скачать книгу бесплатно
– Руфус, Тильда, познакомьтесь, это мой друг Дориан. Алхимик, – я представил мужчину, переступившего порог кухни. Войдя в помещение, я опустил тело ребенка на стол.
– От вас пахнет травами, отбивающими запах, – Руфус нахмурил косматые брови, скрестил руки на груди и настороженно вглядывался в наши фигуры.
– Как было сказано, я алхимик, – Дориан снял капюшон, явив свой лик оборотням.
Дар всегда рассчитывал свои действия. Видимо он не желал, чтобы его запах стал знаком оборотням. В помещении было относительно безопасно, соломенная крыша не пропускала солнечный свет, только через щели в плетеных стенах гуляли солнечные зайчики на хорошо утоптанном земляном полу. Я стянул с лица тряпицу, откинул капюшон и опустил полумаску.
– По пути в порт мы наткнулись на запахи волков, – я развернул плащ, показывая лицо ребенка. – Нашли там его.
– У нас нет детей, – Руфус покачал головой, а Тильда поджала губы. – Совсем сопляк, – произнес оборотень, разглядывая труп ребенка. – Видимо олень не сдался без боя? О, а мальчишка пытался вытащить кусок рога, – мощными руками, медведь распеленал окоченевший труп и стал рассматривать его со всех сторон. – Руки не до конца обернулись, видишь? Когтями больше разодрал себе горло, чем помог.
Снег растаял, оголяя изменившиеся руки ребенка с длинными кривыми когтями черного цвета. В засохшей крови.
– Скоро прибудут из крепости, – я коснулся широкого плеча Руфуса. – Сможешь осмотреть поляну?
– Да.
Кинув последний взгляд на умершего мальчишку, я остановил взгляд на его лодыжках. На левой ноге была содрана кожа, и сустав был деформирован. Знакомые раны. Кости стопы сломаны, как и лодыжка. А характерный след содранной кожи указывал на оковы.
– Все страннее, – молвил я, поднимая взгляд на Дориана. Алхимик стоял поодаль у выхода, почти касаясь спиной выбеленной стены. Полы его плаща подметали соломенный настил, и из угольно-черного стали грязно-серыми. – Слышал что-нибудь, друг мой?
Алхимик молчал.
– Дориан?
– Да. Слышал. Видел, – среброволосый мужчина покачал головой, словно избавляясь от наваждения. – Оборотни выносливы. Работорговля процветает. Особенно сейчас, когда мир на юге бушует от войн. Я видел не только оборотней…
В помещении под соломенной крышей повисла тишина. Даже звуки улицы стали, как будто, доноситься через толщу воды. Тильда коснулась мужа, тот ее обнял, закрывая от нас в объятиях мощных рук. Взгляд Дориана не отрывался от мальца, тело которого уже полностью оттаяло от снега, являя перед нами не только трупные пятна, но и синяки и ссадины, а также рассеченную кожу от хлыста на руках и спине. Запах волков смешивался со слабым ароматом трав, что висели под потолком, качаясь на ветру, пробивающем себе путь между неплотно подогнанными прутьями плетения перегородок. Мерно колыхалась ткань на стенах, временами издавая громкий хлопок, при натяжении от ветра.
– Мы похороним малыша,– Руфус накрыл труп ребенка. – Едем на поляну.
В полном молчании, все направились на выход. Натягивая полумаску, я остановился перед столом. Тело ребенка было завернуто в темную ткань, словно в саван. Долгие годы наблюдений, опыта и развитой интуиции, кричали, что это только начало всех бед. Накинув капюшон, я вышел на солнце, прикрывая лицо зачарованной тряпицей. Температура тела мгновенно подскочила на несколько градусов, и инстинкты завопили по новой.
“Изматывает”.
Попрощавшись с Тильдой, я вышел на дорогу. Слякоть неприятно хлюпала под сапогами. Кони испуганно косили глаза на Руфуса, нервно стуча копытами о землю. Оседлав животное, я выехал к главным вратам. Дориан тронулся следом. Кони шли медленно, лавируя между лужами, людьми и грязью. А на душе стало муторно.
***
Спешившись у следов, что вели на поляну, я шел вслед за Руфусом, прикрывающим наготу длинным плащом. Его частично обращенные ноги, покрытые густым мехом, защищали от холода. А в определенные моменты, служили грозным оружием.
– Небольшая стая волков. Видимо горных, у них особенный запах, – мужчина присел перед деревом, принюхиваясь к воздуху. До поляны оставалось приличное расстояние. – Впереди один из ваших.
