скачать книгу бесплатно
Я правильно рассчитал психологический эффект. Инстинктивно водитель затормозил, возможно, представив, как 300 фунтов металла протаранят его лобовое стекло, если он собьет меня.
Тогда я вскочил на подножку и вырвал руль из рук. Совершенно опешив, оба бандита отпрянули назад, моля о пощаде, думая, что я сейчас разорву и их. И вот, через несколько минут, полиция взяла всех пятерых.
С моей стороны в этом не было ничего героического – у вас, людей, странный комплекс героя, – просто я использовал свои способности, дарованные мне техникой. Я мечтаю, что когда-нибудь в полиции появятся такие же роботы, как я…
Но это произойдет не скоро. Только после того, как я буду уверен, что другим представителям моего вида действительно место в мире людей. Возможно, что и никогда. Я говорю это сейчас, вспоминая все произошедшее.
Мой бизнес шел гладко, Кей занималась всеми мелочами. Но все чаще я стал замечать, что она как-то странно, исподтишка наблюдает за мной. Я нечасто заставал ее за этим занятием. Если я смотрел, а мне приходилось поворачивать всю голову, чтобы взглянуть, она бесстрастно сосредоточенно работала на своей пишущей машинке. Но я чувствовал на себе ее взгляд. И в очередной раз я не смог понять, почему она так поступает. Она была, как мне представлялось, для мужчин женщиной-загадкой.
Не то чтобы она была досадно скрытной. Напротив, она была вполне открыта и откровенна в проявлении обычного любопытства в отношении меня. Часто в разговоре с Джеком мы затрагивали тему меня самого. Я объяснял, как мог, что заставляет меня "тикать". Я рассказывал им о своем взгляде на вещи. Временами мы обсуждали человечество и социальную жизнь применительно к вопросу о роботах. Само мое присутствие – давно предсказанный металлический человек с интеллектом – делало эту проблему насущной.
Доктор Линк осторожно раскрыл свой главный секрет – как зарядить энергией и оживить иридиевую губку мозга. Он дал мне ключевую формулу. Она была заперта в моем сознании. Поэтому я, и только я, должен был принять окончательное решение, создавать ли еще роботов.
– В конце концов, – заметил Джек в один из самых серьезных моментов своей жизни, – об этом должно будет узнать правительство. Ваш послужной список скоро докажет им, что разумные роботы будут экономически выгодны для цивилизации. И никакой угрозы господству человека, все фантазии в сторону. Ты, Адам, уже доказал эти основополагающие вещи.
– Не совсем, – ответил я. – Проблема глубже. Мне повезло, что меня "воспитывал" высокодуховный человек, доктор Линк. Моему открытому, впечатлительному уму был дан наилучший старт в цивилизованную жизнь. Но представьте себе робота, созданного и обученного беспринципным человеком или откровенным преступником. Кем бы стал такой робот? Подобным своему создателю.
Кей кивнула.
– Основное правило. Окружающая среда формирует разум. Если бы у нас не было трущоб, не было бы и детей из трущоб.
Ее голос был немного трагичным.
– Некоторые выбираются из них, но большинство нет… – сказала она и замолчала.
– Кей мне рассказала.
Несмотря на то, что девушка испуганно схватила его за руку, Джек продолжил.
– Мы знаем тебя достаточно хорошо, Адам, и ты должен это услышать. У Кей с самого начала было два препятствия – трущобы и ее красота. Она выстояла в обоих случаях. А вот ее сестра – нет. Ее сестра…
Это была трагическая история, и теперь я знал причину мрачных мгновений в жизни Кей. Я был потрясен открытием жизни в трущобах, нищеты, неустроенности бок о бок с процветающей индустриальной цивилизацией.
– Я все думал, что же делать с моими деньгами, – сказал я, когда Джек закончил. – Теперь я знаю. Мы будем скупать трущобы, сносить здания и возводить новые, современные!
Мои быстрые мысли уже составляли план проекта.
Глаза Кей засияли сквозь слезы. Ее рука коснулась моей руки.
