавать их, из каких кирпичиков строить, как поведать их лучше всего… Долгие годы я записывал их, рассказывал, учил этому других, и многими из них был очарован – историями о том, как жертвы совершают подвиг, как обретают свободу от страданий, как поразительно объединяет спутников дорога… Эти истории способны переменить ваш взгляд и на себя, и на мир – но слишком часто навеяны фантазией, влечениями сердца и томлением души. Мне редко встречалась история, прожитая в реальности будней, такая, героем которой – или героями, как здесь – легко могли бы стать и вы, и я: обычные люди, избравшие необычную жизнь.

Впервые встретив Джастина Скисака и Патрика Грея, я понял: они не такие, как мы. В них было нечто иное. Из них словно родник било желание жить и делиться замечательной надеждой со всеми, кто встретится на пути. Но только услышав их историю, я по-настоящему оценил их дружбу и понял, сколь много надежды и сил способны дарить наши отношения.

О самой истории – и о книге «Я буду толкать тебя» – я узнал в 2015 году, в октябре. Тогда уже минуло больше года со времени их невозможного свершения – вернее, много кем прежде названного «невозможным». Да, их путешествие по дорогам Испании – восемьсот километров на инвалидной коляске – и правда поражает. Но все же ярчайшая часть их приключений – это их невероятная любовь друг к другу, которую ничто не в силах угасить.

Сплошь и рядом мы ограждаем себя неприступными стенами и не можем открыться, боясь душевных ран. Но эти двое переопределили само понятие дружбы. Они бросили вызов и привычному взгляду на близость, и многому из того, к чему мы давно привыкли. Глубокая дружба уберегла их, не позволила пасть жертвой страданий и избавила от пережитой боли, а нам открыла их прекрасное приключение, поистине достойное своего имени.

С этих страниц их история говорит нам: Бог создал нас не для одинокой жизни. Он не задумывал нас одинокими. Из книги ясно как день, что значит идти по жизни вместе, – и к чему мы способны прийти, если решим носить бремена друг друга. Джастин и Патрик дают нам увидеть и ту красоту, что рождается, когда мы добровольно вершим свое призвание и идем на услышанный зов, и ту спасительную силу, что проявляет себя, если мы позволяем другим любить нас такими, какие мы есть, со всеми нашими несовершенствами.

Но берегитесь! Если решите прочесть об этом потрясающем свидетельстве жизни, дружбы и веры, вам бросят вызов, и вас захлестнет жажда приключений – и так уже вошедших в вашу жизнь, только пока еще незримо. Дело не в сотнях километров пройденных чужеземных дорог, а в свободе жить. И все мы вольны открыть эту свободу, если позволим своим отношениям раскрыть их изначальную суть.

Я буду толкать тебя – добро пожаловать!

Дональд Миллер

Пролог

Передо мной, от края до края – чистейшая небесная лазурь. Далекие холмы укрывает трава: изумрудная, золотая. У древесных подножий, по земле, по камням, тянутся длинные тени. В листве, отдаваясь в тиши, звенит птичья трель, и я вновь слышу голос.

Так красиво… и больно… как больно…

Прошибает холодный пот. Руки слабнут. А, да что мне те руки?

Сколько еще выдержит тело? Или это все? Конец? И теперь я бессилен?

С каждым шагом в ноги наливают свинец. Икры взрываются болью. Я хочу это остановить… просто остановить… пожалуйста, остановите это!

Больше времени. Я думал, у меня больше времени.

Да, я этого боялся, но верил, будто настигнет под конец. А теперь только десять шагов – и мне вновь нужен отдых.

Просто успокойся и пробейся сквозь боль.

Десять? Я не в силах пройти и восьми: боль охватывает бедра, и икры трясет.

Отдохнуть… только пару минут…

Я решаю идти, но еще пять шагов, и боль почти запредельна, а слабость идет все дальше. Отвожу назад правую ногу – растянуть икроножные мышцы. На мгновение боль исчезает. Тяну левую, мне легче, и кажется, справлюсь, но три шага – и понимаю: нет, я не прав. Вот и все. Мои ноги уже не идут.

Почему? Почему сейчас?

