скачать книгу бесплатно
То, что Лёвка отправился за стеллажи вместе с библиотекаршей, ломало их план. Они договорились, что он будет сторожить у дверей и предупредит, если кто-то подойдет к библиотеке.
И все же как только Елена Васильевна с Лёвкой скрылись за стеллажами, Ника проскользнула за стойку. Найти нужный формуляр оказалось не так уж сложно. На букву «Х» в ящике было всего три карточки. Холодов, Аркадий Петрович, улица Камышовая, дом 12. Дважды повторив про себя адрес, Ника положила карточку на место, задвинула ящик и уже через пару секунд как ни в чем не бывало прохаживалась по залу.
Вначале из-за полок вышла Елена Васильевна с толстой серой книгой в руках, за ней, опустив глаза в пол, следовал пунцовый Лёвка. Оформив книгу, библиотекарша передала ее в руки мальчику, напутствовав словами:
– Вернешь через две недели. Надеюсь, теперь ты станешь чаще сюда приходить.
– Конечно, обязательно, – бормотал Лёвка, принимая из ее рук толстенный том.
Выйдя из библиотеки, ребята не сговариваясь направились к скамейке, на которой вчера обсуждали план расследования.
Усевшись, Ника выдернула у Лёвки из подмышки книгу и раскрыла ее.
– Стихи? Ты что, стихи любишь? – поразилась она.
– Не люблю я никаких стихов, – недовольно буркнул Лёвка. – Елена Васильевна на лесенку залезла, там одинаковые книги стояли. «Что, – говорит, – ты хочешь, стихи или новеллы?» А я понятия не имею, что за новеллы такие, поэтому и сказал: стихи.
– Вот и читай! – рассмеялась Ника, возвращая ему книгу. – Адрес я узнала. Камышовая, дом 12.
– Это на окраине, там дома частные.
– Пошли, посмотрим? – предложила Ника.
Лёва деловито кивнул.
Камышовая улица оказалась тихим, даже сонным местом: ни машин, ни пешеходов. Дома прятались в глубине садов за заборами. Некоторые из заборов были новые, высокие и глухие, другие попроще – старые, сетчатые. Нужный ребятам дом оказался как раз за таким забором.
– Повезло, – выдохнул Лёвка, разглядывая приземистое белое строение с двумя входами. – Понастроили новых домов, загородились, чтоб никто к ним не заглядывал. Этот дом совсем старый.
– И, похоже, на две семьи, – разглядывала участок Ника. – Смотри: слева огород, а справа только деревья и цветы. Слева – ни травинки, справа – газон. Значит, разные хозяева.
Брату ее рассуждения показались вполне логичными. Ребята несколько раз прошли туда-сюда вдоль забора. На участке никого не было видно.
– Дурацкая улица, – огляделся Лёвка. – Следить неоткуда. Ни ларька, ни магазинчика.
Ника тоже посмотрела по сторонам. Спрятаться действительно было негде, разве что…
– На то дерево можешь забраться? – указала она на старую акацию, одиноко стоявшую по другую сторону улицы наискосок от дома, где жил подозрительный Холодов.
– Легко! – побежал на ту сторону Лёвка и через полминуты уже сидел на суку среди листвы, болтая ногами.
– Найди местечко поудобнее, чтоб можно было долго наблюдать, – задрав голову, посоветовала Ника.
– Сейчас.
Ловко, как обезьяна, он перебирался с ветки на ветку, пока не нашел сдвоенный сук и не устроился почти как в кресле.
– Участок хорошо видно? – спросила снизу девочка.
– Как на ладони! – ответил Лёва.
– Погоди, я посмотрю, не заметно ли со стороны дома.
Ника перешла улицу, прошлась вдоль интересующего их участка и вернулась под старую акацию.
– Совсем не видно, – сообщила она и приказала: – Слезай.
Лёвка мигом скатился с дерева.
– А следить?
– Надо подготовиться. Воды прихватить – вдруг долго сидеть придется? И бинокль.
– У меня нет.
– Зато у меня есть, папин. Вернее, дедушкин. Побежали, – махнула она головой в сторону дома, и понеслась. Лёвка изо всех сил рванул за ней. Длинноногая Ника бегала здорово, ему лишь иногда удавалось ее догнать.
Дома Ника сначала прошла на кухню, взяла там небольшую бутылку питьевой воды. Затем они подставили стул к высокому шкафу в коридоре, и с его верхней крышки Ника с трудом выудила за ремешок слегка запылившийся черный кожаный футляр большого морского бинокля.