– Я больше не вижу в тебе робота, Адам! – воскликнула она. – Я вижу в тебе человека! У тебя есть характер, личность, как и у любого другого человека. Ты похож на мужчину, который большой и сильный… и нежный. У тебя добрые глаза, красивые губы, сильный подбородок.
Она смотрела на меня полуприкрытыми глазами.
– У вас серьезное, мальчишеское лицо, непокорные волосы, которые редко расчесываются. У вас большие руки с широкими пальцами, но они такие нежные! А когда вы улыбаетесь – а вы часто улыбаетесь, я знаю, – это словно теплое солнце, пробивающееся сквозь тучи!
Проект по ликвидации трущоб еще теснее связал нас троих. Джек уволился из своей газеты, где он часто выступал с критическими замечаниями в адрес городских властей, и стал руководителем работ. Мы не могли очистить все, но делали столько, сколько могли. Мои деньги – их было уже более полумиллиона – вливались в это предприятие. Захламленные, кишащие паразитами дома начали сдаваться, а фундаменты возводиться.
Том Линк, мой "кузен", приехал из своей восточной адвокатской конторы, чтобы помочь с юридическими вопросами. Я забыл упомянуть о Томе. После проигранного судебного процесса он не потерял ко мне интерес, как и я к нему. Просто он ушел на новую должность еще до даты моей скорой казни, не в силах присутствовать при этом горьком событии. После моего помилования мы постоянно обменивались письмами. Теперь он приехал, чтобы помочь нам.
– Адам Линк! – поприветствовал он меня, выходя из поезда. Это единственное, что он смог произнести в тот момент от переполнивших его чувств. Я же вообще ничего не мог ответить.
Позднее, будучи вчетвером, мы разговорились.
– Скажи, как тебе удалось вытянуть эти доказательства из домработницы? – спросил Том у Джека без малейшей примеси ревности. – Я пытался заставить ее вспомнить отдельные звуки, сидя в кресле свидетеля, но она упрямо твердила, что не может этого сделать.
– Это было довольно просто, – усмехнулся Джек. – Беседуя с ней у нее дома, я говорил очень громко. Ее это раздражало. Я объяснил, что мне стало известно, что она глуховата. Это ее зацепило! Иногда такие мелочи обостряют сознание людей. Чтобы доказать, что у нее идеальный слух, ей пришлось вспомнить, что она сначала услышала шаги Адама – независимо от того, так это было на самом деле или нет! Понимаете?
– Ты упустила свое призвание! – всерьез заявил Том и повернулся ко мне. – Я знал, что ни мой дядя, ни я не ошибались в тебе, Адам. Ты доказываешь свою состоятельность. Я… я горжусь тем, что я твой кузен!
Через неделю Тому пришлось уехать, но он обещал появляться чаще. Он разобрался с множеством юридических проблем и избавил нас от волокиты.
При всей нашей активности Джек, Кей и я все равно находили время, чтобы расслабиться и повеселиться.
Спорт привлекал всех нас. Мне быстро пришелся по вкусу теннис. Но прошло некоторое время, прежде чем я научился высвобождать свою силу в нормальных пределах. При первой же попытке я ударил по теннисному мячу деревянной частью ракетки с такой силой, что и мяч, и ракетка рассыпались. Сбавив обороты, я все еще должен был осваивать контроль. Множество мячей я выбил за пределы видимости. Наконец моя игра выровнялась, и вскоре Джек уже не мог выиграть ни одной партии. Более того, даже ни одного мяча.
Он сдался, но однажды, ухмыляясь, подговорил меня сыграть с одним молодым приятелем с раздутым эго. Джек сказал, чтобы я выкладывался на полную. Я так и сделал. Я выигрывал каждую подачу на подаче с прямых отскоков. Я выигрывал подачу соперника благодаря пулеподобным возвратам, которые он даже не трогал. Его эго, к удовольствию Джека, было как следует подорвано.
Дальше был гольф. Я долго не мог научиться бить по маленькому мячу. И еще дольше, чтобы не загонять его, когда я все-таки попадал по нему, на три поля дальше. А вот загонять мяч в лунку я так и не научился. Это требует более спокойного, тонкого контроля, чем тот, на который я способен. Я гожусь только для быстрых движений и силовых ударов.