Оборотень поднялся и двинулся дальше, продолжая нюхать воздух.
Дориан не пошел, решил остаться у дороги с животными. Казалось, алхимик нервничает в присутствии оборотня. Чем это объясняется? Может запахом, который тот удачно отбил травами? Зная Дара, тот напрямую не ответит на вопрос и уведет тему разговора в сторону. Впрочем, как всегда.
На поляне стоял Аир, внимательно оглядывая место бойни. Его широкая фигура, укутанная в плащ, чернела среди запорошенных снегом елей. Акан стоял у места, где нашли труп ребенка.
– Что ж,– Руфус поприветствовал Льва крепким рукопожатием. – Мальчик охотился на оленя. Судя по следам и характеру раны, а также осмотру трупа, я пришел к такому выводу. Парень гнал оленя. Так как первое обращение требует больших затрат энергии, ему хотелось есть. Олень, не зная запаха хищников, вылетел на поляну, где был атакован волками. И видимо, в пылу азарта, мальчик вылетел на поляну, прямиком на рога.
– Почему волки не тронули труп ребенка? – прячась в тени ели, я глядел на Медведя. Несмотря на свой возраст, мне мало что было известно об оборотнях на охоте, а об их отношениях с животными совсем ничего.
– Волки не трогают волков. Даже обернувшихся, – Руфус посмотрел на меня взглядом карих глаз. – Мы не аканы. Хотя частично похожи на вас. Мальчишку приняли за своего. Оленем полакомились и ушли.
Аир рассматривал оборотня, сквозь зачарованный полог на лице. Акан присел, разгребая что-то у своих ног. Клок шерсти, пропитавшийся кровью мальчика. Порывшись в складках плаща, Лев вынул холстину и аккуратно упаковал свою находку.
– По запаху, не больше семи особей, – шагая по периметру поляны, произнес Руфус. – Для охоты необходимо собрать опытный отряд. Горные волки могут дать отпор.
– За этим дело не встанет, – пробасил Аир, поднимаясь от земли. – Кор подстрахует своими фокусами. Заведем стаю в ловушку на открытом пространстве. А там с этими духровыми отродьями разберутся луки.
Закончив с обследованием поляны, мы вернулись на дорогу. Дориан стоял с подветренной стороны, поглаживая коней и смотря куда-то вдаль. Я вновь коснулся плеча Руфуса. Мужчина, молча, обернулся. На его волевом лице выражалась гамма эмоций.
– Прошу тебя помочь в этом деле. А также с выяснением обстоятельств прихода хищников на территорию, – мой голос звучал глухо из-за слоев ткани на лице.
– Да. Сам хотел предложить свою помощь, – мужчина кивнул. – Ведь мы обязаны вам своей жизнью. Клан стал нам домом, а оборотни всегда защищают дом.
– Благодарю, – я сжал плечо Медведя. Кивнул Аиру и двинулся к коням.
Акан подошел к Руфусу и мужчины стали решать вопросы, планируя предстоящую операцию. Обрывки разговора долетали с порывами ветра. Вскочив в седло, я тронул поводья. Дориан последовал за мной, обдав задумчивым взглядом беседующих мужчин.
***
К порту мы добрались ближе к вечеру. Море на горизонте темнело свинцовыми водами, и резко контрастировало с белыми боками гор. Вскоре глухой стук копыт сменился звонким цоканьем по мощеной камнем улице. Небольшая гавань, где стояли корабли, чернела деревом мачт. С момента оборудования естественной пещеры в портовые ярусы, маленькая деревушка разрослась до города.
Порт делился два уровня. Жилой и торговый. Жилой за пятнадцать лет расширился на две улицы, потеснив лес. Теперь город пересекало четыре поперечных и три продольных дороги. Дома из дерева и камня ближе к центру и к пристани становились сплошь из камня, с резным орнаментом и толстыми стенами. Ведь война могла начаться в любой момент. На случай атаки с моря, старались предусмотреть все. Площадь, что являла собой свод для пещеры, была испещрена сквозными проемами, для циркуляции воздуха и освещения нижнего уровня порта. Каждый проем возвышался над землей на четыре ладони, по периметру прикрывался бордюром с цветочными зубьями и закрывался не менее вычурной каменной сеткой. В центре проема зияла полутораметровая нора, над которой на треноге стояла чаша с маслом, наглухо прикрытая крышкой. Под треногой горел огонь, поддерживая постоянную температуру в сосуде. Такое освещение было приспособлено на всей территории портовой площади. Шесть светильных ламп, под которыми располагались три дока. На каждый док по две лампы. Здесь снега почти не было, его выдувало ветром с моря, и затаптывали тысячи ног горожан и прибывших по делам торговцев. Тонкая пленка льда к утру покрывала мостовую, а уже через два часа после восхода, все это становилось слякотью.