– Зэковская штука, – достав бинокль, восхитился Лёвка, и тут же поднес его к глазам. – Не видно ничего…
– Слишком близко, – Ника отобрала у него бинокль и засунула обратно в футляр. – Он сильно увеличивает, надо вдаль смотреть. Только ты с ним осторожно, не роняй ни в коем случае.
– Не учи ученого, – отмахнулся Лёва, вешая бинокль на шею.
– И не вздумай с телефоном своим играть. Твоя задача – безотрывно наблюдать за домом.
– Да понял я, понял, – нетерпеливо ответил Лев.
Он уже взялся за ручку двери, когда из комнаты выглянула Рита.
– Лёвка! – обрадовалась она.
– Привет, Рит, – буркнул кузен. – Некогда мне. Я пошел.
Когда дверь за ним захлопнулась, младшая сестра удивленно уставилась на старшую.
– Чего это он на минуту? И зачем ты ему папин бинокль дала?
«Вот ведь глазастая, все заметит», – недовольно подумала Ника, хотя удивляться тут было нечему. Ритка обладала способностью замечать все до мелочей. Если мама, папа или Ника искали какую-то вещь, достаточно было спросить у Риты, где она ее в последний раз видела, и вещь тут же находилась.
– Так зачем Лёвке бинокль?
Ника молча прошла в комнату.
– Папе скажу, и маме, – злорадно пообещала ей в спину младшая сестра.
– Ябедничать нехорошо, – нахмурившись, обернулась Ника.
– Зато правду говорить хорошо! – парировала Ритка.
– Ну ладно! – сдалась Ника. – Только никому ни слова – это тайна. Обещаешь?
– Рот на замке, – сжав губы, Рита приложила к ним указательный палец.
В квартире кроме них никого не было, но Ника все равно рассказывала о пропавшей книге полушепотом. Услышав фамилию Кривоносова, Ритка прервала сестру:
– Я его знаю, это Анжелки Кривоносовой из моего класса брат.
– То-то мне показалось, фамилия знакомая… Лёвка его тоже знает. Говорит, Кривоносов хулиган, окна бьет.
– Он и Данилу побил, за то, что тот с Анжелкой дрался.
– Сильно побил? – нахмурилась Ника.
– Нет, слегка. Поднял за шиворот, потряс немного, а потом пару раз по шее треснул. Рассказывай дальше.
Когда Ника поведала сестре все о пропавшей книге и начале расследования, Ритка умоляюще воскликнула:
– Я тоже хочу расследовать!
– Ты еще малявка, третьеклассница!
– Ну и что, на будущий год буду в четвертом, как Лёвка. Ему можно, а мне нет? – надула губы Рита.
Вот умела она физиономии строить: брови сведет, губы надует – прямо обида на весь свет и навечно, а глазищами своими так и косит на обидчика, ждет, когда подействует.
– Ладно, – смилостивилась Ника. – Ты в команде. Я детектив, а вы мои помощники.
Ближе к вечеру Лёва забежал отчитаться перед Никой:
– Два часа на дереве просидел, скучно так… Вначале долго никого на участке не было, а потом из левой двери дома тетка старая появилась. Ну и крутая штука этот бинокль, так приближает! Я тетку до последней морщинки рассмотрел. Вышла она на улицу и поплелась в сторону города. Сижу дальше. Примерно через полчаса из другой двери вышел дядька. Высокий, загорелый, волосы слегка седые, коротко подстрижены, на макушке лысина. Осанка, как у военного. Но ни капли он на пенсионера не похож.
– Думаешь, не Холодов? – прищурилась Ника.
– А кто еще? Он пошатался по участку, цветы полил из лейки и опять в дом ушел. Выходит, хозяин, Холодов. Я еще немного последил, и слез.
– А когда никого не было, ты что делал?
Ника смотрела так строго, что Лёвка не решился соврать и буркнул:
– В телефон играл.
– А я тебе что говорила: играть нельзя!
– Да я без звука… – стал оправдываться Лёва.
– Все равно. Знаю я, как ты играешь: отключаешься полностью, никого и ничего не видишь. Так слежку не ведут, ты можешь самое важное пропустить. Завтра продолжишь следить за этим подозрительным типом.