Верховая езда и плавание, разумеется, мне не давались, хотя Кей и Джек любили и то и другое. Не думаю, что верховая езда могла бы доставить мне хоть какое-то удовольствие, ведь я могу обогнать любую лошадь. Плавание – да, я тоже смеюсь при одной только мысли о том, что робот может попытаться это сделать.
Одним из моих главных удовольствий было вождение. Я купил скоростную, мощную машину и иногда разгонял ее до ста миль в час по широким автострадам. Ощущение мощного мотора приводит меня в восторг. Я чувствую смутное родство с ним. Это, пожалуй, единственная моя психологическая особенность, не связанная с людьми. Я думаю о каждом двигателе, моторе и силовой установке как о «брате», менее удачно оснащенном, чем я, с интегрированным центром управления. Но вы вряд ли сможете меня понять. Не буду больше ничего говорить об этом.
Однажды я попал в неприятную аварию во время вождения. Честно говоря, сам я вожу машину безупречно. У меня мгновенные рефлексы, идеальный контроль, абсолютная синхронизация. Но другие водители – это люди. Одна машина обогнала другую прямо передо мной, обе ехали в мою сторону. Я с такой силой нажал на педаль тормоза, что шатуны заскрипели. Одного аварийного тормоза было недостаточно. Наши машины столкнулись бы лоб в лоб!
Чтобы спасти другого человека, я вывернул руль, съехал с дороги, дважды перевернулся и уперся в дерево. Удар был громоподобным, двигатель вырвало из корпуса, а по округе прогремел взрыв и вспыхнул огонь. Я пробил лобовое стекло и врезался в дерево, оказавшись в центре горящей разбитой машины.
– Боже правый! – застенал тот, из-за кого это произошло, подбежав к обочине. – Боже правый, кто бы ни был в той машине…
Он не успел закончить. Он хотел сказать: "раздавлен в порошок и сожжен дотла".
В этот момент я вышел из машины, немного перепачканный сажей и с широкой вмятиной на переднем щитке, но в остальном невредимый. Мужчина огляделся, на его лице отразился невообразимый ужас, и он бросился бежать. Но позже я получил от него письмо, после того как он понял, кто я такой, с предложением заплатить за мою машину. Я поблагодарил его, но не принял предложение. Прежде всего, у него хватило благородства остановиться после аварии.
Однажды по моей вине другая машина съехала с дороги, хотя никто не пострадал. Водитель случайно взглянул на меня, когда я проезжал мимо. Испугавшись и увидев за рулем нечеловеческое существо, он потерял управление. После этого я ездил со шторками на боковых окнах и ограничивался обзором лишь через лобовое стекло.
Глава IV. Кей делает признание
Я понимаю, что снова отклонился от темы. Я догадываюсь, почему я это делаю. Это потому, что я практически боюсь закончить то, что начал писать. Но я должен к этому приступить, иначе этот рассказ будет бесконечно блуждать.
Я должен вернуться к Кей Темпл и Джеку Холлу.
Не так давно мы, как обычно, пошли втроем в кино. Я забыл название фильма. Я вообще все забыл, кроме того, что впервые Джек выглядел раздраженным из-за моего присутствия. Я видел, как в темном кинотеатре его рука потянулась к ее руке и схватила ее. Она быстро взглянула на меня, потом на Джека, слегка покачала головой и убрала руку. Именно мое присутствие подтолкнуло ее к этому, не желая исключать меня из компании, состоящей из трех человек. Кей Темпл – представительница породистой натуры. Она не заденет чувства никого – даже человека из металла.
В тот вечер я разговаривал с Джеком. Мы отвезли Кей к ней домой. Джек и я, надо сказать, все это время снимали комнаты в одном номере. Он настоял на этом.
– Джек, – начал я, и в который раз мои слова прозвучали неуверенно.
Я не знал, как сильно можно вторгаться в его личную жизнь.
– Насчет тебя и Кей…
Я как будто задел взрыватель.