Я нахожу где сесть, но боль не стихает. Стискиваю зубы, давлю желание закричать от злости и горечи. Руки сжимаются в кулаки, волной накатывает гнев. Я на грани, я хочу отшвырнуть от себя эту усталость, выплеснуть это разочарование, эту ярость, эту боль…

Мое тело меня подводит. Еще хуже, подвожу я – жену, детей, друзей.

Всегда, всю жизнь я был уверен в себе. Я держал все под контролем. Но сейчас моя уверенность – прах на ветру. И от этого чувства не скрыться.

Часть I. Начинания

1. Ответы и вопросы

Джастин

Сколько часов я за последние тринадцать лет провел в приемной? Уже и не считаю. Бесконечные биопсии мышц, МРТ, кровь на анализ, все время чем-то щупают, тычут, ковыряют, а диагноза как не было, так и нет.

В школе к врачам со мной обычно ходил лучший друг, Патрик Грей, но теперь это немного накладно: его дом в Айдахо, мой в Южной Калифорнии, и я уже давно, после того как перебрался в Сан-Диего, не раз дожидался ответов в гордом одиночестве. Сегодня, слава богу, со мной жена, Кирстин.

Открывается дверь в смотровую, и Дженнифер, помощница врача, оглядывает враз ожившую приемную. Ловлю ее взгляд. Она прекрасно знает и меня, и Кирстин, но вызывает все равно формально:

– Джастин Скисак!

Пока я поднимаюсь – на ортезах и с тростью, без них и стоять не получится, – Кирстин уже у двери. Она знает: я хочу дойти сам. Да, будет долго. Но сам. Идем по коридору. Кирстин и Дженнифер не спешат, чтобы я не отстал.

– Хорошая трость, Джастин, – замечает сестра у самого порога. – Новая?

Я смотрю вниз, на темный пурпур древесины.

– Да. Лучший друг сделал.

– Прекрасная.

Когда слабость перешла с моей левой ноги еще и на правую, Патрик купил амарантовую доску, а потом дневал и ночевал в гараже с лобзиком и инструментами для шлифовки – превращал ее в красивую трость, будущий символ нашей заветной дружбы.

– Доктор будет через пару минут, – говорит Дженнифер, когда мы садимся, и, улыбнувшись на прощание, тихо прикрывает дверь.

Кирстин готова ждать: она достает из сумочки журнал и, коротая время, листает страницы. Оседаю на стуле, приникаю головой к стене, закрываю глаза, и мир замирает.

– Что-то он дольше обычного, – вдруг слышу я голос жены. Она меняет журнал.

– В приемной людей много, – отзываюсь я. – Хоть бы на этот раз с ответами пришел.

Годами целая когорта неврологов все силилась понять, что с моим телом. Картина схожа с массой хворей, да с тем же боковым амиотрофическим склерозом. Но целиком – ни с одной. Дай бог, хоть эта череда проверок, анализов, биопсий завершится прорывом, – и даст мне, пусть даже смутно, представить, что меня ждет!

Мне бы и просто названия хватило. Врачи уже ставили четыре диагноза, и все неверные. Видать, моя болячка такая редкая, что им и неведомо, есть ли у нее вообще имя.

Наконец входит врач. Садится на табурет с колесиками. Его белый халат вольно накинут на твидовый пиджак. Стрижка с пробором, редкая проседь, большие очки в металлической оправе. В руке – моя история болезни. Он мельком проглядывает ее и смотрит сквозь линзы на меня и Кирстин.

– Ну что, как вы?

На лице – призрак улыбки.

– Жажду ответов, – усмехаюсь я, – но жду новых вопросов.

– Справедливо. Ладно, будет вам и то, и то.

Он не любитель болтать и быстро начинает осмотр. Проходит с головы до ног – заглядывает в глаза, слушает сердце и легкие, проверяет давление и рефлексы, пробует, болят ли суставы, а под конец оценивает силу моих рук – убедиться, что слабость не прошла дальше, – и, на вид довольный, говорит:

– Давайте пройдемся.