Наутро за завтраком мама сообщила:
– Сделаете уборку в своей комнате, пропылесосите и отправимся погулять по магазинам.
– Это разве прогулка? – недовольно наморщила нос Рита.
– А мы вначале в парк зайдем, – подмигнул девочкам папа.
– Ура-а-а! – хором завопили сестры.
По сравнению с летом, когда город заполняется отдыхающими, сейчас в парке было совсем мало народа. Работали только две карусели, высокая надувная горка и батут. Минут десять сестры наперегонки карабкались на гору и с восторгом скатывались вниз. Затем прокатились на большой карусели. Она крутилась так быстро, что сиденья на цепях летели почти горизонтально.
– Я еще хочу! – заканючила Рита, снова оказавшись за оградой карусели.
– Хорошенького понемножку, – покачала головой мама. – Ваши удовольствия денег стоят.
– И немалых, – подтвердил папа, и, чтобы отвлечь Риту, предложил девочкам решить задачу: – Полкило колбасы стоит 150 рублей, а бутылка молока – 60 рублей. Сколько билетов на аттракционы по 150 рублей можно купить вместо одного килограмма колбасы и пяти бутылок молока? Ника, молчи, пусть Ритуська сама посчитает.
Все направились к выходу из парка, притом Рита плелась сзади, наморщив лоб и шевеля губами – старательно вычисляла.
– Четыре билета! – подсчитав, выскочила она вперед.
– На двоих, – уточнил папа. – Значит, вы прокатали килограмм колбасы и пять бутылок молока.
– Ужас какой, – для виду возмутилась мама, но тут же рассмеялась: – Шучу. Девчонки, поймите, дело даже не в деньгах. Просто, когда удовольствий слишком много, они перестают быть удовольствиями. Смотрите, магазинчик новый! Раньше здесь постельное белье продавали.
«Вещи из прошлого» – гласила вывеска над витриной, а в ней чего только не было: старомодная сумка, цветастый платок с кистями, потертая коробка шахмат, несколько шкатулок, самовар, маленький медный чайник. По центру возвышался большой ящик вроде старого телевизора, только место экрана на нем затянуто тканью, а внизу ряд желтоватых клавиш и две круглые ручки по бокам.
– Это что за музыкальный инструмент? – указала на странный предмет Ника.
– Да что ты, это же радиола! – рассмеялся папа. – Радио плюс проигрыватель. У моих дедушки с бабушкой такая была. Клавиши – волны переключать, ручки для настройки. Сверху, под крышкой, пластинки проигрывали. Виниловые – такие круглые, черные, посередине дырочка. Раньше так музыку слушали. Сейчас что хочешь можно в Интернете найти и слушать. А раньше пластинки покупали. Потом изобрели магнитофоны, вначале с бобинами, а позже – кассетные, там пленка тоненькая…
– Хватит лекцию по радиотехнике читать, – прервала его мама. – Давайте зайдем, любопытно, что там внутри.
В небольшом магазинчике оказалось полно самых разнообразных вещей. В одном допотопном полированном серванте посуда: стопки тарелок, кокетливая супница, несколько чайных сервизов; другой тесно заставлен фарфоровыми и металлическими фигурками. На стеллажах фонари, керосиновые лампы, будильники и массивные часы. Стены сплошь завешаны картинами, репродукциями, чеканкой, и между ними – большие бухгалтерские счеты. В одном углу торшер на медной ножке возле старинного кресла, в другом – пианино красного дерева с подсвечниками. Четыре венских стула выстроились в ряд, и на каждом тоже вещи: радиоприемники, сумочки, цветастые платки…
Смекалкины так увлеклись, рассматривая старые вещи, что не заметили, как из-за шторы, скрывающей дверь, появился продавец: невысокий старик с седыми волнистыми волосами, в свободных светлых полотняных брюках и черной футболке, поверх которой была надета жилетка со множеством карманов и карманчиков.
– Добро пожаловать, – приветствовал он покупателей на удивление густым и звучным, совсем не подходящим к его щуплой фигуре голосом.
Услышав его, папа обернулся, и воскликнул:
– Дядя Лёня! Леонид Михалыч! – он кинулся к старику. – Не узнаете? Павел Смекалкин, мой дедушка через три дома от вас жил…
Старик прищурился, вгляделся.
– Павлик? Внук Коли? Ни за что бы не узнал. В последний раз я видел тебя, дай бог памяти…
– Лет двадцать назад, – подсказал папа.