– Забудь об этом! – огрызнулся Джек, чуть ли не взрываясь. – Не суй свой проклятый оловянный нос в…
И затем он так же быстро изменился.
– Прости меня, Адам, старина, – извинился он. – Нервы. Переутомление, наверное.
Я наблюдал за ним, пока он сидел на краю кровати, болтая носком в руке. Он был несчастен. Вдруг он поднял голову.
– Адам, ты же мой друг. Почему я должен скрывать это от тебя? Я люблю Кей. Я встретил ее в ресторане. Официанткой. День за днем я подстраивался под нее. Наконец, мне назначили свидание. Я было подумал… да ладно, неважно, но первым делом… бац! Моя больная голова сменилась больным сердцем. Это было больше года назад. Я выслушал ее историю, восхитился ею еще больше, захотел ей помочь. Она, конечно, отказалась, хотя я и не стал бы этим пользоваться.
Словесные обороты вырывались из него, рождаясь где-то внутри, и едва ли это был тот самый рассудительный, веселый, слегка циничный Джек, которого я знала.
– Я продолжал встречаться с ней. Я хотел на ней жениться. Я сделал ей предложение. Она попросила меня подождать, пока мы оба не будем уверены. Вот что держало меня в напряжении, Адам. Я думаю, что я ей небезразличен, но я не уверен. Я попросту не уверен. Вот так и сейчас, я все еще жду… и гадаю. А она по какой-то причине медлит. Но дело не в другом мужчине. Она бы сразу сказала мне, если бы это было так.
Он смотрел на меня с едва заметной улыбкой.
– Но я думаю, ты не понимаешь таких вещей, Адам. Ты не представляешь, как тебе повезло, старина, не знать мук любви и всего, что с ней связано. По крайней мере, тогда, когда все идет не так. Черт, лучше бы я был роботом.
Он говорил такие вещи как-то обезоруживающе, без всякой задней мысли. Но все равно он пробудил во мне неясное волнение. Мне было знакомо большинство эмоций, которые испытывают люди: опасность, страх, тревога, печаль, тихие радости. Но как насчет этой могущественной, таинственной вещи под названием «любовь»? Любовь, как ничто другое, насколько я знал технически, была связана прочными узами с биологическим телом. У меня не было биологического тела. Поэтому я никогда не мог познать любовь, каким бы человеком я ни был во всем остальном, за исключением этого. В этом я был неполноценен. Этот мир был закрыт для меня.
Я пыталась понять, что должен чувствовать Джек. Какую душевную боль он испытывал? Но я не имел возможности узнать. По тлеющей боли в глубине его глаз я мог лишь судить, что он страдает каким-то странным, сладостно-печальным образом.
Джек внезапно рассмеялся, все еще глядя на меня.
– Знаешь, Адам, у тебя все будет просто. Просто сделай другого робота, надели его женскими чертами, и ей придется принять тебя, у нее не будет другого выбора!
Он слегка диковато рассмеялся и скользнул в постель.
Я отправился в свою комнату, где, как обычно, приготовился провести ночь за чтением. Несколько минут я слышала приглушенное хихиканье из-за закрытой двери Джека. Я был рад, что чувство юмора спасло его от унылого настроения. Но почему-то то, что он сказал, совсем не показалось мне смешным. В тот вечер я меньше читал, а больше думал… и это были странные мысли!
Несколько дней спустя это случилось.
Мы расширили наши офисы, и у Кей теперь появился отдельный кабинет для работы. У нас также появился юноша для работы с документами. В тот день я как раз разобрался с одним из клиентов, отправив его к Кей за счетом, и беседовал с другим.
– Вот данные, мистер Линк, – сказал этот человек, технологический менеджер консервного завода по производству продуктов питания. – Есть ли способ ускорить наш фотоэлектрический процесс, который выявляет и удаляет плохой горох? Нам нужно более быстрое производство. Фотоэлектрики говорят, что это невозможно. Но я подумал, что, возможно, вы…
Я просмотрел страницы с данными, диаграммами, полным механическим описанием сложнейших устройств. Я впитал все это за десять минут. Я взял блокнот и еще пять минут выводил цифры и формулы. Я вывел окончательную доработанную схему на отдельном листе и протянул ему.