В сам порт с площади вел спуск, огибающий торговые ряды нижнего яруса полукругом. По нему спускались и поднимались груженые повозки, а также шли люди. Каменная дорога стояла на четырех столбах с арочными выемками, под самой широкой скрывался еще один док, где стоял корабль клана.
Солнце только коснулось горизонта, раскрашивая небо и окружающее пространство в затейливую игру синего и алого. Горожане с детьми и приезжие стояли у перил площади, любуясь закатом. Животных мы оставили в таверне под названием «Яркие краски», условившись, что коней заберут позже из Цитадели. Интерьер таверны не изменился, все те же выбеленные стены и деревянные панели, каменный пол и добротная мебель. Только за барной стойкой стояла миловидная женщина, а не высокий старик в неизменном алом фартуке.
– Господа, – женщина счастливо улыбнулась, выходя из-за стойки, оставляя на ней кружку и чистую тряпицу. – Рады приветствовать вас в «Ярких красках».
Женщина прижала руки к едва заметному животику.
– Добрый вечер, – я кивнул женщине. Сердца у малыша и будущей мамы бились стабильно. Сандал витал в воздухе. Запах, что будоражит чувства любого акана. Аромат беременности.
– Пройдемте в комнату для в ночи живущих, – девушка махнула, предлагая следовать за ней, и зашагала по коридору слева от стойки. Остановилась на миг у дубовой двери и вошла. Помещение освещалось свечами, а воздух был напоен запахом воска и дерева с едва различимыми ароматами из кухни. Светлые стены были покрыты темными деревянными панелями. Остальное пространство занимали – мечи, кинжалы, секиры, щиты и картины в рамах от местных умельцев. Три круглых стола с резной ножкой, оканчивающейся когтистой треногой занимали большую часть комнаты. Удобные стулья с резными подлокотниками и высокой спинкой стояли у каждого столика. Большой камин разгонял холод, а две больших люстры со свечами, освещали пространство в центре комнаты. Никаких окон. Никакого дневного света.
Наконец избавившись от полога, капюшона и маски, я вздохнул полной грудью. Дориан дернул капюшон, уже привычным движением, стягивая его с рогов.
– Милорд! – женщина растянула губы в счастливой улыбке. Засияла чистыми эмоциями радости и благодарности. – Вы вернулись! Вас так долго не было! Отец был бы рад вновь принимать вас в нашей таверне.
– Люси?ль? – я внимательно присмотрелся к женщине: васильковые глаза, густые пшеничные волосы, чуть темнее, чем у девочки, что помнил.
– К вашим услугам, – хозяйка таверны прижала руку к сердцу.
– Бра?йан?
– Отец умер три года назад,– Люсиль грустно улыбнулась. – Ушел вслед за матерью.
– Тебя никто не обижает, Люсиль? – я прикоснулся к плечу женщины.
– Вы создали спокойное место и все, кто страдал или устал, благодарны вам, – женщина улыбнулась, теребя передник. – Изредка приезжие, выпив лишнего, буянят, но стража быстро их усмиряет. Я знаю, что где-то там, за горами и морем, бушует война, и я рада, что мой ребенок родится и вырастет тут, в покое и достатке. За это я благодарна вам больше всего. И видеть вас живым, благо для нас всех.
Я кивнул, отпуская плечо женщины.
“Ее слова греют мне душу и режут сердце. Значит, слухи о моем исчезновении все же появились. А это означает, что приход волков только начало, а я вновь покидаю земли”.
Я отодвинул стул и устало сел за стол. Сейчас годы жизни навалились на меня всем своим бесчисленным весом. Круговорот смертей стал сводить с ума. Из года в год, смерть забирает людей вокруг меня. И чувство, что я застрял в одной временной точке все не проходило. Мир меняется, люди меняются – рождаются, растут и умирают. И так год за годом, в сплошном потоке жизни и смерти. И только я был неизменен. Стою в этом круговороте, перед зверем, что зовут Смерть, раскрывшим пасть, чтобы проглотить меня, и забывшем о моем существовании. И это чувство, что я лишен следующей жизни, выброшен из океана на берег умирать, убивает меня медленно и неизбежно. Бесстрастно.