Мы вновь выходим в коридор и следуем за ним, как и десятки раз прежде, в тишь его кабинета, на удивление маленького, где посреди большой стол, а вокруг – стеллажи с медицинскими журналами и книгами, названий которых мне просто не выговорить. На стене, на самом видном месте, диплом Гарварда и грамоты в рамке. Врач устраивается в кресле, мы – напротив.

– Мы как никогда уверены в диагнозе, – сообщает он.

– Хорошо, – отзываюсь я. – У него название есть?

Доктор едва уловимо напрягается.

– Мы почти убеждены, что у вас многоочаговая аутоиммунная моторная аксонопатия. «МАМА», если вкратце.

– А что это? – спрашивает Кирстин.

– Во многом похоже на боковой амиотрофический склероз. Потому Джастину сперва и поставили неверный диагноз. – Он оборачивается ко мне. – Ваша иммунная система атакует нервную, и блокируются двигательные нервы. На чувствительные болезнь не влияет. Только на вашу способность двигаться. Обычно она поражает отдельные области тела, но у вас ударила по всему, что ниже пояса, – и этим, наряду с другими причинами, осложнила постановку диагноза. Такая аксонопатия обычно начинается с рук. А случаи столь обширных поражений, как ваше, довольно редки.

Жена чуть подается вперед и хватает меня за руку.

– Хуже станет? Сколько у нас времени?

– Как я сказал, у нас есть и вопросы, и ответы. – Он на миг умолкает. – Со временем будет хуже. Насколько, мы пока не уверены.

– Так чем грозит? – спрашиваю я.

– Вероятными осложнениями. А они – вашей смертью.

Слышу, как медленно и глубоко вздыхает Кирстин. Она плачет.

Не первый раз мне говорят, что я умру. Изначально диагностировали БАС, и доктор сказал: вам жить четыре года. С тех пор минуло почти девять. На этот раз срок неизвестен, но и прогноз другой. Все как-то пореальней.

– А причина известна? – спрашиваю я.

– Ну… в точности нет. Да и последствия тоже. Но иногда болезни следуют за травмой. – Он снова умолкает и собирается с мыслями. – Мы думаем, у вас она таилась с детских лет – и пробудить ее могла ваша автоавария.

– Что?

Со дня аварии прошло тринадцать лет.

* * *

Я как вчера помню то ясное морозное апрельское утро. Шел 1991 год. Над моим родным Онтарио, штат Орегон, сияло чистое небо, рассвет озарял очертания далеких гор, а я вышел за порог и ждал, пока Джейсон, мой друг, отвезет меня на баскетбольный турнир, до которого оставалось меньше часа.

– Да где он? – взбесился я. – Опоздаем же!

И словно по команде, из-за угла вывернул Джейсон – в его маленькой темно-красной «тойоте», четыре года как сошедшей с конвейера. Я заглянул домой, сказал «пока» родителям и пошел к дороге, где дожидались теперь уже меня.

В свои шестнадцать права водить я еще не имел, а Джейсон, новоиспеченный обладатель лицензии, так и жаждал вывести на автостраду свой «бывалый» пикап. Я пристегнул ремни на груди и коленях. Джейсон закрепил поясной, но плечевой как был, так и болтался. Брови вскинулись сами собой:

– Эй, пристегнись!

Он лишь осклабился и завел мотор.

Несколько минут – и мы неслись по I-84 на восток в Нампу, штат Айдахо, к Северо-Западному Назорейскому колледжу, и даже в темных очках щурились от солнца, бившего в просвет меж козырьками пикапа и далекими вершинами. Мы не поспевали, и Джейсон давил на газ.

Солнце восходило все выше, и блики с востока усилились. Джейсон выжимал 130 километров в час, стремясь домчать нас до зала, но чем быстрей он ехал, тем ясней я понимал, как неровно идет фургон.

Я склонился к магнитоле, найти хорошую музыку, покрутил ручку настройки и вдруг прервался, услышав под ногами громкое тух, тух, тух!

Вскинув голову, я увидел, что нас повело вбок и оба правых колеса, соскользнув с асфальтовой кромки, взбивают на раздолбанной обочине грязь и гравий вперемешку с травой. Джейсон силился выровнять машину, а я смотрел, как нас несет на бетонный устой эстакады.

– Джейсон, берегись!