– Вот здесь, – сказал я. – Вы можете увеличить скорость на 25 процентов, используя пьезоэлектрический кристалл во вторичной цепи трансформатора.
Мужчина был поражен. В его квалифицированном мозгу четко прозвучало решение, которое я предложил.
– Боже, вот оно! – воскликнул он.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Вы дали мне за пятнадцать минут, по предварительной оценке, то, на что могли бы уйти месяцы экспериментов и исследований. Адам Линк…
Я прервал его восторженные восхваления. Мне и так хватало подобных слов от других. Кроме того, в течение последних одиннадцати минут только половина моих мыслей была занята этой проблемой. Другая половина была занята тем, что я слышал из офиса Кей.
Предыдущий клиент все еще был там, хотя, должно быть, уже получил свой счет. Как и многие другие мужчины, он задержался, привлеченный красотой Кей. Я едва разобрал несколько его слов. Он требовал от нее свидания, от которого она вежливо и терпеливо отказывалась уже шесть раз.
Я настоятельно попросил своего посетителя на выход, велел конторщику пока держать дверь во внешнюю приемную закрытой и вошел в кабинет Кей.
Мужчина, крупный, широкоплечий, состоятельный руководитель, склонился над ее столом. Он был красив и, вероятно, добился успеха у многих девушек, поскольку ему не давали отпора с первой попытки.
– Послушай, красавица, – говорил он полушепотом, полунадменно, – ты не знаешь, кому ты отказываешь…
– Думаю, знает, – сказала я, придвигаясь ближе. – И она могла бы отказать дюжине таких, как вы, без всяких проблем. Могу я попросить вас удалиться… незамедлительно?
Он ушел – незамедлительно – по той простой причине, что моя рука на его плече подталкивала его к выходу. Напоследок я еще раз крепко стиснул его плечо, пресекая его громкие угрозы подать на меня в суд за нападение.
Я вернулся к Кей.
– Мне жаль, что вас достали, – сказал я. – Мне следовало прийти раньше.
Затем, чтобы разрядить обстановку, я добавил:
– Я не могу винить мужчину, рядом с такой девушкой, как ты…
– Адам!
Она просто произнесла только одно имя, странно глядя на меня. Так же она смотрела на меня, исподтишка наблюдая в течение долгих месяцев. Но теперь ее взгляд был открытым, откровенным. И я вдруг испугался того, что увидел в ее глазах. Я вышел.
Но Кей последовала за мной к моему столу.
– Адам, – сказала она, – я должна тебе сказать. Я…
У меня нет ни легких, ни человеческого горла, чтобы прокашляться. Но временами из моих внутренностей исходит легкий статический заряд, очень похожий на кашель. Вот и сейчас, быстро отдав мысленный приказ своему электрораспределителю, я создал такой заряд. Это прервало ее.
– Кей, – быстро ответил я. – Ты, по-моему, немного расстроена. Не хочешь ли ты взять выходной?
– Нет, я хочу поговорить с тобой. Я должна!
– Тогда помните, – довольно резко ответил я, – что я робот. Металлическое существо, а не человек из плоти и крови.
На мгновение я бросил на нее быстрый взгляд.
– Кей, давай поговорим о Джеке. Он прекрасный молодой человек, Кей. У него есть характер. Он…
На этот раз она прервала меня.
– У тебя тоже есть характер, Адам. Я как-то уже описывала тебя – большой и сильный, с серьезным мальчишеским лицом, с нежным, ласковым сердцем. Да, в тебе больше души, чем во многих мужчинах, которых я знала. В человеке важен его внутренний мир, а не физическое тело. Твой разум, Адам, – это разум великого и доброго человека. Я люблю тебя.
Она сказала это совершенно естественно, совершенно спокойно. В ней не было ни истерики, ни волнения. Она прекрасно владела собой. Глаза ее были спокойны, но в них появился какой-то блеск. Этот блеск показался мне ослепительным светом, и мне пришлось отвести взгляд.