Мои тонкие пальцы в черной перчатке были переплетены в замок на темном дереве стола. Ровное пламя свечи освещало кожу перчаток, потертость на пальцах, сеть трещинок на изгибах. Пламя отражалось в блеклом камне кольца, в свою очередь, едва мерцающим силой. Оскаленный череп кольца должен внушать страх, но для меня, это уже стало насмешкой над жизнью.
Я умер. Там. Тогда. Едва заразившись вирусом Зверя.
И умер еще раньше. На ритуале соединения.
И умер позже, узнав о предательстве Рода.
И умирал не раз еще.
И умру еще тысячу раз, прежде чем окончательно уйду во тьму, приветствуя ее объятия.
Я снял кольцо и стянул перчатки. “Прошло столько веков, а на моих руках не прибавилось ни шрамов, ни морщин. Тонкие длинные пальцы, с аккуратными ногтями, сколько я себя помню. То, что прививалось в детстве, стало привычкой. Иногда, эти руки окрашиваются в красный, в теплый алый цвет жизни других существ. Под ногтями скапливается чужая жизнь, отнятая этими красивыми, ухоженными руками.
Без раздумий.
Осознание, боль, сожаление – придут позже. И я в очередной раз, поднимусь на ноги и взмахну клинком, чтобы защитить себя и людей, которые мне дороги. И так будет, пока объятия Тьмы не примут меня”.
Тарелка с горячей едой появилась перед моим взором. Мясное рагу со свежим хлебом. Я целый день не ел, и на аппетитные запахи желудок ответил возмущенным урчанием. Я взял ложку и зачерпнул. Густая подлива. Хорошо прожаренное мясо с овощами, добротно приправленное специями и травами.
Вкусно.
Но блекло.
Нужно есть. Иначе мои клыки вновь найду себе жертву, чтобы утолить жажду. И я ел. Ел, пока в тарелке не осталось ничего, кроме тонкого слоя подливы.
– Джареф.
Я поднял взгляд на сидящего напротив меня мужчину. Сколько помню, Дориан никогда не носил ни бороды, ни усов. Ему не требовалось бритье. Слишком красивое лицо, слишком красивые глаза, слишком притягательные губы. Свет свечи отражался в янтарных глазах алхимика, придавая им загадочный блеск. Да, я люблю мужчину напротив меня. Нет, не так как любят женщину. И не так, как любят родителя или друга. Мужчина, что сидел передо мной, для меня был важен настолько, насколько это возможно. Я – Человек, доверяю ему, не задумываясь. Но Я – Зверь, часто подвергает его слова и действия сомнению. Но все же. Человек и Зверь, что составляют Аканадар, любят Дориана.
– Джареф!
Его четко очерченные губы выдохнули мое имя. “Странно. Теперь мне стало понятно, почему мужчины клана ненавидят Дориана. Глядя только на его губы, я испытываю странное чувство в груди. А женщины? Что чувствуют они при одном лишь взгляде на него?”
– Да, Дориан?
– Друг мой, понимаю, что созерцать меня доставляет тебе удовольствие, – алхимик прикрыл глаза. – Но тебе нужно узнать хоть что-нибудь об умершем мальчике.
– Ты прав, – я встал из-за стола, покопался в поясной сумке и положил на стол несколько монет. Мы покинули таверну.
Солнце уже село, и в дополнительных слоях одежды не было надобности. Вдыхая морозный воздух с запахом моря, я крутил кольцо на пальце, прежде чем натянуть перчатку сверху. Ветер раздувал огонь в чашах, то почти гася его, то вздымая ввысь, от чего тени походили на диковинных существ. Запахнув плащ плотнее, я двинулся к спуску в доки. Дориан шел рядом, сверкая золотом головного украшения и рассматривая строения и людей своим цепким взглядом. Спуск чернел впереди, иногда освещаясь едва тлеющими огнями факелов на колоннах, что поддерживали свод пещеры. Сапоги мягко ступали по каменной брусчатке серого камня. Я накинул капюшон на голову. Ветер был холоден, и тратить силы на постоянное восстановление тканей от обморожения просто не хватит ресурсов организма. Спуск уже заледенел, и каменные перила пришлись как нельзя кстати. По левой стороне спуска располагались полосы для груженых повозок, а с правой был широкий тротуар для пешеходов. Спускаясь по ступеням, мы держались за перила. Далеко внизу плескалось море, омывая камни доков. Светильники на площади освещали пространство над причалами, сохраняя приятные глазу сумерки.
– Большой труд приложили к созданию этого места, – Дориан остановился на широкой ступени, смотря на небольшие улочки внизу и главную дорогу, которую пересекало четыре поменьше. Порт поднимался ярусами от доков, крыши первых домов становились тротуаром для следующей улицы. А когда кончилось пространство в пещере, порт стал расширяться за пределами естественного образования. В толще и на отвесных скалах соседних гор.
Внизу, среди огней, гуляли люди. Трудовой день магазинчиков заканчивался, и покупатели направлялись к тавернам, а торговцы медленно закрывали свои рабочие места. Среди обычного люда, ходила вооруженная стража, в обычных плащах, чтобы не вызывать неприязни. Все три дока были пусты, так как на ночь ни один корабль не остался внутри пещеры. На ночное время перед входом в доки, поднимались каменные колья, что предотвращали вторжение извне. Ни одна лодка не проплывет внутрь, ни один корабль не останется целым, если его капитан рискнет под покровом ночи зайти в сердце порта.
– Нам нужно успеть, до того, как поднимут нижний заслон, – я ускорил шаг. Через несколько минут, мы вышли на площадь. Свернув вправо, я прошел несколько магазинов и остановился перед лавкой с веселым названием «Забитый нос». Владельцем был оборотень из волчьих. Я толкнул дверь, где-то в глубине магазина звякнул колокольчик. Множество полок с разными бутыльками, горшочками, мешочками занимали пространство небольшой комнаты. Вязанки трав на потолке. Деревянные ящички, керамические кувшины заполнены знакомыми и неизвестными мне минералами, камнями, сушеными конечностями и прочим. Запах в лавке был необычным. В носу запершило.
– Простите, у меня уже закрыто. Приходите завтра, – послышался глуховатый голос мужчины. Хриплый и низкий из-за чрезмерного потребления табака.
– Глин Серогривый, – нюх у волка давно отбит трубочным зельем.
Послышался звон разбитого стекла.
– Господин Джареф? – интонацию голоса было сложно понять. Из-за угла шкафа показался высокий худой мужчина средних лет. Его серые волосы были изрядно припорошены сединой, лицо было сплошь в морщинах, а темные глаза смотрели с недоверием и опаской. Тело прикрывала добротная одежда. Шерстяные штаны черного цвета были заправлены в мягкие сапоги по колено с серебряной бляхой остроконечной звезды розы ветров на голенище. Сверху на мужчине висел длинный камзол без рукавов, изрядно испачканный в настойках и травах. – Вы не изменились с последней нашей встречи, милорд.
– Надеюсь, небо над твоей семьей все так же безоблачно, – я стянул с головы капюшон. Краем глаза заметил, что алхимик увлечен рассмотрением минералов. – Не думаю, что и ты изменился за последние пятнадцать лет, Крыс.
– Время меняет всех, – оборотень подобрался. – Вам нужны травы? – его обсидиановые глаза покосились на Дориана и на его рога.
– Мне нужна информация.
– Я больше этим не занимаюсь, – оборотень облизнул губы, не отрывая взгляда от Дориана.
– Тебе напомнить соглашение? – от волка веяло удивлением и жаждой наживы. Эти два чувства едва ли скрывали запах страха разлитого в воздухе.
– Я не нарушаю договор, – голос мужчины немного повысился.
– Пункт семь пятнадцать. Проживая и занимаясь деятельностью на территории клана Четырех клыков, переселенец обязуется по первому требованию предоставить информацию любого плана, если тот ею располагает, главе клана или лицу его заменяющего. В случае нарушения данного пункта, переселенец имеет право покинуть земли клана в течение трех дней или быть казненным, – я спокойно смотрел в черные глаза оборотня. – Глядя на твой камзол, могу сказать одно, ты до сих пор занимаешься продажей информации.
– Милорд, – Глин Серогривый, по прозвищу Крыса, перевел взор на входную дверь. – Возможно, я не обладаю нужной вам информацией, милорд. Что вы хотите знать?
– Работорговля.
– Я не буду говорить при свидетелях.
– Друг мой, не оставишь ли ты нас на некоторое время? – не оборачиваясь, обратился я к Дориану. С оборотнем нужно было держать ухо востро, иначе сделает пакость. – Дальше по улице есть интересная лавка со свитками.
Хлопнула дверь. Дориан вышел.
– Я слушаю.
– Что конкретно вас интересует по части работорговли, милорд? Решили прикупить себе рабов? – бегающие глазки волка говорили за него. Запах страха стал кислее.
– Прибывал ли в ближайшее время транспорт с рабами в гавань? – едва заметно, голова Крыса дернулась.
– Три дня назад. Вечером прибыл в гавань корабль с континента. Этой же ночью отплыл. По слухам, в трюмах сидели люди, оборотни и эльфы. Парочка эрний и шесть орков.
